спиной глухая кирпичная стена, голова запрокинута и
лица  не  видно,  но  полуобнаженное  тело  обещает  многое. Цепи
блестящие,  с  нарочито крупными звеньями. Под ногами женщины, на
полу, лежит кожаная плетка.
     Так.
     Закрываю  альбом,  отодвигаю  к углу стола. Пусть дожидается
садистов-мазохистов.
     И впрямь "Всякие забавы".
     Смотрю  на  радугу  переплетов. Попробуем угадать. Например,
голубая обложка.
     Гляди-ка,   угадал!   С   первой   фотографии  жизнерадостно
улыбается   голливудский   киноактер,  уже  третий  год  слывущий
секс-символом.  Одет  он  в  кожаную  куртку,  сапоги и кружевное
белье. Э, дружок, повезло же тебе.
     Разумеется,   подписи   под   фотографией   нет.  Даже  если
несчастный  красавчик,  никогда не страдавший гомосексуальностью,
пред®явит   к   борделю  иск,  доказать  что-либо  будет  сложно.
Фотография  на  самом  деле слегка искажена, и никто не сочтет ее
уликой.  Кроме  тех,  конечно,  кто бывал в глубине, и знают, как
домысливает  образы  взбудораженный  дип-программой  мозг. Но те,
кто  знают  виртуальность  не понаслышке, знают и ее закон. Самый
главный.
     Свобода.
     Во всем и для всех.
     Может быть, это и правильно...
     Укладываю  актера  поверх  дамы в цепях. Пусть развлекаются,
страдальцы.
     Розовый альбом... неужели лесбиянки? Странно...
     А,  просто парочки. Две девицы с вызывающими взглядами, одна
стоит  на  коленях, вторая опирается ей на плечи, цепко смотря на
меня.  Нет-нет-нет.  Не  сегодня.  Не  после четырнадцати уровней
"Лабиринта".  Полежите-ка  в  сторонке,  вам  и  вдвоем скучно не
будет, печенкой чувствую.
     Коричневый альбом. Фантазия пасует, приходится открывать.
     Старуха в обвисшем платье.
     Боже  ты  мой,  и  впрямь  -  на  все  вкусы!  Подстрекаемый
любопытством,  тру  фотографию  пальцем.  Старуха  на  фотографии
оживает.  Кокетливо  улыбается,  начинает  пританцовывать,  мелко
семеня ногами, и расстегивать свой балахон.
     Бабка, да ты с ума с®ехала...
     Укладываю   коричневый  альбом  поверх  розового  и  начинаю
хохотать.  Охранник  в  углу  косится  на  меня,  но молчит. Я не
выдерживаю, и спрашиваю:
     - Бывают... клиенты?
     Тыкаю   пальцем  в  коричневый  бархат.  Охранник  сдержанно
кивает.
     Фиолетовый.  Кручу  его  в руках, тщетно пытаясь хоть что-то
придумать.  Опасливо  заглядываю  на  первую  страницу... вдруг -
деды?
     Козочка.
     Я  имею  в  виду  -  коза.  Молодая.  Беленькая, с короткими
острыми рожками.
     Уже  не  смеюсь,  сил  нет.  А  козу ведь в виртуальность не
погрузишь.   Значит,  либо  человек-оператор,  либо  программа...
имитирующая сексуальные стереотипы молодой развращенной козы.
     Бабка, подои козу.
     Остаются  три  альбома  -  белый,  зеленый, желтый. Открываю
белый,  почему-то  терзаемый  мыслями  о эльфах, ангелах и прочих
эфирных  созданиях. Не угадал. Просто женщины. Как и положено, на
первой  странице  знаменитая  топ-модель  в  вечернем  платье  от
Кардена.
     Ладно,  платье  мы еще рассмотрим. Взвешиваю на руке зеленый
альбом.  Что  еще  осталось,  из подвластного могучим эротическим
фантазиям?   Дети,  конечно.  Открываю  альбом.  Ага.  Малолетний
миллионер,  киноактер  и  любимец  стареющих  домохозяек.  Помоги
бабке козу держать, мальчик...
