хватает пары зубов.
     -   А   ты   мне  нравишься,  -  говорит  парень,  почесывая
облезающий  от  загара  живот.  -  Блин,  точно нравишься! Ха-ха!
Испугался?  Не,  я тут не работаю, то есть работаю, но не так. Ты
тем двоим, у воды, не понравься случайно!
     У  меня  уже  голова  идет кругом. Выдавливаю жалкую улыбку,
захожу  за стойку, достаю из ведерка со льдом бутылку брюта, беру
пару высоких бокалов.
     -  Во,  перезагорал  я  вчера!  -  восклицает  тем  временем
парень,  отрывая  длинный  пласт  облезающей кожи. - С девчонками
поспорил,  что  сгорю,  они  не  поверили. Приходят утром - а я и
впрямь сгорел!
     Он сует мне под нос бренные части своей шкуры.
     -  Классно выглядит? Всю ночь пахал, делал симуляцию загара.
Надо  будет пристроить куда-нибудь, с руками оторвут! Только руки
я не отдам!
     Торопливо  киваю,  и убегаю с добычей. Вика дожидается меня,
давясь от смеха.
     -  Это  кто?  -  спрашиваю я, опускаясь на стул. Тихий шорох
волн кажется неслыханным благодеянием.
     Вика продолжает смеяться, потом делает серьезное лицо.
     -  Это  наш  программный  гений,  хакер  и  охранник, знаток
железа  и софта. Зови его Компьютерным Магом. Или просто - Магом.
Он это любит. Только не зови его Зукой.
     - Зукой?
     -  Ага.  Он  любит  растворимые  напитки,  "Зуко",  "Сприм",
прочую химию. Его так девчонки прозвали, он очень обижается.
     - А чего он такой... странный? - осторожно спрашиваю я.
     -  Не  знаю.  Может,  наших геев отпугивает, может, по жизни
такой.
     Я   искоса   поглядывая   на   парней   у  берега.  Те  тоже
разглядывают  меня,  что-то обсуждая. Потом один легонько хлопает
другого по губам, и тот обиженно отворачивается.
     Мне  становится  совсем  не  по  себе. Но Вика не прекращает
улыбаться, и я с деланным любопытством спрашиваю:
     - Зачем вам парни? Девчонки не всегда справляются?
     - Конечно. Помнишь голубой альбом?
     Помню. Бес тянет меня за язык, и я интересуюсь:
     - А где козочки пасутся?
     Мы вместе смеемся, напряжение спадает.
     -  Это программа, - признается Вика. - Мы пробовали надевать
тела   животных,   но  поведение  неадекватное  выходит.  Клиенты
нечасто бывают, но зато - у нас есть все. Любые причуды.
     Я разливаю шампанское по бокалам, мы чокаемся.
     - Нормально, - говорит Вика.
     - Да, класс, - соглашаюсь я, ставя опустевший бокал.
     -  "Абрау-Дюрсо"  плохим  не бывает. Это ты - "нормально". Я
сомневалась, как ты себя поведешь в такой компании.
     -  А  что  тут  такого?  - говорю я голосом человека, каждый
день гуляющего в компании проституток и гомосексуалистов.
     Вика размышляет.
     -  Нет,  ты  пока  так  не считаешь, - говорит она. - Но это
ничего.   Главное,   что   ты  соглашаешься  на  словах.  Значит,
заставишь себя поверить на самом деле.
     -  Можно?  -  Компьютерный  Маг  стоит возле столика, как-то
немыслимо  выгнувшись и скорчив просительную гримасу. - Вы не обо
мне говорите? Я не помешаю? Можно сесть?
     -  Садись...  -  обречено  вздыхает  Вика.  Маг плюхается на
свободный  стул, жестом фокусника достает из-за спины бокал и еще
одну бутылку. Какой-то банановый ликер.
     -  Викочка,  спасибо!  -  говорит  он.  -  Я  уж думал, буду
пропадать в одиночестве! Будешь?
