Миша Трегер (еще только обретающий извест-
ность автор) собрались с концертом в Горький.  А вся еда тогда
продавалась в Москве,  ну, еще понемногу в Ленинграде и в Кие-
ве. И горьковчане, разумеется, попросили ленинградцев привезти
всякого мясного - чем больше, тем лучше.
     И вот они прилетают в Горький,  спускаются по трапу само-
лета и видят, как к ним устремляются двое а штатском:
     - Вы из Ленинграда?
     - Да...
     - А в сумочках у вас что? М-да... Пройдемте с нами!
     И их  сажают  в машину,  за рулем которой сидит уже "нор-
мальный" мент - в кителе и фуражке.
     Везут их,  везут  -  и высаживают у входа в ДК УВД,  где,
оказывается, и состоится концерт!

     Откуда берутся дети?

     Году в 90-м дело было,  как утверждает Геннадий Васильев,
автор и клубный организатор из Красноярска.
     Серия мероприятий,  входивших в программу местного фести-
валя, должна  была начаться концертом Бориса Вахнюка и Леонида
Сергеева. Но если Борис, хоть и без голоса, но приехал, то Ле-
онида ни  на  этом,  ни  на каком другом самолете не оказалось
вовсе. А билеты почти все  проданы.  А  часть  публики  пришла
конкретно на Сергеева. И объяснять его отсутствие, скажем так,
милой забывчивостью было как-то неудобно. И жена Васильева Ма-
рина Тарасова,  продавая  остаток  билетов,  была вынуждена не
только предупреждать зрителей об изменениях в программе,  но и
разрабатывать версии  отсутствия долгожданного кумира,  причем
такие, которые могли бы быть восприняты в качестве причин  бе-
зусловно уважительных.  Короче,  одному  особенно настойчивому
поклоннику творчества Леонида она сказала,  что у него родился
сын.
     - Когда?
     - В понедельник!
     Поскольку дело происходило в среду,  объяснение было при-
нято: действительно,  какой  же  отец не заберет наследника из
роддома!
     Примерно год  спустя  на Грушинском встречает Гена Леню и
спрашивает:
     - Вахнюк  не рассказывал,  как мы тебе в Красноярске сына
родили?
     Надо было видеть выражение сергеевского лица...
     Минуты через две он произнес:
     - Та-ак... Пойдем сядем...

     Профессионализм.

     Валерий Мустафин (Казань) рассказывает,  как при пересве-
дении магнитоальбома  Эльмиры  Галеевой,  автора из Набережных
Челнов, понадобилось добавить что-то гитарное, для чего в сту-
дию пришел Виталий Харисов. На всякий случай для того же явил-
ся и Александр Лаврентьев - совсем  уже  "крутой",  профессио-
нальный гитарист,  так что Виталий остался без "хлеба". Не же-
лая сдаваться, он взял в руки маракас, чем заполнил обнаружив-
шуюся нишу.
     На втором часу записи Харисов вдруг издал возглас:
     - Блин, а что ж это я в гармонии-то смотрю?

     "Наша служба и опасна, и трудна..."

     Рассказывает Юрий Кукин,  как его чуть не постигла участь
Троцкого.
     Было это в Куйбышеве в середине 60-х. Видимо, это был ве-
чер туристской  песни,  так как выступали и местные ребята ха-
рактерного вида.
     Кукин хотел-было начать,  как водится, с "За туманом", но
обратил внимание на то,  что вся сцена засыпана желтыми листь-
ями (а  был  октябрь),  и  к  заднику булавками были приколоты
листья, а сбоку двое молодых людей лишние листья запихивают  в
рюкзак, - и Кукин изменил решение в пользу "Потянуло,  потяну-
ло..."
     И вдруг  на  него  еще и сверху начинают сыпаться листья.
Видимо,  как он выразился,  местному Станиславскому показалось
мало простого пейзажа и он решил задействовать атмосферные яв-
ления. Причем сыпались листья прямо на певца. Он поет грустную
песню, а в зале ржачка:  листья падают и ведут себя непредска-
зуемо. То на голову ляжет лист,  то  глаз  закроет,  то  между
струн застрянет и начнет глушить звук...
     В какой-то момент запас природного материала иссяк - лис-
топад кончился.  Но не приключения.  На словах "...и как будто
от убийцы от себя себя спасать..." сверху  полетел  ледоруб  и
треснул великого барда по плечу.  Это там, наверху, ребята ре-
шили вытряхнуть остатки,  а на дне рюкзака лежал этот предмет,
которым, как мы знаем, можно даже творить историю.
     Вот и получилась такая история.