     Желтый  альбом.  Тоже  угадал.  Лицо девочки смутно знакомо,
кажется  тоже  актриса.  Антураж поражает - уходящий до горизонта
пляж  под лучами восходящего солнца. Чем загорать, детка, отнесла
бы ведерко свежего козьего молока в избу.
     Расправившись  с  самыми  "всякими"  из  предлагаемых забав,
наливаю  себе  бокал  вина.  Жестом  киваю  на  стопку альбомов с
нетрадиционными партнерами, охранник молча берет их и уносит.
     Надо  было  тот, с животными, получше разглядеть. Интересно,
есть  ли  там молодые крокодилицы и зрелые, как Мадам, лебедушки?
Впрочем,  если  и  нет,  то  организуют  по просьбе клиента. Хоть
зеленого осьминога, хоть суку пит-буля.
     Начинаю  проглядывать белую книгу, временами заставляя девиц
совершить  стриптиз.  Выбор потрясающий. Кинозвезды и манекенщицы
кончаются   довольно   быстро,   дальше   идут  незнакомые  лица.
Незнакомые,  но  симпатичные.  Не удерживаюсь, заглядываю в самый
конец альбома.
     Белый лист и надпись: "Нарисуй свое счастье".
     Да, отсюда никто не уйдет обиженным.
     Пролистываю  альбом  быстрее.  В  конце концов, поглядеть на
обнаженных  красоток,  что  в  движении,  что  нет, можно и менее
дорогостоящими методами, чем сидя в глубине.
     Негритянка   в   набедренной  повязке,  эскимоска  в  мехах,
кореянка  на циновке, полинезийка с кольцом в носу. Виртуальности
чужд расизм.
     Листаю еще быстрее. Страница, другая, третья...
     Вика.
     Я  замираю,  глядя  на девушку, которая улыбается мне каждое
утро.

        001

     Мадам появляется неслышно, как привидение.
     Садится рядом, спрашивает:
     - Вам налить еще вина, Стрелок?
     Киваю.  Я,  наверное,  долго так просидел, разглядывая Вику.
На  фотографии вечерний полумрак, она сидит на перилах деревянной
веранды,  за ее спиной - темная кайма леса, тускло-желтый пузатый
фонарь в высокой траве, черное зеркало бассейна.
     -  У  нас  бывают  самые разные клиенты, - задумчиво говорит
Мадам. - Некоторым нравятся кинозвезды, а некоторым - козочки...
     Легкая усмешка.
     - Кто эта девушка? - спрашиваю я.
     Мадам недоуменно смотрит на меня.
     - У нее есть реальный прототип?
     Хозяйка  борделя прижимается к моему плечу, долго смотрит на
фотографию.
     -  Стрелок,  на такие вопросы я не имею право отвечать. Да и
не  знаю.  Здесь тысячи лиц, Стрелок. Многие могут показаться вам
знакомыми,  -  легкая  улыбка,  -  но  это  случайность.  Она вам
кого-то напоминает?
     - Да.
     - Кого-то реального?
     -    Не   совсем...   -   я   обрываю   свою   одностороннюю
откровенность. - Мадам, я могу... встретиться с этой девушкой?
     -  Разумеется,  - наши взгляды встречаются, наши лица рядом,
в  ее  глазах  ирония  и  насмешка.  - Десять долларов час. Сорок
долларов ночь. У нас умеренные цены. Доступные любому хакеру.
     - Вы жестоки, - говорю я.
     -  Да.  Когда  мне  кажется, что симпатичный молодой человек
начинает сходить с ума, я бываю жестока.
     Достаю кредитную карточку.
     - Сорок долларов?
     - Да.
     Она принимает деньги. Медлит, потом говорит:
     -   Стрелок,   выслушайте  одну  историю...  Жила  маленькая
глупенькая  девочка,  училась в институте, прыгала на дискотеках,
флиртовала  с  парнями.  И любила певца. Того часто показывали по
телевидению,  у  него  брали интервью, его фотографии печатали на
обложках  журналов.  Он  был  хороший  певец,  и  он пел о любви.
