паренек с пистолетом. Его тоже не трогать.
     Очкарик и девушка переглядываются.
     - По рукам, Стрелок.
     Мы жмем друг другу руки.
     - Пошли в "BFG"? - предлагает девушка.
     Договора  положено скреплять пивом. А у меня шесть свободных
часов.  Я  киваю.  Остаток  делегации  подтягивается  к нам, и мы
тесной  группой выползаем из колонного зала. Оглядываюсь - Алекса
среди моих спутников нет, или он прячется в другом теле.
     - Ребята, если кто-то нарушит уговор и нападет на меня...
     - Это будут его и твои проблемы, - подтверждает очкарик.
     - Прекрасно.
     - Стрелок, ты думер? - спрашивает девчонка.
     - Да.
     - Небось еще на "тройках" играл?
     - На "двойках".
     - В "Doom"? - иронически спрашивает очкарик.
     - Нет, конечно. В "Волчье логово".
     Народ   одобрительно   шумит.   Про   самую  примитивную  из
трехмерных игр большинство только слышало.
     -  Между прочим, - говорит девчонка, - я недавно с пареньком
познакомилась, он на "тройке" в Диптаун влез.
     - Что? - очкарик поражен.
     -  Что  слышал. Без шлема и костюма, всухую. Говорил, что он
сержант   срочной  службы.  Сидит  где-то  в  тундре  на  станции
космической  связи.  У них там оборудование, хоть в музей сдавай.
Но  выход  на "Интернет" есть, через какую-то военную локалку. Он
на  "386DX-40"  загнал  дип-программу, влез через какой-то гейт в
Диптаун  и  пошел  по городу шататься. Я его по походке заметила,
дерганая такая, сразу видно - модем паршивый.
     -   Гонит,  -  качает  головой  очкарик.  -  На  "тройке"  в
виртуальность не войдешь.
     - Почему? Если с "сопром", то вполне! - возражает кто-то.
     Начинается  долгий  спор,  можно ли войти в виртуальность на
"ИБМ-386",   и   поможет   ли   в  этом  процессе  математический
сопроцессор - "сопр". Я не вмешиваюсь, слушаю, хоть и знаю ответ.
     Можно.
     Я  сам  с  "тройки"  начинал.  Тоже без шлема и костюма, как
гипотетический  солдатик,  выбравшийся  в самую необычную из всех
самоволок истории.
     Но такой информацией не разбрасываются.
     За  разговором  мы  подходим  к  "BFG-9000". Это мрачноватое
здание,   выдержанное  в  стиле  "Лабиринта",  или,  точнее,  его
предтечи  -  игры  "Doom".  У  тяжелых  железных дверей стоят два
монстра   в  ливреях,  и  я  машинально  дергаю  плечом,  пытаясь
сбросить  в  руки несуществующую уже винтовку. Самое смешное, что
мой жест повторяют еще несколько человек.
     Игры в "Лабиринте" даром не проходят.
     Расталкивая  монстров-швейцаров,  вваливаемся в ресторанчик.
Интерьер  знаком  до  боли - это последний уровень игры "Doom-2".
Огромный   зал,  половина  залита  мерцающей  зеленой  жидкостью,
половина  представляет  из  себя  каменную  террасу, на которой и
расставлены  столики.  На  стене над зеленкой - морда чудовищного
демона,   изо  лба  которого  периодически  вылетают  вращающиеся
кубики.   Над   террасой  кубики  лопаются,  из  них  вылупляется
какой-нибудь  монстр  и  несколько секунд бродит между столиками,
прежде  чем  исчезнуть. На них внимания не обращают, в отличие от
игры здесь они бесплотны и безопасны.
     -  Простые были уровни, - бросает какой-то парнишка из нашей
группы.  Я  молчу.  Его  бы  на  этот  уровень,  даже  без всякой
виртуальности.   Посмотрел  бы  я  на  подвиги  юного  поколения.