     Вместо  ответа  Вика  наливает  себе еще шампанского. Я тоже
отказываюсь от ликера. Маг плещет его в свой бокал.
     - За знакомство! - говорит он. - Я - Компьютерный Маг!
     - Я - Стрелок, - машинально отвечаю я.
     -  Ой!  -  Маг  откидывается на стуле. - Не убивай меня! Это
ведь  ты  два  дня  "Лабиринт"  будоражишь?  Вика, поздравляю, ты
познакомилась  с крутым думером! От него все плачут! Он убивает и
убивает, налево-направо!
     - Правда что ли? - спрашивает Вика.
     Киваю.
     - Никогда бы не подумала, - говорит Вика.
     - Должен же и я тебя удивить.
     -   Стрелок,   ты  смотри,  в  "Лабиринте"  не  бедокурь!  -
восклицает  Маг.  -  А  то  я  у  Мадам  отпуск  возьму,  двину в
"Лабиринт"   да   все  разнесу!  Я  вообще-то  мирный,  но  когда
разозлюсь  -  кошмар!  Держите  меня  трое,  двое не удержат! Вот
однажды...
     -  Маг,  -  говорит  Вика.  -  Мы  беседуем. У нас серьезный
разговор. Поболтай с Тиной или с Леночкой.
     Маг грустно кивает.
     - Вот всегда так... Ухожу, ухожу. Никто меня не любит...
     -  Я  тебя  очень  люблю,  -  говорит  Вика.  -  Но  Тина со
вчерашнего дня в депрессии. Развлеки ее, ты же умеешь.
     -   Без   проблем!  -  сияет  Маг.  Прихватывает  бутылку  и
приплясывая  движется  к  столику, за которым черноволосая пышная
девушка сосредоточенно пьет водку.
     Я только качаю головой.
     -  У  нас здесь свой мирок, - говорит Вика. - Довольно тихий
и  мирный.  Кстати, здесь все девочки появляются только в базовых
телах. Не в тех, что мы надеваем для клиентов.
     - Так это твое основное тело в виртуальности?
     - Да.
     Я делаю следующий шаг.
     - Имя - тоже? Тебя зовут Викой?
     -  В  глубине - да. Я потому и позволила тебе прийти, что ты
угадал.
     Она грустно улыбается.
     -  Вначале  даже  подумала, что ты какой-то шпион, хакер или
дайвер, что ты выяснил мою личность...
     У меня начинает бешено колотиться сердце.
     - А сейчас так не думаешь?
     Вика пожимает плечами:
     -  Кто  знает?  Но ты мне нравишься. Хочется, чтобы все само
собой так совпало. Удивительно и красиво.
     Я   не   успеваю  ответить,  шторы  на  двери  раздвигаются,
высовывается на секунду девичье личико:
     - Наташа, Тина, на выход. Зеленый и желтый альбомы.
     Пышная  девица,  к  которой  уже  пристроился Маг, швыряет в
дверь бутылку. Вика привстает:
     -  Элис!  -  негромко,  но  отчетливо говорит она. - Подмени
Тинку!
     Девушка  за  соседним  столиком  кивает, но Тина протестующе
вскидывает руки.
     - Вика, я в порядке.
     Она  говорит  через программу-переводчик, но даже та доносит
отголоски усталости и злости.
     -  Поработаю  малолеткой. Все в порядке. Меня Кепочка достал
вчера.
     Один  из  геев встает, быстро идет между столиками. Обнимает
Тину  за  плечи,  что-то шепчет, усаживает обратно. Вопросительно
смотрит на Вику.
     - Хорошо, Анджей, - соглашается она. - Спасибо.
     Гей  и одна из девушек выходят в дверь. Вика садится, залпом
пьет шампанское. И неожиданно свистящим шепотом говорит:
     - Козлы. Все вы, мужики, козлы.
     - Кто такой Кепочка? - спрашиваю я.
     -  Клиент.  Постоянный.  Я  обычно  сама  с  ним  работаю, а
вчера... была занята.
     - Со мной?