Девочка очень верила в любовь.
     -  Я  знаю,  как  кончаются  такие  истории,  - говорю я. Не
только Мадам умеет быть жестокой.
     -  Певец приехал на гастроли в ее родной город, - продолжает
Мадам.  -  Девочка была на всех концертах. Выскакивала на сцену с
букетами  цветов,  и  певец  целовал  ее  в  щеку.  Конечно,  она
добилась  своего.  На  второй  день  она  вошла в его гостиничный
номер,  и  вышла только утром. И больше не приходила на концерты.
Нет,  певец  и  вправду  оказался  хорошим  человеком  и красивым
мужчиной.  Он был нежен и ласков, остроумен и весел. Девочка ни о
чем не жалела. Но она перестала верить в любовь. Знаете, почему?
     - Она смешала иллюзию и реальность, - отвечаю я.
     -  Вы  понимаете.  Да, конечно. Лучше бы он оказался тупым и
грязным  хамом. Гораздо лучше. Девочка нашла бы другой идеал, или
попросту  продолжила любить образ певца. А так... это было похоже
на  зеркало. Любовь к отражению. Правдивому и безупречно чистому.
Но  она  и впрямь встретилась со своей мечтой. Нашла идеал. А его
надо любить на расстоянии.
     Я киваю.
     Конечно,   Мадам...   Разумеется,  мудрая  хозяйка  борделя.
Бесспорно, познавшая жизнь повелительница любви и секса.
     Я знаю.
     - Мадам, напомните, я уже заплатил вам?
     Женщина вздыхает.
     - Идемте, Стрелок...
     Мы  поднимаемся  по лестнице. Коридор, двери. Мадам подводит
меня к двери с номером "6", касается плеча.
     -  Всего  вам  хорошего,  Стрелок... Да, кстати, та история,
что  я  рассказала  -  она  случилась не со мной. Но я знаю много
таких историй.

        010

     За  дверью  -  не комната, а сад. Ночной сад, тихо стрекочут
кузнечики,  воздух  прохладен  и  свеж, под ногами крепкая густая
трава.
     А чего я, собственно говоря, ожидал?
     Гостиничного  номера  с  расшатанной  кроватью  и  мокрых от
частых   стирок   простынь?   Виртуальность  тем  и  хороша,  что
внутреннее  пространство  своего  дома  можно делать сколь угодно
большим.
     Иду на свет фонаря в траве.
     Движения  медленные и вялые, сон почти отступил, смирившись,
но нахлынула свинцовая усталость.
     Домик  маленький,  это  то  ли  хорошая дача, то ли скромный
коттедж.  Никого  нет.  Фонарь  светит  одиноко  и  тоскливо.  На
мгновение  мне  кажется,  что  сердобольная Мадам решила оставить
меня  в  одиночестве.  Нет,  вряд  ли.  Сочувствие сочувствием, а
бизнес на первом месте.
     Сажусь  перед  фонарем  -  это старинная керосиновая лампа в
закрытом  сеткой  корпусе.  С  такими  спускаются в подземелья. В
глубину.
     Вокруг  лампы  вьются  мошки,  колотятся о стекло, бессильно
пытаясь  ворваться  в  свет.  Люди  куда глупее мошек. Они всегда
находят огонь, чтобы обжечь свои крылья. На то они и люди.
     Шагов  я  не  слышу,  просто  на  плечи  мне  ложатся  руки.
Неуверенно, робко. Словно привыкая.
     - Здесь всегда так тихо? - спрашиваю я.
     - Нет.
     Я вздрагиваю. Даже голос ее мне знаком.
     - Все зависит от гостей.
     -   Мне   нравится   тишина,  -  говорю  я,  по-прежнему  не
оборачиваясь.
     -  Мне  тоже,  -  соглашается  она.  Может  быть  из желания
понравиться. Может быть искренне.
     И я решаюсь обернуться.
