явно приберегаемое для официальных встреч. Она подковыляла к ним  на
кривых ногах. Лодыжки ее были туго обмотаны голубыми бусами.  Прямые  волосы
свисали рваными прядями; она не спускала глаз с глиняной  миски  с  какой-то
жидкостью, которую держала в руках. За несколько мет ров от Тони  и  доктора
Мессингера она поставила миску на землю и,  по-прежнему  не  поднимая  глаз,
поздоровалась с ними. Потом наклонилась, подняла миску и поднесла ее доктору
Мессингеру.
     - Кассири, - об®яснил он. - Местное питье из перебродившей маниоки.
     Он несколько раз отхлебнул и  передал  миску  Тони.  В  ней  колыхалась
густая фиолетовая жижа.
     Когда Тони отпил несколько глотков, доктор Мессингер об®яснил:
     -  Очень  любопытен  способ   изготовления   этого   напитка:   женщины
пережевывают корень и сплевывают жвачку в выдолбленный ствол.
     Он обратился к женщине на вапишане. И тут она впервые подняла  на  него
глаза.  На  ее  коричневом  монгольском  лице  ничего  не  отразилось  -  ни
любопытства, ни понимания. Доктор Мессингер повторил вопрос,  расширив  его.
Женщина взяла миску у Тони и поставила на землю.
     Тем временем из соседних хижин стали выглядывать другие лица.  Но  лишь
одна из женщин решилась выйти. Очень  грузная,  она  доверительно  улыбалась
гостям.
     - Здравствай, - сказала она.  -  Как  живешь?  Я  Роза.  Хорошо  говорю
англиски. Я спать два года с мистер Форбс. Дай сигарета.
     - Почему эта женщина нам не отвечает?
     - Она не говорить англиски.
     - Но я же с ней говорил на вапишане.
     - Она макуши. Здесь вся макуши.
     - А. Я не знал. А где мужчины?
     - Мужчина ушла три дня охота.
     - Когда они вернутся?
     - Они пошли за кабаном.
     - Когда они вернутся?
     - Нет кабана. Много кабана. Мужчина вся охота. Дай сигарета.
     - Послушай, Роза, мне надо пройти к пай-ваям.
     - Нет, тут макуши. Вся-вся макуши.
     - Но нам нужно к пай-ваям.
     - Нет, тут вся макуши. Дай сигарета.
     - Безнадежно, - сказал доктор  Мессингер.  Придется  ждать  возвращения
мужчин.
     Он вынул из кармана пачку сигарет.
     - Смотри, - сказал он, - сигареты.
     - Дай.
     - Когда мужчины вернутся с охоты, ты придешь  к  реке  и  скажешь  мне.
Поняла?
     - Нет, мужчина вся охота. Дай сигарета.
     Доктор Мессингер дал ей сигареты.
     - Что твой есть еще? - спросила она. Доктор Мессингер  указал  на  тюк,
который второй негр положил на землю.
     - Дай, - сказала она.
     - Когда мужчины вернутся, я тебе много чего дам, если они проводят меня
к пай-ваям.
     - Нет, тут вся макуши.
     - Да, так толку не добиться, -  сказал  доктор  Мессингер.  -  Придется
возвратиться в лагерь и ждать. Мужчины ушли три дня назад. Вряд ли они долго
задержатся. Какая жалость, что я не говорю на макуши.
     Их колонна развернулась и в том же порядке ушла из деревни.  Когда  они
прибыли в лагерь, на часах Тони было десять.

     Когда на реке Ваурупанг было  десять  часов,  в  Вестминстере  началось
обсуждение запросов. Джок, понукаемый избирателями, давным-давно подал  свой
запрос. Его поставили на обсуждение сегодня утром.
     - Номер двадцатый, - сказал он.
     Лишь немногие члены парламента обратились к означенной  бумаге.  N  20.
"Запросить министра сельского хозяйства, не собирается ли
      достопочтенный  член  парламента в связи с демпинговым ввозом японских
      пирогов  со  свининой,  наводнивших нашу страну, рассмотреть вопрос об
      изменении  модификации томасовских чушек с принятого утолщения в два с
      половиной дюйма в об®еме на два дюйма".
     За министра отвечал его заместитель:
     - Запрос внимательнейшим образом изучается. Как,  несомненно,  известно
достопочтенному члену, вопрос о ввозе пирогов со свининой  подлежит  ведению
Департамента  торговли,  а  не  Департамента  сельского  хозяйства.  Что  же
касается томасовской чушки, я должен напомнить достопочтенному  члену,  что,
как  ему,  без  сомнения,  известно,  вышеуказанная  чушка  должна  отвечать
потребностям заготовителей бекона, и к мясу, применяемому  для  изготовления
пирогов, вышеозначенная чушка прямого  отношения  не  имеет.  Этим  вопросом
занимается специальный  комитет,  который  пока  еще  не  представил  своего
доклада.
