оту власти в СССР, ГКО руководил в годы
войны деятельностью всех государственных ведомств, перестройкой народного
хозяйства и всей жизни страны в соответствии с требованиями военного времени,
мобилизацией всех ресурсов на нужды ведения войны, определял общий характер
стратегического применения вооруженных сил. 10 июля 1941 г. Сталин назначается
Председателем Ставки Верховного Командования (с 8 августа -- Верховного
Главнокомандования). 19 июля Сталин взял на себя и функции Народного Комиссара
обороны. Одновременно он становится Главнокомандующим Вооруженными Силами СССР.
Жуков на протяжении всей войны был членом Ставки, а с лета 1942 он стал также
заместителем Верховного Главнокомандующего. Члены Ставки занимали далеко не
одинаковое положение.
Например, Ворошилов и Буденный весьма редко участвовали в работе этого органа.
Из числа военных наиболее активно и практически постоянно участвовали в ее
работе Г.К. Жуков и А.М. Василевский, хотя последний, будучи начальником
Генштаба, формально не входил в состав Ставки и стал ее членом лишь в 1945 г.
В целом, как уже отмечалось, с точки зрения стратегического и оперативного
руководства, победа в Великой Отечественной войне достигнута совместными
усилиями многих полководцев, флотоводцев, военачальников и офицеров Генштаба,
штабов и начальников родов войск всех уровней под общим руководством Ставки
Верховного Главнокомандования, возглавляемого И.В. Сталиным.
Полководческая деятельность Жукова, как и других полководцев, протекала под
воздействием сталинского стиля руководства.
Выполнение Сталиным функций Верховного Главнокомандующего вооруженными силами
было крайне противоречивым, как, впрочем и вся его деятельность во время войны.
Не подлежит сомнению, что вследствие прежде всего его просчетов и ошибок
произошли катастрофические поражения в начале войны. Очевидно в то же время, что
во многом благодаря его мобилизующей роли и организаторским усилиям,
поддержанным большинством народа, нашей стране удалось выстоять, а затем и
прийти к победе.
Если говорить о Сталине, как Верховном Главнокомандующем, то хорошая память,
умение быстро вникнуть в суть вопроса, сильная воля и твердый характер создавали
предпосылки для становления руководителя стратегического масштаба.
Но отрицательно сказывались отсутствие систематизированных военных знаний и
военного опыта. Поэтому, как отмечал Г.К. Жуков, Сталин только через 1,5 года
после тяжелых поражений начал более или менее разбираться в
оперативно-стратегических вопросах.
Никто не отрицает, что у Сталина была хорошая интуиция, способность быстро
схватывать обстановку и разбираться в сложных вопросах. Например, Черчилля
поразила быстрая и верная оценка Сталиным показанного ему плана "Торч" по
высадке союзников в Северной Африке в 1942 г. "Это замечательное заявление, --
отмечал он, -- произвело на меня глубокое впечатление. Оно показывало, что
русский диктатор быстро и полностью овладел проблемой, которая до этого была
новой для него. Очень немногие из живущих людей смогли бы в несколько минут
понять соображения, над которыми мы так настойчиво бились на протяжении ряда
месяцев. Он все оценил молниеносно".
Знавшие и близко работавшие со Сталиным авторитетные люди единодушно отмечали,
что наиболее сильной его стороной, как Верховного Главнокомандующего, было
умение разбираться в сложных военно-политических вопросах, подчинять интересам
политики решение экономических и стратегических вопросов. Хотя и в этой области
были крупные провалы, как это случилось с определением возможных сроков
нападения Германии на нашу страну. Но в последующем были и крупные позитивные
шаги. Уже то, что удалось избежать одновременной войны против Германии и Японии
и осуществить их последовательный разгром, добиться участия западных стран в
антигитлеровской коалиции или то, как он твердо и последовательно отстаивал на
всех переговорах во время войны интересы СССР, говорит о многом. Но Сталин
нередко превращал политику в самоцель и не всегда учитывал в полной мере
военно-стратегические соображения, как это было например, в 1941 г.
Сталин, как известно, придавал большое значение созданию экономического
фундамента обороны страны, техническому оснащению армии и флота и другим, как он
говорил, постоянно действующим факторам, решающим ход и исход войны.
Сталин был сторонником максимальной централизации руководства всеми оборонными
делами и вооруженными силами. С тех пор как война стала охватывать все стороны
жизни государства, объединение в одних руках политической и военной власти
считалось одним из условий, благоприятствующих наиболее полной мобилизации всех
экономических, моральных и военных возможностей государства для ведения войны.
Стремление к этому в той или иной мере проявлялось во всех государствах в
периоды первой и второй мировых войн, в том числе и в буржуазно-демократических
странах, таких как, скажем, США и Англия.
Вообще твердое руководство, насаждение жесткой требовательности и дисциплины
были вполне оправданными в военное время. Но в нашей стране такая централизация,
перейдя все допустимые разумные пределы, во многом сковывала деятельность
руководящих кадров и особенно военного ведомства.
Сталин, несмотря на свою исключительно высокую работоспособность и напряженную
деятельность, не мог своевременно охватить многих вопросов, а без него они не
решались. Пагубно сказывались на всех делах излишние самоуверенность и упрямство
Сталина. В результате, перед войной, как уже отмечалось, совершенно бесправные
Нарком обороны и Генштаб, командующие войсками военных округов вносили одно
предложение за другим о приведении приграничных военных округов в полную боевую
готовность, но не смогли добиться одобрения и реализации своих предложений.
Контроль за исполнением приказов -- важнейшая обязанность любого вышестоящего
органа управления. Но Сталин, будучи по натуре крайне подозрительным человеком и
никому не доверяя, довел требование о контроле до абсурда. Нагромождение
контроля не только сковывало, но и подавляло всякую инициативу подчиненных
инстанций.
Не говоря уже о многих инспектирующих комиссиях, проверяющих типа Мехлиса,
буквально терроризирующих подчиненных и дезорганизующих работу, о
систематических доносах представителей НКВД, особых и других органов, которые в
совокупности нередко создавали тягостную, нервозную обстановку в системе
управления войсками. Стоило маршалу Тимошенко, будучи командующим Сталинградским
фронтом, в ходе боевых действий искупаться в реке, Хрущев тут же донес об этом
Сталину. Прилег представитель Ставки при фронте отдохнуть, пошел ли он в баню,
сказал ли лишнее слово -- все становилось известным в Москве. И в такое тяжелое
время, такие большие люди находили время собирать и рассматривать такую
информацию. Положение дел усугублялось беспрерывными перемещениями командующих и
других должностных лиц. Только непосредственно перед войной сменилось четыре
Начгенштаба, в ходе тяжелых оборонительных сражений в 1941--1942 гг. происходили
частые смены командующих фронтами и армиями. Но ни один самый одаренный
командующий, прибыв на фронт, не может за несколько дней не то что изменить
обстановку, но даже познакомиться и овладеть ею.
К тому же Сталин практически не бывал в действующей армии, не выезжал на фронты,
а без личного общения с теми, кто выполняет боевую задачу, по одним лишь
донесениям и телефонным докладам невозможно понять и прочувствовать во всей
глубине все особенности складывающейся обстановки. Правда, этот изъян в
стратегическом руководстве компенсировался частыми основательными выездами на
фронты Г.К. Жукова, А.М. Василевского, других представителей Ставки ВГК. Но
ничто не может заменить личного восприятия обстановки. Отметим, между прочим,
что в отличие от Сталина, Черчилль, Де Голль, да и Гитлер побывали во время
войны во всех объединениях и во многих соединениях своих войск.
Главная беда Сталина, как и других политических деятелей (например, К.Е.
Ворошилова, Д.Ф. Устинова), в разное время самонадеянно бравшихся за решение
военных вопросов, состояла в том, что они, не зная войск, не имея опыта
управления ими, совершенно не представляли себе как в действительности могут
происходить действия после принятия политических решений и отсюда военная
некомпетентность решений, постановка войскам нереальных задач. Сталину казалось,
как только он скажет, армия сразу же и развернется для отражения агрессии, с
началом войны или в ходе войны по любому телефонному звонку войска смогут
перейти в наступление или нанести контрудар, он не понимал, что на это требуется
определенное время. Именно по этому вопросу в большинстве случаев происходили
столкновения Жукова и Сталина.
Сталин придерживался активной наступательной стратегии, хотя в теории признавал
и правомерность отступления, когда это требуется по обстановке. Он высказывал
даже правильные слова о недопустимости огульного наступления, необходимости
закрепления успехов. Но на деле культ наступления был доведен у него до
крайностей, когда стратегическая оборона рассматривалась как что-то низменное и
недостойное советского военного искусства, что явилось одной из причин наших
поражений в 1941 и летом 1942 г.
Одним из коренных положений теории и практики военного искусства, выдвинутых
Сталиным, был тезис о решающем значении выбора главного удара для успеха в любой
операции. Его теоретические суждения о необходимости учета при выборе
направления главного удара политических, экономических и военных аспектов
обстановки в принципе были резонными. Но и это положение было превращено в
догмат. В частности, было, конечно, большим преувеличением, что правильный выбор
направления главного удара на три четвертых и чуть ли не автоматически
предопределяет успех операции.
Опыт войны показал, что наряду с обоснованным решением (в том числе выбором
направления сосредоточения главных усилий), постановкой реальных задач войскам,
главными факторами, обеспечивающими успех, были достижение скрытности и
тщательности организации боевых действий и всестороннего их боевого,
материального и технического обеспечения, умелого управления войсками в ходе боя
и операции.
На практике же Сталину ни в 1941, ни в 1942 гг. не удалось правильно определить
направление главного удара противника и соответственно направления для
сосредоточения основных усилий своих войск. В последующие годы войны, когда он
стал прислушиваться к мнению Генштаба, Г.К. Жукова, других командующих фронтами,
Ставке ВГК во главе с ним, как правило, удавалось изыскать наиболее выгодные
направления для ударов с решительным сосредоточением основных усилий на решающих
участках фронта. В отличие от контрнаступления под Москвой и наступательных
операций весной и летом 1942 г., когда силы были распылены, в 1943--1945 гг.
довольно удачно и продуманно определялась последовательность нанесения ударов и
проведения операций путем широкого маневра силами и средствами и
заблаговременной подготовки резервов с целью разгрома основных группировок
противника по частям.
Срыв планов мобилизационного развертывания вооруженных сил в начале войны и
тяжелое отступление с огромными потерями, непредвиденное расширение линии
фронта, острая нехватка квалифицированных кадров привели к тому, что пришлось,
вопреки ранее намеченным планам, значительно увеличить количество фронтов, армий
и дивизий при одновременном снижении их численности и боевой мощи.
Это была одна из причин, потребовавших для решения крупных стратегических задач
привлечения усилий двух и более фронтов. Однако появление новой формы
стратегических действий в виде операций группы фронтов определялось и
объективными условиями в связи с возрастанием размаха и сложности вооруженной
борьбы. Идея необходимости объединения усилий нескольких фронтов в
стратегических операциях дала о себе знать еще в период первой мировой войны и
гражданской войны в СССР. Но свое наиболее полное оформление операции группы
фронтов нашли в период Великой Отечественной войны, когда большинство
стратегических операций проводилось силами нескольких фронтов. В завершающем
периоде войны они стали основной формой ведения стратегических наступательных
операций, что потребовало координации действий фронтов через представителей
Ставки ВГК. На главных направлениях эту задачу решали, как правило, Г.К. Жуков и
А.М. Василевский.
Разработка и практическое применение новых способов вооруженной борьбы, таких,
как подготовка и ведение оборонительных операций с последующим переходом в
контрнаступление, стратегических наступательных операций, в том числе и операций
групп фронтов, решение проблемы стратегического и оперативного прорыва с
последующим развитием успеха в глубину путем ввода мощных подвижных групп,
окружением и уничтожением крупных группировок противника, форсирование сходу
водных преград, способов боевого применения и взаимодействия различных видов ВС
и родов войск, изыскание такой эффективной формы огневого поражения, как
артиллерийское и авиационное наступление, более совершенных форм и способов
построения боевых порядков, создание новой системы боевого, тылового и
технического обеспечения, как и новаторское решение многих других проблем
военного искусства, явились результатом творчества представителей Ставки ВГК,
Генштаба, командующих видами ВС и родов войск, командующих, командиров и штабов
фронтов, армий, соединений, частей и подразделений. Самое активное участие в
разработке новых положений военного искусства принимал Жуков. Но неправомерно
говорить о том, что все это творчество в области военного искусства было
осуществлено помимо или даже вопреки Сталину, хотя бы потому, что без его ведома
и согласия решения по таким вопросам и не могли приниматься. Следует сказать и о
том, что война требовала ответственного отношения к военной теории. Попытки не
считаться с накопленным опытом, с выработанными на его основе теоретическими
рекомендациями очень быстро давали о себе знать неудачами на фронте. С этим
объективным обстоятельством был вынужден считаться и Сталин. После многих неудач
1941--1942 гг., по свидетельству Г.К. Жукова и А.М. Василевского, он уже меньше
проявлял произвола, самонадеянности и стал более внимательно прислушиваться к
мнению людей, знающих военное дело. Хотя некоторые отрицательные черты
сталинского стиля руководства не были преодолены до конца войны.
Из полководцев, кроме Г.К. Жукова, Сталин особо высоко ценил А.М. Василевского,
К.К. Рокоссовского, И.С. Конева, Л.А. Говорова, А.А. Новикова, Н.Н Воронова.
В целом страна и Вооруженные Силы во время войны твердо управлялись, поэтому
нельзя дело изображать так, как это иногда делается, будто все происходило чуть
ли не стихийно и мы одолевали врага вопреки всякому руководству. Но бесспорно и
то, что именно самоотверженные усилия народа на фронте и в тылу, его преданность
своему Отечеству во многом компенсировали издержки руководства и в конечном
счете обеспечили достижение победы.

2. Г.К. ЖУКОВ -- ЧЛЕН СТАВКИ, ЗАМЕСТИТЕЛЬ ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО
Во время Великой Отечественной войны Жуков занимал в Ставке Верховного
Главнокомандования особое место. На него, как и на Василевского, Сталин больше
всего опирался, давал ему наиболее сложные и ответственные задания.
По существу, только Г.К. Жуков, А.М. Василевский и Б.М. Шапошников
систематически занимались управлением Вооруженными Силами в стратегическом
масштабе. По подсчетам генерал-полковника Ю.А. Горькова по этим вопросам Г.К.
Жуков был в Кремле у И. Сталина около 130 раз с докладами по стратегической
обстановке, выводами из нее и предложением на ведение военных действий.
Как член Ставки ВГК и заместитель Верховного Г. Жуков непосредственно в Ставке
работал по крупным вопросам стратегического характера около 25 раз
продолжительностью по 5--6 суток, не считая кратковременного пребывания по
экстренным вопросам, когда его срочно вызывали с фронта на несколько часов и он
тут же отправлялся на фронт.
Около 80 случаев отмечается работа Г.К. Жукова в войсках фронтов, где он помогал
командованию в сложных вопросах вооруженной борьбы, а также для оказания помощи
в подготовке войск к операциям и контролю за их готовностью. В 15 случаях за
время с августа 1942 г. по ноябрь 1944 г. на Г.К. Жукова возлагалась обязанность
по координации действий фронтов с полной ответственностью за исход операции и с
правом отдавать приказы и распоряжения командующим войсками фронта. Особенности
и методы его работы по подготовке и ведению операций, управлению войсками
рассмотрены в предыдущих главах.
Более сотни раз маршал работал в армиях и дивизиях, проявляя завидную храбрость.

Когда под Москвой на командный пункт фронта в Перхушкове ворвались немецкие
танки и автоматчики, Жуков вместе с другими офицерами с автоматом в руках
отбивался от противника. Член Военного Совета И.С. Хохлов предлагал ему
немедленно переместить КП подальше в тыл. И Жукову было понятно, что командующий
и штаб не могут нормально работать, находясь под непрерывным обстрелом. Но был
вынужден мириться с этой опасностью, понимая, что вслед за перемещением КП
фронта потянутся пункты управления армий, дивизий, а затем и войска. В
сложившейся тогда обстановке пример стойкости и личной храбрости командующего
был одним из важнейших психологических факторов, обеспечивающих уверенность и
упорство войск в обороне.
Маршал бронетанковых войск Г.К. Рыбалко считал, что в апреле 1944 г. Жуков
проявил героизм и мужество, вылетев в расположение оказавшейся в окружении 3 гв.
танковой армии и помог командованию армии найти наиболее целесообразный способ
выхода из тяжелого положения.
Бывали случаи, когда он пробирался ползком на передовую, чтобы лучше изучить
местность, расположение противника и своих войск. Журналист В.М. Песков записал
следующий эпизод, рассказанный ему майором Н.Х. Беловым -- начальником личной
охраны маршала.
"В боях на Курской дуге прежде, чем отдать приказ Ставки о наступлении Брянскому
фронту, Г.К. Жуков приехал к месту намеченного удара. Было это 11 июля 1943
года. Машину оставили в леске, примерно в километре от передовой. Далее он пошел
пешком с командующим фронтом М.М.Поповым. Уже у самой передовой он сказал:
"Теперь вы останьтесь, а я один...". Надо было убедиться, что местность для
рывка танков была выбрана без ошибки. Полз я за ним. У нейтральной полосы Жуков
внимательно осмотрел лощины и взгорки. А когда возвращались, как видно, были
замечены немцами. Мины!
Одна -- впереди, другая -- сзади. Третья будет наша, прижимайся к земле! При
этих словах я рванулся и накрыл, как мне предписано было службой, маршала своим
телом. Мина разорвалась в четырех метрах -- осколки прошли верхом. Но взрывом
нас здорово тряхнуло. Георгий Константинович потерял слух".
"В 9-ю гвардейскую стрелковую дивизию, -- писал генерал А. Белобородов, --
которой я командовал, неожиданно прибыли Жуков и Рокоссовский... оказывается,
прежде чем ехать к нам в штаб дивизии, он побывал на самых передовых участках. А
когда мы разговорились, меня прежде всего поразило глубокое знание Георгием
Константиновичем обстановки на участках дивизии. А ведь это был командующий, и
фронт тянулся от Тулы до Калинина".
После войны у Георгия Константиновича спросили:
-- Какая необходимость была всю войну рисковать собой, выходя на передний край?
Жуков ответил, почти не задумываясь, будто эта мысль не покидала его:
-- Командующий или представитель Ставки даже в самое критическое время,
по-моему, просто обязан непременно бывать на передовых позициях. Опасно? Да,
опасно. А где и когда на фронте не опасно? На то и война. Но, посещая передовые
позиции, военачальник с глазу на глаз встречается с солдатами, из первых рук
получает истинные сведения о положении своих войск и войск противника. А это,
во-первых, дает ему возможность принять наиболее целесообразное решение -- то ли
укрепить этот участок, то ли вывести часть на передышку. Во-вторых, солдаты
переднего края, как известно,