да с юга. Но в действительности согласно директиве Гитлера No 41
от 5.4. 42 г. основной целью немецкого наступления летом 1942 г. было овладение
Донбассом, кавказской нефтью и путем нарушения коммуникаций в глубине страны
лишить СССР важнейших ресурсов, поступающих из этих районов. Причем Генштаб
сухопутных войск, в частности Гальдер, выступали за то, чтобы, как и в 1941 г.,
главный удар наносить на Московском направлении. С точки зрения извлечения
уроков из опыта войны следует задуматься, насколько при сложившейся тогда
стратегической обстановке было обоснованным решение Гитлера нанести удар на юге?

Жуков, анализируя возможные действия противника и особенно хорошо зная западное
направление, полагал, что главный удар на юге летом 1942 г. давал германскому
командованию сравнительно больше шансов на успех, чем удар на Московском
направлении. Во-первых, при нанесении удара на юге создавались условия для
достижения внезапности и более благоприятные возможности для достижения успеха,
ибо наша Ставка ВГК в 1942 г. вновь ожидала главного удара противника на
Московском направлении и здесь были сосредоточены основные силы и резервы. Не
был разгадан и немецкий план дезинформации "Кремль".
Во-вторых, при наступлении на Московском направлении фашистским войскам пришлось
бы прорывать заранее подготовленную, глубокоэшелонированную оборону с
перспективой ведения затяжных военных действий. Если уж в 1941 г. фашистским
войскам под Москвой не удалось преодолеть сопротивление понесшей большие потери
и отступающей Советской Армии, то тем более трудно было рассчитывать на это в
1942 г. В то время как на юге в результате крупного поражения советских войск в
районе Харькова германской армии противостояли наши значительно ослабленные силы
и именно здесь было наиболее уязвимое место советского фронта.
В-третьих, при нанесении главного удара германской армией на Московском
направлении и, даже, на худой конец, овладении ею Москвой (что было
маловероятным), удержание советскими войсками исключительно важных в
экономическом отношении районов на юге создавало условия для продолжения войны и
успешного ее завершения.
Все это говорит о том, что стратегические планы гитлеровского командования в
основном правильно учитывали сложившуюся обстановку. Но и при этом условии
фашистские войска не могли бы продвинуться так далеко и дойти до Волги, если бы
не крупные ошибки нашего командования в оценке направления возможного главного
удара противника, непоследовательность и нерешительность в выборе способа
действий, когда, с одной стороны, в принципе предполагалось перейти к
стратегической обороне, с другой, предпринимался ряд неподготовленных и
необеспеченных материально наступательных операций, что привело к распылению сил
и наша армия оказалась не подготовленной ни к обороне, ни к наступлению. Как это
ни странно, но войска снова оказались в таком же неопределенном положении, как в
1941 г. Кстати, такую же ошибку совершила в 1967 г. египетская армия, когда
оказалась вынужденной отражать удар израильской армии, обороняться, имея свои
войска в наступательной группировке. И в 1942 г., несмотря на поражения 1941 г.,
идеологизированный культ наступательной доктрины так продолжал давить,
недооценка обороны, ее ложное понимание настолько глубоко укоренились в сознании
советского командования, что ее стеснялись как чего-то недостойного для Красной
Армии и не решались в полном объеме применять. После войны в 1955 г., вспоминая
обстановку 1942 г., С.К. Тимошенко сказал Г.К.Жукову: "До сих пор не могу
понять, почему же мы в 1942 не решились перейти к обороне, как это потом сделали
под Курском в 1943 г.?" Г.К.Жуков после тяжелого вздоха ответил: "Нужны были
накопленные за два года войны горький опыт, мужество и стратегическая мудрость,
чтобы созреть для таких решений".
Г.К. Жуков считал, что стремление Сталина летом 1942 г. "подвесить" к
стратегической обороне частные наступательные операции на ряде направлений, как
и зимой 1942 г. привело к распылению сил. Для проведения этих операций
выделялось недостаточно сил и средств. Они были плохо обеспечены в
материально-техническом отношении и не достигали целей. В результате поражения
наших войск под Харьковом, в Крыму и под Воронежем противник снова захватил
стратегическую инициативу и развернул крупномасштабное наступление к Волге и на
Кавказ.
Причин поражения наших войск под Харьковом в 1942 г. было много. И даже через
много лет после войны никто не взял на себя ответственность за эту катастрофу:
ни Тимошенко, ни Хрущев, ни Баграмян -- непосредственные руководители
Харьковской операции: ни Ставка ВГК, ни Генштаб. Между тем истина состоит в том,
что каждый из них на своем месте немало сделал для того, чтобы это позорное
поражение состоялось. Сталин, как и в 1941 г., ошибся с определением направления
главного удара противника, держал основные силы на Московском направлении, а
противник нанес главный удар на юге.
Он не прислушался к предложениям Жукова и Генштаба о недопустимости распыления
сил по разным направлениям. Командование Юго-Западного фронта проводило операцию
вслепую и плохо управляло войсками. На Южном фронте Р.Я. Малиновский и его штаб
проглядели сосредоточение группировки противника у основания Барвенковского
выступа и не выполнили поставленную перед ними задачу по обеспечению левого
фланга Юго-Западного фронта. Все вместе не раскрыли в полной мере замысел
действий противника под Харьковом, недооценили опасность, назревавшую со стороны
Барвенковского выступа. Жуков в это время командовал Западным фронтом и не имел
непосредственного отношения к Юго-Западному направлению. Но если говорить как о
члене Ставки, то и он не увидел вовремя эту главную опасность.
Летом 1942 г. опасное положение сложилось на Сталинградском направлении.
Ставка ВГК приняла ряд мер по усилению этого направления. С 17.07 по 30.09.42 г.
она направила туда 50 стрелковых и кавалерийских дивизий, 33 бригады, в том
числе 24 танковых.
В то же время с участием Г.К. Жукова, Ставка и Генштаб спланировали проведение
Ржевско-Сычевской наступательной операции, с целью сковать силы группы армий
"Центр" и лишить германское командование возможности перебрасывать резервы с
западного на южное направление. Одновременно предполагалось сорвать
подготавливаемые противником наступления на Торопецком и Сухиничском
направлениях.
Эта операция проводилась с 30 июля по 23 августа 1942 г. Замысел операции
предусматривал ударами части сил левого фланга Калининского фронта и правого
фланга Западного фронта в общем направлении на Сычевск разгромить основные силы
9 немецкой армии и ликвидировать Ржевский выступ. Основная роль в операции
отводилась Западному фронту под командованием Г.К. Жукова.
Решением командующего войсками фронта предусматривалось по мере развития
наступления подключить к участию в операции соединения 5-й и 33-й армий.
Первыми 30 июля начали наступать 30-я и 29-я армии Калининского фронта, но они
не смогли прорвать оборону противника. Войска Западного фронта, перейдя в
наступление 4 августа, после 1,5-часовой артиллерийской подготовки форсировали
реку Держа, прорвали сильно укрепленную оборону противника и к исходу следующего
дня расширили прорыв до 30 км по фронту и продвинулись до 25 км в глубину. 6
августа командующий фронтом с целью развития успеха в направлении Сычевска ввел
фронтовую подвижную группу в составе 6-й и 8-й танковых и 2-го кавалерийского
корпусов.
5 августа Ставка принимает решение подчинить Жукову все войска (в том числе
Калининского фронта), действующие в районе Ржева, хотя было очевидно, что это
надо было сделать заранее, еще при подготовке операции.
Жуков, как всегда, особенно пристально следил за резервами противника и,
обнаружив подготовку контрудара с его стороны, нанес по выдвигающимся немецким
резервам авиационные удары и нацелил против них основные силы подвижной группы.
В результате 7 августа на подступах к рекам Вазуза и Гжать произошло крупное
встречное сражение, в котором с обеих сторон участвовало до 1500 танков и
самоходных орудий. Соединениям 20-й армии во взаимодействии с танковыми частями
подвижной группы удалось разгромить и отбросить контрударную группировку
противника. Используя успех войск Западного фронта начали более успешно
наступать также 30-я и 29-я армии Калининского фронта. Они подошли
непосредственно к Ржеву и ликвидировали вражеский плацдарм на левом берегу р.
Волги. Ржевом овладеть не удалось, но войска в основном выполнили поставленные
перед ними задачи. 23 августа войска Западного и Калининского фронтов перешли к
обороне.
Главное состояло в том, что группировка группы армий "Центр" была прочно скована
и гитлеровское командование не смогло снять силы с Западного направления и
направить их под Сталинград, где в это время происходили тяжелые и решающие
сражения. Три танковые и несколько пехотных дивизий, готовившиеся к отправке на
юг, противник был вынужден ввести в бой на Ржевском и Сычевском направлениях.
Были сорваны также подготавливаемые противником частные наступательные операции
на этих направлениях.
В полководческом искусстве Г.К. Жукова в Ржевско-Сычевской операции наиболее
характерными были следующие моменты. Во-первых, на Западном направлении
противник, обороняясь в течение 3-х месяцев, сумел создать глубоко
эшелонированную, сильно укрепленную оборону, прорыв которой был связан с
исключительно большими трудностями.
Во-вторых, эту операцию пришлось проводить крайне ограниченными силами и
средствами. Ставка не давала Западному и Калининскому фронтам крупных
общевойсковых, танковых, артиллерийских и авиационных резервов. Поэтому
приходилось создавать ударные группировки за счет перегруппировки обороняющихся
войск. Несмотря на это обстоятельство, Жуков в этой первой летней крупной
наступательной операции сумел воспроизвести все основные компоненты глубокой
операции: достижение превосходства над противником на участках прорыва и
направлениях наносимых ударов, проведение артиллерийского и авиационного
наступления, прорыв обороны стрелковыми соединениями и ввод в сражение сильной
подвижной группы.
Мне в должности командира роты 120 отдельной стрелковой бригады пришлось
участвовать в боевых действиях южнее Ржева (8 августа получил первое пулевое
ранение). И мы -- молодые командиры, находясь в низовом звене и в самом пекле
боевых действий, впервые увидели и ощутили на себе организаторскую деятельность
Жукова по подготовке операции. Не было обычной в таких случаях дерготни и суеты.
Были четко поставлены боевые задачи и все звенья командиров уверенно и
целеустремленно работали по их выполнению. Особо тщательно организовывалось
взаимодействие между пехотой, артиллерией, танками и саперами. Были проведены
также неоднократные тренировки и учения по выполнению предстоящих задач на
местности, где были оборудованы опорные пункты, схожие с теми, которые были у
противника.
Опыт этой операции опровергает распространяемый некоторыми историками тезис,
будто Жуков проводил наступательные операции только на направлениях, где
концентрировались крупные резервы Ставки, и по обеспечению этих операций
работала вся страна. Жукову в этой операции пришлось проявить искусство
максимально полного использования имеющихся минимальных сил и с их помощью
решать крупные оперативные задачи. Из полководцев минувшей войны наибольший опыт
подготовки и ведения операций при крайне ограниченных силах и средствах имел
генерал И.Е. Петров, который находился часто на сравнительно второстепенных
направлениях, куда очень скупо выделялись средства усиления. Он привык особо
бережно относиться к войскам, ценить каждое орудие, танк или снаряд, был
вынужден постоянно думать и изворачиваться, как их наиболее рационально
использовать.
К.К. Рокоссовский в своих воспоминаниях на примере действий 66-й армии генерала
Галанина высказывает интересную мысль: насколько это трудная задача -- уметь
ограниченными силами сковать превосходящие силы противника при остром недостатке
сил и средств. "Эта задача, -- писал он, -- нелегкая и, прямо скажем,
неблагодарная. Но на войне часто приходится прибегать и к такому характеру
действий. Бедные командиры, на долю которых выпадает эта участь, затрачивают
энергии подчас больше, чем те, что наступают на решающем направлении. И притом
без всякой перспективы отличиться!
Плохо, когда такие обстоятельства не учитываются командованием. Мне скажут, что
подобного рода рассуждения относятся к области психологии. Но военачальник
обязан быть хорошим психологом, понимать переживания солдата. Справедливая
оценка действий каждого командира и его подчиненных с учетом всех трудностей,
выпавших на их долю, воодушевляет людей, укрепляет их веру в свои силы".
Жукову чаще приходилось действовать на главных решающих направлениях, но в
1941--1942 гг. и на его долю не раз выпадало проведение наступательных операций
в ситуациях, о которых пишет Рокоссовский.
В период, когда наступление на Ржевско-Сычевском направлении завершалось и
войска переходили к обороне, 26 августа состоялось решение Ставки о назначении
генерала армии Г.К. Жукова заместителем Верховного Главнокомандующего с
освобождением его от должности командующего войсками фронта. На следующий день,
в связи с прорывом танковой группировки противника к Сталинграду и резким
осложнением обстановки в этом районе, Жуков был вызван в Москву и получил
поручение срочно вылететь в Сталинград для исправления сложившегося положения
дел. Для того чтобы лучше понять, в каких условиях пришлось действовать новому
заместителю Верховного Главнокомандующего под Сталинградом, напомним как
сложилась обстановка, с которой пришлось ему столкнуться.
Следует отметить, что на первом этапе Сталинградской битвы (с 17.7. по 18.11. 42
г.), особенно в ходе оборонительных боев на подступах к Сталинграду, наше
командование, конечно, не планировало и не ставило задачу войскам остановить
наступающего противника только после отхода к Волге.
Оно неоднократно требовало остановить противника на ряде рубежей еще на дальних
подступах к Сталинграду. Почему же это не удавалось, несмотря на подачу большого
количества резервов, на мужество и массовый героизм офицеров и солдат, умелые
действия ряда соединений и частей? Было, конечно, и немало случаев растерянности
и паники, особенно после тяжелых поражений и больших потерь наших войск в
мае--июне 1942 г. И чтобы наступил психологический перелом в войсках, нужна была
серьезная встряска. И в этом отношении, несмотря и на некоторые негативные его
моменты, свою роль сыграл приказ Наркома обороны No 227, давший острую и
правдивую оценку обстановки и пронизанный главным требованием -- "Ни шагу
назад!" Это был очень суровый и до предела жесткий документ, но вынужденный в
сложившихся тогда условиях.
Во время войны Жуков своего негативного отношения к этому приказу не высказывал.
После войны он назвал его позорным. Больше всего возмутили Георгия
Константиновича слова приказа о том, что население "...теряет веру в Красную
Армию, а многие из них проклинают Красную Армию за то, что она отдает наш народ
под ярмо немецких угнетателей, а сама утекает на Восток". Жуков считал, что "это
сделано с целью отвести от себя вину и гнев народа. За неподготовленность и
допущенные ошибки в руководстве войсками от Ставки до дивизии включительно".
Но главная причина неудач ряда оборонительных сражений на подступах к
Сталинграду, продиктовавшая и необходимость сверхжестких мер, состояла в том,
что в деле организации стратегической обороны советское командование повторяло
ошибки 1941 г.
После каждого крупного прорыва германской армии вместо трезвой оценки обстановки
и принятия решения на оборону на том или ином выгодном рубеже, куда с боями
отходили бы отступающие войска и заблаговременно подтягивались свежие соединения
из глубины, отдавались приказы любой ценой удерживать занимаемые рубежи (даже
когда это было невозможно), резервные соединения и поступающее пополнение с ходу
отправлялись в бой, как правило, для нанесения плохо подготовленных контратак и
контрударов. Поэтому противник получал возможность бить их по частям, а наши
войска лишались возможности должным образом закрепиться и организовать оборону
на новых рубежах.
Излишне нервозная реакция на каждое отступление еще больше усугубляла и без того
тяжелую, сложную обстановку и обрекала войска на новые отступления.
В операциях 1941--1942 гг., имея больше боевого опыта, немецкие войска довольно
умело вели наступательные действия, широко маневрируя и массированно применяя
танковые и моторизованные соединения на открытой, танкодоступной местности.
Встретив сопротивление на том или ином участке, они быстро меняли направления
ударов, стремясь выйти во фланг и тыл советских войск. Наши командующие,
командиры, штабы и войска уступали им в маневренности и оперативности
управления.
Прибыв 29 августа в Сталинград, с таким явлением сразу же столкнулся и Жуков.
Наиболее срочная его задача состояла в том, чтобы с утра 2 сентября силами 1-й
гвардейской армии К.С. Москаленко нанести контрудар по противнику и, используя
его результат, подтянуть основные силы подходящих 24-й и 66-й армий, нарастить
контрудар и перейти в наступление более крупными силами, сняв угрозу захвата
Сталинграда. Однако войска, в том числе 1-я гв. армия не были готовы к таким
действиям. Их надо было еще сосредоточить и подготовить для контрудара. Но
Сталин торопил и не хотел ждать.
Постановка нереальных задач, назначение сроков начала боевых действий и операций
без учета минимально необходимого времени для подготовки к их проведению давали
о себе знать и при нанесении многих контратак и контрударов в ходе
оборонительных операций.
3.9. 42 г. в связи с тяжелым положением в полосе Сталинградского фронта Сталин
направил представителю Ставки ВГК телеграмму: "Потребуйте от командующих
войсками, стоящими к северу и северо-западу от Сталинграда, немедленно ударить
по противнику и прийти на помощь к сталинградцам. Недопустимо никакое
промедление". Таких телеграмм и требований было множество. Конечно, положение
было тяжелым. Но человеку, хоть немного смыслящему в военном деле, нетрудно
понять их абсурдность: как могут войска без минимальной подготовки и организации
взять и "ударить" и перейти в наступление ночью на организованную оборону
противника.
Жукова после войны обвиняли в том, что он без всякой подготовки бросал войска в
бой. Но он и под Сталинградом как мог противостоял этому и каждый раз стремился
настойчиво доказывать Сталину недопустимость таких неподготовленных действий.
И на этот раз он аргументированно доложил Сталину, что контрудар можно начать не
ранее 5 сентября. Верховный упрекнул Жукова в непонимании того, что противник не
будет ждать, "пока вы раскачиваетесь" и может в любой момент овладеть
Сталинградом.
Но Жуков не просто хотел любой ценой получить время для подготовки войск. Он шел
на риск обоснованный. Он, со свойственным ему умением глубоко анализировать
возможное развитие событий, с реальным учетом положения войск противника и его
резервов убедительными расчетами показал Сталину, что 3 или 4 сентября
немецко-фашистские войска не смогут возобновить крупное наступление на
Сталинград, что у них еще нет готовых сил и средств для этого. Только после
этого Сталин с большим трудом согласился на перенос срока нанесения контрудара.
Но и для перехода в наступление 5 сентября Жукову пришлось вводить в сражение
основные силы 24-й и 66-й армий с ходу, без должной подготовки, после
50-километрового марша. Конечно, войска, перейдя в наступление, продвинулись
лишь на несколько километров, но они вынудили командование 6-й немецкой армии
снимать резервы из-под Сталинграда и бросать для прикрытия своего фланга.
В ходе оборонительных сражений на подступах к Сталинграду крайне слабой была
противовоздушная оборона и поэтому приходилось действовать в условиях
значительного превосходства авиации противника, что особенно затруднял