     - Не собирается ли достопочтенный член рассмотреть вопрос об увеличении
максимальной толщины заплечиков?
     - Запрос должен быть представлен заблаговременно.
     В этот день Джок покинул палату с чувством удовлетворения. Он сознавал,
что на славу потрудился для своих избирателей.

     Через двое суток индейцы вернулись  с  охоты.  Дни  ожидания,  тянулись
тоскливо. Доктор Мессингер каждый день по нескольку часов  проверял  товары.
Тони уходил в лес с ружьем, но дичь покинула этот берег.  Одному  из  негров
сильно поранил ногу скат, и они прекратили  купаться  и  мылись  в  цинковом
ведре. Едва весть о возвращении индейцев дошла  до  лагеря,  Тони  и  доктор
Мессингер отправились в деревню, но там уже шел  пир  горой  и  все  мужчины
перепились. Они возлежали в гамаках, а женщины сновали взад-вперед от одного
к другому, разнося тыквы с кассири.
     Пахло жареной свининой.
     - Им нужно  не  меньше  недели,  чтобы  протрезветь,  -  сказал  доктор
Мессингер.
     Всю эту неделю негры слонялись по лагерю; иногда они стирали  одежду  и
развешивали ее на планширах лодки сушиться на солнышке, иногда  отправлялись
удить рыбу и возвращались с внушительной добычей,  надетой  на  палку  (рыба
была резиноподобной и безвкусной);  по  вечерам  они  обычно  пели  песни  у
костра. Пострадавший от ската не вылезал из гамака, он громко стонал  и  все
время требовал лекарств.
     На шестой день показались индейцы. Они пожали  всем  по  очереди  руки,
затем отошли на край опушки и встали там таращась на лагерное  оборудование.
Тони пытался их сфотографировать, но они  убегали,  хихикая  как  школьницы.
Доктор Мессингер  разложил  на  земле  товары,  приобретенные  для  обменных
операций.
     На закате индейцы удалились,  но  на  седьмой  день  явились  вновь,  в
расширенном составе. Пожаловало все население деревни. Роза присела на гамак
Тони под пальмовым навесом.
     - Дай сигарета, - сказала она.
     - Скажи им, я хочу, чтоб мужчины  повели  меня  к  пай-ваям,  -  сказал
доктор Мессингер.
     - Пай-вай - плохой народ. Макуши к пай-вай не ходить.
     - Скажи, мне нужно десять мужчин. Я дам им ружья.
     - Дай сигарета. - Переговоры  продолжались  два  дня.  В  конце  концов
согласились идти двенадцать человек, семеро из них не пожелали идти без жен.
Одной из жен оказалась Роза. Когда все было улажено,  в  деревне  состоялась
пирушка, и индейцы снова перепились. Однако на этот раз они пришли в чувство
быстрее, потому что женщины не успели наготовить достаточно  кассири.  Через
три дня караван смог отправиться в путь.
     У одного из мужчин  была  длинная  одностволка,  заряжающаяся  с  дула;
другие несли луки и  стрелы;  шли  они  совершенно  голые,  лишь  в  красных
набедренных повязках.
     Женщины надели перепачканные  коленкоровые  платья,  преподнесенные  им
много лет назад  странствующим  священником  и  хранившиеся  специально  для
такого рода оказий; за спиною они несли плетеные корзины, которые  держались
лыком, охватывающим лоб. Самые тяжелые  грузы,  включая  продовольствие  для
себя и своих мужчин, женщины переносили  в  корзинах.  Роза,  помимо  всего,
волокла еще зонтик с погнутой серебряной ручкой,  память  о  сожительстве  с
мистером Форбсом.
     Негры уплыли вниз по течению на побережье. Груду  провианта  в  прочных
жестяных ящиках оставили под развалившимся навесом у берега.
     - Тут его никто не возьмет. В случае чего мы всегда  можем  послать  за
грузами от пай-ваев, - сказал доктор Мессингер.
     Тони и доктор Мессингер шли следом за мужчиной с ружьем, который служил
им проводником; за ними вереницей, растянувшейся по лесу на полмили, а то  и
больше, брели индейцы.
     - Теперь карта нам ни к чему, - сказал доктор Мессингер с облегчением.
