тся солома. Бен  снял  парадный
костюм, который надевал на следствие, и занялся делами. Громобою вчера  тоже
досталось, и он немного прихрамывал на правую переднюю.
     Бренда сняла шляпу и кинула ее на стул в зале.
     - Нечего говорить, правда?
     - Не обязательно разговаривать.
     - Нет. Наверное, будут похороны.
     - Как же иначе.
     - Когда, завтра?
     Она заглянула в утреннюю комнату.
     - А они порядочно наработали, верно?
     Движения ее стали замедленными, а голос монотонным  и  невыразительным.
Она опустилась в одно из кресел, стоящих посреди залы, куда никто никогда не
садился, и сидела там не шевелясь. Тони положил руку ей  на  плечо,  но  она
сказала:
     "Оставь" - не раздраженно и  нервно,  а  без  всякого  выражения.  Тони
сказал:
     - Я, пожалуй, пойду отвечу на письма.
     - Хорошо.
     - Увидимся за обедом.
     - Да.
     Она встала, поискала безучастным взглядом  шляпу,  взяла  ее,  медленно
поднялась наверх, и  солнечные  лучи,  пробившиеся  через  цветные  витражи,
осветили ее золотом и багрянцем.
     У себя в комнате она села на широкий  подоконник  и  стала  глядеть  на
поля, на бурую пашню, на колышущиеся безлистые деревья, на шпили церквей, на
водовороты пыли и листьев, клубящиеся внизу у террасы; она все еще держала в
руках шляпу и теребила пальцами приколотую сбоку брошь.
     В дверь постучали, вошла заплаканная няня.
     - Прошу прощения, ваша милость, но я просмотрела  вещи  Джона.  Это  не
мальчика платок.
     Резкий запах и украшенные короной инициалы выдавали его происхождение.
     - Я знаю, чей это. Я отошлю его хозяйке.
     - Не возьму в толк, как он к нему попал, - сказала няня.
     - Бедный мальчик, бедный, бедный мальчик, - сказала Бренда, когда  няня
ушла, и снова уставилась на взбунтовавшийся пейзаж.

     - Я вот думал о пони, сэр.
     - Так, Бен?
     - Хочете вы его у себя держать?
     - Я как-то не думал об этом. Да, пожалуй, нет.
     - Мистер Уэстмэккот из  Рестолла  о  нем  спрашивал.  Он  думает,  пони
подойдет для его дочки.
     - Так.
     - Сколько мы запросим?
     - Я не знаю... сколько вы сочтете правильным...
     - Пони хороший, ухоженный. Я так думаю, что  не  меньше  двадцати  пяти
монет надо за него взять, сэр
     - Хорошо, Бен, займитесь этим.
     - Я запрошу для начала тридцать, так, сэр, а потом маленько спущу.
     - Поступайте как сочтете нужным.
     - Хорошо, сэр.

     После обеда Тони сказал:
     - Звонил Джок. Спрашивал, не может ли чем помочь.
     - Как мило с его стороны. А почему бы тебе не позвать его на уикенд?
     - А ты б этого хотела?
     - Меня здесь не будет. Я уеду к Веронике.
     - Ты уедешь к Веронике?
     - Да, разве ты забыл?
     В комнате были слуги, и  они  смогли  поговорить  только  позже,  когда
остались в библиотеке одни, И тогда:
     - Ты в самом деле уезжаешь?
     - Да, я не могу здесь оставаться. Ты ведь меня понимаешь, разве нет?
     - Да, да, конечно. Просто я думал, может,  нам  уехать  куда-нибудь  за
границу.
     Бренда словно не слышала и продолжала свое.
     - Я  не  могу  здесь  оставаться.  С  этим  покончено,  неужели  ты  не
понимаешь, что с нашей жизнью здесь покончено.
     - Детка, что ты хочешь сказать?
     - Не спрашивай... потом.
     - Но, Бренда, родная, я тебя не понимаю. Мы  оба  молоды  Конечно,  нам
никогда не забыть Джона. Он навсегда останется нашим старшим сыном, но...
     - Замолчи, Тони, пожалуйста,  прошу  тебя,  замолчи...  Тони  осекся  и
немного погодя сказал:
     - Значит, ты завтра уезжаешь к Веронике?
     - Угу.
     - Думаю, я все же приглашу Джока.
     - Ну конечно.
     - А когда мы немного отойдем, тогда подумаем о планах на будущее.
     - Да, тогда.

     Наутро.
     - Очень милое письмо от мамы, - сказала Бренда, протягивая письмо через
стол. Леди Сент-Клауд писала:
           "...Я  не приеду в Хеттон на похороны, но буду непрестанно думать
      о  вас и вспоминать, как я видела вас всех троих на рождество. Дорогие
      дети,  в  такое  время лишь друг в друге вы сможете обрести поддержку.
      Только любовь может противостоять горю..."
     - Я получил телеграмму от Джока, - сказал Тони. - Он приедет.

     - Своим приездом Бренда всех нас свяжет по рукам  и  ногам,  -  сказала
Вероника. - Я считаю, она могла бы догадаться  прислать  отказ.  Понятия  не
имею, как с ней говорить.
     Когда они остались одни после ужина, Тони сказал Джоку:
     - Я все пытался понять и теперь, кажется, понял. У меня  у  самого  все
иначе, но ведь мы с Брендой во многом совершенно разные. Именно потому,  что
они ей чужие, и не знали Джона, и никогда не были здесь, Бренда хочет быть с
ними. В этом все дело,  ты  согласен?  Она  хочет  быть  совершенно  одна  и
подальше от всего, что напоминает ей о случившемся... и все равно  я  ужасно
мучаюсь, что отпустил ее. Не могу тебе передать, какая она была... ну совсем
какая-то механическая... Она все переживает  гораздо  сильнее  меня,  это  я
понимаю. Так тяжело, когда ничем не можешь помочь.
     Джок не ответил.

     Бивер гостил у Вероники. Бренда сказала ему:
     - Вплоть до среды, когда я подумала, что ты умер, я и понятия не имела,
что люблю тебя.
     - А говорила ты об этом не так уж редко,
     - Ты еще в этом убедишься, - сказала Бренда, - дуралей

     В понедельник утром Тони нашел на подносе с завтраком письмо:  "Дорогой
Тони, Я не вернусь в Хеттон. Пусть Гримшо упакует мои вещи и отвезет их
      на  квартиру.  После этого она мне больше не нужна. Тебе, должно быть,
      не сегодня стало понятно, что наша жизнь не ладится.
           Я  влюблена в Джона Бивера и хочу получить развод и выйти за него
      заМуж.  Если  б  Джон  Эндрю  не  погиб,  может  быть,  все  пошло  бы
      по-другому.  Трудно  сказать.  А  так  я  просто  не  смогу начать все
      сначала.   Пожалуйста,  не  очень  огорчайся.  Нам,  наверное,  нельзя
      встречаться во время процесса, но я надеюсь, что потом мы снова станем
      близкими  друзьями.  Во  всяком  случае, для меня ты всегда останешься
      другом, что бы ты обо мне ни думал.
           С наилучшими пожеланиями
                                  Бренда".
     Когда Тони прочел письмо, он решил, что Бренда сошла с ума.
     - Насколько мне известно, она видела Бивера всего два  раза,  -  сказал
он.
     Позже он показал письмо Джоку, и тот сказал:
     - Жаль, что все так получилось.
     - Но ведь это же неправда?
     - К сожалению, правда. Все давно знают.
     Однако прошло еще несколько дней, прежде чем  Тони  полностью  осознал,
что это значит. Он привык любить Бренду и доверять ей.


        ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ 
        АНГЛИЙСКАЯ ГОТИКА II

        I 

     - Ну как, старикан очень переживает?
     - Вроде бы. От этого чувствуешь себя такой скотиной, - сказала  Бренда.
- Боюсь, что ему очень тяжело.
     - Если б он не переживал, тебе было б неприятно, - сказала Полли,  чтоб
ее утешить.
     - Да, пожалуй.
     - Что бы ни случилось, я останусь твоим другом, - сказала Дженни  Абдул
Акбар.
     - Пока все идет гладко, - сказала Бренда. - Хотя и были кое-какие  gene
{Неприятности (франц.).} с родственниками.

     Тони последние  три  недели  жил  у  Джока.  Миссис  Рэттери  уехала  в
Калифорнию, и Джок был рад обществу. По вечерам они большей  частью  обедали
вместе. В Брэтт-клуб они больше не ходили, не ходил  туда  и  Бивер.  Вместо
этого они зачастили  в  Браун-клуб,  где  Бивер  не  состоял.  Бивер  теперь
проводил все время с Брендой то в одном, то в другом из полудюжины  знакомых
домов.
     Миссис Бивер была недовольна поворотом событий: ее мастеров отослали из
Хеттона, не дав закончить работу.

     В первую неделю Тони имел несколько мерзостных бесед.  Аллан  попытался
выступить в роли миротворца.
     - Подожди недельку-другую, - говорил он, - и Бренда вернется. Бивер  ей
быстро надоест.
     - Но я не хочу, чтобы она возвращалась.
     - Я прекрасно понимаю твои чувства. Но сейчас, знаешь  ли,  не  средние
века. Если, бы Бренда не была так расстроена смертью Джона, кризиса могло бы
и не быть. Да еще в прошлом году Марджори повсюду шлялась с  этим  оболтусом
Робином Бизили. Она по нему с ума сходила, а я  делал  вид,  что  ничего  не
замечаю, - и все рассосалось. На твоем месте я бы просто  посмотрел  на  это
сквозь пальцы. Марджори сказала:
     - Ну, конечно же, Бренда не любит Бивера. Да разве можно его любить?  А
если ей и кажется сейчас, что она его любит, твой долг - помешать ей свалять
дурака. Ты должен не давать ей развода, по крайней мере, до  тех  пор,  пока
она не подыщет кого-нибудь поприличнее.
     Леди Сент-Клауд сказала:
     - Бренда поступила очень, очень неразумно. Девочка всегда  была  крайне
возбудимой, но я уверена, что ничего дурного она не могла сделать, абсолютно
уверена. Бренда на такое не способна. Я не знакома с мистером Бивером  и  не
имею ни малейшего желания с ним знакомиться. Насколько я понимаю, он во всех
отношениях неподходящая пара для Бренды. Не может быть, чтобы Бренда  хотела
выйти замуж за такого человека. Я вам об®ясню,  Тони,  как  это  получилось.
Бренда, должно быть, чувствовала, что вы ею пренебрегаете, ну самую чуточку,
- так часто бывает на этой стадии брака.  Мне  известно  множество  подобных
случаев - и конечно же, ей польстило, что в  нее  по  уши  влюбился  молодой
человек. Вот и все - ничего дурного в этом не было Но потом этот  чудовищный
удар - несчастье с маленьким Джоном  -  выбил  ее  из  колеи,она  просто  не
отдавала себе отчета в том, что говорит и что пишет. Через несколько лет  вы
еще посмеетесь над этим недоразумением.
     Тони не видел Бренды со дня похорон. Один  раз  он  говорил  с  ней  по
телефону.
     Шла вторая неделя, когда он  особенно  тосковал  и  совершенно  потерял
голову от разнообразных советов
     У него долго сидел Аллан, склоняя его к примирению.
     - Я говорил с Брендой, - сказал он. - Ей уже надоел Бивер. Она только и
мечтает, как бы вернуться в Хеттон и зажить с тобой по-прежнему.
     Пока Аллан был у него, Тони  решительно  отказывался  его  слушать,  но
потом его слова и воспоминания, которые они пробудили,  не  шли  у  него  из
головы. Итак он позвонил:
     Бренде, и она говорила с ним спокойно и серьезно.
     - Бренда, это Тони.
     - Здравствуй, Тони, в чем дело?
     - Я только что говорил с Алланом. Он сказал, у тебя переменились планы.
     - Я что-то не понимаю, о чем ты.
     - Он сказал, что ты хочешь бросить Бивера и вернуться в Хеттон.
     - Аллан так сказал?
     - Да, а что, это неправда?
     - Боюсь, что нет. Аллан - осел и лезет не в свои деда. Он  был  у  меня
сегодня. Мне он сказал, что ты не хочешь разводиться, но готов разрешить мне
жить в Лондоне и делать все, что мне заблагорассудится, лишь бы не  доводить
до публичных скандалов. Мне это показалось разумным, и я как раз хотела тебе
позвонить, поговорить. Но, наверное, это тоже  дипломатический  ход  Аллана.
Как бы то ни было, боюсь, что сейчас вопрос о моем возвращении в  Хеттон  не
стоит.
     - Понимаю. Я так и думал... Я просто так позвонил.
     - Ничего. Как поживаешь, Тони?
     - Спасибо, хорошо.
     - Вот и отлично. Я тоже. До свиданья. Это был  их  последний  разговор.
Оба избегали мест, где могли бы встретиться.

     Сочли, что в роли истца удобнее выступить Бренде. Тони поручил  процесс
не  семейным  поверенным  в  делах,  а  другой,   менее   почтенной   фирме,
специализировавшейся на разводах. Он скрепя сердце готовил себя к тому,  что
столкнется с профессиональным цинизмом и даже  некоторой  фривольностью,  но
вместо этого встретил мрачность и подозрительность.
     - Насколько я понимаю, леди Бренда ведет себя  весьма  неосмотрительно.
Вполне  вероятно,  что  вмешается  королевский  поверенный...  {В  Англии  -
судейский чиновник,  осуществляющий  надзор  за  проведением  бракоразводных
процессов.} Более того, встает вопрос о деньгах. Вы понимаете,  что  раз  по
настоящей  договоренности  леди  Бренда  считается  стороной  невиновной   и
потерпевшей, она вправе просить у суда весьма существенных алиментов.
     - Об этом не беспокойтесь, - сказал Тони. - Я  уже  все  обсудил  с  ее
зятем и решил положить ей пятьсот фунтов  в  год.  У  нее  четыреста  фунтов
своих, и, я полагаю, у мистера Бивера тоже есть какие-то деньги.
     - Жаль, что нельзя ничего оформить письменно, -  сказал  поверенный,  -
это могут квалифицировать как тайный сговор
     - Слова леди Бренды для меня вполне достаточно, - сказал Тони.
     -  Мы  стремимся  оградить  наших  клиентов  от  самых   непредвиденных
случайностей, - сказал юрист с видом человека,  выполняющего  свой  долг:  у
него в отличие от Тони не выработалось привычки любить Бренду и доверять ей.
     Для измены Тони был намечен четвертый уикенд после  от®езда  Бренды  из
Хеттона. Был снят номер в приморском отеле ("Мы всегда посылаем  туда  наших
клиентов. Тамошние слуги прекрасно  дают  показания")  и  оповещены  частные
сыщики.
     - Вам остается только выбрать партнершу,  -  сказал  поверенный,  и  ни
намека на игривость не было в его мрачном голосе. - В некоторых  случаях  мы
оказывали помощь клиентам, но нередко поступали жалобы, так что мы сочли  за
благо  предоставить  выбор  самим  клиентам.  Недавно  мы  вели  чрезвычайно
деликатное дело, в котором ответчиком  выступал  человек  строгой  морали  и
довольно робкий. В конце концов его собственная жена согласилась  поехать  с
ним и предоставить материал для свидетельских показаний.  Она  надела  рыжий
парик. Все прошло весьма успешно.
     - Не думаю, чтобы это годилось в моем случае.
     - Разумеется. Я просто привел это как любопытный пример.
     - Наверное, я смогу кого-нибудь подыскать.
     - Не сомневаюсь, - сказал поверенный, учтиво кланяясь. Но позже,  когда
Тони обсудил эту проблему с Джеком, все оказалось далеко не так просто.
     - Не каждую об этом попросишь,  -  сказал  он,  -  как  ни  подступись.
Сказать, что  это  юридическая  формальность,  -  оскорбительно,  а  с  ходу
предложить закрутить на всю катушку - большая наглость, если ты до этого  не
обращал на нее никакого внимания и впредь не собираешься. Правда, в  крайнем
случае всегда можно рассчитывать на старушку Сибил.
     Но даже Сибил отказалась.
     - В любое другое время - со всем моим удовольствием, - сказала  она,  -
но сейчас мне это ни к чему. Если слухи дойдут до одного человека, он  может
неправильно понять... Есть у меня на примете страшно хорошенькая  девушка  -
Дженни Абдул Акбар ее зовут. Не знаю, знаком ли ты с ней.
     - Знаком.
     - Ну и как, она не подойдет?
     - Нет.
     - О господи, тогда не знаю, кого и предложить.
     - Пожалуй, придется изучить рынок в Старушке Сотняге, - сказал Джок.
     Они обедали у Джока. В последнее время они  чувствовали  себя  довольно
неуютно у Брауна: когда люди несчастны, их норовят избегать.
     Но  хотя  они  осушили  огромную  бутыль  шампанского,   легкомысленное
настроение, в котором они в последний раз посетили Синк-стрит, не вернулось.
     И тут Тони сказал:
     - А не рано туда ехать?
     - Попытка не пытка. Мы же туда не для развлечения едем.
     - Разумеется, нет.
     Двери в э 100 по Синк-стрит были распахнуты настежь, в пустом  танцзале
играл оркестр. Официанты обедали  за  маленьким  столиком  в  углу.  Группка
девушек толпилась у игорного автомата, теряя шиллинги и  жалуясь  на  холод.
Они заказали бутылку вина разлива винного завода Монморанси и сели ждать.
     - Кто-нибудь из этих подойдет? - спросил Джок.
     - Все равно.
     - Лучше взять такую, которая нравится. Тебе  придется  провести  с  ней
довольно много времени.
     Немного погодя вниз спустились Милли и Бэбз.
     - Так как насчет почтальонских шапок? - спросила Милли. Они  не  поняли
намека.
     - Вы ведь были здесь в прошлом месяце, мальчики, нет, что ли?
     - Боюсь, мы тогда здорово выпили.
     - Да ну?
     Милли и Бэбз крайне редко встречали вполне  трезвых  мужчин  в  рабочее
время.
     - Подсаживайтесь к нам. Как поживаете?
     - У  меня  вроде  насморк  начинается,  -  погано  себя  чувствую.  Вот
сквалыги: ни за что не хотят топить эту трущобу.
     Милли была настроена бодрее и раскачивалась на стуле в такт музыке.
     - Танцевать хотите? - спросила она, и они с Тони  зашаркали  ногами  по
пустому залу.
     - Мой друг ищет даму поехать вместе к морю, - сказал Джок.
     - В такую-то погоду?  Просто  находка  для  одинокой  девушки,  -  Бэбз
фыркнула в мокрый комочек платка.
     - Ему для развода.
     - А, понятно. Чего бы ему не взять Милли? Она  не  боится  простуды,  и
потом она знает, как вести себя в отеле. Тут есть много девушек, с  которыми
можно хорошо провести вечерок в городе, но для развода нужна дама.
     - Вас часто приглашают для этого?
     - Бывает. Оно конечно, неплохо отдохнуть, только приходится  все  время
разговаривать, а джентльмены как заведутся о  своих  женах,  так  конца-краю
нет.
     За танцами Тони, не мешкая, приступил к делу.
     - Вам бы не хотелось уехать из города на уикенд? - спросил он.
     - Отчего бы и нет, - сказала Милли. - Куда?
     - Я бы предложил Брайтон.
     - А... Вам для развода?
     - Да.
     - Вы не против, если я возьму с собой дочку: она нам помехой не будет.
     - Ну что вы.
     - Так я понимаю, вы не против.
     - Нет, я решительно против.
     - А... Вы бы не подумали, что у меня есть восьмилетняя дочка, верно?
     - Нет.
     - Ее Винни зовут. Я родила ее в  шестнадцать  лет.  Я  была  младшей  в
семье, и отчим нам, девчонкам, проходу не давал. Вот почему  мне  приходится
зарабатывать на жизнь. Винни живет у одной дамы в  Финчли.  Двадцать  восемь
шиллингов в неделю мне это обходится, не считая одежи. Она  ужас  как  любит
море.
     - Нет, - сказал Тони, - очень сожалею, но это  невозможно.  Мы  с  вами
выберем там для нее хороший подарок.
     - Ладно... Один джентльмен подарил ей чудный велосипед к рождеству. Она
свалилась с него и расшибла коленку... Так когда надо ехать?
     - Как вы хотите поехать - поездом или машиной?
     - Поездом. В машине Винни тошнит.
     - Винни не поедет.
     - Да, конечно, но все равно лучше поездом.
     Они договорились встретиться на вокзале Виктория в субботу днем.
     Джок дал Бэбз десять шиллингов, и они с Тони отбыли  домой.  Тони  мало
спал последнее время. Оставаясь один, он не мог не  ворошить  в  памяти  все
происшедшее со времени приезда Бивера в Хеттон; выискивал упущенные  в  свое
время улики;  взвешивал,  мог  ли  он  каким-нибудь  словом  или  поступком,
изменить ход  событий;  возвращался  мыслями  к  первым  дням  знакомства  с
Брендой, чтобы хоть там найти об®яснение тем переменам, которые произошли  в
ней; снова воскрешал в памяти сцену за сценой последние восемь лет их жизни.
И не мог спать.

        II 

     Общее свидание состоялось в билетной кассе первого класса. Первыми - за
десять минут до срока - прибыли сыщики. Сыщиков, чтобы Тони не потерял их из
виду, ему показали в конторе поверенного. Сыщики, бодрые мужчины средних лет
в мягких шляпах и тяжелых пальто, радовались  предстоящему  уикенду,  потому
что большую часть своего рабочего времени топтались на углах  и  следили  за
парадными, и выезды  подобного  рода  в  конторе  были  нарасхват.  В  более
скромных бракоразводных процессах  поверенные  довольствовались  показаниями
гостиничных слуг. Сыщики считались роскошью и требовали  соответствующего  к
себе отношения.
     В Лондоне в этот день стоял легкий  туман.  На  вокзале  загодя  зажгли
фонари.
     Следом за сыщиками явился Тони в сопровождении верного  Джока,  который
пришел проводить друга. Они купили билеты и стали ждать.  Сыщики,  ревнители
профессионального этикета, предприняли попытку стушеваться,  изучая  рекламы
на сте