     -  Да,  -  жестко  говорит  Вика.  -  Девчонкам нельзя с ним
работать, они после этого сами не свои.
     - А что ему нужно?
     - Красный альбом.
     Вспоминаю вчерашний вечер.
     - Не помню такого.
     -  Это  вкладка  в  черный  альбом.  Ее  не  показывают кому
попало, - Вика встает. - Черт. Леня, извини...
     Я тоже поднимаюсь.
     - Ты хотел меня куда-то пригласить?
     - Да.
     - Ну так приглашай!
     В  холле  я  озираюсь, ожидая увидеть Мадам, но она так и не
появляется.  Ловлю  машину,  называю  адрес  - "Три поросенка"...
Вика  медленно  остывает.  Мне  очень  хочется расспросить ее про
красный альбом и про "Кепочку", но я молчу.
     Нельзя. Пока - нельзя.
     -  Вот,  я  тебе  показала,  как мы живем, - говорит Вика. -
Интересно?
     - Ничего, - говорю я. - Нормально.
     -  Ничего...  -  Вика  достает  из сумочки сигареты, щелкает
зажигалкой. - Нормально...
     Мне не нравится, когда девушки курят. Даже в виртуальности.
     -  Вика, а чего ты ждала? Воплей - "какой ужас"? Я не ханжа.
Восторгов? Тоже причин не нахожу.
     Она мимолетно касается моей руки.
     -  Извини, Леня. Я немного переживаю за девчонок. Понимаешь,
ты  -  случайный  клиент.  Сваливал от погони, забежал в бордель,
с®ехал на моей фотке... Извини. Ты - ни при чем.
     Мы  под®езжаем  к "Трем поросятам". Народа сейчас немного. В
виртуальности   нет  "часов  пик"  -  поясное  время  стерло  это
понятие.  Но  какие-то  случайный  приливы-отливы  случаются. Вот
сейчас, например, зал набит до отказа.
     Проталкиваемся к стойке, я кричу бармену:
     - Привет, Андрей!
     -  Привет-привет,  -  протягивая  какому-то  клиенту бокал с
коктейлем говорит Андрей. - А ты кто такой?
     Ух. Это и впрямь он, а не программа-бармен.
     - Леонид, - говорю я.
     Андрей  морщит  лоб.  В  этом  теле  он  меня  не  видел,  и
перестраховывается.
     -  Мужик!  -  страшным  шепотом  говорю  я. - Ты чего? Опять
налоги замучили? Рэкет файло спер? Так скажи, найдем...
     Андрей перегибается через стойку, вопит:
     - А! Не признал! Вырос-то как! Мужчина!
     Вика терпеливо мнется рядом. Ей, кажется, не по себе.
     Как и мне в зоне отдыха публичного дома.
     -  Тебе  как  обычно?  -  интересуется  Андрей, тянет руку к
бутылкам.
     -  Джин-тоник,  один  к  одному,  -  усмехаюсь.  - Я это, я.
Только мы лучше над рекой посидим. В одиночестве.
     Андрей  слегка  морщится  и  косится под стойку - там у него
терминал.
     - Все каналы забиты? - ужасаюсь я.
     -  Тебе  один  найдем,  -  решает  Андрей. Протягивает руку,
нажимает  что-то.  -  Делов  то  на  копейку... Как удачно! Обрыв
связи, один канал освободился! Валяйте, только быстро!
     Хватаю   Вику  за  руку,  тяну  к  двери  в  каменной  стене
ресторана. В тамбуре приказываю:
     -   Индивидуальное  пространство  для  нас  обоих.  Никакого
допуска.
     -  Принято, - шепчет потолок. - Никакого допуска. Вы - гости
ресторана. "Три поросенка" желают вам приятного отдыха.
     -  Как  круто,  -  иронически  говорит  Вика.  -  А ты здесь
постоянный клиент?
     - Да.