Единицам  удавалась  пройти  последний уровень честно, не вводя в
игру код бессмертия.
     Мы  садимся  рядом  с  зеленкой, сдвигая несколько столиков.
Приближается   официант  -  тоже  монстр,  летающий  алый  шар  с
выпученными глазами.
     - Пива! - требует очкарик. - Фирменного, всем! Я плачу.
     Монстр  раскрывает  рот,  и  я  машинально  уклоняюсь. Но из
пасти  вылетают  не  огнедышащие черепа, как в игре, а запотевшие
кружки с пивом.
     Двое   идиотов   смеются   надо  мной.  Остальные  понимающе
переглядываются.
     Чем  простой  человек отличается от думера? Думер за угол не
заходит, а вначале заглядывает.
     Думер  думера  видит  издалека. У старых игроков моя реакция
удивления не вызывает.
     Сдвигаем кружки.
     -  За перемирие! - провозглашает очкарик. - Между Стрелком -
и всеми нами!
     Пиво  густое,  темное,  не  "Гиннес",  но  что-то похожее. И
очень крепкое.
     Интересно,   каким   чудом  владельцы  ресторана  ухитрились
придать  несуществующему  пиву  такой вид, что оно воспринимается
как крепкое?
     - Дамир, - представляется очкарик.
     - Стрелок.
     Дамир  кивает,  смиряясь  с  тем,  что  я  не  сниму  маску.
Почему-то    мне    кажется,   что   его   внешность   -   прямая
противоположность  реальному  облику.  Он,  наверное,  высокий  и
крепкий.
     Обычное   дело   -   маскировка   наоборот.   Я  читал  пару
психологических  исследований глубины, где сообщалось, что данный
метод используется в двух третях случаев.
     -   Почему   ты   раньше   не  появлялся  в  "Лабиринте"?  -
интересуется Дамир.
     - Неинтересно, - признаюсь я.
     Дамир  воспринимает  мою фразу спокойно, а молодняк начинает
хмуриться.
     -  Ты  не  был  на  московском  турнире  думеров в девяносто
седьмом? - интересуется Дамир.
     - Нет.
     - Все равно, мне твоя манера знакома, - решает Дамир.
     Сидим,   пьем   пиво.   Честно  говоря,  я  очень  рад,  что
постоянные  игроки  "Лабиринта"  пошли  на  перемирие. Если бы на
меня  навалилась  настоящая  толпа,  все  способности  дайвера не
спасли бы.
     Между  тем  зал  оживляется.  Откуда-то  появляется парень с
гитарой,   смуглый,   длинноволосый.  Смущенно  улыбается,  машет
рукой,  ступает на зеленку. Жидкость шипит под его ногами. Парень
проходит  в  центр  зеленой  зоны,  садится  на  стул, стоящий на
маленьком  бетонном  пятачке,  начинает  неторопливо  настраивать
гитару.  Я  тоже  машу  ему рукой, хоть он никак не узнает меня в
облике  Стрелка.  Это  личность  в  глубине  легендарная, один из
хакеров   старой   школы,   к   тому  же  -  бард.  Давно  мы  не
пересекались.  Обычно он выступает в "Трех поросятах", в которых,
по  слухам,  даже  имеет  маленький  пай. К "Лабиринту" он вообще
равнодушен,  и  то,  что  его занесло сюда - редкая удача. Парень
смахивает волосы со лба и начинает петь:
     Промозгло,   сыро,  какая  прелесть,  Какая  слякоть,  какой
туман!  А  я  улыбаюсь  чему бог невесть, Я, как и город, туманом
пьян...
     Девчонка  похлопывает  рукой  по  столу,  отбивая такт, пиво
льется  рекой.  Я  знакомлюсь со всей компанией, на всякий случай
заставляя  Вику  запомнить лица и имена. Под шумок один из парней
долго  жмет  мне  руку и лепит на плечо простенький маркер. Делаю
вид,  что не замечаю. В порыве чувств обнимаю паренька в ответ, и
перекидываю маркер на него.