     Кино как игра с неизвестным.

     "Игра с   неизвестным"  -  так  назывался  художественный
фильм, снятый на студии им.Довженко (Киев), где Юрий Кукин иг-
рал сам себя. А в главной роли был Олег Митяев.
     И такой там был эпизод:  Олег бредет по развалинам замка,
спускается в подвал, там паутина, крысы... Видит металлическую
дверь. Отгребает мусор и со скрипом ее открывает.  Заглядывает
внутрь и с ужасом отшатывается: изо всех углов этого помещения
на него несутся грязные небритые люди - группа "ДДТ" Юрия Шев-
чука - с криками и песней о предчувствии гражданской войны.
     Это не понравилось худсовету.  Он велел вытащить  рокеров
из подвала,  причесать, постричь, побрить, одеть поприличней и
с хорошей песней вставить в другое место.  А режиссеру все это
уже надоело, и он приказал монтажеру просто вырезать этот эпи-
зод и склеить с тем, что там по фильму идет дальше. Что будет,
то будет, плевать.
     А монтажеру тем более плевать.
     Фильм приняли.
     И вот идет Митяев по подвалу, раздвигая паутину, открыва-
ет ржавую дверь и издает вопль ужаса.  А там (выхолит,  что за
дверью) сидит Кукин у себя дома на диване (в  кадре  -  диван,
стена и сам Кукин).  И теперь все думают,  что Юрий Алексеевич
бомж и живет в подвале.

      * МЕЛОЧИ ЖИЗНИ *

     Я тебе упаду!

     Григорий Дикштейн  рассказал,  какую телеграмму он послал
своему другу Евгению Клячкину на сорокалетие. Текст был доста-
точно лаконичен:
     "Поздравляю юбилеем и пусть бычок не падает"!

     О переселении душ.

     Вообще использование  телеграфного  языка,  игнорирующего
союзы, предлоги, знаки препинания и прочую пузатую мелочь, да-
ет порой удивительные результаты.
     Рассказывают, что где-то в провинции ждали приезда с кон-
цертами  сразу  нескольких  столичных авторов,  а кого точно -
предполагалось уточнить.  И  вот  один из них - вроде бы Алек-
сандр Перов - дает телеграмму о приезде: такого-то числа "буду
Лоресом"!

     Весь кайф в процессе!

     Рассказывает Николай  Адаменко  (Харьков).
     - Андрея Козловского спросили как-то раз,  мол,  чего  ты
все мотаешься то в Польшу,  то из Польши,  то в Польшу,  то из
Польши - уж выбрал бы что-нибудь одно!
     - Понимаешь,- ответил Андрей,- и там хреново,  и тут хре-
ново... Ездить интересно!

     Вот он какой!

     Диалог, подслушанный в Московском центре авторской песни:
     - Не знаешь,  какой у Михалева домашний телефон?
     - Кажется, белый.

     Две бутылки все же лучше, чем одна!

     Рассказывает Юрий Рыков (Ленинград - Лисичанск - Москва).
     - Декабрь 1978 года. В Чебоксарах тогда впервые проводил-
ся ставший затем популярным  фестиваль-"вертушка",  когда  га-
ла-концерты шли одновременно в трех залах,  а в перерывах бри-
гады на "рафиках" оперативно перебрасывались по кругу - и  так
три отделения.
     И вот летит в Чебоксары ленинградская делегация. В основ-
ном -  клуб  "Меридиан" (Алексей Брунов,  Вячеслав Вахратимов,
Виктор Федоров,  Михаил Трегер,  Юрий Рыков и  президент  Анна
Яшунская), а кроме того, Евгений Клячкин и Валентин Вихорев.
     Лайнер АН-24,  промежуточная посадка в г.Иваново, где от-
родясь публику на время стоянки не водили в аэропорт (да и был
ли он на самом деле!), а - мороз, барды начинают дубеть.
     И тут  спортивный  Валентин Иваныч Вихорев предложил пры-
гать в длину с места - кто дальше - для сугрева. Ну, все прыг-
нули,  а  Клячкин не прыгнул:  несолидно!  И все стали над ним
смеяться,  а он этого не любил. И чтобы переключить внимание с
себя на другую персону,  а заодно отомстить Вихореву,  он ска-
зал:
     - А не слабо тебе,  Валя,  почесать правой ногой за левым
ухом?
     Сам-то он понимал, что, скорее всего, не слабо, но предс-
тавил себе,  как Вихорев будет садиться в снег, тянуть эту но-
гу... Всем станет смешно, и он, Евгений Исакыч, будет отмщен.
     - А на что спорим? - осведомился не только спортивный, но
и, как оказалось, практичный Вихорев.
     - Ну, на бутылку коньяку.
     Спор был зафиксирован многочисленными свидетелями,  и Ви-
хорев...  Нет,  он не стал садиться в снег, а прямо как стоял,
так поднял ногу,  подхватил ее руками,  подтянул, почесал, где
надо, и поставил на место - все это, не покачнувшись.
     И разориться бы Клячкину на коньяке, да друг его оказался
еще и непьющим и согласился на две бутылки кефира.