     Я  не вдаюсь в мелкие детали, вроде той маленькой дайверской
аферы,  с  розыском  и  осаживанием  рэкетиров, сперших у хозяина
ресторана  подлинные финансовые файлы. Если бы я не переубедил ту
шайку  недоученных  хакеров,  то  Андрею пришлось бы очень крупно
раскошеливаться.  Либо рэкету, либо налоговой инспекции Диптауна.
А  так...  все  обошлось  миром,  даже  рэкетиры в итоге остались
довольны. Тем, что так дешево отделались.
     Мы выходим в осень.
     Вика  на  миг  останавливается,  осматриваясь.  Подбирает  с
земли прелый лист, мнет в пальцах. Касается коры дерева.
     Я  жду.  Я  тоже  так  топчусь,  входя  в  новые виртуальные
пространства.  Я  при  этом,  правда,  еще  и  из глубины выхожу,
оцениваю  подлинный  облик  местности.  Вике это недоступно, но у
пространственных дизайнеров свои методы.
     -  Здорово,  -  говорит она. - Может быть, сам Карл Сигсгорд
работал... Завидую.
     - У тебя не хуже, - утешаю я, но Вика качает головой:
     -  Не  во  всем.  У  него  потрясающее  чувство  меры.  А  я
увлекаюсь...
     Она  по-детски  пинает  листья  ногой, те вяло вспархивают и
падают. Они уже свое отлетали.
     -  Пойдем,  -  я беру ее за руку, веду к реке. Столик накрыт
словно  бы  для  банкета.  На  большом  блюде - фирменная жареная
свинина   "По-поросячьи".   Есть   и  мой  любимый  глинтвейн,  и
приличный набор вин.
     Вика  на  стол не глядит, она стоит над обрывом, вглядываясь
вдаль.  Я  становлюсь  рядом.  У  противоположного  берега  поток
полощет  ветви  поваленного  дерева.  Наверное,  была  буря.  Это
пространство тоже живое, как и Викины горы.
     -  Спасибо,  -  говорит  Вика,  и  мне  становится хорошо. Я
думаю,  что  надо еще показать ей морской берег, и кусочек старой
Москвы,  которые примыкают к ресторанчику. Но это тоже - потом. У
нас еще будет время, я уверен.
     Иначе зачем все?
     -  Знаешь,  я  очень  редко выхожу из своего пространства, -
говорит Вика. - Не знаю, почему.
     Она колеблется, но продолжает:
     -  Наверное,  боюсь  увидеть  тех,  кто  приходит  к  нам...
увидеть  их  такими,  какими  они  могут быть. Веселыми, добрыми,
славными людьми.
     - Почему?
     -  Тогда  получится,  что все люди двулики. Мы ведь помойка,
Леонид.  Помойка,  куда  выкидывают  всю  дрянь,  что скопилась в
душе.  Страх,  агрессию,  неудовлетворенные  желания, презрение к
самим себе. В твоем "Лабиринте", наверное, то же самое.
     - Он не мой. Я там по делу.
     -  Тогда  тебе  легче.  А к нам приходят сопляки, которым не
терпится  стать  мужчинами,  мужчины,  которым  надоело ими быть,
затюканные  подругами  парни  с  желанием  покуражиться...  Порой
приходят,  пробуют  все  альбомы.  Говорят:  "Надо  все  в  жизни
испытать".
     Я  опять  сдерживаюсь  и  не спрашиваю, зачем она работает в
"Забавах".
     -  Почему  мы  тянем  за собой в будущее самое худшее, что в
нас есть? - говорит Вика.
     -  Потому,  что оно есть. И никуда не деться. Представь, что
вокруг  -  джентльмены в смокингах, дамы в вечерних туалетах, все
говорят умные красивые слова, вежливы и культурны...
     Вика тихо смеется:
     - Не верю.
     -   Я   тоже.   Любое   изменение  общества  -  техническое,
социальное  или  комплексное  -  как  глубина,  никоим образом не
меняло  индивидуальной  морали. Постулировалось все, что угодно -
от  презрения  к холопам до равенства и братства, от аскетизма до
вседозволенности.   Но  выбор  всегда  совершался  индивидуально.
