же о вражде, плохо  скрываемой
Черчиллем. И понятно, почему вскоре после  окончания  войны,  в  марте  1946
года,  Черчилль   произнес   речь   в   Фултоне,   где   снова   взялся   за
антикоммунистическое оружие.
     Гарри Гопкинс до конца своих дней оставался благожелательно настроенным
к Советскому Союзу и, как мне думается, дал немало разумных  советов  новому
президенту, сменившему Рузвельта. Не его  вина,  что  эти  советы  не  пошли
Трумэну впрок. \93\

"ПОГИБАЮ, НО НЕ СДАЮСЬ!.."
     О наших речных флотилиях в литературе сказано незаслуженно мало.
     Думаю, что не обижу наших военных историков и мемуаристов, если  скажу,
что они (и я в том числе) в большом долгу перед моряками речных кораблей.  И
мне хочется в какой-то  мере  возместить  этот  долг,  в  данном  случае  по
отношению к Пинской флотилии.
     Наличие у нас речных флотилий показывает,  какое  значение  придавалось
Генеральным штабом и Наркоматом ВМФ совместным действиям в случае войны.
     Еще в предвоенные годы, руководствуясь едиными стратегическими планами,
наши флотилии учились тесно взаимодействовать с  сухопутными  частями.  И  в
этом прежде всего  заслуга  оперативных  органов.  Не  случайно,  анализируя
действия сил советского Военно-Морского Флота на реках  и  озерах,  западный
историк Ю. Майстер отмечает, что "советское командование  речных  и  озерных
флотилий успешнее справилось со  своими  задачами",  чем  немецко-фашистское
командование. Моряки наших флотилий сделали  все,  чтобы  помочь  сухопутным
войскам задержать, остановить врага, когда он рвался в глубь страны, а затем
вместе с ними двинулись на запад, громя и тесня фашистских захватчиков.
     Опыт гражданской войны, а позже -  боев  во  время  конфликта  на  КВЖД
показал, как необходимо боевое содружество моряков речных кораблей с армией.
Вот почему мы всегда  уделяли  внимание  речным  флотилиям,  и  в  частности
Днепровской (впоследствии Пинской), главной базой которой долгое  время  был
Киев. Осенью 1939 года,  после  освобождения  Западной  Украины  и  Западной
Белоруссии, наша граница передвинулась западнее. Речные корабли решено  было
перебазировать поближе к ней (на случай военных действий  мы  оптимистически
рассматривали Киев как город далекого тыла).  Мне  довелось  обсуждать  этот
вопрос  с  начальником  Генерального  штаба  Б.  М.  Шапошниковым,  а  потом
докладывать о нем И. В. Сталину.  Было  принято  предложение  Наркомата  ВМФ
перевести  командование  флотилии  в  Пинск,  где  уже  с  осени  1939  года
базировались некоторые наши корабли. \94\
     Значение Пинской флотилии  особенно  возросло,  когда  стала  очевидной
опасность нападения фашистской Германии. В январе  1940  года  правительство
приняло решение построить 9 новых мониторов и 85  бронекатеров;  большая  их
часть предназначалась для Пинской флотилии.
     Полностью осуществить эти планы мы не успели, но к началу войны Пинская
флотилия представляла значительную силу:  ее  мониторы,  канонерские  лодки,
сторожевые  корабли  и  бронекатера  были   вооружены   морскими   орудиями,
крупнокалиберными пулеметами. Все корабли  входили  в  дивизионы,  отряды  и
группы  однородных  кораблей.  Такая  форма  организации  позволяла  сделать
управление достаточно гибким и эффективно использовать флотилию.
     Утром 22 июня 1941 года, всего через несколько часов  после  того,  как
фашистская авиация обрушила ураганный огонь на советские  погранзаставы,  на
Брестскую крепость, корабли  Пинской  флотилии  уже  шли  Днепровско-Бугским
каналом в Кобрин, на помощь войскам 4-й армии Западного фронта на  брестском
направлении. Передовой отряд (монитор и четыре бронекатера) шел  под  флагом
начальника штаба флотилии капитана 2 ранга Г. И. Брахтмана.
     Мы в Наркомате ВМФ  внимательно  следили  за  тем,  как  развертываются
события в приграничных западных районах. Первые доклады начальника  Главного
морского штаба начинались обычно с положения  на  Балтике,  на  Дунае  и  на
Пинской флотилии. Уже к 24 июня стало ясно,  что  планы  действий  флотилии,
разработанные в мирное время, нарушены. Севернее и южнее Днепровско-Бугского
канала с ожесточенными боями отходили от Бреста части  4-й  армии.  Опасаясь
начавшегося  падения  уровня  воды  в  канале  -  немцам  все-таки   удалось
разбомбить шлюзы,- командующий флотилией контр-адмирал Д. Д.  Рогачев  решил
вывести корабли на Припять.
     Дмитрий Дмитриевич до войны много  лет  провел  на  кораблях  различных
речных флотилий, отлично знал специфику службы  на  реках,  а  специальность
речника не такая уж простая, как может показаться.
     Итак, соединения Пинской флотилии оказались на стыке двух крупных групп
неприятельских армий - "Юг" и "Центр", наступавших  вдоль  берегов  Припяти.
Эта же река стала естественным рубежом и двух \95\ наших фронтов:  Западного
и Юго-Западного. Вместе с войсками отступала и флотилия. Сосредоточившись  в
Мозыре, корабли помогали переправлять сухопутные части через реку.
     Обстановка  сложилась  так,  что  связь  со   штабом   флотилии   часто
прерывалась,  оперативные  сводки  о  действиях  кораблей  поступали  к  нам
нерегулярно.  Приходилось  зачастую  полагаться  на  то,  что   командование
флотилии будет самостоятельно принимать нужные решения. И надо сказать,  оно
оказалось на должной высоте. Нередко корабли вели бой, когда один берег  был
захвачен фашистами. Случалось им также прорываться по реке, когда  враг  был
уже  на  обоих  берегах.  И  в  этой  сложной  обстановке  моряки  сражались
мужественно, со знанием  дела.  Артиллерийским  огнем  корабли  поддерживали
войска,  оборонявшие  предмостные  позиции,  прикрывали  свои  переправы   и
разрушали вражеские, высаживали десанты. Моряки смело вступали в  бой,  даже
если на каждое корабельное орудие приходилось по нескольку вражеских.
     Во второй половине июля в районе Кременчуг - Черкассы фашистам  удалось
выйти к Днепру. Корабли флотилии старались помочь нашим стойко оборонявшимся
частям. На мой взгляд, одной из самых замечательных боевых операций флотилии
в те дни был ночной набег на позиции противника в районе села Гребени.
     Захватив это село на западном берегу Днепра, враг  стягивал  туда  свои
части: готовился форсировать реку. В темную, безлунную  ночь  на  3  августа
отряд кораблей под командованием капитана 1 ранга И.  Л.  Кравца  -  монитор
"Левачев",  плавучая  база  "Белоруссия"  и  два   бронекатера   -   скрытно
приблизился к селу Гребени и открыл шквальный огонь из орудий и пулеметов. В
свете вспыхнувших на берегу  пожаров  было  видно,  как  мечутся  по  улицам
застигнутые врасплох фашисты.
     Вокруг кораблей беспрерывно поднимались всплески - это открыли ответный
огонь немецкие  батареи.  Одно  прямое  попадание,  другое...  Тяжело  ранен
лейтенант Кротов, управлявший огнем "Левачева".  Его  место  занял  командир
башни старшина Буланый, хотя он тоже был ранен.
     Поддержанные  артиллерией  кораблей,  наши  части  выбили   немцев   из
Гребеней. "Дали пить  немцам  из  Днепра!"  -  шутили  потом  моряки.  Более
шестисот  убитых  и  тяжело  раненных   гитлеровцев,   автомашины   с   \96\
боеприпасами, мотоциклы, понтоны, приготовленные  для  переправы,-  все  это
осталось на улицах села как убедительное доказательство меткости корабельных
артиллеристов.
     В августе постепенно возникала угроза окружения наших войск под Киевом.
В середине месяца  в  районе  Кременчуга  находились  монитор  "Жемчужин"  и
канонерские лодки "Верный" и "Передовой". Они не раз оказывались под сильным
огнем врага. В одном из боев "Жемчужин", получив несколько прямых попаданий,
вышел из строя. Поврежденная канонерская лодка "Передовой" потеряла ход и не
могла помочь монитору. Тогда командир  "Верного"  старший  лейтенант  А.  Ф.
Терехин, искусно маневрируя под огнем, взял "Жемчужина" на  буксир  и  вывел
его из-под обстрела, хотя "Верный" тоже получил серьезные повреждения. После
этого  боя  "Верному"  было  приказано  прорваться  в  Черкассы.  На  берегу
находились фашисты, а  прорываться  пришлось  днем.  Перед  кораблем  стояла
сплошная стена огня.  Но,  маневрируя  и  отстреливаясь,  канонерская  лодка
продолжала пробиваться. Четыре часа длился неравный  бой.  Дважды  разрывами
снарядов сбивало флаг корабля, но каждый раз его поднимали снова.
     И "Верный" прошел сквозь огневую  завесу.  На  берегу  горели  немецкие
бронемашины и танки, уничтоженные его меткими комендорами.
     В конце августа вся излучина Днепра от Черкасс до Херсона  оказалась  в
руках врага. Командованию флотилии стало ясно, что надежды на  отход  теперь
нет. Но моряки, сознавая это, продолжали самоотверженно помогать  сухопутным
частям, в особенности при переправе на левый берег  Днепра  севернее  Киева.
Военный совет Юго-Западного фронта поблагодарил их в приказе:  "Задачи  вами
выполнены в духе традиций советских моряков".
     15-19 сентября флотилия вела последние бои под Киевом. Четыре  монитора
и несколько катеров, пока не  вышли  снаряды,  били  по  переправе  немецких
войск. Когда был израсходован весь боезапас, моряки взорвали  свои  корабли,
подняв на них сигналы: "Погибаю, но не сдаюсь!" Ни один корабль флотилии  не
достался врагу.
     Теперь моряки стали воевать на суше. Первый отряд -  640  человек  -  в
районе Нежина любой ценой должен был сдержать врага, чтобы обеспечить  отход
\97\ 37-й армии. К концу дня 13 сентября в отряде  осталось  в  живых  всего
несколько десятков человек. Отойдя к Борисполю, они присоединились  к  одной
из частей.
     В сентябрьских боях под Киевом погиб комиссар флотилии И. И.  Кузнецов.
18 сентября был тяжело ранен командующий флотилией Д.  Д.  Рогачев.  Но  это
стало известно не сразу. Сначала я узнал, что контр-адмирал  Д.  Д.  Рогачев
находится в Полтаве в госпитале, а о комиссаре флотилии И. И.  Кузнецове  мы
долго не имели достоверных сведений. Позже моряки, вышедшие из окружения под
Киевом, рассказали, что он погиб в бою при прорыве.
     Стало известно,  что  многие  моряки  Пинской  флотилии,  пройдя  сотни
километров по захваченной врагом земле, перешли линию фронта и вернулись  на
флот. Одну из таких групп привел капитан-лейтенант С. П.  Лысенко,  командир
дивизиона бронекатеров. Затопив катера,  моряки  спрятали  на  груди  боевые
флаги кораблей и пронесли их через  все  опасности.  С.  П.  Лысенко  и  его
подчиненные отважно сражались под Сталинградом. Храбрый командир,  став  уже
капитаном 3 ранга, погиб в бою, когда вел бронекатер к волжскому  берегу.  А
воспитанные им моряки  закончили  войну  на  Шпрее  и  Дунае,  под  Веной  и
Берлином.
     С особым чувством перечитываешь теперь строки приказа  Военного  совета
Юго-Западного фронта от 10 сентября 1941  года,  в  котором  говорится,  что
моряки Пинской флотилии в борьбе с немецкими фашистами показали и показывают
образцы мужества и отваги, не щадя  ни  крови,  ни  самой  жизни...  Десятки
командиров и  краснофлотцев  были  представлены  тогда  к  правительственным
наградам. А в суровом 1941 году заслужить награду было непросто:  давали  их
скупо.
     5 октября  1941  года  я  подписал  приказ  о  расформировании  Пинской
флотилии. Подписывать было нелегко:  мы  знали,  что  все  корабли  флотилии
погибли в тяжелых боях, а оставшиеся в живых моряки сражаются на суше.
     В те дни трудно было назвать самых отважных. Теперь это  надо  сделать.
Из тех, кто сражался на кораблях, нельзя не вспомнить капитана 3 ранга Н. Ф.
Пецуху, майора В. Н. Доброжинского,  старшего  лейтенанта  А.  Ф.  Терехина,
старшин 2-й статьи Л. С. Щербину и И.М.  Шафранского,  а  среди  командиров,
руководивших боевыми действиями флотилии,- К.  В.  Максименко,  \98\  Г.  И.
Брахтмана,  И.  Л.  Кравца.  Ивана  Лаврентьевича   Кравца,   замечательного
специалиста-катерника, я хорошо знал по службе на Черном море.  Никогда  он,
видимо, и не думал, что ему придется воевать на Днепре...
     Командиры-речники уже тогда отличались особым умением взаимодействовать
с сухопутными частями. Это имело большое значение и в  тяжелые  дни  первого
военного лета и позже, когда наступил перелом и наши войска пошли на  запад.
Тогда мы вновь сформировали флотилию на Днепре. Те же группы немецких  армий
"Юг" и "Центр", которые рвались  через  Днепр  на  восток  в  сорок  первом,
катились теперь обратно - к исходным  пунктам  их  пресловутого  "дранг  нах
Остен". В 1944  году  корабли  возрожденной  Днепровской  флотилии  вошли  в
освобожденный Пинск и двинулись дальше - на Вислу и Одер. Три бригады речных
кораблей и бригада траления помогали нашим сухопутным частям до самого конца
войны - до штурма Берлина.

МООНЗУНД И ХАНКО
     Моонзундский архипелаг, расположенный у входа в  Финский  залив,  имеет
богатое прошлое. С тех пор, как на островах Эзель и Даго укрывались  морские
пираты, и вплоть до наших  дней  на  Балтике  не  было  ни  одного  крупного
военно-политического события,  в  котором  не  сыграл  бы  своей  роли  этот
архипелаг. На острова нападали датчане, затем  рыцари  Ливонского  ордена  и
шведы после победы над Данией в XVII веке. Когда Петр I боролся  со  Швецией
за выход к Балтийскому морю, он стремился привлечь на  свою  сторону  эстов,
населявших острова. Стратегически  важный  пункт  часто  оказывался  в  поле
зрения воюющих  сторон.  Во  время  Крымской  войны  на  архипелаг  нападали
англичане, в годы первой мировой войны - немцы.
     Но перейдем к событиям лета 1941 года.
     В один из последних дней июня И. В. Сталин спросил меня:
     - Нельзя ли  некоторое  количество  артиллерии  с  балтийских  островов
выделить для укрепления обороны на пути к Москве?
     В то время еще никто не предвидел,  какая  трудная  \99\  доля  выпадет
защитникам архипелага через два-три месяца  и  как  им  самим  станут  нужны
пушки. Но и тогда было известно, сколь много значит  Моонзундский  архипелаг
для обороны Ирбенского пролива, а также в  случае  попытки  немецкого  флота
войти в Финский залив или высадить  десант  на  самих  островах.  Поэтому  я
попросил не ослаблять оборону  островов,  объяснив,  как  трудно  перевозить
тяжелые орудия береговой артиллерии. Сталин согласился с моими  доводами.  В
те дни мы с тревогой смотрели на запад - в просторы Балтики, не предполагая,
что главная  угроза  нависнет  вскоре  не  с  Моря,  а  со  стороны  берега,
прикрывать который должна островная база. Сил и  средств  едва  хватало  для
обороны самого архипелага. Довольно мощная береговая артиллерия  острова  не
была подкреплена нужным количеством войск для  обороны  побережья,  имеющего
большую протяженность.
     Побывав в  1940  году  на  островах,  когда  там  форсированным  темпом
строились береговые батареи и аэродромы, я невольно  сравнил  схему  обороны
архипелага времен первой мировой войны  с  той,  которую  создавали  в  наше
время. Большой разницы не было. На полуострове Сырве  (Сворбе),  на  острове
Эзель  (Саарсмаа)  вместо  305-миллиметровых   орудий   устанавливали   пока
180-миллиметровую башенную батарею и  несколько  130-миллиметровых  открытых
батарей.
     Осмотр укреплений мы не случайно начали с полуострова Сырве:  прикрытие
Ирбенского пролива являлось задачей первостепенной важности. Затем  проехали
по местам возможной высадки  вражеских  десантов  -  к  бухте  Лыу  и  вдоль
западного берега острова на север, переправились на остров Даго (Хийумаа)  и
особенно тщательно осмотрели его северную оконечность. Когда-то  там  стояли
305-миллиметровые  орудия  для  прикрытия  входа  в  Финский  залив.  Теперь
хотелось установить более мощные, так как в наших руках был не Порккала-Удд,
как в давние времена, а полуостров Ханко (Финский залив  в  этой  его  части
значительно шире). Желание поскорее установить несколько  батарей,  хотя  бы
среднего калибра, привело нас к решению строить временно некоторые из них на
деревянных основаниях (Муху, Абруки).
     Перед войной, в начале  лета  1941  года,  руководство  Наркомата  ВМФ,
обеспокоенное тем, что силы Моонзундского гарнизона недостаточны для обороны
\100\ островов, добивалось увеличения численности этого гарнизона. Но немало
времени было потеряно из-за споров, кому подчинить войска,  если  они  будут
выделены. Прибалтийский военный округ не  хотел  выделять  крупные  части  и
подчинять  их  флотскому  начальнику.  Когда   началась   война,   начальник
Генерального штаба генерал армии Г. К.  Жуков  23  июня  подписал  директиву
Военному  совету  КБФ:  "Ответственность  за  сухопутную  оборону   островов
возлагается:  Эзель  -  на  Прибалтийский   военный   округ,   Даго   -   на
Ленинградский.  Командуют  обороной  на   островах   сухопутные   командиры.
Береговая оборона остается за командованием КБФ, которое ставит ей задачи".
     Получив для сведения копию этой телеграммы, я был искренне огорчен.  До
войны Наркомат Военно-Морского Флота  настойчиво  требовал  от  командования
береговой обороны, чтобы оно было готово командовать различными родами войск
и  полностью  отвечать  за  оборону  островов.  Однако  согласно  телеграмме
сухопутные части оставались в подчинении военных округов. Кроме того, войска
на двух  находившихся  рядом  островах,  имевшие  одну  оперативную  задачу,
подчинялись разным округам.
     Правда, ход событий вскоре заставил  подчинить  все  войска  коменданту
островного района генерал-майору береговой службы А. Б. Елисееву, но затяжка
с  решением  этого  вопроса  отрицательно   повлияла   на   дело.   Флотское
командование смогло по-настоящему взяться за организацию противодесантной  и
сухопутной обороны лишь тогда, когда враг уже занял Либаву и Ригу.
     На островах спешно достраивали батареи и  оборудовали  противодесантные
позиции. Благодаря самоотверженному труду воинов гарнизона к началу сентября
было сооружено более 250 дотов и дзотов, установлено около 24  тысяч  мин  и
фугасов, возведено более 140 километров проволочных заграждений.  И  все  же
этого было недостаточно для долговременной и  стойкой  обороны.  К  тому  же
оборонительные сооружения были разбросаны по всему побережью и не  создавали
единой системы.
     Перед началом боев за острова гарнизон их состоял  из  частей  армии  и
флота общей численностью 23 663 человека. Защитники островов располагали 142
орудиями береговой,  полевой  и  зенитной  артиллерии,  60  минометами,  795
пулеметами.  Для  отражения  десанта  имелось  б  торпедных  катеров  и   12
самолетов-истребителей. \101\
     Учитывая большую площадь островов и протяженность их побережья, следует
признать,  что  недоставало  и  людей,  и  боевой  техники.  Малочисленность
кораблей и авиации, отсутствие подвижных частей (танковых и  артиллерийских)
также сильно  затрудняли  оборону.  К  тому  же  после  оставления  Таллинна
Моонзунд и полуостров Ханко могли  рассчитывать  только  на  свои  силы  при
полном прекращении снабжения из Кронштадта.
     Несмотря на все эти трудности,  защитники  Моонзундских  островов  были
полны решимости сражаться за каждую пядь земли, отвлечь на  себя  как  можно
больше вражеских сил и тем помочь войскам Лениградского фронта.
     Через месяц после начала войны, когда противник, наступая  на  Таллинн,
продвинулся вдоль материкового берега к Виртсу, возникла угроза для островов
с суши. Тогда коменданту островного района А. Б. Елисееву и командиру отряда
легких сил контр-адмиралу В. П. Дрозду Военным советом флота была поставлена
задача спешно организовать десант хотя бы из 300  человек,  высадить  его  в
Виртсу и отбросить противника к Пярну.
     Эту задачу они выполнили отлично.  После  десанта  в  Виртсу  противник
почти два месяца не предпринимал попыток для захвата Моонзундских  островов.
Но едва последние наши корабли покинули Таллинн, как  немецкое  командование
начало спешно готовиться к захвату островов. Оно выделило крупные силы:  две
пехотные дивизии, два саперных и  один  понтонный  полк,  финский