й
часов.
     - Всего четверть часа прошло?.. Знаете, я б, наверно,  спятил,  если  б
сидел тут один, как вы добры, что остались со мной.
     - Вы играете в безик?
     - К сожалению, нет.
     - А в пикет?
     - Нет. Я ни одной игры, кроме петуха и курочки, так и не смог освоить.
     - Жаль.
     - Мне бы надо послать телеграмму Марджори и еще кое-кому. Но,  пожалуй,
лучше отложить это до тех пор, пока я не узнаю, что Джок виделся с  Брендой.
Вдруг она будет у Марджори, когда придет телеграмма.
     - Постарайтесь не думать об этом. А в кости вы умеете играть.
     - Нет.
     - Это просто, я вас научу. У вас должны быть кости для триктрака.
     - Все в порядке, не беспокойтесь. Просто мне как-то не хочется играть.
     - Принесите кости и садитесь сюда за стол. Нам надо скоротать эти шесть
часов.
     Она показала ему, как кидать кости. Он сказал:
     - Я в кино видел, как играли вокзальные носильщики и таксисты.
     - Конечно, кто ж не видел... это очень просто... Ну вот,  вы  выиграли,
забирайте деньги. Немного погодя Тони сказал:
     - Знаете, о чем я подумал?
     - А вы никогда не пробовали дать себе передых - взять и не думать?
     - А вдруг  уже  пронюхали  вечерние  газеты...  вдруг  Бренда  случайно
заглянет в газету и прочтет... а там, может, еще и фотография...
     - Да и я то же самое подумала, когда вы сказали о телеграммах.
     - Это вполне вероятно, правда? Вечерние газеты тут  же  все  пронюхают.
Что же нам делать?
     - Ничего не поделаешь, придется ждать...  Давайте,  приятель,  кидайте,
ваш черед.
     - Я больше не хочу. Я очень беспокоюсь.
     - Знаю, что беспокоитесь. Можете мне не говорить... но не бросите же вы
игру, когда вам такое везенье?
     - Простите меня... но это не помогает.
     Он походил по комнате, подошел сначала к окну, потом  к  камину.  Набил
трубку. "В конце концов можно узнать, появилось сообщение в вечерних газетах
или нет. Можно позвонить в клуб и узнать у швейцара".
     - Это не помешает вашей жене  прочесть  газеты.  Нам  остается  одно  -
ждать. Как вы сказали, в какую игру вы умеете играть? Петух и что?
     - Петух и курочка.
     - Валяйте.
     - Это ведь детская игра. Вдвоем в нее играть нелепо.
     - Показывайте.
     - Ну, так вот. Каждый выбирает себе животное.
     - Отлично. Я буду собака, вы - курица. Дальше что? Тони об®яснил.
     - Я бы сказала, что это одна из тех  игр,  для  которых  нужно  хорошее
настроение, - сказала миссис Рэттери. - Но давайте попробуем.
     Каждый взял по колоде и начал сдавать.
     Вскоре вышли две восьмерки.
     - Гав-гав, - сказала миссис Рэттери, сгребая карты. Другая пара.
     - Гав-гав, - сказала миссис Рэттери. - Знаете, вы играете без души.
     - А, - сказал Тони, - кудах-тах-тах. И немного погодя снова:
     - Кудах-тах-тах.
     - Не глупите, - сказала миссис Рэттери. - Тут не пара... Когда  Альберт
пришел задернуть занавески, они еще играли. У Тони осталось всего две карты,
которые он перевертывал без конца, миссис Рэттери пришлось разделить свои  -
они не умещались в одной руке. Заметив Альберта, они прекратили игру.
     - Что он мог подумать? - сказал Тони, когда лакей ушел. ("Это  ж  надо,
мальчонка наверху мертвый лежит, а он  сидит  и  кудахчет,  как  курица",  -
докладывал Альберт.)
     - Пожалуй, не стоит продолжать.
     - Да, игра не очень интересная. Подумать только, что вы других  игр  не
знаете.
     Она собрала карты и  принялась  разбирать  их  по  колодам.  Эмброуз  в
Альберт принесли чай. Тони посмотрел на часы.
     - Пять часов. Шторы задернуты, поэтому мы не  слышим,  как  бьют  часы.
Джок, должно быть, уже в Лондоне.
     Миссис Рэттери сказала:
     - Я б не отказалась от виски.

     Джок никогда не бывал у Бренды в квартире. Она находилась  в  огромном,
безликом доме," типичном для этого района. Миссис  Бивер  горько  оплакивала
потерю площади, занятой лестничными пролетами и пустым  вымощенным  плитками
холлом. Швейцара в доме не имелось, три раза в неделю приходила  уборщица  с
ведром и шваброй. На табличке с именами жильцов значилось, что Бренда  дома.
