ссанс"  г-жи  Евглевской
следственные органы  усмотрели  криминал,  то  именно  через  нее  и  начала
осуществляться сверхзадача, поставленная перед  следственной  группой:  сбор
компромата на Собчака. К счастью  для  меня,  я  никогда  с  этой  дамой  не
встречался и не подозревал о ее существовании. Что же  касается  племянницы,
то еще за  полгода  до  этих  событий,  когда  я  узнал  о  приобретении  ею
однокомнатной,  в  16  квадратных  метров,  квартиры  у  фирмы   "Ренессанс"
одновременно  по  двум  взаимоисключающим  договорам,  купли  -  продажи   с
рассрочкой платежа и договору дарения, мне пришлось  объяснить  ей,  что  ее
обманули и что она должна немедленно в нотариальном порядке расторгнуть  оба
договора. Что ею и было сделано. Квартиру она  так  и  не  получила  и  лишь
потеряла несколько тогдашних  миллионов  рублей,  внесенных  при  заключении
договора. По ее словам, Евглевская убедила ее заключить сразу два  договора,
так как иначе нельзя было оформить право собственности  на  квартиру.  Якобы
потому, что новый Гражданский кодекс еще не начал действовать (?!).
   Мало разбираясь во всех этих делах, племянница подписала  соответствующие
документы.  И  на  этой  основе  следствие  начало  разрабатывать  версию  о
получении мною взятки в виде злосчастной квартиры для племянницы.
   Уже позднее (после выборов), когда я встречался со следователями и  давал
им объяснения как свидетель, я обратил их внимание на то, что инициатором  и
ответственным исполнителем всех документов по фирме "Ренессанс" был  не  кто
другой, как нынешний губернатор,  а  в  то  время  мой  заместитель,  В.  А.
Яковлев. Именно  он  и  несет  по  закону  персональную  ответственность  за
содержание и соответствующие согласования документов по выделению этой фирме
дома на капитальный ремонт.  Никаких  нарушений  существующего  порядка  при
подписании этих  документов  мною  выявлено  не  было.  Я  был  уверен,  что
Евглевская законно получила этот дом, что и было  впоследствии  подтверждено
решением арбитражного суда. Другое дело, что она была чрезвычайно активна  в
налаживании "деловых" связей с различными городскими  чиновниками.  Но  меня
это никак не касалось.
   Евглевская  была  арестована,  и  сразу  же  как  по  команде   появились
многочисленные статьи, посвященные этому "делу".  Руководитель  следственной
группы - следователь по особо важным делам в генеральском звании В.  Прошкин
- без устали раздавал журналистам  сенсационные  интервью,  многозначительно
намекая на мое участие в этом деле  и  на  мои  прегрешения  перед  законом.
Другие материалы  появлялись  со  ссылкой  на  "осведомленные  и  близкие  к
следственной группе источники".  Все  это  удивительным  образом  совпало  с
началом  избирательной  кампании.  И  вот   уже   небезызвестный   Невзоров,
размахивая перед телезрителями толстой папкой,  якобы  содержащей  материалы
уголовного дела против меня, убеждает петербуржцев не  голосовать  за  меня,
так как вскоре я буду арестован и пойду "в кандалах по этапу".
   Когда осенью 1996 года Евглевскую освободят из-под стражи, она  расскажет
журналистам о том, как ее избивали в тюрьме, требуя  дать  показания  против
Собчака.
   В тот момент, понимая вздорность и надуманность обвинений в мой адрес,  я
поначалу игнорировал их,  пока  не  понял,  что  дело  идет  не  об  обычной
избирательной  борьбе,   поставлена   задача   на   уничтожение   меня   как
политического деятеля, а при случае - и на физическое уничтожение.  Кампания
по моей дискредитации разворачивалась уже не  только  в  прокоммунистических
изданиях, но и  в  либеральных:  заголовки  типа  "Невский  спрут",  "Второе
ленинградское дело", "Коррупция в  Петербурге",  "Подписан  ордер  на  арест
Собчака", "Квартирные махинации мэра" и тому  подобные  пестрели  на  первых
полосах петербургских и общероссийских изданий. Опровергать слухи  -  всегда
мучительно сложная и неблагодарная работа, поэтому я решил обратиться  прямо
в Генпрокуратуру с вопросом, имеются ли у  следственных  органов  какие-либо
претензии ко мне и существует ли уголовное "дело"  Собчака,  о  котором  так
много пишут, а также о том, почему  руководители  следственной  группы  дают
интервью о моей причастности к делу по фирме "Ренессанс", не предъявляя  мне
каких-либо формальных обвинений.