     Она  такая  же,  как  на  фотографии.  В  короткой юбке - не
сексапильно-короткой,  а просто в удобной летней одежде. В блузке
дымчатого  шелка. На ногах серые босоножки, темные волосы стянуты
на лбу ленточкой.
     Девушка  смотрит  на  меня  серьезно,  изучающе. Словно я не
клиент,  которого ей придется обслуживать, а действительно гость,
которого можно принять, а можно и выгнать в ночь.
     -  Меня  сегодня  весь день называли Стрелком, - говорю я. -
Но ты лучше зови меня Леонидом.
     Она кивает, соглашаясь.
     -  И... если можно, - добавляю я. - Если можно, я буду звать
тебя Викой.
     Девушка  очень  долго молчит, и я решаю, что невольно обидел
ее. Но она лишь спрашивает:
     - Почему? Я кого-то тебе напоминаю?
     -  Да,  - признаюсь я. - Все равно я забудусь, и назову тебя
так. Давай лучше избежим этого.
     -  Давай, - соглашается она, садясь рядом, протягивает руки,
греет  их  над  фонарем,  как  над  костром. - Я легко привыкаю к
именам.
     - Я тоже.
     Мы  сидим  и молчим. Я чувствую, как потихоньку проваливаюсь
- все глубже и глубже...
     - Вика...
     - Что, Леонид?
     - Я буду большим дураком, если усну сейчас?
     - Не знаю, - говорит она. - Тяжелый был день?
     - Тяжелые еще будут.
     - В доме есть кровать... как ты понимаешь.
     Я  киваю.  Не  хочется  вставать и уходить из живой тишины в
мертвую.
     - А если хочешь, я принесу тебе одеяло, - продолжает Вика.
     - Спасибо. Это будет просто здорово.
     Она встает, и я собираю остатки сил.
     Глубина, глубина, я не твой... отпусти меня, глубина...
     Вначале  я сходил в туалет. Слава богу, провода от костюма и
шлема   достаточно  длинные.  Потом  добрел  до  тахты,  упал  на
постель,  отшвыривая  подушку.  В  виртуальном шлеме и так голова
задрана. К утру занемеет шея, но я не хочу сейчас уходить.
     -   Вика,  включай  дип...  -  прошептал  я  "Виндоус-Хоум".
Цветная метель, и я вновь в глубине.
     -  Что  ты  сказал?  -  Вика  стоит  рядом. Та Вика, которая
живая... почти...
     - Нет, ничего.
     Я  беру  одеяло, расстилаю на траве, ложусь. Девушка садится
рядом.
     Смотрю  на  звезды.  Они так близко, они так заманчиво ярки.
Мне  не хватает лишь прозрачных тонких крыльев - чтобы взлететь и
разбиться о невидимое стекло...
     - Вика, тебе не одиноко здесь, в глуши?
     - А почему ты решил, что это глушь?
     - Звезды слишком яркие.
     - Нет. Здесь хорошо...
     Она  ложится  рядом,  и  я  сдвигаюсь  на  одеяле, чтобы нам
хватило места.
     - Ты любишь небо? - спрашивает Вика.
     -  Да.  Я  люблю  смотреть  на  звезды. Только совершенно не
знаю, как они называются.
     -  А  зачем  им  наши  имена... - Вика касается моей руки. -
Смотри, упала звезда. Прямо над нами.
     -  Мы  можем  пойти и поискать ее, - серьезно говорю я. Вика
отвечает  не  сразу,  и  я  с ужасом понимаю, что сейчас придется
вставать.
     -  Нет,  -  решает она. - Ты на ногах не держишься, Стрелок.
Мы  ее  поищем утром. Звезда как раз остынет, и можно будет взять
ее в руки.
     - Утром слишком светло, - замечаю я. - Лучше завтра вечером.
     -  Ты  странный,  -  тихо  говорит девушка. - Хорошо. Поищем
завтра.
     - Ты находила когда-нибудь упавшую звезду?
     Вика молчит, но я чувствую, что она качает головой.