Глупо  считать,  что  виртуальность  сделала  людей хуже, чем они
есть.  Смешно  надеяться,  что  она  сделает  их  лучше. Нам дали
инструмент,  а будем мы им строить или разбивать черепа - зависит
от нас.
     -  Инструмент  не тот, Леня. Все понимают, что на самом деле
сидят  дома  или  на работе, таращась в экран или нацепив шлем. А
потому - можно все. Игра. Мираж.
     - Ты говоришь, как александровцы.
     -  Нет, их подход мне тоже не нравится. Мне вовсе не хочется
превращаться в поток электронных импульсов.
     -  Вика... - я ложу руку на ее плечо. - Не стоит загадывать,
не  стоит  переживать.  Глубине  -  пять  лет.  Она  еще ребенок.
Хватает  все,  что попадается под руку, говорит глупости, смеется
и  плачет  невпопад.  Мы не знаем, во что она вырастет. Не знаем,
не  появятся  ли у нее братья и сестры, которые будут лучше. Надо
просто дать ей срок.
     -  Надо  дать  ей  цель,  Леня.  Мы  нырнули  в этот мир, не
разобравшись  с тем, что осталось за спиной. Не умея жить в одном
мире - породили другой. И не знаем, куда идти. К чему стремиться.
     -  Цель  появится,  -  без  особой  уверенности  говорю я. -
Опять-таки, дай срок... дай глубине осознать себя.
     -   А   может   быть,  она  уже  осознала?  -  говорит  Вика
насмешливо.  -  Ожила.  Как  в  фантазиях людей, никогда в ней не
бывавших?  Может  быть,  среди  нас  ходят  люди,  которых  нет в
реальном  мире?  Отражения пустоты? Может быть, ты или я вовсе не
существуем?  И все наши представления о реальности - это фантазии
ожившей сети?
     Мне вдруг становится страшно.
     Нет, я не склонен считать, что меня на самом деле нет.
     И за Вику почти спокоен.
     Но, кажется, я знаю кандидата на "отражение пустоты".
     А Вика продолжает, словно задавшись целью свести меня с ума.
     -  Представь, как это может быть. Сотни тысяч, а может быть,
уже   миллион  компьютеров  включены  в  сеть  постоянно.  Потоки
информации   мчатся  между  континентами,  оседают  на  хостах  и
роутерах,    откладываются   в   памяти   машин.   Несуществующие
пространства  живут  по  своим законам, меняются. Падает листва с
деревьев,  наши  шаги  оставляют  следы,  наши  голоса заставляют
срываться  лавины. Информация дублируется, путается, смешивается.
Программы  послушны,  они создают муляжи, оболочки, но кто знает,
как скоро оболочка наполнится подлинным разумом?
     -  Любой  хакер  помрет  от  смеха,  слушая тебя, - говорю я
деревянным голосом.
     -  Я не хакер. Я просто смотрю на то, что происходит вокруг.
И  думаю,  что увидел бы человек ниоткуда, появившись в Диптауне,
твердо  считая,  что он настоящий и живой? Кривляющихся фигляров?
Людей,  которые  бегают  по  "Лабиринту"  и радостно убивают друг
друга?  Психопатов,  оттягивающихся  в борделях? Вокруг есть все,
что  существует  в реальности. Небо и солнце, горы и моря, города
и  дворцы.  Пространства  в  пространствах,  смешение  времени  и
народов,  достоинства и пороки. Все! Все и ничего. Нам нужно лишь
то,  что  ненавистно  в  реальной жизни. Смерть, кровь, фальшивая
красота  и  заимствованная  мудрость.  Так что подумает глубина о
людях, если она научится думать?
     Я  молчу.  Я  вспоминаю Неудачника, который убивает монстров
из  пистолета,  но  никогда  не  стреляет  в  игроков. Который не
говорит  своего  имени  и  адреса. Который уже двое суток висит в
виртуальности  -  но  у  него  не  заплетается от жажды язык и не
подламываются   ноги.  Который  не  понимает,  что  убегающий  от
мутантов  ребенок  -  всего  лишь  сотня  килобайт  программы  на
сервере тридцать третьего уровня.
