Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Художественная литература
   Драма
      Фальков Борис. Горацио (Письма О.Д. Исаева) -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  -
снут все в теле. В каком же? Неужто, вот в этом? О, ужас, ужас, ужас... Или - во всех моих в этой жизни телах! Осматриваю последнее из них. Мне горько. Ропщу. Зачем? Ведь вчерашнее - нынешнего не лучше. Имеем ли мы шансы воскреснуть, вот в ч„м дело. Подозреваю: нет, не имеем. Так как вовсе не родились никогда. И нигде не явились. Так что же должно воскресать? Тогда оста„тся одно: мы бессмертны и так, без усилий, одной лишь причине подвластны: вящей Милости Божьей. Я плачу. И то же - Дж. Т. Ведь он слышит меня: я диктую этот гекзаметр себе вслух, форте. И вот говорит он мне, слыша меня и плача: знаю, что нам поможет, кум, мне и тебе. Нет! я вскричал, думая: он по-новой о пиве... в излюбленной форме своей, по кругу, по шару... Нет, засветил он свою улыбку тихо и нежно, я совсем не про то, про что думаешь ты, я - ПРО ЭТО! И подал мне свитки. Точней, манускрипты, но, если хочешь - две книжки. Всего только две! Но заветные... Вот - теперь оставляю гекзаметр, каким бы он у меня ни вышел, чтобы продолжить Кантемира слогом, не путать с Кантом или со станцией Кантемир на советско-румынской границе - вот я глянул: Первая книжка - ибн Тумарт. О, счастье! Так я возопил. Но голова ещ„ сильно простужена и малоподвижна была и я замолчал. Кстати, совет: не ликуй, коли ещ„ наполнен. Книжка вторая - Дж. Т. Байр... Реверс, "Гамлет". Роман! Я глазам своим не поверил, прищурился, вижу: Дж. Т. Реверс, "Тристан", роман. Я глазам не поверил вторично, ибо ни хрена не понял. Как тут пойм„шь? Но сказал я другое: о, счастье, сказал я, ты даже не слово ничтожное, ты - вообще мразь! И ты, блаженство вечное, тоже. В сравнении с тем милосердием, которое ты мне являешь, ты, Дж. Т., своим РОМАНОМ. Спасибо, сказал я ещ„, это вс„, что нужно мне в жизни. И в смерти, которую пронесло мимо нас, коли мы не ошиблись, на этот раз. Это вс„, что нужно ВСЕМ НАМ! Сказал я, возложивши руку на Библ... на "Гамлета", или "Тристана", я так и не понял этого. А как тут пойм„шь? Если я потряс„н, снова сижу в халате, но за столом, и знаю: смерти нет, хотя жизнь начинается заново. Так жизнию жизнь я попрал, если не ошибаюсь, вернее - подрал. Жаль, этой жизни в Испании осталось несколько дней. Ну и пусть. Может, и мне, как Дж. Т., стоит романы писать? Впрочем, ему за них платят, а мне-то зачем? Нет-нет, романы писать - в этом такого... скверного ничего. Дж. вот тоже клян„тся: "Тристан" или "Гамлет" его - вещь достойная, старухе-истории лифчик не рв„т, не Скотт энд Вольтер. Правильно вс„. Только сюжет вот... как вещь, как ПРЕДМЕТ, ставь ударение на передок, дрянь препошлейшая, если - если, конечно, он имеет конец. Я же, как помнишь ты, страсть как пошлостей не люблю. Не люблю и концов. Тебя же, Сашуня, люблю. Знаю теперь наверное скоро увидимся мы. (Препинания знаки в этой строке опускаю поскольку решить не могу: какие и где.) Твой Дж. Т.... то есть, Олег. 26 мая Мадрид. 19. ОТЦУ В ПОЛТАВУ. Сижу, изучаю новые для меня тексты. Работа, работа и ещ„ раз работа. Тумарт великолепен. Плюс свалилась необходимость писать обзор и рецензию по чуждой мне теме: кельты в Новой Европе. Этим я обязан отплатить за гостеприимство, поскольку денег у меня мало. Где взять на вс„ время? О, его так много под ногами, но не под моими. Почему так? А потому, что так работать можно только бессмертному, вечному. Так что ответ на твою просьбу описать для тебя Европу Новейшую, по которой меня носит, - отложим, а то и похерим. Почему? А ты ведь просишь описать тебе мир иной, в который меня "занесло". А что за иной, и почему в него должно заносить, если все иные миры живут внутри нас, если они вообще существуют? А