     (Сверните карту - отныне она вам не понадобится сколько там бишь лет, -
сказал Вильям Питт {Английский государственный деятель  Вильям  Питт-младший
(1759-1806) после крупных военных неудач третьей антинаполеоновской коалиции
сказал: "Сверните карту Европы, она вам не понадобится еще десять лет",  тем
самым точно  предсказав  дату  крушения  наполеоновской  империи.}...  слова
доктора Мессингера напомнили Тони  частную  школу,  перепачканные  чернилами
парты,  раскрашенную  картинку,  изображающую  набег  викингов,  и   мистера
Троттера, который  преподавал  у  них  историю  а  носил  галстуки  ядовитой
расцветки.)

        III 

     - Мамчик, Бренда хочет поступить на работу.
     - Зачем?
     - Ну, за тем же, зачем и все: не  хватает  денег,  нечего  делать.  Она
просила узнать, не могла бы она пригодиться в лавке.
     - Ну... трудно сказать.  В  любое  другое  время  я  б  оторвала  такую
продавщицу с руками и ногами... а теперь не знаю, что и сказать. И потом мне
лично кажется, что при сложившихся обстоятельствах это вряд ли удобно.
     - Я сказал, что спрошу, только и всего.
     - Джон, ты никогда со мной не делишься, и мне не хотелось бы, чтобы  ты
думал, будто я вмешиваюсь; но скажи, что  все-таки  вы  с  Брендой  намерены
делать дальше?
     - Не знаю.
     - Ты никогда со мной не делишься, - повторила миссис  Бивер,  -  Но  до
меня доходят всякие слухи. Развод будет?
     - Не знаю.
     Миссис Бивер вздохнула.
     - Что ж, мне пора на работу. Где ты обедаешь?
     - У Брэтта.
     - Бедняжка. Между прочим, мне казалось, что ты подал в Браун-клуб.
     - Они мне ничего не сообщали. Я не знаю, были у них выборы или нет.
     - Твой отец состоял членом этого клуба.
     - По-моему, я не пройду... Да, кроме того, мне это действительно не  по
карману...
     - Ты меня беспокоишь, Джон.  И  мне  лично  кажется,  что  те  надежды,
которые я питала перед рождеством, не оправдываются.
     - Мой телефон. Может, это Марго. Она уж бог знает сколько  никуда  меня
не приглашала. Но это была всего лишь Бренда.
     - К сожалению, у мамы нет для тебя работы, - сказал он.
     - Ладно. Надеюсь, что-нибудь подвернется. Я б не отказалась  сейчас  от
улыбки фортуны.
     - Я тоже. Ты спрашивала Аллана о Браун-клубе?
     - Да, спрашивала. Он говорит: на прошлой неделе избрали десять человек.
     - Значит, меня прокатили?
     - Откуда мне знать. Когда заходит речь о клубах, мужчин не поймешь.
     - Я рассчитывал, что ты заставишь Аллана и Реджи поддержать меня.
     - Я их просила. Да и какое это имеет значение? Хочешь поехать на уикенд
к Веронике?
     - Вряд ли я поеду...
     - Я была бы очень рада.
     - У нее такой паршивый  домишко...  и  потом  мне  лично  кажется,  что
Вероника ко мне плохо относится. А кто там будет?
     - Я буду.
     - А... ладно, я тебе дам знать.
     - Я тебя увижу сегодня вечером?
     - Я тебе дам знать.
     - О господи, - сказала Бренда, вешая трубку. -  Теперь  он  вз®елся  на
меня. А разве я виновата, что его  в  Брауне  прокатили?  Кстати  говоря,  я
уверена, что Реджи и в самом деле пытался помочь.
     У нее сидела Дженни  Абдул  Акбар.  Она  приходила  каждое  утро  через
лестничную площадку, и они читали за компанию газеты. На Дженни был халат из
полосатого берберского шелка.
     - Пойдем уютненько пообедаем в "Ритце", - предложила она.
     - В "Ритце" вовсе неуютно в обеденное время,  да  и  обед  обходится  в
восемь и шесть. Я уже три  недели  не  решаюсь  получить  по  чеку,  Дженни.
Неприятно иметь дело с юристами. Я впервые в таком положении.
     - Не знаю, что бы я сделала с Тони. Это же надо оставить тебя на мели.
     - Что толку поносить Тони? Вряд ли он так уж развлекается  в  Бразилии,
или где он там.
     - Я слышала, в Хеттоне встраивают дополнительные ванные - и  это  когда
ты буквально голодаешь. И вдобавок он даже не заказал их у миссис Бивер.
     - Да, вот уж это и в  самом  деле  чистая  мелочность.  Немного  погодя
Дженни отправилась переодеваться, а Бренда позвонила в закусочную за углом и
попросила прислать ей сандвичи. Она сегодня не встанет с постели; теперь  ей
случалось проводить так по два-три дня в неделю.  Если  Аллан,  как  всегда,
выступает с речью, Марджори может  позвать  ее  на  обед.  У  Хелм-Хаббардов
сегодня вечером ужин, но Бивер не зван. А  пойти  туда  без  него  -  полный
разрыв... Да, кстати говоря, скорей всего Марджори приглашена туда. Что ж, я
всегда могу пообедать сандвичами. У них есть всех сортов.  Спасибо  хоть  за
эту лавчонку за углом.  Она  читала  недавно  вышедшую  биографию  Нельсона;
биография длинная, ее хватит далеко за полночь.
     В час пришла Дженни попрощаться (у нее был ключ  от  квартиры  Бренды),
приодетая для уютненького обеда в "Ритце".
     -  Позвала  Полли  и  Суки,  -  сказала  она.  -  Закатимся  в  Дейзину
забегаловку. Какая жалость, что ты не идешь.
     - Кто? Я? Все в порядке, - сказала Бренда и подумала:
     "Могла б раз в кои веки догадаться поставить подруге обед".

     Они шли две недели, делая в среднем по пятнадцать миль в  день.  Иногда
гораздо больше, иногда - гораздо меньше;  индеец,  шедший  впереди,  выбирал
места для лагеря; выбор его определялся наличием воды и злых духов.
     Доктор Мессингер составлял по компасу карту маршрута.  Это  давало  ему
пищу для размышлений. Каждый час он снимал показания с  анероида.  Вечерами,
если они останавливались достаточно рано, он при последних лучах  угасающего
солнца детально  разрабатывал  карту.  "Пересохшее  русло,  три  заброшенные
хижины, каменистая почва"...
     - Мы теперь в бассейне Амазонки, - об®явил он в один прекрасный день  с
удовлетворением, - видите, вода бежит на юг.
     Но они тут же наткнулись на ручей, который тек в обратном  направлении.
"Ввесьма  любопытно,  -  сказал  доктор  Мессингер.  -  Это  открытие  имеет
подлинную научную ценность".
     На следующий день они перешли вброд четыре ручья; одни текли на  север,
другие на юг. Карта начала принимать фантастические очертания.
     - У этих ручьев есть названия? - спросил он Розу.
     - Макуши называть его Ваурупанг.
     - Нет, нет, не ту реку, где наш первый лагерь. Эти реки.
     - Да, Ваурупанг.
     - Вот эту реку.
     - Макуши все называть Ваурупанг.
     - Безнадежно, - сказал доктор Мессингер.
     Им приходилось пробираться через сплошной кустарник.  У  берегов  тропа
заросла, и ее то и дело перегораживали стволы упавших деревьев;  углядеть  и
запомнить ее мог только индеец; иногда они  проходили  крохотными  участками
пересохшей саванны: темно-серая трава пучками выбивалась из  растрескавшейся
земли, тысячи ящериц стремглав пускались наутек при  их  приближении,  трава
шуршала под ногами, как газета; на этих  огражденных  стеной  леса  участках
стояла палящая жара. Иногда, чтоб их прохватило  ветерком,  они  влезали  на
холм по осыпающейся, больно бьющей по ногам гальке; после  этих  мучительных
восхождений они ложились с подветренной стороны и лежали  так,  пока  мокрая
одежда не начинала холодить тело: с этих небольших высоток были видны другие
холмы, пройденные ими участки леса и  шеренга  носильщиков,  идущая  следом.
Подходя, все, и мужчины и женщины, поочередно опускались на  сухую  траву  и
опирались на  свой  груз;  когда  показывался  завершавший  шествие,  доктор
Мессингер подавал команду, и они снова пускались в путь,  продираясь  сквозь
охватившие их плотным кольцом зеленые чащобы.
     Тони и доктор Мессингер почти не разговаривали друг  с  другом  как  на
марше, так и во время передышек, потому что всегда были  на  пределе  сил  и
едва не валились с ног от усталости. По вечерам, умывшись и  переодевшись  в
сухие рубашки и фланелевые брюки, они перебрасывались парой фраз, в основном
о том, сколько миль они сегодня прошли, где  находятся  и  как  сбили  ноги.
Выкупавшись, они пили ром с водой; на ужин  обычно  ели  мясные  консервы  с
рисом или клецками. Индейцы ели фаринью и копченое мясо кабана, а  временами
лакомились добытыми по пути деликатесами: броненосцами,  ящерицами,  жирными
белесыми червями, живущими на пальмах. Женщины  захватили  с  собой  вяленую
рыбу - ее хватило на  восемь  дней;  вонь  с  каждым  днем  становилась  все
сильнее, пока, наконец, рыбу не с®ели; однако и они сами и  товары  насквозь
пропитались рыбным запахом; правда, со временем он стал слабее, смешавшись с
общим нераспознаваемым запахом лагеря. В этой местности индейцы не селились.
В последние пять дней марта стала ощущаться нехватка воды. Ручьи на пути  по
большей  части  пересохли,  и  приходилось  обследовать  русла   в   поисках
тепловатых стоячих луж.  Но  через  две  недели  они  снова  вышли  к  реке,
полноводно и быстро несущей свои воды на юго-восток.  Здесь  начинался  край
пай-ваев. Доктор Мессингер поименовал эту стоянку "Второй  опорный  лагерь".
Над рекой тучами носились мухи кабури.

     - Джон, я думаю, тебе пора отдохнуть.
     - Отдохнуть от чего, мамчик?
     - Ну, переменить обстановку... Я в июле еду в Калифорнию. К Фишбаумам -
не к тем, что в Париже, а к миссис Арнольд Фишбаум. Я думаю, было б  хорошо,
если б ты поехал со мной.
     - Да, мамчик.
     - Ты б хотел со мной поехать, не так ли? - Кто? Я? Конечно, хотел.
     - Это ты у Бренды научился. Мужчине смешно так говорить.
     - Извини, мамчик.
     - Отлично, значит решено.

     На закате кабури исчезли. Но весь день от них  приходилось  укрываться;
они набрасывались на обнаженные участки кожи, как мухи на варенье; их  укусы
давали себя знать, только когда  они,  насытившись,  отваливались,  оставляя
алый болезненный кружок с черной точечкой в центре.
     Тони и доктор Мессингер не снимали  специально  привезенных  из  Англии
нитяных перчаток и муслиновых сеток, спускающихся  из-под  шляп.  Позже  они
подрядили двух женщин, и те, усевшись на корточках у гамаков, обмахивали  их
ветками; мух  разгоняло  легчайшее  дуновение,  но  стоило  Тони  и  доктору
Мессингеру задремать, как женщины откладывали опахала, мухи накидывались  на
путешественников с удесятеренной энергией, и те тут же просыпались.  Индейцы
относились к насекомым так же покорно, как коровы к слепням; лишь  иногда  в
приступе раздражения они хлопали себя по лопаткам и ляжкам.
     С наступлением темноты становилось легче; в этом лагере москитов  почти
не было, но зато они слышали, как всю ночь напролет вампиры машут крыльями и
тычутся в сетку.
     Индейцы ни за что не желали здесь охотиться. Они уверяли, что  тут  нет
дичи, но доктор Мессингер говорил, что они боятся пай-вайских злых духов.
     Провизия уходила гораздо быстрее,  чем  рассчитывал  доктор  Мессингер.
Уследить за провиантом во время переходов было невозможно. Они недосчитались
мешка муки, полмешка сахара и мешка риса. Доктор Мессингер урезал рацион; он
раздавал еду сам и строго отмерял продукты эмалированной кружкой, но женщины
все равно изловчались за  его  спиной  подобраться  к  сахару.  Они  с  Тони
прикончили весь ром, кроме одной бутылки, оставленной про запас.
     - Мы не можем позволить себе сидеть на одних консервах, - сказал доктор
Мессингер брюзгливо. - Придется мужчинам отправиться на охоту.
     Но мужчины выслушали приказание с безучастным выражением  на  опущенных
долу лицах, и остались в лагере.
     - Здесь нет птица, нет зверь, - об®яснила Роза. - Вся ушла.  Они  могут
поймать рыба.
     Но индейцы не желали себя  утруждать  и  не  поддавались  ни  на  какие
уговоры. Они видели, что на берегу лежат груды мешков и тюков  с  едой;  вот
иссякнут запасы, тогда можно подумать и об охоте.
     А пока надо было строить каноэ.
     - Это явно воды Амазонки, - сказал доктор Мессингер.  -  Они,  по  всей
вероятности, впадают или в Рио-Бранко или в Рио-Негро. Пай-ваи селятся вдоль
берегов, а Град, судя по всему, расп