     Пускай поотслеживает, ламер.
     Бреду  в тумане как в океане, Я, может, лодка, а может, кит.
А может, просто нечто с глазами В деревьях-водорослях скользит...
     Веселье  в полном разгаре. Все довольны, включая хитроумного
ламера.
     Я  звуков  не  знаю,  я  их  не  помню, Слова забыты, к чему
слова. Я этим туманом себя наполню Если вместит моя голова...
     Я уже наполнен хмельным туманом. Встаю, улыбаюсь игрокам.
     - Мне пора.
     Никто  не спрашивает, почему, никто не уговаривает остаться.
Пребывание  в  глубине  -  развлечение  платное. Пробираюсь между
столиками,  над  головой  шипят  иллюзорные  кубики, раскрываясь,
выплевывая монстров. Делаю усилие, чтобы не уворачиваться.
     У  меня  есть  еще  часов  пять.  Сейчас дайверы "Лабиринта"
возятся  с  Неудачником.  Но почему-то я уверен, что у них ничего
не выйдет.
     Сворачиваю в переулок, останавливаюсь.
     Глубина, глубина, я не твой...
     Первым  делом,  сняв  шлем,  я  открыл  холодильник.  Достал
лимонад, колбасу, коробочку йогурта. Надо пообедать.
     На  экране  все  нормально.  Стрелок  стоит,  привалившись к
стене,   редкие  прохожие  не  обращают  на  него  внимания.  Вон
какой-то типчик юркнул в двери "Всяких причуд".
     - Только не к Вике! - сказал я ему вслед.
     - Я не поняла, Леня, - отозвалась "Виндоус-Хоум".
     - Ничего, - отводя глаза ответил я. - Все в порядке.
     Мне   вдруг   стало   не  по  себе.  Вдруг  к  Вике  -  той,
виртуальной,   кто-то   пришел?  Я  представил  себя,  учиняющего
разборки в несуществующем борделе и улыбнулся.
     Но все же стал есть куда торопливее.
     -  Леня,  -  сказала "Виндоус-Хоум". - Я должна сделать тебе
ежемесячные напоминания.
     - Валяй, - буркнул я.
     -  Позвонить  родителям,  - укоризненно произнесла Вика. - Я
могу  набрать  номер,  но  это  потребует освобождения телефонной
линии...
     - Нет.
     Нехорошо, конечно, но лучше позвоню вечером.
     - Оплатить коммунальные счета...
     Да,  с этим тянуть тоже не следует. Отключат телефон в самый
неподходящий момент...
     - Спасибо.
     - Убрать в квартире.
     Я  быстро  оглянулся.  Да,  пол  вымыть  следует.  И пыль бы
стереть. Батарею, с ржавым потеком, покрасить.
     - Спасибо, Вика, принято.
     -  Кроме  того,  в  очередной раз обращаю твое внимание, что
уровень  поставленных  передо  мной задач не всегда соответствует
об®ему оперативной памяти...
     - Утихни.
     Я   положил  ладони  на  клавиатуру,  локтем  скинул  пустую
коробочку из-под йогурта, чтобы не мешала.
     deep
     Ввод.
     Отлепившись от стены, я вхожу в стеклянные двери борделя.
     И Мадам выходит навстречу.
     - Вы сегодня рано, Стрелок.
     - Зато ненадолго.
     Мадам улыбается, протягивает руку, касается моей щеки.
     - Только не морочьте голову девочкам, Стрелок.
     - Я постараюсь, - голосом послушного мальчика говорю я.
     Мадам  кивает,  без  особой  уверенности.  Поворачивается  к
охраннику:
     - Проводи его в служебные помещения. К Вике.
     -  Спасибо!  - от души говорю я. Мадам устало отмахивается и
идет  к  лестнице  на второй этаж. А охранник кивает на маленькую
дверь, рядом с которой стоит.
     С некоторым смущением я иду за ним.