     Я  вспоминаю  слова  Человека  без  лица  -  "Теперь кое-что
изменилось".   Это   же   была   прямая   подсказка  -  вместе  с
воспоминаниями  о  "Боссе-Невидимке"  и  "Заблудившемся  Пойнте".
Случилось то, что не имеет аналогов, кроме как в фольклоре.
     И меня начинает бить дрожь.
     Не  может  быть случайностей пятнадцать раз подряд - дайверы
"Лабиринта"  вытащили  бы Неудачника... не препятствуй этому сама
сеть.  Неудачника некуда вытаскивать из глубины - он живет лишь в
этом  мире.  Он  прикован  к  "Лабиринту",  к  миру  выстрелов  и
предательств,  крови  и  руин. Он погибает и оживает, не понимая,
что происходит с ним.
     - Вика... - шепчу я. - Вика, не дай бог...
     -  Что?  -  она смотрит на меня, и отступает на шаг. - Что с
тобой?
     -  Не  дай  бог, ты права... - шепчу я. - А мне кажется, что
ты права...
     Она  хватает  меня  за руку, сжимает, крепко, почти до боли,
кричит:
     -  На  сколько  ты  ставил  таймер?  Где  ты  живешь?  Леня,
опомнись! Ты живой, ты настоящий! Я несу чушь, чушь!
     Мне делается смешно - Вика испугалась за меня.
     -  Я в порядке, - говорю я. - Я живой и настоящий. У меня не
дип-психоз. Но я знаю человека, который не может быть живым.
     Как  ни  странно,  но  Вика  успокаивается. Я бы на ее месте
наоборот - еще больше испугался.
     - Я тоже с такими встречалась... - заявляет она.
     Качаю головой.
     -  Вика,  я  знаю  человека, который ведет себя, как в твоей
фантазии.  Не  различает  реальности  и  яви.  Не ведает границы,
живет, а не играет в глубине.
     Она догадывается мгновенно:
     - В "Лабиринте"?
     - Да.
     -  Это  называется потерей реальности. Нервный срыв и ничего
больше.
     - Я видел нервные срывы, - говорю я. - Это... это другое.
     -  Ленька,  - Вика улыбается. - Я наговорила глупостей, а ты
испугался... Знаешь, аналогии фальшивы.
     Мне  хочется  рассказать  ей  все.  Про  Человека без лица и
Неудачника.   Про  случайности,  которые  стали  системой.  Но  я
подписывал контракт, обещая конфиденциальность.
     И еще - мне придется сказать, что я дайвер.
     А у меня есть опыт таких признаний.
     Я  догадываюсь,  о  чем  думают девушки, целуясь с дайвером.
"Сейчас  он  выйдет из глубины, и мое лицо превратится в маску из
крошечных   квадратиков-пикселей.   Он   свободен   здесь,   а  я
пленница..."
     Не  хочу,  чтобы  Вика  так думала. Не хочу, чтобы это стало
стеной между нами.
     - Ты права... - шепчу я. И Вика прижимается ко мне.
     Мы  стоим  над  обрывом,  целуясь,  и река ревет под нами, а
ветер  треплет  волосы.  Одинокий птичий крик, секундный проблеск
солнца  в  разрыве  туч,  ковер  листьев  под ногами. Он мягкий и
пахнет  пряным.  Я снимаю с Вики платье, а она помогает раздеться
мне.  Я  целую  ее  тело,  мои губы касаются живого тепла, не я в
глубине,  это  глубина  во  мне,  это наш мир - вокруг, я не уйду
отсюда  никогда,  мы  затеряемся  в  этих лесах и найдем дорогу к
горам, что видны из ее окна.
     Вика  что-то  шепчет,  но  я  не  слышу  слов  -  мы слишком
глубоко, мы вышли за пределы всех п