Но Джок не слишком этому поверил, зная, что не в характере Бренды,  уходя  и
приходя, помнить о табличке. Квартира  оказалась  на  третьем  этаже.  После
первого пролета мрамор сменился вытертым ковром, который лежал здесь еще  до
реконструкции, предпринятой миссис Бивер. Джок нажал кнопку и  услышал,  как
за дверью зазвонил звонок. Однако к двери никто не подошел. Было уже  начало
шестого, и он не рассчитывал застать  Бренду.  Он  еще  дорогой  решил,  что
зайдет для очистки совести в квартиру, а потом отправится в  клуб  и  оттуда
позвонит всем друзьям Бренды, которые могут знать, где она Он позвонил  еще,
уже по инерции, немного подождал и собрался было  уйти.  Но  тут  отворилась
соседняя дверь, и из нее выглянула темноволосая дама в  малиновом  бархатном
платье; в ушах ее качались огромные серьги  восточной  филиграни,  утыканные
тусклыми поддельными камнями.
     - Вы ищете леди Бренду Ласт?
     - Да. Она ваша подруга?
     - И еще какая, - сказала княгиня Абдул Акбар.
     - В таком случае не скажете ли вы мне, где я могу ее разыскать?
     - Она должна быть сейчас у  леди  Кокперс.  Я  как  раз  туда  иду.  Ей
что-нибудь передать?
     - Нет, лучше я сам туда поеду.
     - Хорошо, тогда подождите пять минут, и мы поедем вместе. Входите.
     Единственная комната княгини была обставлена разношерстно и с  подлинно
восточным  презрением  к  истинному  назначению  вещей:  сабли,   призванные
украшать парадные одеяния марокканских шейхов,  свисали  с  картинных  реек,
коврики  для  молитвенных  коленопреклонений  были  раскиданы   по   дивану,
настенный бухарский ковер валялся на полу; туалетный столик был задрапирован
шалью,  изготовленной  в  Иокогаме  на  потребу  иностранным  туристам;   на
восьмиугольном столике из  Порт-Саида  стоял  тибетский  Будда  из  светлого
мыльного камня,  шесть  слоников  слоновой  кости  бомбейского  производства
выстроились в ряд на батарее.  Другие  культуры  были  представлены  набором
флакончиков и пудрениц Лалика  {Рене  Лалик  -французский  ювелир.  Владелец
фабрик,  в  основном   изготовлявших   туалетные   приборы   для   массового
потребления.}, сенегальским фаллическим фетишем, голландской медной  миской,
корзинкой для бумаг, склеенной  из  отлакированных  акватинт,  страхолюдиной
куклой, полученной на  торжественном  обеде  в  приморском  отеле,  десятком
оправленных  в  рамки  фотографий  самой  княгини,  затейливой  мозаикой  из
кусочков раскрашенного дерева, изображающей сценку в саду, и радиоприемником
в ящике мореного дуба стиля Тюдор.
     В столь крохотной комнате все это производило сногсшибательный эффект.
     Княгиня села к зеркалу, Джок пристроился на диване за ее спиной.
     - Как вас зовут? - спросила она через плечо. Он назвался.
     - Ну, конечно. Я слышала о вас в Хеттоне.  Я  была  там  в  позапрошлый
уикенд... Такой причудливый старинный дом.
     - Пожалуй, лучше я вам  скажу.  Сегодня  утром  там  произошло  ужасное
несчастье.
     Дженни Абдул Акбар крутанулась на кожаном стуле. Глаза  ее  вылезли  из
орбит, рука взлетела к сердцу.
     - Скорей, - шепнула она. - Говорите. Я этого не перенесу. Смергь?
     Джок кивнул.
     - Их маленького сына... лягнула на охоте лошадь.
     - Малютку Джимми.
     - Джона.
     - Джон... умер. Какой кошмар, даже не верится.
     - Но винить тут некого.
     - Нет, нет, - сказала Дженнп. - Вы  ошибаетесь.  Это  мол  вина.  Я  не
должна была к ним ездить... Надо мной тяготеет страшное проклятье.  Повсюду,
где я ни появлюсь, я приношу только горе... Ведь умереть должна была я...  Я
не посмею смотреть им в глаза. Я чувствую себя  убийцей...  Загублено  такое
славное юное существо.
     - Послушайте, знаете ли, не стоит так себя настраивать. - И это уже  не
в первый раз. Всегда, повсюду меня преследует безжалостный рок... О господи,
- сказала Дженни Абдул Акбар. - за что ты так караешь меня?