     Прямо в сердце борделя.
     Чистенький  коридор,  за  окнами  - летний лес, река и яркое
солнце.  Ага,  а  ведь  Мадам  говорила,  что у них всегда вечер.
Хочется солнышка, никуда не деться.
     Вдоль  коридора  -  двери, на них нет номеров или имен, зато
налеплены   картинки.   Кошечки,   щенки,  мышата,  зайчата.  Это
немножко  напоминает  детский  садик.  Но  из  одной  двери вдруг
высовывается  полуодетая  блондинка,  ойкает, картинно прикрывает
грудь руками и заскакивает обратно.
     Стараюсь  идти  с  каменной  физиономией. За дверями шорохи,
когда  я  прохожу  мимо,  слышится  легкий  шум.  Знаю,  что если
обернусь,  то  увижу десяток любопытствующих лиц, выглядывающих в
коридор.
     Поэтому не оборачиваюсь.
     Охранник   останавливается   у   двери,   на  которой  висит
фотография задумчивого черного котенка. Стучит.
     -  Да?  - слышится в ответ, и я вздрагиваю, потому что узнаю
голос.
     - Посетитель, - говорит охранник.
     - Пусть войдет.
     Охранник  легонько  хлопает  меня  по  плечу и удаляется. Из
полуоткрытых  дверей  его  о  чем-то  спрашивают  шепотом,  но он
хранит молчание.
     Под насмешливым взглядом котенка вхожу.
     Комната  выглядит  как  горная  хижина.  Окно распахнуто, из
него  доносятся  порывы  холодного  ветра. Шумит река. Вика сидит
перед  окном  на  простом  деревянном  стуле,  разглядывая лицо в
маленькое  зеркальце.  Рядом,  на грубо сколоченном столе, вполне
современная косметика.
     - Привет, - бросает она. - Посиди тихонько, ладно?
     Киваю,  стою и оглядываюсь. На стенах акварели - незнакомые,
почти  на  всех  горы,  туман,  сосны.  На  первый взгляд кажутся
однообразными,   словно   творения   халтурщика   к  еженедельной
распродаже.  Но всматриваюсь внимательнее - и одобрительно киваю.
Это не штамповка набитой рукой, а просто цикл.
     -  Как  бы ты их назвал? - спрашивает Вика, не оборачиваясь.
Ей хорошо, у нее зеркало.
     -  Даже  не  знаю,  -  признаюсь  я.  -  У  меня всегда были
проблемы с названиями. Ну, например...
     Прохожу  вдоль  стены,  осторожно  касаясь  рамок. Горы, или
одна  гора - но в разных ракурсах, густые плети тумана, впившиеся
в  склоны  сосны.  Утренний холод и сухой жидкий воздух. Звенящая
струя  ручейка,  шорох ветра - словно картина способна передавать
звук.
     - Лабиринт, - говорю я. - Лабиринт отражений.
     Вика красит губы. Задумчиво соглашается:
     -  Можно...  главное,  что  непонятно.  С  такими названиями
лучше покупают.
     - Это твои картины?
     Последние дни я потрясающий тугодум.
     - Да. Непохоже на меня?
     - Похоже. Но я думал, ты просто подобрала их со вкусом.
     -  Ну  и  мужики  пошли, - Вика наконец встает. На ней белое
льняное  платье до колен, босоножки, серебряный кулон на цепочке.
- Это комплимент при первом свидании?
     - При втором, - пытаюсь я отшутиться.
     - Нет, при первом. Утром - это была работа.
     -  Тогда  начинаю  говорить  комплименты,  - бормочу я. - Ты
умная, красивая, талантливая...
     -  Добавь  -  пунктуальная,  -  Вика  стягивает волосы белой
ленточкой.
     -  Нет,  лучше  добавлю  - щедрая. Продавать такие картины -
подвиг.
     -  Ерунда,  -  легко  отмахивается Вика. - Я продаю реальные
оригиналы. А эти - остаются у меня. Они лучше.
     Вика  не замечает, какую промашку допустила. Я этому безумно
рад. Торопливо говорю:
     - Чем лучше?
     - Они звучат.
     Так  вот  в  чем  дело.  Мне не послышался шум ветра и плеск
воды из картин.
     - Рождается новое искусство, - говорю я.
     -   Давным-давно  родилось.  И  не  одно.  Просто  нам  пока
непонятно,  что  это искусство. Когда пещерный человек рисовал на
стенах оленей, это тоже не сразу признали творчеством.
     - Если так, то весь Диптаун - произведение искусства.
     - Конечно. Не весь, но местами - несомненно. Иди сюда.
     Вика бесцеремонно хватает меня за руку, подтаскивает к окну.
     - Смотри!
     Вот  оно что. Вика рисовала с натуры... только существуют ли
в реальности такие горы?
     Центральный  пик  -  наверняка, нет. В нем километров десять
высоты,  он  вырывается  из  горной  цепи, словно гордый бунтарь.
Облака  кружат  вокруг  вершины,  бессильные  накрыть  пик  своей
шапкой.  Гора  словно  слоями  нарезана  -  темная  зелень лесов,
салатная  полоска  альпийских  лугов,  снежное  кольцо  и  серый,
мертвый гранит вершины.
     Между  нашей хижиной, а она тоже стоит на порядочной высоте,
и   пиком-гигантом   раскинулось  озеро.  Не  очень  большое,  но
идеально  круглое,  я сказал бы - нарисованное, не будь оно таким
живым. Вода темно-синяя, тяжелая, на грани льда.
     Я молчу.
     -  Не  боишься,  что это фирменный антураж для привередливых
клиентов? - спрашивает Вика.
     - Еще чего. Обойдутся.
     Мы смотрим на горы.
     - Долго рисовала? - тихонько спрашиваю я.
     - Два года, - беспечно говорит Вика.
     Киваю.  На это можно потратить и больше. Это не штампованные
заоконные  красивости,  продающиеся  на каждом углу. Мне кажется,
что  если я возьму даже очень сильный бинокль, домысливать ничего
не придется. Картина сделана полностью - во весь об®ем.
     -  Очень  хочу  туда  спуститься,  -  говорит Вика, глядя на
озеро.
     Молча киваю, соглашаясь.
     -  Страшно.  Дорога  очень  сложная, - вздыхает Вика. - Если
привязать  веревку  к окну, то на вон ту тропинку можно выбраться
запросто.  Но  по  северному  склону полгода как прошел оползень.
Тропинку наверняка завалило.
     Я поворачиваюсь к ней, смотрю в глаза.
     Нет, она не врет и не смеется.
     -  Ты  хочешь сказать, что это все - живое? - спрашиваю я. -
Туда можно войти? Подняться на пик, искупаться в озере?
     - Вода ледяная, простудишься.
     - И все это живет? Падает снег, идут лавины, случаются бури?
     Вика кивает.
     - Чтобы держать такое пространство, нужен отдельный сервер!
     -   Два  сервера.  Один  полностью  занят,  другой  еще  все
заведение держит.
     Глотаю холодный воздух. Спрашиваю:
     -  Так... зачем ты здесь работаешь? Тебя любая фирма возьмет
пространственным  дизайнером,  только  позволь  заглянуть  в  это
окошко!
     -  У  меня свои причины, - говорит Вика, слегка повышая тон,
и я понимаю - вопрос неуместен.
     Свобода для всех и во всем.
     Может быть, ей нравится быть виртуальной проституткой?
     - Спасибо, - говорю я.
     Вика недоуменно хмурится.
     -  Спасибо,  что  позволила  это увидеть, - об®ясняю я. - Ты
ведь не каждого сюда пускаешь?
     -  Не  каждого.  А ты покажешь мне свои картины? - с улыбкой
спрашивает  Вика.  Я  вздрагиваю.  -  Ты  сказал,  что  не умеешь
придумывать названия. Значит, приходилось этим заниматься.