     - Виртуальность отняла у нас небо, - шепчу я.
     - Ты тоже это понял?
     -  Конечно.  Мир  уходит  в глубину. В отражение реальности.
Зачем  летать  к  Луне  или  Марсу, если здесь уже доступны любые
планеты? Пропал азарт. Пропал интерес.
     - Зато развиваются электронные технологии.
     -  Разве? "Восьмерка" - это просто очень крутой "686"... - я
намеренно  называю  "пентиум-про"  непринятым  именем.  -  Ничего
нового не родилось за последние пять лет. Топчемся на месте.
     Вика тихо смеется.
     -  Господи...  спор о развитии технологий... Леонид, ты ведь
в борделе.
     - Знаю. Тебе неинтересно?
     - Интересно. Я... я просто отвыкла от таких разговоров.
     Она молчит, потом легонько касается моей щеки губами.
     - Спи. У тебя язык заплетается, Леня.
     Не спорю. Мне не хочется с ней спорить.
     Тем более, что она права.
     Я закрываю глаза и засыпаю - мгновенно.

        011

     Мне  снится  сон.  Мне  часто  снятся сны - за день сознание
выматывается  так,  что  разгрузка  просто  необходима. А сны для
того   и  приходят,  чтобы  спасти  нас  от  обилия  впечатлений,
досказать несказанное.
     Обычно  я не запоминаю снов. Лишь сумбурные остатки вертятся
в  голове,  так  и  не  осознанные до конца. Но сейчас сон ярок и
впечатывается  в  сознание.  Может  быть  потому,  что  я  сплю в
виртуальности.
     Я  стою  на  сцене,  за  тяжелыми  полотнищами занавесей. На
сцене   -   человек  с  гитарой,  он  неподвижен,  словно  скован
невидимыми  цепями.  Он поет, но до меня не доносится слов. Между
нами   -   глубина,  ожившая,  ставшая  прозрачной  стеной.  И  я
напрягаюсь,  пытаясь  шагнуть  к  нему,  разбить стену и услышать
слова.  Но  глубина тяжела и упруга, словно резиновая плита. Меня
отшвыривает  обратно,  я  падаю  на  колени,  замираю, не в силах
пошевелиться.
     Певец  поворачивает  голову,  смотрит  на  меня. Кажется, он
начинает  петь  громче.  Но  я  все  равно  не  слышу.  Я  скован
глубиной, спеленут. Я беспомощен.
     Певец  кивает  и  отворачивается. Я вдруг понимаю, что это и
есть  Неудачник  из  "Лабиринта".  Тот,  кого  я должен спасти...
спасти, а не валяться на коленях под незримой резиновой тяжестью.
     Но сил все равно нет.
     С  противоположного  конца сцены, из-за занавеса, появляется
еще  один  человек. Он в маскировочном комбинезоне, с винчестером
в руках. Усмехается, глядя на меня, поднимает оружие. Это Алекс.
     "Нет!" - кричу я, но звук вязнет в глубине.
     Алекс  стреляет.  Пуля  пробивает  гриф  гитары, взвизгивают
струны,  сворачиваясь  упругими кольцами, барьер тишины лопается.
Я  вскакиваю,  тяжесть  исчезла,  и  певец  недоуменно смотрит на
убитую  гитару, Алекс передергивает затвор, а я уже бегу, прыгаю,
сбиваю певца с ног, заслоняю собой.
     - Я говорил, что сделаю тебя, - произносит Алекс.
     Он  стреляет,  пуля  входит  мне  в грудь, разрывает сердце,
проходит  насквозь  и  пронзает  певца.  Его  тело  вздрагивает и
становится мертвым.
     Это значит - все. Значит - я не успел.
     Я  поднимаюсь,  иду на Алекса. Сердце уже не бьется в груди,
но  что  мне  до того. Я дайвер. Единственный враг глубины, страж
между  мирами,  тот,  кто  должен  был  успеть. Я привык жить без
сердца. Меня так просто не убьешь.