     Она удалилась из комнаты, оставив его одного, идти ей, собственно, было
некуда, кроме как в ванную Джок сказал через дверь:
     - Мне пора ехать к Полли, повидать Бренду,
     - Подождите минутку, я поеду с вами.
     Из ванны она вышла, несколько взбодрившись.
     - Вы на машине, - спросила она, - или вызвать такси?

     После чая зашел мистер Тендрил. Тони  ушел  с  ним  в  кабинет,  и  они
просидели там с  полчаса.  Возвратившись,  он  подошел  к  подносу,  который
оставили в библиотеке по приказанию миссис Рэттери, и  налил  себе  виски  с
имбирным элем. Миссис Рэттери снова взялась за пасьянс.
     - Нелегкий разговор? - спросила она, не поднимая глаз
     - Жутко тяжелый. - Он быстро выпил виски и налил себе еще.
     - Принесите и мне рюмку, ладно?
     Тони сказал:
     - Я, собственно, хотел только договориться с  ним  о  похоронах.  А  он
пытался меня утешать. Это было крайне мучительно... В конце концов  в  таком
положении меньше всего хочется говорить о религии.
     - Некоторые это любят, - сказала миссис Рэттери.
     - Конечно, - начал Тони, немного помолчав, - когда нет своих детей.
     - У меня два сына, - сказала миссис Рэттери.
     - Вот как? Извините меня, пожалуйста, я не знал... мы так мало знакомы.
Как некрасиво вышло.
     - Все в порядке. Это не только вас удивляет. Я с ними не так  уж  часто
вижусь. Они где-то в школе. Прошлым летом я водила их в кино.  Они  довольно
большие. Один, мне кажется, будет красивым: у него отец красивый.
     - Четверть седьмого, - сказал Тони. - Он, наверное, уже ей сказал.

     У леди Кокперс собрался интимный кружок: Вероника, Дейзи,  Сибнл,  Суки
де Фуко-Эстергази  и  еще  четыре-пять  особ:  все  женщины.  Они  собрались
погадать у новой предсказательницы миссис Норткотт. Открыла ее миссис Бивер:
с каждых пяти гиней, которые та  зарабатывала  по  ее  рекомендации,  миссис
Бивер брала два фунта двенадцать шиллингов комиссионных.  Она  предсказывала
судьбу по новейшему методу,  читая  по  подошвам  ног.  Дамы  с  нетерпением
дожидались своей очереди.
     - Это же надо, сколько времени она возится с Дейзи.
     - Она очень дотошная, - сказала Полли, - и потом это щекотно.
     Немного погодя вышла Дейзи.
     - Ну как? - спрашивали дамы.
     - Ничего не стану говорить, не то все испорчу, - сказала Дейзи
     Они кинули карты, чтобы установить очередность. Идти выпало Бренде. Она
прошла в соседнюю комнату к миссис Норткотт,  которая  сидела  на  стульчике
подле кресла. Миссис Норткотт была  затрапезного  вида  пожилая  женщина,  с
претензиями на благородство произношения. Бренда села, сняла туфлю и  чулок.
Миссис Норткотт  положила  ногу  Бренды  себе  на  колено,  многозначительно
уставилась на нее, потом приподняла ступню и  принялась  обводить  ее  линии
серебряным карандашиком.
     Бренда блаженно пошевелила пальцами и приготовилась слушать.
     В соседней комнате говорили:
     - А где сегодня ее мистер Бивер?
     - Улетел с матерью во Францию смотреть образцы новых обоев. Бренда весь
день места себе не находит - все боится, как бы самолет не разбился.
     - Ужасно трогательно, верно? Хотя, убей меня бог, не пойму, чем  он  ее
пленил...
     - Не предпринимайте ничего в четверг, - говорила миссис Норткотт.
     - Ничего?
     - Ничего важного. Вы  умны,  впечатлительны,  добры,  легко  поддаетесь
влиянию, порывисты, привязчивы. Вы очень артистичны, хотя и не  даете  своим
способностям расцвести в полную меру.
     - А о любви там ничего не говорится?
     - Сейчас перейду к любви. Вот эти линии от большого  пальца  к  под®ему
означают любовников.
     - Да, да, расскажите еще...
     Доложили о приходе княгини Абдул Акбар.
     - Где Бренда? - спросила она. - Я думала, она здесь.
     - Ока у миссис Норткотт.
     - Ее хочет видеть Джок Мензис. Он внизу.
     - Джок прелесть... Слушай, а с какой стати ты оставила его внизу?
     - Нет, нет, он пришел по очень важному  делу.  Ему  необходимо  увидеть
Бренду наедине.
     - Господи, как таинственно, она  скоро  выйдет.  Им  нельзя  мешать.  У
миссис Норткотт пропадет весь настрой.
     Дженни рассказала им о случившемся.
     А в соседней комнате за дверью у Бренды уже начала зябнуть нога.
     - Четверо мужчин определяют вашу судьбу, - говорила миссис Норткотт.  -
Один - верен и нежен, но он еще не открыл вам своей любви, другой - пылкий и
властный, и вы его боитесь.
     - О господи, - сказала Бренда, - как интересно! Кто бы это мог быть?
     - Одного вы должны избегать - он вам не принесет добра: он  жестокосерд
и алчен.
     - Это наверняка мой мистер Бивер, господь с ним.  Внизу  Джок  сидел  в
маленькой комнате окнами на улицу, где гости Полли обычно  собирались  перед
обедом. Было пять минут седьмого.
     Вскоре Бренда натянула чулок, надела туфлю и вышла к дамам
     - Весьма увлекательно, - об®явила она. - Послушайте, почему у вас такой
странный вид?
     - Джок Грант-Мензис хочет с тобой поговорить - он внизу.
     - Джок? Какая неожиданность. Ничего страшного не случилось, ведь нет?
     - Ты лучше спустись, поговори с ним. И  тут  Бренду  напугала  странная
обстановка в комнате и непривычные выражения на лицах подруг.
     Она опрометью кинулась вниз, в комнату, где ее ждал Джок.
     - В чем дело, Джок? Говори быстрей, мне  страшно.  Ничего  ужасного  не
случилось, нет?
     - Боюсь, что да. Произошел несчастный случай.
     - Джон?
     - Да.
     - Умер?
     Джок кивнул.
     Она опустилась на жесткий ампирный стульчик у стены я  села  тихо-тихо,
сложив руки на коленях, как благовоспитанный  ребенок,  которого  привели  в
компанию взрослых. Она сказала:
     - Расскажи мне, как это было. Откуда ты узнал?
     - Я не уезжал из Хеттона после воскресенья.
     - Из Хеттона?
     - Разве ты не помнишь? Джон сегодня собирался на охоту.
     Она нахмурилась, до нее не сразу дошли его слова.
     - Джон... Джон Эндрю... Я... слава богу... -  и  она  разрыдалась.  Она
беспомощно плакала, отвернув от Джока лицо и  уткнувшись  лбом  в  золоченую
спинку стула.
     Наверху миссис Норткотт держала за ногу. Суки де Фуко-Эстергази.
     - Вашу судьбу, - говорила она, -  определяют  четверо  мужчин.  Один  -
верен и нежен, но он не открыл еще вам своей любви...

        VII 

     Прорезав тишину Хеттона, около комнаты  экономки  прозвенел  телефонный
звонок и был переключен на библиотеку. Трубку взял Тони.
     - Это Джок. Я только что видел Бренду. Она приедет семячасовым поездом,
     - Как она, очень расстроена?
     - Разумеется.
     - Где она сейчас?
     - Она со мной. Я звоню от Полли.
     - Мне поговорить с ней?
     - Не стоит.
     - Хорошо, я ее встречу. Ты тоже приедешь?
     - Нет.
     - Ты был просто замечателен. Не знаю, что бы я делал без тебя и  миссис
Рэттери.
     - Все в порядке. Я провожу Бренду.
     Бренда уже не плакала,  она  сидела  с®ежившись  на  стуле.  Пока  Джок
говорил по телефону, она не поднимала глаз. Потом сказала:
     - Я поеду этим поездом.
     - Нам пора двигаться. Тебе, наверное, надо взять на  квартире  какие-то
вещи?
     - Моя сумка... наверху. Сходи за ней. Я не могу туда вернуться.
     По дороге она молчала. Она сидела рядом с Джоком - он вел  машину  -  и
глядела прямо перед собой. Когда они приехали, она открыла  дверь  и  первой
прошла в квартиру. В комнате не было  почти  никакой  мебели.  Она  села  на
единственный стул.
     - У нас еще много времени. Расскажи, как все было. Джок рассказал.
     - Бедный мальчик, - сказала она. - Бедный, бедный мальчик.
     Потом открыла шкаф и уложила кое-какие вещи в чемодан, раз или два  она
выходила в ванную.
     - Вещи упакованы, - сказала она. - Все равно еще слишком много времени.
     - Не хочешь поесть?
     - Нет, нет, ни за что, - она снова села, поглядела на себя  в  зеркало,
но не стала приводить лицо в порядок.
