редное  снотворное?  Пусть  бы  он
сладко проспал всю ночь. Нет ли у тебя какого-нибудь знакомого лекаря?
   Служанка печально покачала головой.
   - От подобных снадобий, госпожа, чаще  всего  никакого  толку.  И  даже
самое жалкое из них стоит кучу денег. Но не огорчайся: я знаю одну уловку,
которая стоит дюжины снотворных снадобий. Только скажи, нет ли  поблизости
могилы  такой  женщины,  которая  при  жизни  славилась  своими  любовными
похождениями?
   - Конечно, есть! -  обрадовалась  ее  госпожа.  -  Так  ты,  значит,  и
колдовать умеешь? Как это замечательно! Видишь ли, могила моей  двоюродной
сестры Филис совсем недалеко отсюда... Она подойдет, как ты думаешь?
   - Не знаю, - сказала служанка. - А что, мужчин эта Филис любила?
   - Чрезвычайно! - воскликнула госпожа. - А когда  она  умерла,  то  даже
один из козлов моего дядюшки целый месяц отказывался от пищи.
   - Ну так она просто идеально подойдет нам! - заявила служанка. - И  вот
что мы теперь сделаем:  за  ужином  мы  кое-что  подложим  твоему  мужу  в
тарелку, и он вскоре почувствует себя неважно...
   - Может быть, экскременты? - деловито предложила ее госпожа.
   - Нет, слишком резкий запах... - покачала головой вторая заговорщица. -
Ага, придумала! Он привык к несвежему маслу - для кухни он только такое  и
покупает. Отдай мне свою старую заколку для волос, я сменяю ее на рынке на
кусочек самого свежего и душистого масла, какое  только  смогу  найти.  От
этого масла у него непременно расстроится живот, и он всю ночь проведет  в
храме Великого врачевателя [Аполлона], надеясь на выздоровление. Когда  он
уйдет из дома, мы, госпожа, накопаем в  саду  немного  глинистой  земли  и
отнесем ее на могилу твоей кузины. Там ты смочишь глину одной жидкостью  -
я потом скажу, какой именно, у тебя ее в избытке, - и мы слепим  маленькую
куколку, а внутрь нее положим прядь твоих волос.
   Госпожа даже в ладоши захлопала от восторга.
   - Ах, это куда интересней, чем слезы лить!
   - Затем, - продолжала служанка, - мы положим куколку на могилу и станем
вместе повторять заклинания, которым я тебя научу.  А  потом  каждый  раз,
когда тебе захочется уйти на ночь из дому, нужно будет всего лишь положить
глиняную куколку вместо себя в супружескую постель. Если твой муж случайно
проснется, то увидит рядом с собой тебя. Ну  а  если  он  станет  обнимать
куколку, та ответит ему с таким пылом, что любовь его к тебе  не  погаснет
вовек.
   - Замечательно! - воскликнула госпожа, и в ту  же  ночь  они  с  полным
успехом осуществили задуманное.
   На следующую ночь госпожа подождала, пока муж заснет, положила на  свое
место куколку и отправилась развлекаться  в  город,  пережив  удивительные
приключения, которые сделали ее куда богаче, чем она была прежде.
   Некоторое время все шло хорошо: она почти каждую ночь уходила из дому в
город на поиски приключений, а муж ее ни разу не  пожаловался;  но  вскоре
она заметила, что глиняная  куколка  странным  образом  постепенно  меняет
форму. Рано утром, вернувшись  назад,  госпожа  оглаживала  и  подправляла
куклу, пытаясь сделать ее такой, какой они  ее  слепили,  однако  вечером,
снова достав ее, она обнаруживала, что глина как  бы  оплыла  книзу  самым
безобразным образом. В конце концов госпожа пожаловалась служанке.