     Зал за спиной ревет, аплодирует, свистит, топает ногами.
     - Я сделал тебя, - говорит Алекс, опуская винчестер.
     Из-за  его  спины  выходит Вика. Протягивает вперед руку - в
ладони жирный серый пепел.
     - Я нашла ту звезду, - шепчет она. Разжимает ладонь.
     Пепел, кружась, стекает на пол.
     И тогда я умираю.
     Проснувшись,  я  жадно  глотаю  воздух. Уже рассвело. Воздух
пьяняще   свеж.  Вика  спит,  прижавшись  к  моему  плечу,  зябко
с®ежившись.
     Хороший сон мне приснился...
     Как  там  в анекдоте про Фрейда... "Знаешь, доченька, бывают
и просто сны..."
     А  вообще-то,  говорят,  что  спать в виртуальности - плохая
примета.
     -  Вика...  -  я  трогаю ее за плечо, она вздрагивает, но не
просыпается.
     Встаю,  укрываю  ее  краем  одеяла.  Фонарь  на траве потух,
догорел. Иду в домик.
     Он  маленький,  там  всего одна комната - роскошная спальня,
ванная,  туалет  и  кухня.  Достаю  из  холодильника сливки, сыр,
паштет.   Варю   кофе   на  маленькой  плите,  делаю  бутерброды,
складываю все на маленький поднос, иду обратно к Вике.
     Она еще спит.
     Глубина-глубина, я не твой...
     Что ж, неплохо отдохнул. Три часа дня.
     Я  сходил  в  ванную.  Привел  себя  в  порядок,  даже  зубы
почистил,  стянув  шлем  и  зажав  его  под  мышкой. Вернувшись в
комнату,  достал  из  холодильника  банку лимонада, йогурт, кусок
колбасы.  Дурацкий  набор,  но  какая  разница, что я буду есть в
реальности? Лишь бы набить желудок.
     Та   Вика,  что  на  дисплее  компьютера,  тоже  дремлет.  Я
почувствовал  легкий стыд, стыд перед программой, которой изменяю
с человеком.
     deep
     Ввод.
     Глажу волосы Вики - почти настоящей Вики. Шепчу:
     - Пора вставать...
     Она   просыпается.   Недоуменно   смотрит   на  меня,  потом
улыбается.
     - Спасибо.
     - За что?
     - Ну... я так здорово отдохнула. Нечасто получается...
     - Я принес завтрак, - говорю я.
     -  Это  моя обязанность, - с деланным недовольством вздыхает
Вика. - Спасибо, Леонид.
     Пьем  кофе,  едим  бутерброды.  Где-то  далеко в лесу звенит
птичий голос.
     - Мне снился плохой сон, - сообщает Вика.
     -  Про  сцену?  -  спрашиваю  я, и сердце замирает, словно в
него вновь вонзается пуля.
     -  Нет.  Словно  я нашла упавшую звезду, а она уже догорела.
Дотла.
     Сердце снова дрожит, отдается в висках, гулко и тоскливо.
     Спать в виртуальности - дурная примета.
     Какие  связи  протягивались между нами, уснувшими в глубине?
Беззвучный   шепот   и  сонные  гримасы,  напрягшиеся  мускулы  и
качнувшиеся  ресницы  -  все,  все  переплавлялось  в электронные
импульсы и уносилось сквозь глубину.
     Чтобы коснуться той, кто была рядом.
     Такая же спящая.
     Чтобы скользнуть в его сон.
     Плохая примета - спать в глубине.
     -  Мы  поищем ее завтра, - говорю я. Вика иронически смотрит
на меня. Спрашивает:
     - Ты что, племянник миллионера?
     Пожимаю плечами.
     - Я хочу снова тебя увидеть. Просто увидеть.
     Она колеблется, прежде чем спросить:
     - Скажи... я не привлекаю тебя?
     - Сексуально?
     Вика кивает.
     - Привлекаешь.
     - Тогда... почему?
     -  Это  не  должно  быть так легко, - я тоже не сразу нахожу
силы закончить: - И не до