что в себе я раскопаю новенького тут, с какой стати? От себя не убежишь - такое ты слыхал? Стало быть, и этот мир как мир. Вот и вс„ его описание. Ты зада„шь как бы сам себе вопрос, который тебе кажется коварным: кто ж победил в последней войне, де, судя по благосостоянию - отнюдь не мы. Тебе кажется, ты дорвался до правды. Отсюда и ирония. А ведь ответ на этот вопрос зависит от того, о каких ценностях речь ид„т. Если о сытости - то да, права эта твоя новая правда... Но скажи, ты что же - за набитое брюхо воевал? Не за иные ли ценности? И вот если с позиции этих иных ценностей, то победил ты, верь. Скажу грубо: ибо ты - при яйцах, а они - без оных, кастрированы. И по-видимому - навек. Особенно сами немцы. Яйца, это я имею в виду способность производить, не воспроизводить старое, а творить новое. То есть, если хочешь, дух. Кстати сказать, весь мой домашний опыт вопиит, что мы и кушаем лучше. Как же с таким опытом быть? Вот и решай эти парадоксы, по той правде, которая уже без иронии. Но я не отказываюсь от обещаний... Приеду и, как всегда, расскажу. И покажу фотки. Покажу всю цивилизацию. И террористов, и педерастов, и розочки на клумбочках и балкончиках... Если цивилизация - плод ума, то я этот ум одобрять перестану. Если же она - расплата за ум, то сочувствую. То есть, злорадствую. А вообще-то я по приезду двину в деревню. Вот там - действительно иной мир, и тебе совершенно неизвестный. О н„м я и расскажу тебе с удовольствием. Есть опасность, что ты примешь вс„ это за насмешку над тобой и обидишься. Или подумаешь, что я вс„ это всерь„з говорю - совсем не дай Бог! Это просто болтовня, я люблю поболтать, у меня язык без костей, вот и все причины. Я совсем не собираюсь тебя задеть, а тебе не обязательно мою болтовню как-то расценивать. Большинство вещей в мире ведь не подлежат оценкам. Они - простой, не делимый на плохое-хорошее, не окрашенный ни в белое, ни в ч„рное, факт. Они есть, если есть, и ничего более. Я полагаю, и покоя-то мы лишены из-за привычки вс„ расценивать, да классифицировать: овцы - налево, козлы - направо. Это такой дух ВОЗНИ, дух времени. А с точки зрения, скажем, духа вечности - вс„ есть простой, не зачисленный ни в какую команду, не блеющий и не мекающий факт. Написал - и испугался: а вдруг ты, благодаря своей подозрительности ко мне, подумаешь, что письмо мо„ именно классифицирует - и именно тебя! И что цель его - определить тебя, то ли в овцы, то ли, упаси, Господи, в козлы! Да, опасность такая есть. Но не выч„ркивать же... Ведь это же не для публикации пишется. Улыбнись же. 29 мая Мадрид. Олег. 20. Е. А. СЕВЕРЦЕВОЙ В МОСКВУ. Телеграмма, 29 мая, Мадрид. Хочешь я тебя очень люблю О. 21. В. А. БУРЛЮКУ В ЗДОЙМЫ. Нет, браток! Пресловутый выбор между личной свободой и личной безопасностью нельзя делать, исходя только из потребности души. Необходимо помнить и о теле. Почему? Привожу пример: вчера снова я видел труп на улице, террорист пострадал от собственной бомбы. Клянусь, бездуховнейшее зрелище! Душа его отлетела через дыры в органоне, то есть - в теле, и лежал этот органон в позе обыкновеннейшего мосла. То ли лошадиного, то ли птичьего, какая уже ему разница? Или душе - какая уже ей разница? Как кур„нок на прилавке. Глядя на такое, я делаю незамедлительный выбор: покой и безопасность. И поверь мне, я прав. Вот и ибн Тумарт пишет - а мне, наконец, подфартило, и я работаю, читаю и кое-что записываю - что лишь покой Атласских гор наставил его на путь истины, которая, однако, лишь только он е„ достиг, сразу лишила его покоя. И лишь забота о н„м "добрых властей" - снова вернула его к покою. Будем и мы с тобой покойны и счастливы на холмах Здоймовских, за неимением гор Атласских, что, может быть, и к лучшему: ведь тамошние власти к нам уже привыкли - по меньшей мере, к тебе - и легко смогут теперь проявить