     Комментарий Валентина Вихорева:
     - Не кефир, а трехлитровый баллон виноградного сока!

     Еще о стеклотаре.

     Клячкина вообще обижали все,  кому не лень. Особенным са-
дизмом, как это явствует из рассказа Валерия Бокова, отличался
Юрий Кукин.
     Когда однажды  на  время каких-то гала-мероприятий бардов
поселили в столичной гостинице "Украина",  Кукин  завалился  в
номер к  Клячкину и стал над ним издеваться в особо изощренной
форме. Выглядело это так:  Кукин ходил по комнате взад-вперед,
разглядывая разные  находящиеся  в  ней предметы.  При этом он
молчал.
     Клячкин тоже молчал,  продолжая бриться. По мере развития
событий движения его (а он водил электробритвой по лицу)  ста-
новились все более ожесточенными.  Наконец, Кукин зафиксировал
свое внимание на граненом стакане.  Более того,  он взял  этот
стакан в руки и принялся его всесторонне изучать.
     - Тебе чего? - как мог спокойно спросил Клячкин.
     - Да вот, у меня в номере точно такой же стакан...
     - И что!?
     - Пропал.
     - А этот причем!?!?
     - Да похож!

     - Ну, погоди!

     Где-то в провинции ждали приезда  Вадима  Егорова.  Желая
уточнить  какие-то  детали,  позвонили ему домой,  где застали
только его жену. В разговоре с ней выяснилось, что барду нужна
диета, что и было соблюдено.
     И вот он приехал,  его угощают, все хорошо, но чего-то не
хватает. Он и спрашивает:
     - А почему в еде чего-то не  хватает?
     Провинциалы, люди простые, возьми да и скажи, мол, Ваша
супруга...
     - Приеду домой - убью!

     Дядя Петя - гармонист.

     Рассказал, кажется, Сергей Григорьев (член группы "Ку-ку"
московского куста "SCO",  ныне Филя в телепередаче  "Спокойной
ночи, малыши!" и кто-то из НТВшных "кукол")...
     ... что когда Евгений Кустовский,  лидер "Ку-ку", а затем
создатель  ансамбля "Скай",  еще учился в Московской государс-
твенной консерватории,  его вдвоем с приятелем  декан  за  ка-
кую-то провинность послал на хозработы.  Смысл оных заключался
в очистке от снега памятника великому русскому П.И.Чайковскому
работы  Веры Мухиной,  поскольку сам Петр Ильич сидит,  широко
расставив руки-ноги и в такой позе чистить снег не может.  За-
вершить работу надлежало к восьми часам утра.
     Что и было сделано. В назначенный час гений встречал иду-
щих  на  занятия  студентов и преподавателей,  растягивая мехи
снежной гармошки.

     Только до Харисовки!

     Рассказывает Борис Гордон.
     - 1994 год,  станция Свияжск. Казанским участникам чебок-
сарского  фестиваля подан заказной автобус.  Только они рассе-
лись - заглядывает в дверь незнакомая бабуля и,  глядя в  упор
на Виталия Харисова, спрашивает:
     - Козловский?
     Виталий, участвовавший в выступлениях и студийных записях
Андрея Козловского, понял вопрос совершенно однозначно и адек-
ватно, как ему показалось, ответил:
     - Нет, я только его аккомпаниатор.
     Чем поверг старушку в немалое недоумение, ибо ей хотелось
узнать совсем другое - не этот ли автобус - на Козловку,  тот,
что идет только раз в день.

     Специфическое удовольствие.

     Рассказывает Валерий  Мустафин  (Казань),  как приехал он
однажды в Москву, а один знакомый его спрашивает:
     - У тебя есть где остановиться?
     - В принципе,  да,  - отвечает Валерий.  - Можно у M.,  а
можно и у N.
     (Разумеется, вместо импортных букв были названы  конкрет-
ные фамилии, в том числе N - довольно известного барда, недав-
но переехавшего из провинции в столицу, знатного собеседника).
     - Конечно,  можно и у N, - согласился знакомый, - но ведь
его слушать придется!

     Не откладывай на завтра!

     Рассказывает известный казанский автор Валерий Боков.
     1986 год. Серия гала-концертов ведущих бардов, взяв старт
в Ленинграде, докатилась до Челябинска.
     После выступления Валерия Сергеева в гримуборной возникли
два здоровенных парня. Один из них волок футляр, по всей види-
мости,  с баяном.  Из его слов стало понятно,  что в  детстве,
мальчонкой,  на ильменском фестивале он впервые увидел и услы-
шал Валеру Сергеева,  который сразу и навсегда запал ему в ду-
шу. И вот теперь он надеется пообщаться с кумиром.
     О том, что может сулить общение с кумиром при помощи бая-
на, Сергеев и Боков хотя и догадались,  но рвения не проявили.
Как смогли, они успокоили поклонников и  предложили  перенести
раут на завтра в гостиничный номер.  Парни согласились и ушли,
а оба Валерия,  довольные успехом  на  дипломатическом  фронте
стали жить до завтра.
     Наутро парни приперлись в номер.  Наши барды, в состоянии
"после вчерашнего" не могучи оказать должного отпора,  в полу-
шоке пассивно ждут самого страшного. Гости, напротив, действу-
ют весьма  решительно.  Они  раскрывают футляр и достают отту-
да... канистру пива,  литров эдак на двадцать. И это - на вто-
рой год действия антиалкогольного указа, когда пиво было одним
из дефицитов первой необходимости!
     Валеры в полном отпаде: ведь начать можно было еще вчера!

     Понятное - простительно.

     Сергей Губанов (Москва) рассказывает,  что на первом все-
союзном фестивале авторской песни в Саратове в 1986 году орга-
низаторы предусмотрительно,  не дожидаясь результатов творчес-
кого процесса, разместили некоторых участников в вытрезвителе,
что само по себе - анекдот.
     Однажды, вернувшись с мероприятия, постояльцы этого мило-
го "отеля" обнаружили,  что в их вещах кто-то основательно по-
копался.  В результате Женя Вдовин,  приехавший  с  московской
группой "Мышеловка",  недосчитался флакона одеколона, а другой
мышелов, который и поведал миру об этом происшествии,  обнару-
жил пропажу  блока сигарет "Рига",  привезенного по его заказу
ребятами из ансамбля "Домино".
     Обсудив ситуацию,  потерпевшие и посочувствовавшие пришли
к выводу,  что - ничего особенного, ибо все предельно логично:
просто кто-то выпил, после чего захотел покурить...

     Стандарт на вдохновение.

     Рассказывает Берг.
     - Году в 77-м одну заслуженную деятельницу КСП занесло из
ее родной  "северной столицы" в обыкновенную,  в частности,  в
квартиру ныне известного, а тогда еще не очень, барда - единс-
твенного, кто  в  определенном смысле поплыл против "течения":
почти все  провинциальные знаменитости рано или поздно  мигри-
ровали в Москву,  он же,  наоборот, в провинцию. Но это случи-
лось лет на десять позднее. А в то время, попав в его живопис-
ную комнату, все стены которой утопали в рисунках и фотографи-
ях детей,  она растрогалась и сочинила экспромт.  Естественно,
он посвящался  хозяину  жилплощади и был торжественно приколот
булавкой на стену над его кроватью.
     Гостья вообще  славилась  в  народе как большая мастерица
писать экспромты и через год-полтора,  вторично  оказавшись  в
этой же квартире, не удержалась от нового всплеска творчества.
Зафиксированный,  как и в прошлый раз,  рукою автора результат
был подколот туда же, где висело предыдущее посвящение.
     Я держал в руках эти листочки. Они не отличались не толь-
ко почерком, но и текстом.
     Видимо, действительно существует то,  что мы называем за-
конами творчества, именно /законами/ : при повторении экспери-
мента в тех же условиях  неизбежно получается такой же резуль-
тат!

     Эх, дороги!..

     На XXI-м  Грушинском  фестивале в 1994 году было особенно
трудно перемещаться по поляне после дождей.  И  родился  такой
анекдот:
     - Вась, какую женщину я видел!
     - Какую?
     - У нее такие ноги!
     - Что, стройные?
     - Чистые!

     Непереносимые страдания.

     Борис Жуков рассказывает, как на одном из Грушинских фес-
тивалей Ольга Уварова,  администратор песенного театра "Перек-
ресток", который  все  знают как "луферовский",  уложила дочку
спать в палатке, а сама ушла на концерт Олега Митяева.
     Возвращается - из палатки в полный голос:
     - А-а-а! У-у-у! Ы-ы-ы!
     - Что такое?
     - Ты ушла, а там Митяев пое-о-от!

     Дань культуре.

     Артист эстрады Альфред Тальковский (Санкт-Петербург), еще
в начале 70-х ставший популярным в студенческой и  вообще  ин-
теллигентской среде  благодаря  исполнению  в своих программах
песен бардов (в том числе и своих  собственных),  обладает  на
редкость приятным низким, с глубоким тембром, голосом и изуми-
тельной дикцией.  Так  что  когда  он  произносит,   например,
"ох..ть можно!", возникает ассоциация с эпохальным "от советс-
кого Информбюро".
     Но это - так, к слову.
     Московская журналистка Наталья Жданова рассказывает,  как
во второй половине 80-х, когда по крупным городам катилась се-
рия гала-концертов известнейших бардов,  в одной из комнат  то
ли квартиры, то ли отеля сидят эти самые знаменитости, общают-
ся и курят.  Топор уже спокойно можно  вешать.  Активно  дымит
Тальковский. Окуджава просто прикуривает одну от другой. А ря-
дом с ним скромно ютится ветеран туристской песни (хотя и нес-
тарый  по возрасту) казанец Валерий Боков,  млеет от столь по-
четного соседства,  тоже хочет закурить и не  знает,  как  это
сделать. Наконец набирается храбрости и спрашивает:
     - Вы не будете возражать, если я тоже закурю?
     На что моментально и громогласно реагирует Тальковский:
     - Ну я ох..ваю от этого интеллигента!

      * ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ *

     Крик души.

     Рассказывает Сергей Татаринов (Санкт-Петербург).
     Грушинский фестиваль 1989 года. Последняя ночь перед отъ-
ездом. Последний костер.
     Средь не очень шумного бала из палатки высовывается голо-
ва автора музыки Владимира Ильина.  Смотреть без содрогания на
его лицо,  деформированное и перекрашенное хроническим недосы-
пом, невозможно.
     Он обводит присутствующих очумелым взглядом и восклицает:
     - Сколько ж песен всего!?!?!



                Эротические анекдоты


     Ромашка и василек цветут на лесной поляне.
     - Ромашка, ты меня любишь?
     - Люблю.
     - А ты меня хочешь?
     - Хочу.
     - Скорей бы эти пчелы прилетели!

                                  * * *

     Пока мужа не было дома, к жене пришел ее новый любовник - Карлсон.
     Вдруг звонок в дверь. Что делать?
     Тут Карлсон нашелся.
     - У меня же пропеллер! И в окно.
     Зашел муж.
     - Кто у тебя был?
     - Никого не было.
     - Я спрашиваю - кто?!
     - Да никого не было!
     - Хорошо, а чьи это тогда штаны с пропеллером?

                                  * * *

     Сегодня на сцене нашего театра эротическая драма в трех актах.

                                  * * *

     Юноша с девушкой сидят на лавочке.  Юноша  очень  стеснительный.  Вот
девушке хочется, чтобы он ее поцеловал, она и говорит:
     - Ой, у меня щечка болит!
     Юноша целует ее в щечку.
     - Ну как, теперь, болит?
     - Нет, не болит.
     Через некоторое время:
     - Ой, у меня шейка болит!
     Он ее чмок в шейку:
     - Ну, как, болит?
     - Нет, не болит.
     Рядом старик сидит и спрашивает:
     - Молодой человек, вы от геморроя не лечите?

                                  * * *

     Идет Красная шапочка по лесу, несет  бабушке  корзинку  с  пирожками,
сзади топот ног. Смотрит - толпа лоботрясов, человек десять.  Ну,  думает,
сейчас изнасилуют. И чтобы не мучаться, сняла трусы, легла и ждет.
     Слышит, топот пронесся мимо, открывает глаза - трусов и корзинки нет.
     Идет дальше. Навстречу снова та самая б