     - Когда ты мне сказал, - начала она, - я не сразу  поняла.  Я  сама  не
знала, что говорю.
     - Я знаю.
     - Я ведь ничего такого не сказала, нет?
     - Ты знаешь, что ты сказала.
     - Да, знаю... Я не то хотела... Я думаю, не стоит и стараться - что тут
об®яснишь. Джок сказал:
     - Ты ничего не забыла?
     - Нет, там все, что мне  понадобится,  -  она  кивнула  на  чемоданчик,
стоявший на кровати. Вид у нее был убитый.
     - Тогда, пожалуй, пора ехать на станцию.
     - Хорошо. Еще рано. Но все равно.
     Джок проводил ее к поезду. Была среда, и в  вагоны  набилось  множество
женщин, возвращавшихся домой после беготни по лондонским магазинам.
     - Почему бы тебе не поехать первым классом?
     - Нет, нет, я всегда езжу третьим.
     Она села посредине скамьи. Соседки с любопытством заглядывали ей в лицо
- не больна ли она.
     - Почитать ничего не хочешь?
     - Ничего не хочу.
     - А поесть?
     - И поесть не хочу.
     - Тогда до свидания.
     - До свидания.
     Отталкивая Джока, в вагон протиснулась  еще  одна  женщина,  обвешанная
пестрыми свертками.
     Когда новость дошла до Марджори, она сказала Аллану:
     - Зато теперь  мистеру  Биверу  конец.  Однако  Полли  Кокперс  сказала
Веронике:
     - Насколько я понимаю Бренду, это конец для Тони. Захудалые Ласты  были
потрясены  телеграммой.  Они  жили  на  большой,  но  убыточной   птицеферме
неподалеку от Принсес-Рисборо. Никому из них  и  в  голову  не  пришло,  что
теперь в случае чего Хеттон перейдет к ним. А если б и пришло, они  горевали
бы ничуть не меньше.
     С Пэддингтонского вокзала Джок отправился прямо в  Брэттклуб.  Один  из
мужчин у стойки сказал:
     - Какой кошмарный случай с парнишкой Тони Ласта.
     - Да, я при этом был.
     - Неужели? Кошмарный случай. Позже ему сообщили:
     - Звонит княгиня Абдул Акбар. Она желает знать, в клубе ли вы?
     - Нет, нет, скажите ей, что меня здесь нет, - распорядился Джок.

        VIII 

     На  следующее  утро,  в  одиннадцать,  началось  следствие   и   быстро
завершилось. Доктор, водитель автобуса, Бен и  мисс  Рипон  дали  показания.
Мисс Рипон разрешили не вставать. Она была очень бледна и говорила  дрожащим
голосом, отец испепелял ее грозными взглядами с ближней скамьи; под  шляпкой
у нее скрывалась маленькая проплешина, там, где сбрили волосы вокруг  ранки.
В заключительной речи следователь отметил, что в случившемся несчастье,  как
явствует из свидетельских показаний, некого винить, остается только выразить
глубочайшее соболезнование суда мистеру Ласту и леди Бренде в  постигшей  их
тяжелой утрате. Толпа расступилась, образуя проход для  Тони  и  Бренды.  На
следствие явились и полковник Инч, и секретарь охотничьего клуба.  Следствие
велось со всей деликатностью и уважением к скорби родителей. Бренда сказала:
     - Погоди минутку. Я должна поговорить  с  этой  бедняжкой,  рипоновсиой
дочкой.
     И прелестно справилась со своей задачей. Когда все ушли, Тони сказал:
     - Жаль, что тебя не было вчера. К нам приходило  столько  народу,  а  я
совершенно не знал, что говорить.
     - Как ты провел день?
     - Тут была лихая блондинка... Мы немного поиграли в петуха и курочку.
     - Петуха и курочку? Ну и как, успешно?
     - Не очень... Даже не верится, что вчера в  это  время  еще  ничего  не
случилось.
     - Бедный мальчик, - сказала Вренда.
     Они почти не говорили друг с другом с приезда Бренды. Тони встретил  ее
на станции; когда они добрались до дому, миссис Рэттери уже легла, а  наутро
она улетела на своем аэроплане, не повидавшись  с  ними.  Они  слышали,  как
аэроплан пролетел над домом, Бренда - в ванне, Тони - внизу, в кабинете, где
занимался письмами, что стало теперь необходимостью.
     День редких промельков солнца и буйного ветра;  белые  и  серые  облака
высоко над головой неподвижны, но голые деревья вокруг дома раскачиваются  и
сотрясаются, а во дворе конюшни вихрями крути