свою врожд„нную доброту. И мы будем счастливы, вечно. Последнее - отметь особо. Ибо, друг ты мой, мне теперь известен главный секрет человечества. И Тумарту он был известен. Все люди жаждут чего? Жить. А чего они не желают? Умирать. Бессмертие есть наше страстнейшее желание, в н„м все наши надежды, и нет другой ценности, которую мы бы не обменяли на него. Сквозь все другие ценности сквозит эта: желание бессмертия. Для него делается вс„, в том числе и все глупости: власть, талант, преступление, любовь, и главная из них, называемая историей. Вс„ с зата„нной целью - не умереть. Иногда даже так и говорят: чтоб попасть в историю. Так странным образом история понимается как пресуществление бессмертия... Что совпадает и с мнением газет. Между тем и мы, и вс„ остальное, и так вечны, без усилий. Возьм„м ту же историю... Что она такое, прямая линия, спираль, или хаос? Нет, ни то, ни другое, ни третье. Заключ„нная в вечности, она есть некий кипящий кот„л. Эта примитивная картинка для того, чтобы ты, как художник, лучше меня понял. В котле живут пузыри. Одни лепятся к стенам, другие ко дну. Третьи стремятся к центру котла и выскакивают даже на поверхность. Это и есть история. Кот„л никуда не едет, ни по спирали, ни по прямой. Пузыри же двигаются - от периферии к центру, и наоборот, от дна к поверхности, и тоже наоборот. То есть - от фокуса, и к фокусу котла, где они и становятся ЗАМЕТНЫ НАМ, потому что этот фокус - фокус нашего зрения. Тогда мы говорим, об этих пузырях, в фокусе: "они - есть". То есть, они существуют, то есть - присутствуют в настоящем. А вс„ другое, так мы говорим, уже или ещ„ не существует. То есть, ушло в прошлое или ещ„ не появлялось из будущего. Вот, вот оно, лживое и ложное время! Его самого нет. Оно лишь слова наблюдателя, который видит или не видит: уже и ещ„. Понимаешь? Лишь слова. Время - аттрибут лишь языка, грамматики, но не бытия. А сказать на языке, при помощи грамматики, можно далеко не вс„, и почти ничего верно, и совсем ничего из существенного. Что там, многих мелочей совсем нельзя сказать. Например, я завтра обязательно побед... в поединке. Поставь-ка сам на место точек буковку, попробуй. И других мелких примеров - тьма. Что ж говорить о существенном? Если говорить языком понятий, то настоящего вообще нет, то есть, только мы его назвали - а оно уже прошлое, оно, по языку, всегда ускользает в прошлое. А что это значит, по языку понятий, если нет настоящего? Это значит, что вечности нет. Что и вечность ускользает. А между тем всякому ясно без всяких понятий, и ещ„ яснее без грамматики: она есть, и потому что названа вечностью, и хотя и названа. Ведь название, которое ЕСТЬ, всегда ускользает из настоящего, из ЕСТЬ. Спросить, куда же именно она в языке понятий ускользает, куда же это настоящее девается, если само понятие оста„тся и всегда есть? Спросить можно, но тот же лукавый язык незаметно подставит тебе вместо понятия - снова грамматику, и ответ готов: как это, настоящего нет? Неправда, в любой грамматике ЕСТЬ НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ. Понял? Есть ответ, и нет его. Вечности нет, а настоящее есть. Но нет, но да. То есть, в сущности, нет никакого ответа. Ты спросишь, как и положено художнику, предпочитающему картинки - слову, а что ж тогда такое на нашей картинке пар? Честно говоря, я предпоч„л бы вопрос: что такое огонь. Но ладно, пойду тебе навстречу... Пар, это то же самое, только разреженное. Это то же содержимое котла, но уже содержимое содержимого. Ибо наша вода содержит в себе пар. Он - содержимое наших пузырей, их содержание. Их, если нравится, душа. Он уже не картинка. Он запах. А запах - это то, что ближе к сути бытия, чем картинки. Особенно некоторые запахи. Ты их, без сомнения, и сам знаешь. Но верн„мся к языку. А если наплевать на это средство, на лукавый язык - вот, вот пример его нелепости: вся последняя строчка полна нелепостей, почитай е„ внимательно! - если непосредственно дотронуться до бытия и вечности душой, да даже и телом, жизнью, то сразу и понятно иное, и ответ находится: НА ДЕЛЕ в котле есть вс„. Все пузыри одновременно. Всегда. Вечно. Верь мне и ей, вечности. Ибо если в вечность верить перестанут, то есть - перестанут желать бессмертия своего, то... будет ли она тогда существовать сама? Другими словами, тебе более понятными: если перестать верить в Бога, не умр„т ли Он? Вот и Тумарт подтверждает: Бог жив„т ЛИШЬ в наших душах, существование наших душ - залог Его существования. Значит, Володинька, пока ты Бога помнишь, Он жив. Пока ты, дорогой, помнишь меня, жив и я. Если мы друг друга будем помнить вечно, то и быть мы будем вечно. Помни меня! Не дай мне умереть! Не дай умереть ни мне, ни Богу, ни себе! А если ты вс„ же, когда-нибудь, умр„шь, то это значит, что кто-то сж„г твою последнюю картинку. И тебя забыли все. Если ты вс„ же умр„шь, то тебя, значит, забыл и Бог. Но может ли такое быть, есть ли такое? Пусть Тумарт для тебя не авторитет, но обратимся к Троице. Что Она такое, для чего? Чтоб быть и для себя, и в себе, и для тебя. Она сама - залог, таким образом, своего бытия. И именно для того твой Бог состоит из тр„х, растроен. Он не прост для того, чтобы не забыть о Себе, и потому не забывает о Себе никогда, и всегда есть. И ты таков же, ты так же не прост, верь. Значит, забыть о тебе нельзя. Ибо - некому. Если не считать самого тебя. Но можно ли забыть о себе? Нет, для этого надо перестать быть растроенным. То есть, перестать быть тем, что ты есть. Тебе надо перестать быть. А перестать быть нельзя, если ты уж есть. Ускользнуть, если ты уж себе дан, если тебя тебе дают, некуда. Нельзя, нельзя стать простым, если ты уж сложен. И как ты ни старайся опроститься, как ни садись на землю - ничего у тебя не выйдет. Но... я понимаю тебя. В смысле, сочувствую твоим отчаянным попыткам. Потому что попытки эти трагичны: круг, эту оболочку сферы, в которую ты тычешься столь отчаянно, прорвать нельзя. Этот круг - сам ты. И невозможно прорвать себя самого самим собой. И ты не сможешь, потому что ты - есть. Ты, не иной. Таков этот круг, точнее - сфера, шар. Для тебя он - ты сам. Он обнимает вс„ и всегда. Ползающему по нему предстоит ползать без конца. Ибо - где у него концы? За его границы не заступить. Ибо - где ж это у поверхности сферы границы, если она сама - своя граница? Ползать тут можно только вечно. И, значит, тут умереть нельзя. Узнав это, моя душа обрела покой. Лукавый разум же, конечно, и тут выворачивается из-за угла и нес„т свои коварные ереси: а если знает и помнит только Бог - нас, что тогда, а? То есть, о Н„м ли мы помним, когда вспоминаем Его? А если наша память о себе - вовсе не о себе память? И НЕ ПАМЯТЬ ВООБЩЕ? И, например, если душа отлетает - возьм„м этот реальный факт, который можно увидеть глазами - например, душа террориста, то может ли она сама это увидеть, запомнить и потом вспоминать? Сможет ли она описать это? И главное, если она вс„ это сможет - в каком времени ей это описывать?! Что же - находясь в вечности, описывать в прошедшем времени? Не смешите... В настоящем - ой, не могу! В будущем? Умолкаю. Умолкаю, и пока на эти вопросы не отвечаю, чувствуя угрозу найденному покою. Но ещ„ отвечу, обещаю. А пока продолжу свою работу как бессмертный, презирая всякое время. И вс„ же, какая сокровенная, какая постыдная эта наша мечта: не умирать! А вот террористы - против мечты. Не дают и приготовиться, и сами не успевают к своей же смерти. Что за возня, суета? Чемоданчик, и тот не успеть собрать. С другой стороны, какое только средство перевозки не избирает вечность для доставки человека в себя! То это пидорас-террорист, то это маленький тромбик в сосудике... И вот, только что ещ„ постыдно мечтал, а уже в пути: застали врасплох, можно сказать. Поставь-ка, дружок, на окна ставни, чтобы и нас не застали врасплох. Разве возможно жить в деревне без ставен? И забор, забор! Бессмертный сливается с природой тем, что огораживается сам. Но - не портит е„ огородами. Исаев. 