   - Увы, госпожа, - сказала та, - этого-то я и боялась. У нас в  Вавилоне
таких куколок обжигают в гончарной печи  -  чтобы  впоследствии  не  иметь
подобных неприятностей. Но поскольку у тебя не было денег, а  я  не  знала
никого из гончаров, кто согласился бы помочь нам даром, то я  решила,  что
сойдет и так.
   - О чем это ты говоришь? -  удивилась  хозяйка.  -  Что  такое  с  этой
куклой?
   - Она в том самом интересном положении, - вздохнула служанка, - в каком
ты, госпожа, по-моему, никак не хотела  бы  оказаться.  И  если  позволить
природе взять свое, то вскоре у нас будет _две_ куколки, а не одна.
   - Как это ужасно! - сказала хозяйка. - И что же  нам  делать?  Но  ведь
теперь мы могли бы заплатить гончару, пусть бы обжег ее!
   - Госпожа, - возразила служанка, - теперь  это  может  окончиться  лишь
плачевно: кукла просто развалится на куски. Мне кажется, лучше всего снова
похоронить ее там, где мы вырыли для нее  глину.  Тебе,  правда,  придется
спать с мужем - по крайней мере, некоторое время, - но с этим уж ничего не
поделаешь. Помнишь ли ты, между прочим, то место в саду?
   - Ну разумеется! - воскликнула госпожа. - Под яблоней.
   - В таком случае именно там мы ее и похороним, - сказала служанка.
   Так они и поступили, и молодая женщина-снова стала  спать  со  стариком
мужем.
   Однажды один из деловых партнеров и соперников ее  мужа,  человек  тоже
чрезвычайно скупой, встретил его, очень мрачного, на рынке и спросил:
   - Что случилось? Неужели тебя кто-нибудь обсчитал? - Ему было бы  очень
неприятно услышать, что обманул жадного старика кто-то еще, а не он сам.
   - Нет, - ответил муж-скряга. - Это все моя жена виновата.
   - Ах вот как! - воскликнул его знакомый. - Ну, в наши дни  такое  часто
случается.
   - Понимаешь, совсем недавно она была в  постели  такой  страстной,  что
лучшего ни один мужчина не мог бы пожелать. Но теперь...
   - Легко могу себе представить, - сочувственно покивал знакомый, -  хотя
лично у меня в семье такого никогда не случалось.
   - Теперь я  будто  глиняное  чучело  по  ночам  обнимаю!  -  воскликнул
несчастный муж. - И у меня из головы не идут воспоминания о былых пирушках
и замечательных любовницах, которых я менял каждую ночь! Я-то  думал:  вот
женюсь на молоденькой,  и  все  будет  просто  замечательно,  ведь  самому
оплачивать пирушки - а это время от времени все-таки приходилось делать  и
мне - ужасно дорого; но, честно тебе скажу, в старое время было все  равно
лучше, теперь я в этом окончательно убедился!
   - Ну так в  чем  дело?  Вернись  к  прежней  жизни  и  прежним  веселым
застольям, - посоветовал ему знакомый, - а жену свою отошли назад, к отцу.
   - Но ведь тогда придется вернуть ее приданое! - воскликнул старый  муж.
- Ну уж нет, я еще не спятил!
   - Хорошо, тогда я научу тебя  одному  заклятью  -  наверняка  оно  тебе
поможет, - пообещал его знакомый, хотя сам в подобные  заклятья  нисколько
не верил. - По крайней мере, мой дедушка  этим  заклятьем  пользовался,  и
весьма успешно. Итак, ты должен отыскать цветущее дерево, полное  соков  и
покрытое зеленой листвой.
   - Ну так у нас в саду уже несколько дней яблоня  цветет!  -  воскликнул
муж. - Честное слово, более красивое дерево найти трудно!
   - Да, это как раз то, что нужно, - кивнул знакомый. -  Отруби  у  этого
дерева сук и спрячь под кроватью. Как только захочешь уйти из дому,  чтобы
поразвлечься, достань деревяшку и положи вместо  себя  в  постель,  да  не
забудь сказать:

   Дивный сук, что я срубил,
   Крепок будь и полон сил!

   И поверь, пока жена твоя  не  зажжет  лампу,  разницы  никакой  она  не
заметит. - И знакомый старика ушел, посмеиваясь и прикидывая, сработает ли
дедушкино заклятье.
   А старый муж прибежал  домой  и,  увидев,  что  яблоня  в  саду  цветет
по-прежнему, тут же велел садовнику отпилить от нее самую большую ветку.
   - Но ведь тогда вся  яблоня  засохнет!  -  сокрушенно  покачал  головой
садовник.
   - Это не важно, - заявил муж. - Яблоня здесь не  на  месте  и  нарушает
законы симметрии, которым обязано подчиняться все живое в природе, так что
руби и не рассуждай!
   Сук срубили, муж притащил его в спальню и положил на постель.
   Ночью жена заметила, что волосы  мужа  пахнут  яблоневым  цветом,  чего
определенно не было прежде, и удивилась: "Неужели он еще  надеется  как-то
понравиться мне? Впрочем, кто его  знает,  вдруг  да  понравится?..  Надо,
пожалуй, его подбодрить". И она первой поцеловала его - а потом  всю  ночь
сгорала в его жарких объятьях и лишь под утро забылась усталым сном.
   На рассвете вернулся муж, сунул сук под кровать  и  улегся  в  постель,
поздравляя себя с удачей.
   Так продолжалось несколько ночей, пока наконец в пылу  страсти  женщина
не воскликнула:
   - Дорогой! Всю ночь ты восхищаешь меня своей удивительной  нежностью  и
неутомимостью, однако утром, как  я  заметила,  выглядишь  очень  усталым.
По-моему, наши забавы слишком тебя утомляют,  тебе  следовало  бы  немного
отдохнуть.
   На что яблоневый сук ответил ей:
   - Не стану я отдыхать, мачеха.
   Слова эти несказанно удивили женщину, и она тут же зажгла лампу.
   Можете представить себе ее радость, когда в своей постели  она  увидела
не морщинистого старца, как ожидала, но цветущего юношу с румяными,  точно
яблоки, щеками. Она тут же задула светильник, и с тех пор они каждую  ночь
предавались любви с таким пылом и  удовольствием,  какого  можно  пожелать
любой супружеской паре.
   Однако долго  продолжаться  этому  суждено  не  было.  Однажды  молодая
женщина повернулась было к своему любовнику, намереваясь его обнять, и,  к
своему величайшему отвращению, увидела, что ласкает не прекрасного  юношу,
а собственного старого мужа! Потом муж все чаще и чаще стал ночевать дома,
ибо обнаружил, что уже не так молод и хорош в любви, да и  похождения  эти
здорово опустошали его карман, что было особенно неприятно.
   Но однажды, когда муж в течение  целого  месяца  все  ночи  проводил  в
супружеской спальне, молодая женщина вдруг снова почувствовала на подушках
запах яблоневых цветов. И тогда, целуя  своего  юного  возлюбленного,  она
воскликнула:
   - Ах, если б мой муж умер! Я получила бы наследство, и мы  бы  с  тобой
жили припеваючи всю оставшуюся жизнь. Ты ведь не был бы таким  же  скупым,
как он, правда, милый?
   - Никогда, мачеха, - заверил ее любовник. - Каждую весну  я  бы  заново
обставлял и украшал весь дом, а осенью осыпал бы тебя плодами земными.
   Это звучало многообещающе, а кроме того, женщине удалось убедить  себя,
что "мачеха" - это всего лишь немного странное прозвище, которое  придумал
для нее любовник - ведь он казался,  по  крайней  мере  внешне,  несколько
моложе ее. И она сказала:
   - Ну так сделай это! И пусть он умрет сегодня же!
   - Хорошо, мачеха.
