ли не принимать, но судить о Жукове или
других наших полководцах без учета всего этого нельзя.
    Глава пятая
ПОЛКОВОДЧЕСКОЕ НАСЛЕДИЕ ЖУКОВА И СОВРЕМЕННОСТЬ
1. СУДЬБА И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПОЛКОВОДЦА
В ПОСЛЕВОЕННЫЕ ГОДЫ
В послевоенные годы полководческое наследие Жукова складывалось в основном из
обобщения и освоения богатейшего опыта Великой Отечественной войны с учетом
перспектив дальнейшего развития военного искусства.
За время войны действующей армией во взаимодействии с флотами было проведено 51
стратегических, более 250 фронтовых и около 1000 армейских операций, несчетное
количество сражений и боев на земле, в воздухе и на море.
Все эти операции, сражения и бои проведены под руководством Ставки ВГК во главе
с И.В. Сталиным, наших военачальников и командиров.
Жуков со всей нашей доблестной армией приобрел огромный боевой опыт, осуществляя
не только стратегическое руководство в роли представителя Ставки, но и
командующего войсками фронта. Всего за время войны он прокомандовал различными
фронтами около двух лет (22 месяца), для такой войны -- это большой срок.
В завершающем периоде войны каждая из проведенных Жуковым операций отличалась
своей оригинальностью, новизной применяемых способов действий и поэтому, как
правило, оказывалась неожиданной для противника. Его решения и способы действий
в каждой операции были неповторимы, не всегда схожи с предыдущими. Постоянными
были в них только выдающиеся победы и все новые и новые достижения военного
искусства. Были и принципиально важные, общие для них аспекты, которые выражали
сущность советского военного искусства в пору его наибольшего расцвета,
сохраняющие свое значение и для современных условий.
Маршал Советского Союза Г.К. Жуков на военно-теоретической конференции в 1945 г.
следующим образом охарактеризовал основные положения военного искусства, которых
он придерживался.
Первое -- отличное знание противника, правильная оценка его замыслов, сил и
средств; умение учесть, на что он способен и на что не способен, на чем можно
его поймать. Это достигается непрерывной и глубокой разведкой.
Второе -- знание своих войск, их тщательная подготовка к бою. Необходима
всесторонняя подготовка командования и штабов, заблаговременная отработка всех
вариантов предстоящих действий войск.
Третье -- оперативная и тактическая внезапность. Это достигается тем, что враг
вводится в заблуждение о наших истинных намерениях. Надо действовать настолько
быстро, чтобы неприятель везде и всюду опаздывал и тем самым попадал в тяжелое
положение.
Четвертое -- точный расчет сил и средств в зависимости от поставленной задачи.
Войскам нельзя ставить непосильные задачи. Ничего, кроме потерь и подрыва
боевого духа, это не даст. Лучше реже проводить наступательные операции, а
копить силы и средства для решительных ударов.
Пятое -- материальное обеспечение операций. Ни при каких обстоятельствах
неподготовленную в материальном отношении операцию проводить не следует. Общая
обстановка может толкать Главное Командование на быстрейшее осуществление
операции. Но начинать ее можно только после тщательной подготовки и
всестороннего обеспечения.
Важным условием развития наступательной операции Г.К. Жуков считал умелое
применение артиллерии, смелый маневр с целью окружения и уничтожения противника.
Фронтальный удар он рассматривал только как важный этап к достижению цели.
Прорыв не ради прорыва, а для получения свободы маневра, что дает возможность
поразить врага с самого невыгодного для него направления. Полководец считал, что
в любой войне большое значение будет иметь создание и умелое использование
резервов. При обороне Ленинграда или Москвы он ухитрялся создавать минимально
необходимые резервы даже в условиях острого недостатка сил и средств в первой
линии войск. Если Кутузов считал, что полководец, сохранивший резерв, не
побежден, то Наполеон говорил, что полководец, который слишком держится за
резервы, непременно будет разбит. Жуков завещал сочетать то и другое, постоянно
заботясь о восстановлении резервов.
Жуков еще в ходе войны, и особенно настоятельно после войны, постоянно думал о
том, как опыт и мудрость, добытые такой дорогой ценой, использовать рационально
для решения задач военного строительства. Но ему не дали возможности в полной
мере осуществить его замыслы. Согласно принятой тогда сталинской системе за ним,
как и за другими военачальниками, постоянно следили. "Грехов" для того, чтобы
расправиться с ним, было собрано уже вполне достаточно. Но Сталин видел, что
пока идет война, без Жукова не обойтись. Поэтому до поры до времени терпел его
славу, авторитет и крайне раздражавшие его самостоятельность и принципиальность
Жукова. Но, как это не раз бывало в истории, как только кончилась война,
военачальники такого масштаба, как Жуков, были уже не нужны. По замыслу Сталина
и Берия для него была уготована самая страшная участь. Только огромный авторитет
в народе, армии и за рубежом спасли его. Диктатору хотелось быть "лучом света в
темном царстве" и всю славу, все заслуги за победу присвоить себе. Как всегда, в
мирное время нужны были более удобные люди. Так вышли на первый план Н.А.
Булганин и В.Д. Соколовский, отстраненные от должности в 1944 г. за полную
неспособность готовить и проводить наступательные операции и это в условиях,
когда вся Советская Армия уже мастерски воевала. Однако Жуков не сломался и
продолжал самоотверженно трудиться на всех постах, которые ему поручались.
В послевоенные годы Жуков, будучи главнокомандующим группой советских
оккупационных войск в Германии, главнокомандующим сухопутными войсками,
командующим войсками Одесского и Уральского военных округов, первым заместителем
министра и министром обороны СССР, большое внимание уделял осмысливанию,
обобщению и внедрению в практику боевой и оперативной подготовки органов
управления и войск (сил) опыта Великой Отечественной войны. Обращаясь к этой
богатейшей сокровищнице боевого опыта и полководческой деятельности Г.К. Жукова,
мы и сегодня находим все более ценные крупицы нового, которые рождают глубокие
мысли и приводят к выводам большого теоретического и практического значения.
Жуков, придавая большое значение прошлому опыту, вместе с тем правильно уловил
основные направления научно-технического прогресса и развития вооружений. С
появлением ядерного оружия особенно важно было определить, что является основным
средством его доставки: стратегическая авиация или ракеты. Американцы долгое
время основную ставку делали на стратегическую авиацию. Наше руководство
ориентировалось в основном на ракеты, в том числе на создание ракетных войск
стратегического назначения, и это дало возможность нашей стране сделать огромный
рывок вперед и получить существенные преимущества по достижению стратегического
паритета.
Мысли маршала Жукова все больше обращались к будущему. Он отчетливо представлял
себе то огромное влияние, которое окажет на дальнейшее развитие военного
искусства появление ядерного оружия и других новых средств вооруженной борьбы.
Вместе с тем, как всегда, он подходил ко всем этим новациям весьма взвешенно и
мудро, не поддаваясь крайним точкам зрения. С одной стороны раздавались голоса,
что стратегические задачи на войне будут решаться с помощью ядерного оружия,
которое позволяет ставить неограниченные политические и стратегические цели.
С другой стороны, было ясно, что новое оружие ставит определенные пределы для
политических и стратегических устремлений. Но последнее не всегда учитывалось в
полной мере, и представлялось, что мировая война неизбежно будет ядерной.
Возникла теория ядерной войны, которая основательно исследовала боевые свойства
ракетно-ядерного оружия, способы возможного его применения, меры защиты войск и
населения от оружия массового поражения.
Некоторые теоретики явно преувеличивали возможные последствия даже ограниченного
применения ядерного оружия. Так, некоторые ученые писали, что в результате
применения по плану "Дропшот" 180 атомных бомб по СССР, произойдет сильное
заражение радиоактивными осадками в виде радионуклидов не только территории
СССР, но и США, в итого обе страны могут погибнуть. Однако реально за
послевоенные годы произведено более 2 тыс. ядерных взрывов и только в атмосфере
512 взрывов и последствия их известны. Другие, наоборот, недооценивали
последствия применения ядерного оружия.
В теории ядерной войны предполагались совершенно нереальные меры, например,
возможность после обмена массированными ядерными ударами восстановления
боеспособности войск, сил флотов в короткие сроки и продолжения боевых действий,
наступления с темпами до 100 км в сутки. В ходе боевой подготовки эта сложнейшая
проблема нередко самым несерьезным образом упрощалась.
Следует сказать, что в период, когда противостоящие стороны имели сравнительно
ограниченное количество ядерного оружия и разрабатывались первые планы ядерной
войны ("Дропшот", первоначальные варианты "СИОП" и советские планы применения
стратегических ядерных сил), можно было допустить, что и в условиях применения
ядерного оружия возможны организованные военные действия, хотя и с большими
потерями и тяжелыми последствиями.
Это подтверждали и опытные учения с применением атомного оружия в США и СССР.
Так, в 1955 г. в армии США в штате Невада было проведено учение "Дезерт рок VI",
где был произведен наземный взрыв ядерного устройства мощностью 30 килотонн.
Учитывая высокий уровень радиоактивного заражения, участвовавшие на учении
войска (смешанная бронетанковая группа) располагались в 3 км от эпицентра взрыва
и затем, обозначая наступление, приблизились к нему на 900 м.
В Советском Союзе в сентябре 1954 г. было проведено учение в районе Тоцкое, где
была брошена атомная бомба с самолета и произведен воздушный взрыв мощностью 20
килотонн на высоте 350 м. Войска до начала взрыва располагались в укрытиях не
ближе 5--7 км. Руководящий состав Министерства обороны СССР, министры обороны
ряда союзных стран, командующие войсками округов располагались для наблюдения
открыто (имея лишь защитные очки) в 11 км от эпицентра взрыва. Передовые части
наступающих войск выдвинулись к району взрыва через 2,5 часа.
Атакующие подразделения в средствах защиты прошли в 500--600 м от эпицентра,
получив дозу облучения 0,02--0,03 рентгена, а в танках в 4--5 раз меньше. Но
впоследствии выявились более тяжелые последствия радиационного облучения и
радиоактивного заражения местности, отчего пострадало местное население.
Вообще долгосрочные факторы влияния радиоактивного заражения на организм
человека долгое время недооценивались. Вместе с тем из-за неоправданной
закрытости информации по поводу этого учения ходит много недостоверных слухов.
Так, В.В.Карпов пишет: "Тридцатилетние, недавно могучие мужчины превращались в
дряхлые развалины. Наверное, уже все участники этих учений вымерли... Это,
наверное, самый черный день в жизни и службе маршала Жукова, как руководителя
учения...".
Владимир Васильевич, видимо, почерпнул такие сведения из газет "перестроечного"
периода. А тогда что только ни придумывали. Во-первых, учение проводилось по
Постановлению правительства СССР. Его проведение было возложено на Министерство
обороны. Н.А. Булганин поручил проведение учения Г.К. Жукову, его заместителем
по учению был генерал армии И.Е. Петров.
Во-вторых, работая в штабе Белорусского военного округа, я тоже был участником
этого учения (на наступающей стороне действовали войска БВО, 128 стрелковый
корпус из Бреста). Так вот, я, слава Богу, пока жив и знаю десятки офицеров,
которые были на этом учении, были в районе взрыва дольше, чем И.Е.Петров, и
поныне здравствуют.
А что касается "немногих оставшихся в живых", то, как писал генерал-полковник
Б.П. Иванов (тоже участник этого учения), людей нашего возраста -- фронтовиков и
среди тех, кто не участвовал на Тоцком учении, осталось, к сожалению, не более
трех-четырех из ста.
Да, это учение имело более тяжелые последствия, чем вначале предполагалось. К
сожалению, были и тяжело пострадавшие и умершие, и эту горькую правду надо
обязательно говорить, в том числе и о Жукове, но не придумывать того, чего не
было. Но в данном случае и правительство и Министерство обороны, полагались на
ученых-физиков, которые должны были лучше предвидеть последствия испытания
атомного оружия. Кстати, мягко скажем, не очень корректны суждения автора в этой
же книге о чернобыльской трагедии, где он пишет "только выброс, а не взрыв
причинил столько бед". Но если бы это был взрыв (не дай Бог, конечно), а не
выброс, то последствия радиоактивного заражения в районе Чернобыля были бы
значительно меньшими.
По опыту этих учений и ряду других испытаний без привлечения личного состава в
армиях НАТО, а затем Варшавского Договора были разработаны специальные
наставления по ведению боевых действий с применением ядерного оружия. Затем эти
вопросы нашли отражение и в боевых уставах многих стран.
После вмешательства Китая в корейскую войну, американское руководство было
готово начать ядерную войну, и только вмешательство премьер-министра
Великобритании К.Этли смогло удержать президента Г. Трумэна от применения
ядерной бомбы в Корее. И позже не раз возникала угроза применения ядерного
оружия.
Например, Г. Кан доказывая приемлемость термоядерной войны как средства
политики, утверждал, что "война ужасна, но ужасен и мир, что человечество
переживет третью мировую войну с применением ракетно-ядерного оружия, что
колоссальные разрушения и жертвы не исключат нормальную жизнь для выживших и их
потомков". Еще более определенно в этом духе высказывался Б. Голдуотер, призывая
не бояться ядерной войны. "Мы, -- писал он, -- сильны, мы победим, не нужно
страшиться жертв и развалин, главное -- победить коммунизм". Однако после
появления ядерного оружия у Советского Союза, увеличения количества этого
оружия, настроения на Западе стали меняться. Официальные заявления советских
политических и военных деятелей сводились к тому, что СССР располагает
вооруженной силой такой колоссальной мощности, которая сокрушит любого
агрессора.
Следует сказать, что в Советской Армии появление первых наставлений по ведению
боевых действий в условиях применения ядерного оружия, наспех переписанных из
американских наставлений, были встречены некоторыми военачальниками и многими
офицерами со скрытым, а кое-где и открытым противодействием. Командующий
войсками Белорусского военного округа маршал С.К.Тимошенко вообще приказал эти
наставления никому не показывать. И только после настоятельных требований
министра обороны, эти наставления были отправлены в войска округа. Маршал
Тимошенко не верил, что ядерное оружие можно применить, выражал уверенность в
том, что его постигнет та же участь, что и химическое оружие во второй мировой
войне. Больше всего офицеров, имевших боевой опыт, беспокоило то обстоятельство,
что расчеты на возможность решения всех основных боевых задач с помощью ядерного
оружия, приведут к деградации военного искусства. Этих офицеров тогда нещадно
критиковали как консерваторов. Но у опытных людей даже при недостаточно широкой
образованности бывает какое-то особое чутье, которое в жизни нередко
подтверждается.
Во время крупного войскового учения в Белорусском военном округе в 1955 г. С.К.
Тимошенко поделился своими соображениями по этому вопросу с Г.К. Жуковым.
Министр обороны на разборе учения подчеркнул необходимость освоения способов
ведения боевых действий с применением оружия массового поражения. Вместе с тем
он потребовал не полагаться только на него, а тщательно отрабатывать применение
обычного оружия.
Некоторые военные теоретики до сих пор сокрушаются по поводу того, что военное
искусство недостаточно учитывает влияние применения ядерного оружия на способы
вооруженной борьбы. Но нет никакого смысла приспосабливать военное искусство
только к оружию, которое невозможно применить.
Однако, несмотря на продолжавшееся бряцание ядерным оружием, по мере накопления
тысяч ядерных боеприпасов и средств их доставки становилось все более очевидным
(хотя и не всеми сразу осознавалось), что война с массовым применением ядерного
оружия невозможна и победителей в ней не будет.
Как бы там ни было, но и после того, как высшие политические и военные
руководители приходили к выводу о невозможности достижения победы в ядерной
войне, это оружие, занесенное над человечеством как дамоклов меч, продолжало
оказывать огромное влияние на политику и военную стратегию, придавая им
определенную уверенность и одновременно сдерживая страх.
Например, если бы не угроза применения ядерного оружия, то Карибский кризис в
1962 г., может быть, не удалось бы решить путем переговоров. Опасный характер
современной войны сдерживает в определенной степени применение не только
ядерного, но и обычного оружия. Например, согласно докладу Бруклинского
института "Использование вооруженных сил США в качестве инструмента внешней
политики в 1946--1975 гг." США (кроме войн в Корее и Вьетнаме использовали свои
вооруженные силы для защиты своих национальных интересов в 215 случаях. И только
в 18 инцидентах (причем вне пределов противостояния Восток -- Запад!) открывали
огонь. В остальных случаях использование военной силы выражалось лишь в военном
присутствии или демонстрации силы.
Это, разумеется, не означало отказа от самих политических и стратегических
целей, но изыскивались новые пути их достижения.
Во-первых, некоторые ведущие государства разрабатывали методы политического и
экономического давления на другие государства, мешающие осуществлению их
государственных интересов, подрыва их изнутри, позволяющего добиться
политических целей и без применения военной силы.
Во-вторых, методом ведения локальных войн. И действительно, в период "холодной
войны" НАТО и Варшавский блок, возглавлявшие их две сверхдержавы стремились
теснить друг друга и расширять сферы влияния методом ведения локальных войн
(войны в Корее, Вьетнаме, на Ближнем Востоке, Афганистане и др.).
Еще с начала 60-х гг., когда у СССР появилась возможность нанесения ракетных
ударов по территории не только Западной Европы, но и США, многие политические
деятели и военные теоретики стали поднимать вопрос о необходимости отказа от
концепции тотальной войны и переходу к ограниченным локальным войнам.
В конечном счете США и страны НАТО приняли "стратегию гибкого реагирования",
которая ориентировалась не только на мировую ядерную войну, но и предусматривала
широкий диапазон войн и военных конфликтов без применения ядерного оружия. В
связи с этим был взят курс на значительное увеличение сил общего назначения, и в
период с 1961 по 1968 гг. общая численность вооруженных сил США увеличилась с
2,5 до 3,5 млн чел., количество дивизий сухопутных войск и морской пехоты -- с
14 до 24. Да и в других ядерных державах обычные вооружения составляли около 80%
всех военных расходов, в них были задействованы не менее 90% численности личного
состава вооруженных сил. Постепенно ядерное оружие стало средством
стратегического сдерживания, а не оружием поля боя. Так что взвешенность и
осторожность Жукова и в этом вопросе оправдались. В 1972 г. он окончательно
сформулировал свой вывод: будущая ядерная война просто невозможна.
В.В. Карпов в своей книге о Жукове пишет, что "ход событий показывает, как это
ни прискорбно, наши стратеги, и Жуков в их числе, не уловили, не поняли новые
замыслы противника", направленные на подрыв СССР изнутри, в том числе путем
навязывания гонки вооружения. Этот вопрос значительно сложнее, чем
представляется упомянутому автору и требует отдельного рассмотрения. Здесь есть
смысл кратко сказать об этом лишь в той степени, в какой это касается
Г.К.Жукова.
Владимир Васильевич приводит слова генерала Монтгомери, который, выступая на
одной из конференций в 1956 г., сказал следующее: "мы можем, конечно, создать
вооруженные силы и разгромить Восток в войне. Но что хорошего принесет эта
победа, если на Западе восторжествует коммунизм? Борьба между Востоком и Зап