     Вот  так.  Я тоже сглупил. И, подобно Вике, не заметил своей
оплошности.
     -  Я давно не рисую, - признаюсь я. - Так получилось. Может,
и к лучшему, все равно мне такое не по силам.
     Вика даже не пытается вежливо спорить. Она знает себе цену.
     -  Знаешь, я хотел пригласить тебя в ресторан, - говорю я. -
Если ты согласишься...
     - Нет.
     Я  чувствую  себя  оплеванным.  Почему-то  я был уверен, что
Вика  согласится,  что  ей  понравятся  "Три  поросенка",  что мы
постоим  над  горной рекой - пусть не я создавал тот пейзаж, но я
люблю его...
     - Понимаю, - говорю я.
     -  Нет,  не  понимаешь.  Дело  не в клиентах, сейчас как раз
затишье,  а  девочки  меня подменят. Я сама тебя приглашаю. В наш
ресторанчик.
     Ничего   не   понимаю,   но   соглашаюсь.   Вика  придирчиво
осматривает меня, поправляет воротник рубашки.
     - Сойдет, - решает она. - Пошли.
     - Далеко?
     Вика  только  улыбается,  подхватывает  со  стола  маленькую
замшевую  сумочку.  Мы  выходим в коридор, и я отмечаю, что двери
больше не поскрипывают в приступах любопытства.
     - Пошли, пошли...
     Мы  идем, чинно взявшись за руки, словно воспитанные дети на
прогулке.  Коридор  кончается  винтовой лестницей, мы поднимаемся
вверх.  Насчитываю  семь  витков,  прежде  чем дорогу преграждают
тяжелые  бархатные  шторы.  На  мгновение  возникает  мысль,  что
пространство  здесь  вывернуто, и мы сейчас выйдем в холл первого
этажа.
     - Ничему не удивляйся, - говорит Вика, и ступает вперед.
     Я  иду  следом, в полной уверенности, что смогу выполнить ее
просьбу.
     Мы выходим на морской берег.
     Закат  красит  небо  оранжевым и золотым. Море устало дышит,
лаская   берег.   Песок   под   ногами   -   черный.   Весь  пляж
антрацитово-черный.  Я  знаю,  что такие пляжи есть. Я никогда не
думал, что это так красиво.
     На  берегу  стоят  белые  столики  под зонтами, за столиками
люди.  Все  живые, не программные муляжи, я сразу это чувствую. В
основном  девушки,  лишь  за  тем,  что ближе всех к берегу, двое
мускулистых   парней.   Да  еще  рядом  с  длинной  стойкой  бара
примостился тощий парень в шортах.
     - Это наша рекреационная зона, - шепчет Вика. - Идем.
     Мы садимся за свободный столик, Вика склоняется ко мне:
     -   Здесь   самообслуживание.   Иди  к  стойке,  возьми  мне
шампанского.
     Иду,   увязая   в  песке.  Трое  мужчин  и  двадцать  женщин
наблюдают  за  мной.  Все  выглядит  донельзя  странно  -  словно
чудовищный  тайфун  прошелся по побережью, снеся отели и дома, но
пощадив   часть  открытого  ресторанчика.  Впечатление  усиливает
задернутая  шторами  дверь,  через которую мы вошли - она одиноко
стоит в черном песке.
     - Привет! - говорит мне парень у стойки, и быстро сует руку.
     Машинально пожимаю ладонь.
     -  Вика  сухое  шампанское любит, - говорит парень. - Только
не  бери французского, возьми "Абрау-Дюрсо", оно где-то слева под
стойкой...  Ты  здесь первый раз? Я тебя не видел раньше. Сегодня
день   пустой,  все  девчонки  тут  собрались.  Ну,  сейчас  тебе
косточки промоют!
     Он  тараторит  с энергией Робинзона, встретившего Пятницу. У
него чрезвычайно подвижное лицо, во рту не