ие власти Петербурга, превратившие его в
один из самых криминальных городов России,  опозорившие  честь  и  репутацию
великого города, просто меня боятся.  После  случившегося  со  Старовойтовой
угрозы в мой адрес и в адрес моей семьи приобрели зловещую окраску.
   И тем не менее я буду продолжать свою борьбу  за  установление  в  России
подлинной демократии, за восстановление своего доброго имени. Я уверен,  что
принесу пользу своей стране, моему народу и родному городу. Ради чего и была
написана эта книга.
   Сегодня все (как в России, так и в остальном мире) задаются вопросом: что
ожидает Россию в ближайшие годы и в  последующем,  куда  занесет  ее  буйный
нрав, мятежные помыслы и трагическая судьба?!
   Быть предсказателем российского будущего - занятие неблагодарное, но  все
же попробую поделиться своими мыслями и наблюдениями на этот счет.
   Прежде  всего  об  очевидном.  Ельцинская  эра  в  истории  России  с  ее
потрясениями,  псевдодемократией,   временщиками   у   власти,   судорожными
метаниями вместо продуманных реформ, бесконечным обманом народа, нечистой  и
похмельной жизнью правителей - фактически закончилась.  Как-то  в  один  миг
стало очевидно, что у этого режима  будущего  нет.  Но  что  придет  ему  на
смену?
   Нельзя исключить, конечно, и крайнего варианта -  реставрации  советского
коммунистического режима  в  его  прежнем  виде,  о  чем  мечтают  Макашовы,
Анпиловы и им подобные. Но это маловероятно. А если и случится, то скорее не
по желанию, а вопреки воле нынешнего руководства компартии, которое, с одной
стороны, не может отказаться от груза  демагогических  идей  ортодоксального
коммунизма, а с другой - не хочет утратить собственность, богатство, деньги,
которые оказались в его руках. По сути, нынешняя номенклатура превратилась в
буржуа,  но  по  инерции  продолжает  выдавать  себя  за  представителей   и
поборников интересов рабочего класса.
   Больше всего коммунисты боятся получить власть;  тогда  станет  для  всех
очевидным, чьим интересам они служат не на словах, а на  деле.  Поэтому  для
них предпочтительнее оставаться в оппозиции.
   Из-за разгула преступности в стране  гораздо  большие  шансы  у  силового
варианта развития с приходом к власти авторитарного  властителя,  желательно
генерала, который жесткой рукой наведет порядок. В умах многих людей живет и
крепнет мечта о своем, российском Пиночете. А с тем, что  за  ним  последуют
репрессии, они заведомо согласны. Стерпим! Дело привычное! Авось меня  лично
не заденет!
   Но и этот путь маловероятен - нет подходящего кандидата, да и репутация у
наших  генералов  слишком  подмоченная:  и  воевать  толком  не  умеют  (две
проигранные войны в Афганистане и Чечне  за  последние  пятнадцать  лет),  и
вороваты, и мозгов явно для руководства страной не хватит.
   Остается третий путь - долгого и трудного вхождения в новую экономическую
и политическую систему с постепенным преобразованием экономики в рыночную, с
развитием демократических  институтов  общества,  с  преодолением  житейских
сложностей и мучительно  трудным  осознанием  и  утверждением  человека  как
центра государственной и общественной жизни.
   Нам всем необходимо понять, что кризис - это надолго, и научиться жить  в
этих условиях. Предпочтительность эволюционного (хотя и более медленного, но
зато созидательного)  пути  развития  революционному  в  интересах  будущего
России сегодня осознается подавляющим  большинством  россиян.  В  этом  наша
надежда на развитие России по демократическому  пути.  Извечный  спор  между
славянофилами и западниками, извечные поиски  русской  национальной  идеи  и
"особого" пути  (особой  судьбы)  России  лишь  подтверждают  неприемлемость
механического переноса западных  конструкций,  западного  опыта  на  русскую
почву, но никак не могут служить  доказательством  неприемлемости,  чуждости
для России самого  демократического  устройства  общества,  демократического
пути развития.
   У нас еще нет фундамента демократии, а мы уже утверждаем о непрочности  и
непригодности самого здания.  Демократия  начинается  отнюдь  не  с  выборов
власти - это лишь внешнее ее проявление, - а с господства права над силой, с
защиты человека от произвола со  стороны  государства.  Именно  этим  нам  и
следовало бы озаботиться в первую очередь. Разумное  (умеренное  по  тяготам
для граждан) законодательство; парламент, способный  такое  законодательство
принять;  честное  правительство,  умеющее  обеспечить  исполнение  законов;
судебная и вся правоохранительная система, ориентированная на защиту граждан
от произвола со  стороны  чиновников;  граждане,  ценящие  закон,  уважающие
власть и  права  других  людей,  -  вот  неполный  перечень  демократических
ценностей, которые нам предстоит создать и по которым  мы  должны  научиться
жить.
 
   Эпилог
   Последние страницы истории, рассказанной в этой книге, еще недописаны. Но
жизнь уже расставляет все  по  своим  местам.  Большинство  организаторов  и
исполнителей по так называемому "делу Собчака" уже перешли в разряд  бывших,
то есть потеряли свои  места.  Где  сегодня  Сосковец,  Коржаков,  Барсуков,
Куликов, Грачев и кого, собственно говоря, это интересует?  Одни  временщики
из окружения Ельцина сменяются другими - только и всего.
   В средствах массовой информации продолжает мелькать фамилия Скуратова, но
уже не в связи с его прокурорской  деятельностью,  а  в  связи  с  уголовным
делом, возбужденным против него самого по фактам "злоупотребления  служебным
положением, коррупции". И удивительное совпадение: адвокатом Скуратова  стал
Л. Прошкин, тот самый первый руководитель следственной группы по делу  фирмы
"Ренессанс", уволенный  из  прокуратуры  за  нарушения  законности,  а  ныне
подвизающийся на адвокатском поприще. Напомню, что этот же  Л.  Прошкин  был
одним из руководителей  следствия  по  делу  Макашова,  Баркашова  и  других
участников  октябрьского  мятежа  и,  по  его   собственным   опубликованным
воспоминаниям,  занимался  главным  образом   расследованием   неправомерных
действий президентской стороны,  а  не  мя-  тежников,  с  оружием  в  руках
штурмовавших Останкино.
   Вместо обещанного в конце прошлого (1998)  года  "шока"  и  "потрясения",
которые испытает общественность, если он  (Скуратов)  расскажет  подробности
"дела Собчака", действительный шок и потрясение  были  вызваны  сексуальными
похождениями самого Скуратова, обнародованными в СМИ.
   Кто и почему  организовал  травлю  Скуратова,  достаточно  очевидно.  Как
очевидно и то, что Генеральному прокурору в силу специфики его должности  не
подобает иметь дело с проститутками, да еще  на  воровской  "хазе",  как  не
должен он  быть  марионеткой  в  чьих-то  руках  и  выступать  организатором
заказных уголовных дел.
   Подобный человек  в  уважающей  себя  стране  просто  не  может  занимать
подобную должность. Но мы и в этом случае ведем себя не как все (видимо, для
того, чтобы умом нас было невозможно понять) -  отсюда  поддержка  Скуратова
Советом Федерации и разговоры, вроде высказываний спикера  Совета  Федерации
Строева, про то, что "человек попал в беду и надо ему посочувствовать",  что
все мы грешны, и кто из мужчин не оказывался в подобной ситуации.  При  этом
как-то забывается, что Скуратов не просто мужчина, а прокурор, и не  рядовой
прокурор, а генеральный, поведение которого опустило  лицо  всей  российской
прокуратуры гораздо ниже того места, где ему положено быть.
   И вот уже Скуратов с видом оскорбленной невинности борется за  сохранение
своей  должности.  Фантастическая,  не  имеющая   исторических   прецедентов
аморальность! Вообще  новой  российской  государственности  поразительно  не
везет на генпрокуроров. Один (А. Казаник) отличился тем, что поспешно и  без
законных оснований освободил из-под ареста всех, кто был  причастен  к  делу
ГКЧП. Другой (А. Ильюшенко) - прямо из кресла Генпрокурора угодил в  тюрьму,
а  третий  (Ю.  Скуратов)  прославился  заказными  делами   и   сексуальными
похождениями.
   В чем дело? Может быть, причина в самом учреждении, в самой  прокуратуре,
которая не приемлет порядочных людей, а также  в  том,  по  чьей  инициативе
люди, подобные Скуратову, становятся  генеральными  прокурорами?  Достаточно
вспомнить, как Коржаков и Стрелецкий  в  своих  "книгах"  описывают  процесс
назначения  Скуратова  на  должность  Генпрокурора.  Стоит  ли  после  этого
удивляться тому, что прокурор, назначенный на свою должность в  предбаннике,
заканчивает свою карьеру голышом.
   Гонения и травля, организованные против меня (или  так  называемое  "дело
Собчака"),  прошли  с  1995  года  несколько  этапов.  Первый  пришелся   на
избирательную кампанию по выборам губернатора Петербурга весной 1996 года  и
достиг поставленной цели - отстранения меня и команды, работавшей вместе  со
мной, от руководства городом.
   Второй  возник  усилиями  думских  "борцов  за  законность"  -   Илюхина,
Бабурина, Гдляна и других. Его пик пришелся на весну 1997  года  публикацией
известной статьи П. Вощанова в "Комсомольской правде", цель которой состояла
в том, чтобы полностью дискредитировать и изгнать меня из публичной политики
(не исключаю, что ставилась цель и физического устранения, во всяком  случае
предупреждений  и  угроз  на  этот  счет  было  предостаточно).  Этот   этап
завершился попыткой незаконного ареста, инфарктом и отъездом  на  лечение  в
Париж.
   И наконец, третья вспышка активности  пришлась  на  сентябрь  1998  года:
воскресным сентябрьским днем с несчастливой цифрой тринадцать  в  российских
СМИ родилась громкая  политическая  сенсация  как  главное  событие  недели:
Генпрокуратура сообщила о  возбуждении  уголовного  дела  против  Собчака  и
привлечении его к ответственности в качестве обвиняемого. Не было ни  одного
телеканала, ни одной радиостанции или газеты, которые бы не сообщили об этой
новости с соответствующими злорадными или недоуменными комментариями.
   А поводов для недоуменных вопросов было более  чем  достаточно.  В  самом
деле, ничего нового (каких-либо фактов  или  конкретных  обвинений)  в  этих
сообщениях не содержалось. Все так называемые "обвинения" уже  звучали  и  в
1995, и в 1996, и в 1997 годах, но, как и тогда,  не  было  обнародовано  ни
единого доказательства в  подтверждение  этих  обвинений.  Естественно,  что
сразу  же  возник  вопрос:  кому  и  для  чего  вся  эта   шумная   кампания
потребовалась?
   Каково же было мое удивление, когда уже на  следующий  день  мой  адвокат
встретился с руководителями следственной группы и  от  них  узнал,  что  они
никаких сообщений в  прессу  не  давали,  что  Собчак  по-прежнему  по  делу
проходит свидетелем. Никаких обвинений мне, как  и  прежде,  предъявлено  не
было.
   Поэтому логично предположить, что причина  этой  шумихи  и  дезинформации
общественного мнения не во мне и не в моем "деле". Но тогда в чем же? Вскоре
я узнал, что буквально в эти же дни в Москве президентом решался  вопрос  об
утверждении в должности руководителя Федеральной службы  безопасности  (ФСБ)
моего бывшего первого заместителя  В.  Путина,  который  много  лет  работал
вместе со мной.
   Многим московским  чиновникам  и  влиятельным  лицам  из  президентского,
правительственного  и  парламентского  окружения  очень  не  хотелось  этого
назначения.  И  тогда  в  ход  пошел  прием  косвенной  компрометации  из-за
отсутствия других компрометирующих материалов. Новый виток  моего  "дела"  и
связанной с этим  кампанией  клеветы  и  травли  лучше  всего  характеризует
политические   нравы,   царящие   в   стране,   и    состояние    российских
правоохранительных органов, используемых в качестве дубинки  с  политическим
подтекстом.
   Меня нередко спрашивают, когда же все это может закончиться и есть  ли  у
меня шансы победить  в  этой  борьбе.  К  сожалению,  состояние  российского
законодательства в этой области и  практика  работы  Российской  прокуратуры
таковы, что никто не может дать определенного ответа на этот вопрос.
   Сегодня  в  России  следствие   по   любому   делу   может   продолжаться
десятилетиями:  сначала  бесконечно   могут   продлеваться   сроки   ведения
следствия, затем месяцы  и  годы  могут  уйти  на  ознакомление  обвиняемого
(обвиняемых) с материалами дела; потом месяцы и годы можно ждать, когда  суд
назначит рассмотрение твоего дела, ну и, наконец, сам судебный процесс может
тянуться, откладываться и т.д. бесконечно долго.
   Напомню лишь, как по делу  ГКЧП  из-за  плохого  самочувствия  обвиняемых
судебный процесс постоянно откладывался до тех пор, пока Госдума не  приняла
решение об амнистии. По другому нашумевшему делу - Балтийского пароходства -
следствие и суд над его  руководителями  длились  с  1992  по  1998  год.  К
моменту, когда осенью 1998  года  это  дело  было  прекращено  прокуратурой,
Балтийское пароходство  фактически  прекратило  свое  существование,  а  его
имущество (сотни кораблей, множество подсобных предприятий,  недвижимость  и
прочее) было разграблено. И такие примеры можно приводить без конца.
   Подобной  деятельностью  правоохранительных  органов   стране   наносится
громадный моральный и экономический  урон.  Однако  все  годы  существования
посткоммунистической России не было случая, чтобы кто-то из прокурорских или
следственных  работников  был  привлечен  к  реальной   ответственности   за
незаконные аресты, избиения и пытки подследственных, незаконное  возбуждение
уголовных дел и т.п.
   Здесь важно  обратить  внимание  на  одну  из  особенностей  деятельности
Российской прокуратуры в современных условиях, которую можно обозначить  как
пресловутую проблему "чести мундира".
   Оказавшись вне реального и повседневного контроля со стороны  государства
(о судебном контроле и говорить не приходится), эти органы заполонили тюрьмы
множеством  людей,  арестованных  либо  без  всякого  основания,   либо   по
пустяковым делам. В то же время ни  по  одному  крупному  делу,  привлекшему
внимание общественности (как по нашумевшим  заказным  убийствам,  так  и  по
экономическим преступлениям типа чеченских авизо  или  алюминиевого  дела  и
т.п.), они так и не смогли добиться сколько-нибудь значимых результа-тов.
   Причины  тут  разные:  и  низкий  профессиональный  уровень  работы  этих
органов, и их враждебность  по  отношению  к  существующему  режиму  -  "так
называемым демократам" (в силу чего многие дела откладываются на потом -  до
смены  режима),  и  вмешательство   высших   органов   власти,   вплоть   до
правительства и президента.
   Однако, какими бы  причинами  это  ни  вызывалось,  такое  состояние  дел
порождает у  работников  этих  органов  чувство  постоянного  раздражения  и
недовольства (недовольства, вызываемого низкой зарплатой и завистью  к  тем,
кто сумел разбогатеть,  политикой  власти  и  несовершенством  существующего
законодательства), раздражение отсутствием стимулов к эффективной  работе  и
получению соответствующих  результатов,  что  лишь  способствует  проявлению
произвола и беззакония в их собственной деятельности.
   Размышляя о происшедшем со мной, я думаю о незащищенности  любого  жителя
России перед произволом органов государства. К несчастью для нас, ни одна из
этих структур (ни суд, ни прокуратура, ни МВД) не была  затронута  реформами
после крушения коммунистического режима (ни в организационном, ни в кадровом
отношениях). Как я уже неоднократно писал  об  этом,  Генпрокуратура  России
вообще сегодня является нелегитимным, неконституционным органом.
   Прокурор, по классическому определению А. Кони - это "говорящий судья", а
не орган всеобщего контроля за всем и вся. А у нас ни  один  из  генеральных
прокуроров никогда не выступал в суде. Зато активно участвуют в  возбуждении
дел с явно выраженной политической подоплекой (достаточно  вспомнить  "дела"
Новодворской, Мирзояна, Никитина, Станкевича,  Пасько  и  др.).  Аналогичная
картина  и  с  прокурорами  субъектов  Федерации  и  местными   прокурорами.
Следствие, оставаясь в рамках прокуратуры, ни по  профессиональному  уровню,
ни по  технической  и  оперативной  оснащенности  не  в  состоянии  работать
эффективно. Прокуратура, оторванная от  судебной  системы,  также  не  может
эффективно выполнять свои функции.
   Отсюда может быть сделан только один вывод - принципиально  новый  статус
прокуратуры в демократической системе власти  должен  быть  закреплен  новым
законом о прокуратуре, в соответствии с  которым  вся  деятельность  ее  (от
возбуждения уголовного дела и до его завершения) должна быть поставлена  под
судебный контроль. Кстати сказать,  эта  тенденция  четко  прослеживается  в
решениях Конституционного суда РФ, сравнительно  недавно  признавшего  право
граждан обжаловать в суде действия  прокуратуры  по  возбуждению  уголовного
дела и по таким следственным действиям, как арест и обыск а также по  фактам
незаконного продления сроков следствия.
   Давно пора в рамках  реформирования  правоохранительных  органов  создать
единый федеральный следственный комитет или федеральное бюро  расследований,
существенно  сократив  соответствующие  полномочия  и   объем   деятельности
следователей  МВД  и  ФСБ.  Этот  комитет  должен  быть  выведен  за   рамки
прокуратуры (с ликвидацией аналогичного  комитета,  существующего  в  недрах
МВД) и  подчинен  непосредственно  президенту,  а  его  руководитель  должен
назначаться на должность в таком же порядке, как и Генеральный прокурор.
   Нетрудно назвать аналогичные, давно назревшие  и,  очевидно,  необходимые
меры по изменению существующей судебной  системы  (повсеместное  учреждение,
как того требует Конституция, суда  присяжных,  введение  института  мировых
судей, замена по многим  статьям  уголовного  кодекса,  лишения  свободы  на
экономические санкции: штрафы, направление на принудительные работы, и т. д.
в частности за налоговые преступления и др., а главное - полное материальное
обеспечение  бесперебойного   и   эффективного   функционирования   судебной
системы);   по   реорганизации   системы   Министерства    внутренних    дел
(децентрализация  многих  функций  министерства  и  передача  их  в  ведение
субъектов Федерации, резкое сокращение численности внутренних  войск,  вывод
следствия из ведения МВД, передача функций по безнадзорным и бездомным детям
в ведение Министерства образования и Министерства здравоохранения и т. п.).
   Сегодня  очевидно   для   всех,   что   без   серьезного   реформирования
правоохранительных  органов  ни  эффективной  борьбы  с  преступностью,   ни
гарантий безопасности для граждан просто не будет. Можно  без  преувеличения
сказать, что шаги в этом направлении не менее значимы для  будущего  страны,
чем меры по преодолению экономического кризиса.
   Врагам своим не пожелаю пережить то, что пришлось  испытать  мне  и  моим
близким за последние четыре года.  Из  человека  с  безупречной  репутацией,
немало сделавшего для возрождения новой российской государственности и новой
правовой  системы,  я  в  один  миг   превратился   в   "коррупционера",   в
оклеветанного и гонимого, обвиняемого во всех  тяжких  грехах  человека.  На
себе я  познал,  как  беспощадно  государственная  машина  и  ее  чиновники,
держащие  нос  по  ветру,  могут  издеваться  и  расправляться  с  неугодным
человеком.
   Но и  в  этих  тяжких  испытаниях  больше  всего  ранили  мое  сердце  не
собственные невзгоды, а то, что происходило со страной и моим  городом.  Так
случилось, что более года я прожил за пределами России,  и  со  стороны  был
особенно заметен  абсурд,  царящий  в  политической  и  экономической  жизни
России.
   Не идут дела и в Петербурге, который превращается в заурядный  губернский
город. Ни одна из крупномасштабных  программ,  которые  были  разработаны  и
подготовлены к реализации городскими  властями  еще  в  бытность  мою  мэром
(ликвидация   коммунальных   квартир,   с