   Генпрокуратура в своем  ответе  была  вынуждена  признать,  что  никакого
"дела" Собчака не существует и что я по делу  фирмы  "Ренессанс"  прохожу  в
качестве свидетеля. Кстати сказать, с тех пор прошло уже более  трех  лет  -
газетные "утки" о якобы совершенных мною преступлениях продолжают  регулярно
появляться,  но  никаких  официальных  обвинений  в  мой  адрес  и  никакого
уголовного "дела" Собчака так и не появилось, несмотря на все старания  моих
заклятых "друзей" и клеветников.
   Интересна и такая деталь: после опубликования мною ответа Генпрокуратуры,
чтобы  уменьшить  резонанс,  который  он  произвел  на  публику,  немедленно
организуется запрос от имени рабочих Кировского завода  в  Генпрокуратуру  о
моей причастности к расследуемым в Петербурге уголовным делам. И что за диво
- та же прокуратура, но за  другой  подписью  (зам.  Генпрокурора  Катышева)
разъясняет, что Собчак имеет отношение к квартирным махинациям, связанным  с
получением квартиры  его  племянницей  и  приобретением  его  семьей  второй
квартиры. Причем ответ на запрос профсоюзной организации  Кировского  завода
был дан прокуратурой в фантастически короткий срок - на следующий день после
его получения - и сразу же был распубликован во  всех  газетах.  Те,  кто  в
своей жизни хоть раз  сталкивался  с  деятельностью  прокуратуры,  прекрасно
знают, что обычно для получения ответа на свои обращения в  эту  организацию
нужны многие недели  и  месяцы.  Не  следует  при  этом  забывать,  что  все
описываемые события происходили  в  период  и  на  фоне  моей  избирательной
кампании,  иначе  говоря,  следственные  органы  активно  использовались   в
политической борьбе  (а  это  категорически  запрещено  законом)  и  сыграли
серьезную роль в моем поражении на выборах.
   К этому времени сформировался круг претендентов на губернаторское кресло.
Кроме уже ожидаемых противников: Юрия Болдырева,  достаточно  популярного  в
Петербурге человека с  демократическими  взглядами;  Вячеслава  Щербакова  -
отставного  адмирала  и  бывшего  вице-мэра,   переметнувшегося   во   время
сентябрьско-октябрьских событий 1993 года в лагерь "непримиримой оппозиции";
Игоря Артемьева  -  лидера  петербургских  "яблочников";  Юрия  Севенарда  и
Александра Ходырева - представителей коммунистической оппозиции, и других  в
ряду семнадцати зарегистрированных кандидатов на пост губернатора неожиданно
оказался и мой заместитель по городскому хозяйству Владимир Яковлев.
   Выдвижение его кандидатуры было тем более неожиданным,  что  он  случайно
попал в мою команду и результаты его  деятельности  были  весьма  скромными.
Придя в правительство города с инженерной должности, он  старался  ничем  не
выделяться, предпочитал соглашаться и  никогда  не  спорил  с  предлагаемыми
решениями. Из всех моих заместителей он в наименьшей степени был подготовлен
к тому, чтобы стать руководителем города. Путин,  Кудрин,  Малышев,  Чаус  и
другие имели гораздо  более  широкий  кругозор,  были  более  образованными,
культурными и опытными людьми, чем Яковлев. К тому же последнее время ко мне
стали поступать сигналы о связях Яковлева и особенно его жены с криминальным
миром, вследствие чего я подумывал о его  перемещении  на  другую  должность
либо  увольнении.  И  вдруг  он  выдвигает  свою  кандидатуру  на  должность
губернатора. Мало того, по размаху его предвыборной кампании, по  количеству
денег, затрачиваемых им  в  ходе  кампании,  и  по  открытой  его  поддержке
московскими структурами доселе мало кому известный  Яковлев  превращается  в
моего основного оппонента и противника. Вскоре мне стало известно, кто стоит
за ним: в город зачастил Коржаков, заместитель которого - Рагозин - на  весь
период  предвыборной  кампании  осел  в  Петербурге;  Сосковец   организовал
Яковлеву поддержку  директората  военно-промышленного  комплекса;  тогдашний
министр обороны Грачев через командование  округа  дал  указание  обеспечить
избрание Яковлева, и, наконец, к ним присоединился  московский  мэр  Лужков,
приславший открытое письмо в поддержку Яковлева.
   Я не  ожидал,  что  столкнусь  с  такими  мощными  силами,  и  недооценил
противника.  Зная  косноязычность  и  скромный  интеллектуальный   потенциал
Яковлева, я поначалу, вплоть до первого тура - 19 мая, не рассматривал его в
качестве серьезного соперника,  а  сосредоточился  на  изложении  позитивных
положений  моей  программы  и  критическом  анализе  того,  что   предлагали
Болдырев, Севенард, Беляев, Артемьев и другие соперники. Между тем  в  штабе
Яковлева, разместившемся в роскошном  бизнес-центре  на  Невском  проспекте,
буквально  кишели  московские  имиджмейкеры  и   специалисты   по   выборам.
Круглосуточно  там  кипела  работа  с  кандидатом,  которого  предстояло  за
короткий срок сделать популярным среди горожан, а это давалось нелегко из-за
безликости и серости персонажа.
   Требования  московских  организаторов  по  коренному   изменению   имиджа
Яковлева были предельно конкретными и жесткими. Из  него  сделали  своего  в
доску парня с закатанными рукавами рубашки,  без  пиджака  и  с  ослабленным
узлом галстука. Всем своим видом он должен был приближаться к народу, резать
правду-матку, пусть даже бескультурно и косноязычно.  А  главное  -  обещать
много и сразу. Например, что уже к осени расселит все коммунальные квартиры!
Старая истина: чем очевиднее ложь и круче завиральность речей, тем легче  их
проглатывает и переваривает доверчивая публика.
   Фирменным  лозунгом  кампании  Яковлева  стала  фраза:  "Впереди  большая
работа!",  растиражированная  сотнями  тысяч  экземпляров  плакатов,  щитов,
газет, листовок и брошюр. Весь город  в  считанные  дни  был  обклеен  этими
плакатами и листовками. Тысячи хорошо оплачиваемых активистов сновали  возле
станций   метро,   завораживая   публику   фантастическими   обещаниями    и
перспективами развития города  в  случае  победы  Яковлева.  Особенно  часто
звучали обещания сытой жизни, наподобие московской, хотя по иронии судьбы  в
этот момент цены в Петербурге на жилье и коммунальные услуги, на транспорт и
основные продукты питания были существенно ниже московских. Команда Яковлева
без устали работала  среди  трех  основных  групп  электората:  пенсионеров,
рабочих и военных. Мой избирательный штаб, к сожалению, оказался куда  менее
эффективным и работоспособным.
   На его работе сказалось и то, что, видя очевидное дистанцирование  Кремля
от моей фигуры и понимая, что травля, организованная  в  средствах  массовой
информации с участием  Генпрокуратуры,  идет  из  Москвы,  многие  из  моего
окружения либо переметнулись, либо отошли в сторону до прояснения  ситуации.
Самым  досадным  оказалось  появление  в  моем  штабе  "двойных  агентов"  и
откровенных предателей, которые, подобно Андрею Мокрову,  утром  работали  у
меня, а вечером - у Яковлева. Видя очевидное неблагополучие в  работе  своей
избирательной команды, я согласился с  предложением  жены,  которая  к  тому
времени уже была депутатом Госдумы,  чтобы  она  возглавила  организационную
работу в штабе.
   Ее появление было встречено в штыки, особенно А. Прохоренко, который  был
номинальным руководителем моей избирательной кампании, ведал и  распоряжался
всеми финансовыми средствами и, как показало последующее  развитие  событий,
сделал все возможное для моего поражения. Он и набранные им  люди  опасались
потерять  в  результате  прихода  Людмилы  влияние  на  ход  кампании  и  на
распоряжение деньгами из предвыборного фонда. На мои же  деньги  Прохоренко,
Мокров и им  подобные  создавали  мне  антирекламу.  Без  моего  ведома  они
разместили вдоль основных магистралей тысячи плакатов с надписью "Мэра  -  в
губернаторы!", которые вызвали у жителей города лишь насмешки и  отторжение.
Многие  мои  сторонники  звонили  мне  и  говорили,  что  эти  плакаты  лишь
отталкивают людей от меня и что лучше вообще никакой рекламы, чем такая.
   За свои заслуги на поприще  предательства  и  моей  дискредитации  Мокров
после победы Яковлева был назначен им членом правительства. Не забыл Яковлев
и заслуги А. Прохоренко. Надо отдать должное  моей  жене  -  с  ее  приходом
обнаружились крупные  провалы  в  тактике  и  стратегии  моей  избирательной
кампании, допущенные  либо  сознательно,  либо  по  недомыслию.  Ей  удалось
провести  решительную  кадровую  чистку  в  штабе  и  избавиться  от  многих
бездельников и "двойных агентов". Однако времени до  голосования  оставалось
очень мало и многие интересные  проекты  и  инициативы  так  и  остались  не
воплощенными в жизнь.
   Людмила оказалась более радикальным борцом за  мое  переизбрание,  чем  я
сам. В частности, она настояла на том, чтобы я немедленно  целиком  посвятил
себя предвыборной кампании, а обязанности мэра возложил  на  своего  первого
заместителя.  До  этого  я  совмещал  предвыборные  дела   с   повседневными
служебными обязанностями мэра, что только приводило к крайнему переутомлению
и, как следствие, неполноценному  участию  в  предвыборной  борьбе,  которая
становилась все ожесточеннее с применением самых нетрадиционных средств. Вот
только два примера из происходившего тогда.
   Бывший   председатель   Ленсовета   Александр   Беляев   построил    свою
избирательную кампанию на распространении всякого рода  гнусных  слухов  обо
мне и тем подогревал интерес к собственной персоне.  В  его  штабе  трудился
один известный в городе журналист со  скандальной  репутацией,  которого  на
протяжении ряда лет связывала  с  Беляевым  не  только  мужская  дружба.  Он
отличался умением сочинять правдоподобные с виду  и  эффективно  действующие
слухи. Получив от Беляева задание выдумать обо мне  что-нибудь  этакое,  что
поразит воображение избирателей, он всю ночь корпел  за  письменным  столом,
перебирал факты моей биографии и уже использованные другими газетные "утки".
К утру новая байка была состряпана, чтобы уже к обеду разнестись по городу.
   Так родилась сплетня о миллионе американских долларов наличными,  которые
я будто бы в 1993 году пытался ввезти на территорию Великобритании в  личном
кейсе. При обнаружении этих денег британскими таможенниками я якобы не  смог
объяснить происхождение такой огромной суммы и был  препровожден  в  комнату
временного содержания аэропорта Хитроу. Там мне, согласно сплетне,  пришлось
провести несколько часов, пока через Посольство России в Лондоне не  удалось
связаться с МИДом России и президентом Ельциным,  после  чего  инцидент  был
урегулирован по дипломатическим каналам через британское правительство.
   Для людей, сведущих  в  британском  законодательстве  (которое  не  знает
ограничений по суммам ввоза иностранной валюты в страну) и  знавших,  что  в
1993 году я вообще не ездил в Англию - нелепость этого слуха была очевидной.
Но многие поверили в него и даже в то, что Ельцин  лично  просил  британский
кабинет как можно скорее освободить меня, хотя в случае, если бы эта сплетня
соответствовала действительности и Ельцин получил бы подобную информацию,  я
уверен, что он поступил бы как раз наоборот.
   А. Беляев обнародовал эту байку на своей  пресс-конференции,  прибавив  к
ней, что он располагает также данными о моей собственности во Франции (дом в
Париже на авеню Фош и вилла на Лазурном берегу).  Этот  слух  был  мгновенно
подхвачен всеми СМИ Петербурга и вызвал бурный  общественный  резонанс.  Как
раз перед первым туром. На вопрос одного из журналистов, не  боится  ли  он,
распространяя эти слухи, что я  привлеку  его  к  судебной  ответственности,
Беляев ответил: "Не боюсь, так как к тому времени  я  буду  губернатором,  а
Собчак будет сидеть в тюрьме!" Губернатором он не  стал,  но  часть  голосов
(около 8%) у меня отобрал. После моего обращения в суд с иском к  Беляеву  о
защите чести и достоинства (было это уже  осенью  1996  года)  ему  пришлось
принести  мне  и  моей  жене  публичные  извинения  за  распространение   не
соответствующих действительности сведений,  которые,  по  его  словам,  были
сообщены ему работниками правоохранительных органов.
   Другая  липовая  сенсация  хотя  и  не  наделала  столько  шума,  сколько
беляевская байка о миллионе долларов наличными, на самом деле носила гораздо
более  серьезный  характер.  Уже  после  первого  тура   была   организована
провокация с обнаружением взрывчатки на одном из кладбищ города.
   Вскоре  после  первого  тура  выборов  команда  Яковлева  начала  активно
распространять слухи о якобы угрожающей его жизни опасности, -  мол,  Собчак
таким путем хочет устранить конкурента. Яковлев  стал  ездить  по  городу  в
сопровождении двух джипов с вооруженными омоновцами. Случайно встретившись в
тот период с моим первым замом В. Путиным, он с показной тревогой  в  голосе
спросил того, правда ли, что Собчак "заказал" и  хочет  убить  его.  На  что
Путин, немало повидавший в своей  жизни  еще  со  времен  работы  в  органах
внешней разведки, саркастически заметил: "Ты  что,  сдурел?  Кому  ты  нужен
такой - иди-ка лучше посмотри на себя в зеркало!"
   Пользуюсь случаем, чтобы сказать, что  В.  Путин  во  всей  этой  истории
проявил себя как высокопорядочный человек. Он не только не предал меня,  как
многие другие, но и выступал в мою защиту, направив письмо в  самые  высокие
инстанции.
   Приведу его полностью:
 
   Президенту Российской Федерации
   Б. Н. Ельцину
   Генеральному прокурору РФ
   Ю. В. Скуратову
   Лидеру движения "Наш дом - Россия"
   В. С. Черномырдину
 
   Санкт-Петербургская организация "Наш дом - Россия"  выражает  решительный
протест против травли и клеветы, развернутой Генеральной прокуратурой России
против мэра города А. А. Собчака.
   Под предлогом "борьбы с коррупцией" Генпрокуратура использует свою работу
в политических  целях,  дискредитируя  власть.  Следственная  группа  Л.  Г.
Прошкина дает интервью и, в нарушение всех  процессуальных  норм,  публикует
бездоказательные материалы в коммунистической  прессе:  "Советская  Россия",
"Правда", "Народная правда", которые используются  в  качестве  агитационных
листовок в предвыборной борьбе.
   Обращая внимание на это обстоятельство,  петербургская  организация  "Наш
дом - Россия" требует принятия решительных мер для прекращения использования
правоохранительных органов в политических  целях  и  официального  выражения
оценки подобной позиции Генпрокуратуры.
   Председатель совета Санкт-Петербургской
   организации "Наш дом - Россия"
   В. В. Путин
 
   А теперь - об истории со взрывчаткой. В один из майских  дней  по  нашему
домашнему телефону позвонил мой бывший ученик по университету, работающий  в
Главном управлении внутренних  дел  города.  Взволнованным  голосом  сообщил
Людмиле, которая подняла трубку, что уже в ближайшую ночь против меня  будет
осуществлена провокация.
   - На Богословском кладбище будет организована  выемка  шашек  с  полутора
килограммами тротила. Взрывчатку оставят в склепе, а потом  якобы  случайный
прохожий вызовет  милицию.  После  изъятия  взрывчатки,  которая  пройдет  с
участием руководителя следственной бригады Генпрокуратуры генерала  Прошкина
и  группы  тележурналиста  Невзорова,  будет   заявлено   об   идентификации
отпечатков ваших пальцев, оставленных на этих шашках.  Сами  понимаете,  что
вывод о вашей причастности к подготовке теракта против Яковлева тут же будет
запущен в оборот, - запинаясь, говорил по телефону-автомату этот офицер.
   Людмила сразу же рассказала мне об этом звонке. Но мне все это показалось
чересчур абсурдным. Я попросил ее не предпринимать никаких шагов и  спокойно
дожидаться завтрашн