   А на следующее утро и муж, и  жена  были  найдены  мертвыми.  Нашел  их
садовник; их, казалось, задушили одной и той  же  веревкой  с  петлями  на
обоих концах. Сама же веревка была переброшена через самую  толстую  ветку
яблони, росшей в саду.
   Садовника и служанку, разумеется,  обвинили  в  убийстве,  и  они  были
допрошены в ареопаге (*84). И все же судьи сочли смерть  супругов  двойным
самоубийством, и обоих похоронили под той самой яблоней.


   Когда Фая  закончила  свой  рассказ,  все  захлопали  в  ладоши,  стали
смеяться, и Гиперид сказал:
   - Ох, надо мне поостеречься!  Нельзя  рассказывать  твою  историю  моей
команде, а то вечерком у огня добрая половина  их,  пожалуй,  примет  этот
вздор за чистую монету! Вот, например, во время нашего последнего плавания
на судне только и разговоров было, что о каком-то оборотне.
   Кибернет согласно покачал головой и печально произнес:
   - А все потому, что мы набираем смешанную команду, господин  мой,  и  в
ней  есть  немало  людей  с  Востока.  Мы,   эллины,   всегда   отличались
благоразумием, верили в своих богов-олимпийцев, и ни  во  что  другое,  но
теперь на побережье Аттики богов стало больше,  чем  на  Великой  реке,  в
Египте. Теперь есть даже бог вина (*85), не говоря уж обо всем прочем!
   - Ты что же, - рассердился Пиндар, - не веришь в бога Из  Дерева?  Зря!
Ты опасно заблуждаешься, друг мой.
   - Почтеннейшие мужи!  Аристократы!  -  вмешалась  Каллеос.  -  Согласно
правилам этого дома, здесь  религиозным  спорам  не  место.  Если  хотите,
можно, проявляя должную терпимость, немного поговорить  на  эту  тему,  но
предупреждаю: никаких ссор!
   - Уверяю тебя, - сухо сказал Пиндар, - мой опыт подсказывает мне...
   - И мне тоже! - оборвала его Каллеос. - Я не  раз  видела,  как  лучшие
друзья горло перегрызть друг другу готовы из-за веры в  богов.  Боги  куда
сильнее  людей,  вот  пусть  и  спорят  друг  с   другом,   кто   из   них
могущественнее.
   - Истинно мудрые слова! - промолвил Эврикл. - А теперь, если позволите,
я бы хотел направить нашу беседу в другое русло,  и  сей  предмет,  как  я
надеюсь, будет  не  столь  опасен.  Мне  кажется,  истории  о  колдовстве,
подобные той, которую только что поведала нам Фая, не следует воспринимать
с такой легкостью. Знаешь, Гиперид,  ведь  и  мы,  смертные,  можем  порой
заглянуть в свое будущее - причем не только известным  всем  способом,  то
есть задавая вопросы оракулу.
   - Вполне возможно,  -  согласился  Гиперид.  -  Я  тоже  слышал  немало
интересных историй, над которыми стоит задуматься.
   -  Вот  видите!  -  воскликнул  Эврикл,  с  восхищением  поглядывая  на
Гиперида. - Вот вам, друзья мои, пример истинно открытого для знаний  ума!
Подлинно разумные эллины никогда ничего не принимают  и  не  отрицают  без
твердых на то оснований, разве что с первого взгляда видят, что  сказанное
совершенно несерьезно или явная глупость, вроде шутки про яблоневый сучок.
   - И глиняную куколку, - засмеялся кибернет.
   - Нет, нет, куколку вы не  троньте!  -  Эврикл  поднял  руку,  призывая
остальных к молчанию. - Я бы не сказал, правда, что так уж легко  призвать
на помощь духов из Царства  мертвых,  но  это  безусловно  возможно,  и  я
призываю вас, людей разумных и рассудительных, не шутить над тем, чего  вы
не понимаете. - Он осушил до дна  свою  чашу  и  протянул  ее  Каллеос:  -
Дорогая, я бы хотел еще немного этого вина.
   - Ерунда! - сказал кибернет.
   - Что именно, господин мой? - странным голосом  спросил  Эврикл.  -  Ты
отрицаешь возможность подобных вещей? Но я сам, будучи  практикующим...  -
Он рыгнул. - Ох, простите! Мне, в соответствии с моей профессией,  нередко
приходилось призывать мертвых восстать  из  могилы,  и  они  действительно
представали предо мною, а я задавал им различные вопросы.
   Кибернет только засмеялся:
   - Ну нет, я не хочу, чтобы хозяйка этого дома выставила меня вон,  и  в
спор ты меня не втянешь, я лучше промолчу.
   - Вот ты мне не веришь, а Гиперид  -  человек  более  мудрый  -  верит!
Правильно, господин мой?
   - Ну, может быть отчасти, - пробормотал Гиперид.
   - Что? Как это "отчасти"? - Эврикл сунул руку за вырез своего хитона  и
вытащил кожаный мешочек. - Вот здесь у  меня  десять  птичек.  Да,  десять
маленьких совушек в одном гнездышке. И я достал их,  чтобы  заверить  вас,
что вполне способен сделать то, о чем говорю.
   - Ну да, - вставил кибернет,  -  сказать-то  легко,  особенно  в  таком
подпитии. А вот как ты это докажешь?
   - Здесь неподалеку есть кладбище, - живо обернулся  к  нему  Эврикл.  -
Впрочем, следует отметить, что вино у Каллеос действительно отличное, и  я
бы ни в коем случае не возражал, если  бы  ты,  дорогая,  налила  мне  еще
капельку! К тому же  это  придаст  вам  мужества,  и  вы  прогуляетесь  на
кладбище со мною вместе.
   - Если ты предлагаешь пари, - сказал кибернет, - то я бы  сперва  хотел
увидеть, что там, в твоем кошельке.
   Эврикл ослабил завязки, вытряхнул звонкие монеты и пальцем выложил их в
несколько кривоватый рядок.
   Кибернет внимательно осмотрел их и заявил:
   - Я человек небогатый, однако  на  три  монеты  все  же  поспорю,  если
собственными глазами увижу восставшего из могилы мертвеца. Или не увижу.
   Эврикл с этим был совершенно не согласен и чуть не  упал  на  пол,  так
энергично замотал головой.
   - А кто мои права защитит? Вдруг ты от страха грохнешься в обморок  или
сбежишь? А потом объявишь... - Он, казалось, утратил нить  разговора,  как
это часто бывает с пьяными. - Да все что угодно объявить сможешь!  -  вяло
закончил он.
   - Хорошо, я возьму ваши деньги и впоследствии рассужу  вас,  -  сказала
Каллеос. -  Если  ты,  кибернет,  подтвердишь,  что  дух  вызван  был,  то
проиграешь. То же самое будет, если ты упадешь в  обморок  от  страха  или
сбежишь, как предполагает Эврикл.  Во  всех  иных  случаях  выиграешь  ты.
Справедливо?
   - Совершенно справедливо, - заверил ее кибернет.
   - Но ты споришь только на три монеты, - пробормотал Эврикл. - А как  же
остальные семь? Ради трех и стараться не стоит.
   - Я поставлю одну против Эврикла, - провозгласил капитан "Эйидии".
   - И я тоже, - сказал капитан "Клитии".
   - А остальные пять? - Эврикл посмотрел на Пиндара. - Вот ты,  господин?
Если удастся, я сегодня разбогатею.
   - Да у меня и медяка-то  нет,  -  сказал  ему  поэт.  -  Каллеос  может
подтвердить. А если б у меня были деньги, я поставил  бы  на  тебя,  а  не
наоборот.
   - Ну хорошо, - сказал Гиперид, - я покрою остальные пять. Более того, я
еще на две "совы" поспорю с тобой, Пиндар - в долг, разумеется. Я время от
времени бываю в Фивах и, как только окажусь там  снова,  зайду  к  тебе  и
заберу свой выигрыш.
   - Ты сперва выиграй! -  возразил  Пиндар.  -  Каллеос,  нельзя  ли  нам
попросить у тебя Латро на время этой прогулки? Все-таки мы отправляемся на
кладбище, а ночью на улицах небезопасно. Пусть он нас охраняет,  ибо  сами
мы явно выпили лишнего.



16. В АФИНАХ

   Носить оружие в Афинах разрешено лишь воинам - так сказала мне  Каллеос
и дала старый серый плащ ее прежнего слуги Гелло,  чтобы  я  прикрыл  свой
меч.
   Эврикл говорил, что кладбище совсем рядом, однако мне  показалось,  что
оно очень далеко. "Смогу ли я отыскать дом Каллеос  на  обратном  пути?  -
думал  я.  Ведь  все  остальные  здорово  набрались!"  Из  женщин  с  нами
отправилась только Фая, а Каллеос заявила, что в  такую  даль  не  пойдет,
даже чтобы увидеть божество, а уж ради мертвеца - тем  более.  И  тут  все
честно признались, что,  наверное,  до  смерти  испугаются,  если  Эвриклу
все-таки удастся осуществить задуманное и выиграть пари.
   Каллеос дала нам два факела, один нес я, а второй Фая, и это было очень
кстати, потому что улицы были завалены осколками камней и прочим  мусором,
а полуразрушенные стены (многие из них еще непонятным  образом  держались)
отбрасывали непроницаемо черные,  страшные  тени  в  бледном,  голубоватом
свете луны. Я шел впереди, за мной - Эврикл, который подсказывал мне, куда
свернуть. Каллеос дала ему петуха, чтобы принести в жертву на могиле, и он
спрятал его под плащом, откуда время  от  времени  доносилось  возмущенное
кудахтанье. В какой последовательности шли все остальные - если там вообще
была какая-то последовательность, - я не помню, знаю только, что процессию
замыкала Фая.
   Когда мы добрались до кладбища, Эврикл спросил Гиперида,  не  похоронен
ли здесь кто-то, с кем он, Гиперид, хотел бы увидеться.
   - Если такой человек здесь  есть,  -  сказал  Эврикл,  -  то  сперва  я
попробую вызвать именно его  дух  -  исключительно  из  уважения  к  тебе.
Впрочем, я оставляю за собой право вызвать любого другого  мертвеца,  если
потерплю неудачу с первым. Может быть, у тебя здесь  похоронен  кто-то  из
родственников? Кого ты желал бы призвать домой из царства теней?
   Гиперид покачал головой; мне показалось, что он испуган.
   - Разве не странно, что  ночью  на  кладбище  собралось  сразу  столько
людей? - шепотом спросил я Пиндара.
   - Ты имеешь в виду нашу кампанию? - удивился он.
   - Ну да, и других тоже. - Я указал на тех, кто стоял чуть поодаль.
   - Латро, - прошептал Пиндар, подозрительно на меня поглядывая, -  когда
дружок твоей хозяйки, этот  Эврикл,  станет  осуществлять  задуманное,  ты
должен будешь ему помочь.
   Я согласно кивнул.
   - Если рядом заметишь человека,  излишне  внимательно  наблюдающего  за
происходящим, однако явно не пришедшего с нами вместе из дома  Каллеос,  -
продолжал Пиндар, - сразу коснись  его,  хорошо?  Только  протяни  руку  и
коснись. Договорились?
   Снова послышался голос Эврикла:
   - Значит, никто из вас не имеет  в  виду  никого  конкретно?  -  Моряки
только головами покачали в ответ. - Хорошо, значит, я сам поищу