1 июня Мадрид. Больше так и не уда„тся пожрать вкусно. Свинство! Да! Я совсем забыл: с Дн„м Рождения тебя, дорогой. Желаю тебе... желаю нам дружбы вечной. Как это было всегда, и всегда есть. Все перемены - к худшему, а любое постоянство - благо. Кроме постоянства перемен. Ну вот, опять сморозил пошлость... 22. Н. Г. ПОКРОВСКОМУ В МОСКВУ. Дор. Ник. Геор.! Я в работе по уши, дохнуть некогда. Простите, что так поздно собрался написать: время уж нам очно встретиться дома. И, как пел один Вам известный семит: не я ль завоевал и славу, и величье, могла бы вся земля моею стать добычей... но вот стремлюсь к добыче лишь одной: скорее бы вернуться в край родной. Кстати, о семитах. Моя смешная идея о берберских влияниях на культуру арабской Мавритании получает опору. Теперь можно говорить не только об усовершенствовании берберами способов вспарывания живота ближнего, но и о блестящих идеях в области гос. устройства, философии и искусств. Если, конечно, это не одно и то же. Доказательства у меня в руках. К примеру, сейчас я держу в них ибн Тумарта! Кстати, мы с Вами имеем единомышленника и среди врагов наших, то есть, вне нашей кафедры. Я Вам уже говорил о н„м, теперь лишь напоминаю. Я говорил, что было бы хорошо переманить его к нам. Видите, как я уже стосковался по дому, по институту, по Вам? Так, что у меня ещ„ и билета назад нет, а мысли заняты уже делами домашними. Фамилия нашего единомышленника - Ревич. Кроме прочего, он отличный переводчик... Не удержусь, приведу кусочек из одной его работы. Помню наизусть, поскольку недавно строчил на не„ рецензию. Вы ведь знаете мою проклятую память: из не„ не выбить того, что однажды туда попало. Это перевод известного стихотворения Аш-Шанфара. Ревичу удалось передать, как герой стихотворения проходит сквозь жизнь, а она сквозь него, подобно встречным ветрам, оба прозрачны - но оба цельны, оба есть самостийные Я. Это ветер бессмертия, ведь бессмертие - это прозрачность человеческого Я для так называемой жизни. Жизнь-то и сама бессмертна только потому, что для нашего Я прозрачна. Возможно, Ревичу так удался перевод не из-за того, что он разделяет эту философию, а по той причине, что его собственное положение на их кафедре представляет собой тот же сюжет... Но лучше я выпишу цитату: В дорогу, сородичи! Вьючьте верблюдов своих. Я вам не попутчик, мы чужды душой и делами. Спускается ночь. Я своею дорогой уйду. Восходит луна. И звенят скакуны удилами. Клянусь головой, благородное сердце найд„т прибежище в мире вдали от жестоких обид. Клянусь головою, искатель ты или беглец, над„жный приют за горами найд„шь, за долами. Я с вами родство расторгаю, теперь я сродни пятнистым пантерам, гривастым гиенам, волкам. Их верность и стойкость проверил в открытом бою, гонимый законом людей и отвергнутый вами. Я сдержан в застольи, я к пище тянусь не спеша, в то время как алчные мясо хватают и жрут. Но звери пустынь мне уступят в отваге, когда я меч обнажаю, свой путь устилая телами. Не стану гонять я верблюдов на пастбище в зной, когда их дет„ныши тянутся к вымени ртами. Не стану держаться за бабий подол, как дурак, который во вс„м доверяет советам жены. Не стану, как страус, пугливо к земле припадать всем телом дрожа и пытаясь укрыться крылами. Не стану, как щ„голь, весь день себе брови сурьмить, весь день умащать свою плоть дорогими маслами. И мрака не стану пугаться, когда мой верблюд собь„тся с дороги в песках и, чего-то страшась,

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору