Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Художественная литература
   Драма
      Фолкнер Уильям. Солдатская награда -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  -
мисс Сондерс появилась во всем своем очаровании, что я слишком поверхностен. Но к прелюбодеянию, например, всегда надо относиться чисто теоретически. И только, когда оно... - Мистер Джонс! - внушительно сказал ректор. - ...то есть прелюбодеяние, уже совершено, можно о нем говорить, и то, только обобщая, то есть, по вашим словам, поверхностно. А тот, кто целует и обо всем рассказывает, - немного стоит, не так ли? - Мистер Джонс! - с упреком сказал ректор. - Мистер Джонс! - повторила она. - Какой вы ужасный человек! Знаете, дядя Джо... Но Джонс резко прервал ее: - Вообще, что касается поцелуев, женщинам все равно, кто их целует. Им важны только самые поцелуи. - Мистер Джонс! - повторила она, взглянула на него и тут же, дрогнув, отвела глаза. - Будет, будет, сэр, тут дамы! - докончил свой упрек ректор. Джонс отодвинул тарелку. Шершавая, бесформенная рука Эмми убрала посуду, и на столе появился крутой, как лоб, золотистый пирог, увенчанный клубникой. "Черта с два я на нее посмотрю!" - поклялся он и тут же взглянул на нее. Глаза у нее стали рассеянными, безразличными, зеленые и прохладные, как морская вода, и Джонс первый отвел взгляд. Она обернулась к старику, весело заговорила с ним о цветах. Джонса вежливо игнорировали, и он мрачно ковырял ложкой, когда появилась Эмми. - К вам какая-то женщина, дядя Джо. Ректор положил ложку. - Кто именно, Эмми? - Не знаю. Никогда раньше не видела. Ждет в кабинете. - А она завтракала? Проси ее сюда. "Знает, что я на нее смотрю", - думал Джонс, полный отчаяния и мальчишеской страсти. - Она есть не хочет. Говорит, не мешать вам, пока не отобедаете. Сами бы пошли, спросили, чего ей надо. - И Эмми ушла. Ректор вытер губы, встал. - Придется, видно, самому. Вы, молодежь, посидите, пока я вернусь. Если что понадобится - позовите Эмми. Джонс мрачно молчал, вертя в руке стакан. Наконец она взглянула на его опущенное злое лицо. - Значит, вы не только знамениты, но и не женаты, - сказала она. - Тем и знаменит, что не женат, - загадочно проговорил он. - А какая из этих причин мешает вам быть вежливым? - Какую вы предпочтете. - Откровенно говоря, я предпочитаю вежливость всему. - А с вами всегда все вежливы? - Всегда... когда надо. - Он ничего не ответил, и она продолжала: - Разве вы не признаете брак? - Признал бы, если б не надо было жениться на женщине. - Она равнодушно пожала плечами. Джонсу невыносимо было казаться дураком, особенно перед таким, как ему казалось, пустым существом, и он выпалил, ненавидя себя за это: - Я вам не нравлюсь, правда? - О нет, мне вообще нравятся люди, которые думают, что они еще чего-то не знают, - сказала она равнодушно. - Что вы этим хотите сказать? - "Зеленые они или серые?" Джонс исповедовал веру в то, что с женщинами надо обращаться нагло. Он встал, и стол медленно откатился, когда он его обходил. "Хорошо бы стать более ловким", - смутно мелькнуло у него. И эти трижды проклятые брюки! "Она права, - честно сказал себе он. - Как бы я на нее посмотрел, если б она появилась в бабушкиной кофте". Он видел ее рыжеватые волосы, хрупкую покатость плеча. "Положу сюда руку, а когда она повернется - моя рука скользнет вниз". Не подымая головы, она вдруг спросила: - А дядя Джо рассказал вам про Дональда? ("О черт", - подумал он.) Забавно! - продолжала она, и ее стул скрипнул, когда она подымалась. - Мы, видно, оба решили поменяться местами! - Она встала, стул деревянно вырос перед ним, и Джонс остановился, нелепый, одураченный. - Вы - на мое место, а я - на ваше, - добавила она, обходя стол. - Вот дрянь! - ровным голосом оказал Джонс, и ее зеленовато-синие глаза прошлись по нему спокойным, как вода, взглядом. - Почему вы это оказали? - спросила она негромко. Джонс, несколько облегчив душу, решил, что в ее глазах снова мелькнуло любопытство. "Я был прав", - восхитился он. - Вы сами знаете почему. - Смешно, что только немногие мужчины знают, насколько женщинам нравится такое обращение, - неожиданно сказала она. "Интересно, любит она кого-нибудь? Наверно, нет или же - как тигр любит мясо". - А я непохож на всех мужчин, - сказал он. Ему показалось, что в ее глазах мелькнула насмешка, но она просто вежливо зевнула. Наконец-то он нашел ей место в животном царстве. Гамадриада, тоненькая, усыпанная алмазами. - Но почему Джордж за мной не приезжает? - сказала она, словно отвечая на его невысказанные мысли и прикрывая зевок кончиками тоненьких капризных пальцев. - Так скучно - кого-то ждать! - Да. А кто такой Джордж, позвольте вас спросить? - Позволяю! - Так кто же он такой? ("Нет, она не в моем вкусе".) А я-то решил, что вы тоскуете по дорогому усопшему! - Усопшему? - Да, по этому остролицему Генри или Освальду, как его там. - А-а, вы про Дональда? - Ну, ладно, пусть будет Дональд. Она посмотрела на него равнодушными глазами. "Даже рассердить ее не могу", - с раздражением подумал он. - Знаете, вы невозможный человек. - Ну и пускай. Да, я такой, - со злостью сказал он. - Но ведь я-то не был невестой Дональда. И Джордж не за мной должен приехать. - Почему вы такой злой? Потому что я вам не позволяю трогать меня? - Ну, милая моя, если б я вас захотел тронуть, я бы давно это сделал. - Неужели? - В ее тоне прозвучала вежливая, издевательская насмешка. - Конечно. Не верите? - Он расхрабрился от звука собственного голоса. - Не знаю... Только какая вам от этого польза? - Никакой. Вот почему я вас и не трогаю. Ее зеленые глаза снова взглянули на него. Редкое старое серебро на буфете матово переливалось под высоким оконцем с цветным стеклом, похожим на фонарь над входной дверью; ее белое платье светилось по другую сторону стола; он представлял себе ее длинные стройные ноги: Аталанта, остановленная на бегу. - Почему вы себе лжете? - спросила она с любопытством. - Потому же, почему и вы. - Я? - Конечно. Вам хочется поцеловаться со мной, а вы затеваете всю эту дурацкую волынку. - Знаете что, - сказала она раздумчиво, - кажется, я вас ненавижу. - Не сомневаюсь. Я-то хорошо знаю, что я вас ненавижу до чертиков. Она передвинулась, свет косо упал на ее плечи, и, став как будто совсем другой, она словно выпустила его из плена. - Пойдем в кабинет. Хотите? - Хочу. Ваш дядя Джо, наверно, уже избавился от своей посетительницы. Он встал, и они посмотрели друг на друга через стол с остатками еды. Но она не двинулась с места. - Ну? - сказала она. - После вас, мэм! - ответил он с нарочитым почтением. - А я передумала. Лучше я подожду тут, поговорю с Эмми, если не возражаете. - Почему - с Эмми? - А почему бы и нет? - А-а, понимаю. С Эмми вы в безопасности, ока-то, наверно, не захочет вас тронуть. Правильно или нет? - (Она мельком посмотрела на него.) - В общем, вы хотите сказать, что, если я уйду из комнаты, вы останетесь? - Как хотите. - И, словно забыв о нем, она разломила печенье над тарелкой, капнула туда воды из стакана. Толстый Джонс, тяжело двигаясь в чужих брюках, снова стал обходить стол. Когда он подошел к ней, она слегка повернулась на стуле и протянула руку. Он почувствовал в своей пухлой, влажной ладони тонкие косточки пальцев, их нервную, беспомощную мускулатуру. Такие никчемные. Бесполезные. Но прекрасные в своей бесхарактерности. Прекрасные руки. И хрупкость этих рук остановила его, как каменная стена. - Эмми, - позвала она ласково, - пойди сюда, душенька! Мне надо тебе показать одну вещь! В дверях показалась Эмми, с ненавистью глядя на обоих, и Джонс быстро сказал: - Будьте добры, мисс Эмми, принесите мои брюки! Эмми посмотрела на него, потом на нее, пренебрегая немой просьбой девушки. "Ого, а у Эмми свои претензии", - подумал Джонс. Эмми скрылась, и он положил руки на плечи девушки. - Ну, что вы теперь будете делать? Позовете старика? Она посмотрела на него через плечо, из-за непреодолимого барьера. Злость вспыхнула в нем, он нарочно смял ее рукав. - Пожалуйста, не мните мне платье, - сказала она ледяным голосом. - Что ж, если вам так невмоготу... - И она подняла к нему лицо. Джонсу стало стыдно, но из мальчишеской гордости он уже не мог остановиться. Ее лицо, хорошенькое и бесцветное, как пересечение отвлеченных плоскостей, придвинулось к его лицу, губы, сомкнутые и равнодушные, были безответны и холодны, и Джонс, стыдясь себя и злясь на нее за это, с тяжеловесной иронией пробормотал: - Благодарю вас! - Не за что! Если вам это доставило удовольствие - пожалуйста. - Она встала. - Пропустите меня, пожалуйста! Он неловко посторонился. Ее ледяное вежливое равнодушие было невыносимо. Какой он дурак! Так все испортить! - Мисс Сондерс, - выпалил он. - Я... Простите меня... Я никогда так себя не веду, клянусь вам, никогда! Она обернулась через плечо. - Наверно, не приходится, я полагаю? Должно быть, обычно вы пользуетесь среди нас выдающимся успехом? - Мне ужасно стыдно... Но вы не виноваты... Просто противно уличить самого себя в полном идиотизме. Наступило молчание, и, не слыша ее шагов, он поднял голову. Она походила на стебель цветка или на молодое деревцо, прислоненное к столу: в ней было что-то такое хрупкое, такое непрочное - оттого, что ей не нужна была ни выносливость, ни сила, и вместе с тем она казалась крепкой, как молодой тополь, именно оттого, что в ней этой силы не было; и видно было, что она живет, питается солнечным светом и медом, что даже пищеварение - прекрасная функция в этом светлом, хрупком существе; и пока он смотрел, по ней прошла какая-то тень, и между ее глазами и хорошеньким капризным ртом, при полной отрешенности всего тела, легло что-то такое, что заставило его торопливо подойти к ней. Она смотрела в его немигающие козлиные глаза, когда его руки, скользнув вдоль плеч, сомкнулись у ее талии, и Джонс не слышал, как отворилась дверь, пока она не оторвала губы от его губ и плавно выскользнула из его объятий. Громоздкая фигура ректора стояла в дверях, и он смотрел на комнату, словно не узнавая ничего. "Он нас вовсе не видел", - догадался Джонс и вдруг, разглядев лицо старика, сказал: - Ему нехорошо! Старик проговорил: - Сесили." - Что случилось, дядя Джо? - В страшном испуге она бросилась к нему: - Вы больны? Обеими руками старик схватился за дверную раму, его огромное тело пошатнулось. - Сесили, Дональд вернулся, - оказал он. 3 В комнате чувствовалась та неуловимая атмосфера враждебности, которая неизбежно возникает там, где сталкиваются две хорошенькие женщины, и обе они изучали друг друга пристально и осторожно. Миссис Пауэрс, забыв о себе в эту минуту ради других и находясь среди чужих людей, не очень ощущала это, но Сесили, никогда о себе не забывавшая, находилась среди людей знакомых и наблюдала за гостьей с напряженным вниманием и свойственной женщинам интуитивной проницательностью, которая позволяет им правильно судить о характере других, об их платье, нравственности и так далее. Желтые глаза Джонса изредка посматривали на гостью, но всегда возвращались к Сесили, которая его не замечала. Ректор тяжело топал по комнате. - Болен? - прогремел он. - Болен? Да мы его сразу вылечим! Поживет дома, будет вкусно есть, отдыхать, почувствует заботу - да он у нас через неделю выздоровеет. Верно, Сесили? - Ах, дядя Джо! Мне просто не верится. Неужели он жив? - Она встала, когда ректор проходил мимо ее стула, и как-то влилась в его объятия, словно набежавшая волна. Это было очень красиво. - Вот его лекарство, миссис Пауэрс, - сказал старик, с тяжеловесной галантностью обняв Сесили, и через ее голову взглянул на задумчивое бледное лицо гостьи, внимательно и спокойно смотревшей на него. - Ну, ну, не надо плакать, - прибавил он, целуя Сесили. Зрители наблюдали за ними: миссис Пауэрс - с раздумчивым и отчужденным вниманием, Джонс - в мрачном раздумье. - Это оттого, что я так рада за вас, дядя Джо, милый, - сказала она. Грациозно, как стебель цветка на фоне массивной черной фигуры ректора, она обернулась к миссис Пауэрс. - И мы так обязаны миссис... миссис Пауэрс, - продолжала она, и голос ее звучал чуть приглушенно, как сквозь сплетение золотых проводов. - Она была так добра, привезла его к нам. - Ее взгляд скользнул мимо Джонса и блеснул, как нож, навстречу другой женщине. ("Решила, что я хочу его отбить, вот дура, прости господи!" - подумала миссис Пауэрс.) Сесили подошла к ней с притворным порывом. - Можно мне вас поцеловать? Вы не рассердитесь? Поцелуй был похож на прикосновение гладкого стального клинка, и миссис Пауэрс резко проговорила: - Я тут ни при чем. Сделала бы то же самое для любого больного - негра или белого, все равно. Как и вы, - добавила она с недобрым удовлетворением. - Да, вы были так добры, - повторила Сесили спокойно и равнодушно, спустив стройную ножку с поручня кресла, где сидела гостья. Джонс в неподвижном отдалении следил за этой комедией. - Все это глупости, - вмешался ректор. - Миссис Пауэрс просто видела - Надо надеяться, - сказала миссис Пауэрс с внезапной усталостью, вспоминая его измученное лицо, этот чудовищный шрам, эту равнодушную покорность непрестанной тупой боли и убывающим душевным силам. "Слишком поздно, - подумала она с инстинктивным предвидением. - Рассказать им про шрам? Предотвратить истерику, когда эта... это существо (она плечом чувствовала прикосновение девушки), увидит его. Нет, не надо, - решила она, глядя, как ректор огромными шагами, как лев, меряет комнату, охваченный недолговечной радостью. - Какая же я трусиха. Лучше бы приехал Джо: он должен был догадаться, что я все испорчу". Старик протянул фотографию. Миссис Пауэрс взяла ее: тонколицый, как лесное существо, в страстной и напряженной безмятежности фавна; и эта девушка, прислонившаяся к крепкой, как дуб, руке старика, думает, что она любит этого мальчика - во всяком случае притворяется, что любит его. "Нет, нет, не буду злой кошкой... Может быть, она и любит его - насколько она вообще способна кого-нибудь любить. Как романтично: потерять своего любимого - и вдруг он неожиданно возвращается в твои объятия! Да еще летчиком! Повезло же этой девочке, ей легко играть роль. Даже Бог ей помогает. Ты злая мошка! Просто она красивая и ты ей завидуешь. Вот что с тобой делается, - подумала она с горькой усталостью. - Больше всего меня злит, что она воображает, будто я за ним гоняюсь, будто я в него влюблена. Да, да, я люблю его! Мне бы только прижать его бедную, искалеченную голову к груди, так, чтобы он никогда, никогда больше не проснулся... О черт, какая страшная путаница! И этот унылый толстяк в чужих брюках уставился на нее, даже не мигнет, а глаза желтые, как у козла. Наверно, она с ним проводит время". - ...ему было тогда восемнадцать лет, - говорил ректор. - Никогда не хотел носить ни шляп, ни галстуков, мать никак его не могла заставить. Бывало, уговорит его одеться как следует, и все равно, даже в самых торжественных случаях, он вечно являлся без галстука. Сесили потерлась о рукав старика, как котенок. - Ах, дядя Джо, я так его люблю! Джонс, тоже похожий на кота, только толстого и важного, заморгав желтыми глазами, пробормотал непристойное слово. Старик был увлечен собственной речью, Сесили - приятно погружена в себя, но миссис Пауэрс наполовину услышала, наполовину догадалась, и Джонс, подняв глаза, встретил ее гневный взгляд. Он попробовал переглядеть ее, но ее взгляд был бесстрастен, как нож хирурга, и, не выдержав, он отвел глаза и стал нашаривать в карманах трубку. - Ах, там... один наш... наш знакомый. Сейчас отошлю его и вернусь. Простите, я только на минуточку. Дядя Джо, можно? - Что? - Старик прервал себя. - Да, да. - Вы меня извините, миссис Пауэрс, правда? - Она пошла к дверям и мельком взглянула на Джонса. - И вы тоже, мистер Джонс? - Значит, у Джорджа своя машина? - спросил Джонс, когда она проходила мимо. - Знаю: вы не вернетесь! Она окинула его холодным взглядом и, выйдя за дверь, услыхала, как ректор снова заговорил - конечно, о Дональде. "Вот я опять невеста, - с удовлетворением подумала она, заранее предвкушая, какое лицо будет у Джорджа, когда она ему это сообщит. - А эта длинная черная женщина, наверно, крутила с ним любовь, вернее - он с ней, я-то знаю Дональда, Что ж, все мужчины такие. Может быть, он на нас обеих женится... - Она простучала каблучками по ступенькам и вышла на солнце, и солнце радостно обласкало ее, словно она была дочерью солнца. - Интересно, как бы это было - вдруг у меня был бы муж с другой женой? Или два мужа? Не знаю, кажется, я и одного не хочу, вообще не хочу замуж. Впрочем, один раз не мешает попробовать. Посмотреть бы, какое лицо сделал бы этот противный толстяк, если бы услышал, что я думаю. И зачем я позволила ему поцеловать меня? Брр..." Джордж выглядывал из машины, следя за ее чуть покачивающейся походкой со сдержанной страстью. - Ну, скорее, скорее! - позвал он. Но она ничуть не ускорила шаг. Он открыл дверцу, даже не подумав выйти из машины. - Господи, что ты так долго? - жалобно спросил он. - Я уже вообразил, что ты вовсе не поедешь! - И не поеду, - сказала она, кладя руку на дверцу. Ее белое платье, прильнувшее к гибкому, хрупкому телу, невыносимо слепило на солнце. За ней, через лужайку, виднелся такой же гибкий силуэт, только там стояло просто дерево, молодой тополек. - Что? - Не еду. Сегодня возвращается мой жених. - Да ну тебя, садись скорее! - Сегодня приезжает Дональд, - повторила она, глядя ему в лицо. До чего смешное лицо: сначала - невыразительное, как тарелка, и вдруг начинает пробиваться испуг, изумление. - Да ведь он умер! - А вот и не умер! - сказала она весело. - Он ехал со своей знакомой, и она предупредила нас, что он сейчас явится. Дядя Джо стал похож на воздушный шар. - Да будет тебе, Сесили. Ты меня просто, дразнишь. - Честное слово, нет! Это чистая правда, клянусь! Его гладкое пустое лицо стояло перед ней, словно луна, пустое, как обещание. Потом на нем появилось что-то вроде выражения. - Черт, да ты же обещала вечером покататься со мной. Что теперь будет? - Ничего не будет! Дональд приедет домой - и все! - Значит, для нас все кончено? Она посмотрела на него, потом быстро отвела глаза. Странно, как чужие слова вдруг помогли понять, что значит возвращение Дональда и все неизбежные последствия. Она молча кивнула, чувствуя себя несчастной и беспомощной. Он высунулся из машины, схватил ее за руку. - Садись скорей! - скомандовал он. - Нет, нет, нельзя! - Она упиралась, пытаясь вырвать руку. Он крепко сжал ее запястье. - Нет, нет, пусти меня! Мне больно! - Так тебе и надо! - буркнул он. - Садись! - Перестань, Джордж, пусти! Меня там ждут! - Когда же мы увидимся? У нее задрожали губы. - Ах, н

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору