уться до лба. Голова куда-то вытянулась - нет, это лапы  стали  короче!
Теперь он это чувствовал -  они  все  укорачивались  и  укорачивались,  пока
совсем не пропали, и он беспомощно лежал на животе, неспособный бежать, хотя
каждый нерв кричал - спасайся! Невидимое н е ч т о тянулось к нему, шарило в
темноте... подбиралось все ближе и  ближе.  Чувство  нереальности  сменилось
ужасом. Н е ч т о выследило его - и хотело до него добраться.
   Он крепко зажмурился - как котенок,  который  надеется,  что  раз  он  не
видит, то и его не увидят, но в полном мраке  это  была  жестокая  насмешка:
сменить одну темноту на другую. Н е ч т о  было  уже  почти  рядом,  искало,
нащупывало... и вдруг Фритти  показалось,  что  он  ощущает  е  г  о  запах:
зловонный,  отвратительный  и  более  древний,  чем  камни.   Жар   во   лбу
пульсировал, как язычок пламени.
   Вдруг что-то схватило его и начало трясти, трясти, трясти...
   На мгновение Фритти почудилось,  что  из  мрака  до  него  донесся  взрыв
неистового разочарования; потом  тишина  -  он  начал  подниматься.  Наверху
появилось пятно света,  сияющее,  словно  солнце.  В  центре  этого  прорыва
темноты он увидел странный  высокий  силуэт  -  словно  высокое  дерево  без
ветвей, со всех сторон окруженное водой.
   От яркого света у него  замигали  глаза,  и  постепенно  странный  силуэт
принял очертания Завывайта-Запевайта, который тряс его изо всех сил...

   Хвосттрубой провалился в обычный, нормальный сон, а когда  проснулся,  то
обнаружил, что находится на поляне Шустрика; Завывайт, Мимолетка  и  Шустрик
хлопотали вокруг.
   - Вот он и проснулся! - воскликнул  Запевайт.  -  А  мы  за  тебя  ужасно
волновались. Наверное, там, откуда ты  пришел,  просто  нет  такой  кошачьей
мяты, я имею в виду - настоящей. Мы так рады, что тебе уже лучше.
   Шустрик подбежал к Фритти и  лизнул  его  в  морду.  Серая  кошка  сидела
поодаль и внимательно наблюдала за Фритти.
   Фритти колотила дрожь, но он поблагодарил друзей за  заботу.  Он  еще  не
совсем пришел в  себя:  струившийся  сквозь  листву  свет  казался  каким-то
странным, мерцающим, а все звуки эхом отдавались в ушах. Он чувствовал  себя
очень легким, бесплотным.
   Завывайт-Запевайт встал:
   - Я знаю, что тебе было очень плохо, но мы прокрутились  возле  тебя  все
утро, а у меня еще столько дел! Надеюсь, ты не рассердишься, если я пойду?
   Уже уходя, он обернулся и добавил:
   - Ах да, чуть не забыл! Принц  договорился,  что  ты  получишь  аудиенцию
сегодня вечером, в начале Часа Глубочайшего Покоя. Если ты еще  недостаточно
хорошо себя чувствуешь, наверное, можно изменить время, но при  Дворе  очень
серьезно относятся к протоколу. Впрочем, если тебе еще невмоготу, можешь  не
идти...
   - Думаю, что смогу принять эту честь, - сказал Фритти. - Я так долго шел,
чтобы поговорить с королевой, и... - он снова помолчал, -  конечно,  я  буду
там.
   - Вот и  хорошо.  Я  вернусь  за  тобой  заранее,  -  пообещал  Завывайт.
Пятнистый м я у з и н г е р бегом покинул поляну.
   Повеселевший Шустрик бросился вылизывать Фритти, а тот лежал, размышляя о
своих странных ощущениях. Молчание прервала Мимолетка:
   - Ты  уверен,  что  у  тебя  хватит  сил  предстать  перед  королевой?  -
Грациозная серая кошка смотрела на него и ждала ответа.
   - По-моему, чем скорее я сделаю это, тем лучше, -  сказал  он.  Ему  было
сложно выразить свои чувства. - Я уже говорил Запевайту - мы шли сюда  очень
долго. Я дал обещание и поклялся его выполнить... но в этом Перводомье... не
знаю, здесь все кажется каким-то незначительным.  -  Я  хочу  сказать  здесь
можно просто лежать день за днем и ни о чем не думать, ничего не  делать,  -
попытался объяснить он. - Можно целыми днями  просто  бродить,  размышляя  о
какой-нибудь чепухе, чесать языком о том о сем... глядишь, уже и состарился.
И однажды поймешь что и не жил по-настоящему... но уже и  не  захочешь:  это
только все испортит. Боюсь, я не очень понятно объясняю, - продолжал  он,  -
но у меня такое ощущение, что если уж я решил найти Мягколапку,  нельзя  это
бросить на полпути, потому что... извини, я просто не умею это выразить...
   Мимолетка подошла к  Фритти  и  внимательно  посмотрела  на  него.  Потом
обнюхала - не с подозрением, а с интересом - и села.
   - Кажется, я понимаю тебя, Хвосттрубой, но, конечно, я здесь тоже  чужая.
Не думаю, что Завывайт и другие тебя поймут.
   - Наверное, нет, - согласился Фритти. Он посмотрел на  Шустрика,  который
уже вылизал его с  головы  до  кончика  хвоста  и  теперь  слушал  разговор,
привалившись к старшему другу.
   - Что ты скажешь, Шуст? - спросил Хвосттрубой.
   Шустрик серьезно посмотрел на него:
   - Я не уверен, что понял все, о чем вы  тут  говорили,  но,  по-моему,  у
здешнего Племени есть важные мысли - во всяком случае, они вызывают  у  меня
вопросы, которые кажутся мне важными... хотя я и не знаю, почему они важные.
Вот видите, - засмеялся котенок, - я объясняю еще хуже, чем мой старый  друг
Фритти. Мне кажется, все эти скучные вещи лучше всего чем-нибудь заесть. Нам
давно уже пора позавтракать!
   - Согласен, дружок, - улыбнулся Хвосттрубой, хотя самому ему пока все еще
было не до еды. - Ты не хотела бы поохотиться с нами, Мимолетка?  -  спросил
он молчаливую ф е л у.
   - Сочту за честь.

   Весь день они исследовали лесные заросли Перводомья,  открывали  заросшие
кустами проходы, заброшенные тропки.
   На следующий день после праздника обитатели Перводомья и  Коренного  Леса
выглядели на редкость  тихими.  Кто  дремал,  кто  лежал,  лениво  болтая  с
друзьями. Многие гости уже отправились по домам,  и  дороги  Коренного  Леса
были почти пусты.
   Мимолетка  была  очень  внимательна  к  Шустрику,  играла  с   ним,   шла
посмотреть, когда он находил что-нибудь интересное.
   К Фритти она относилась дружелюбно, но сдержанно. Это  вполне  устраивало
самого  Фритти,  который  все  еще  ощущал  последствия  своего   вчерашнего
приключения. Большинство утренних ощущений заметно ослабли,  но  он  не  мог
избавиться  от  чувства  какой-то  отрешенности,  отстраненности.   Разговор
спутников доносился до него словно  издалека;  бродя,  словно  призрак,  под
старыми деревьями, он чувствовал, как на него нисходят тишина и покой.
   Ближе к вечеру Мимолетка ушла, пообещав вернуться.  Шустрик,  бегавший  и
прыгавший весь день как заводной, и Хвосттрубой, который все еще  чувствовал
некоторую слабость, вернулись на  свою  поляну  отдохнуть  перед  придворной
аудиенцией.

   Пришедший за ними Завывайт-Запевайт с трудом  сдерживал  возбуждение  при
мысли о серьезности и величии своей роли. Друзья шли за  ним  по  запутанным
коридорам Перводомья как во сне.
   Они проскользнули сквозь туго сплетенную ограду из серебристой  березы  и
спустились в небольшой овраг. Там, в  отраженном  свете  единственного  луча
Ока, проникавшего сквозь кроны деревьев, они разглядели очертания  множества
котов, сидевших на дне крошечного каньона. В  их  круглых  глазах  отражался
лунный свет. Откуда-то из густой тени к ним поспешно подошел большой кот.
   - Наконец-то! Это и есть та самая парочка?  Когда  подойдет  очередь,  их
вызовут, - сказал мистер Мурли, придворный гофмейстер; кивавший головой, как
китайский болванчик. - Просто так войти никак нельзя - на  все,  знаете  ли,
есть протокол. А ты, Завывайт, оставь их со мной. Можешь подождать вон  там,
сзади.
   Завывайт был слегка разочарован, но просто пожал  плечами  и  пожелал  им
удачи. Наши друзья двинулись следом за кивающим и  бормочущим  гофмейстером,
который вел их к одной из стен оврага, ближе к свету.
   - Ждите тут, пока я не позову. А до тех пор ни звука. Перед вами есть еще
и другие, а время Ее Мягкости драгоценно.  Сидите  тихо.  -  Мурли  поспешил
прочь, раскачиваясь всем телом.
   Хвосттрубой следил за ним взглядом. Гофмейстер вошел  в  центр  небольшой
группы тщательно ухоженных котов с блестящими шкурками. "Важные придворные",
- решил Фритти. Перед ними сидели несколько котов иного  обличья.  В  одном,
большом, ярко-полосатом, явно ощущалось  легкое,  непринужденное  изящество,
напоминавшее Чутколапа.
   В начале оврага, на  поросшем  травой  возвышении,  над  которым,  словно
шатер, поднимались ветви огромного дуба, расположились рядом  Сквозьзабор  и
Воспарилл. Сквозьзабор явно мучился от  скуки  и  нетерпения  и  Хвосттрубой
улыбнулся в темноте. Как, наверное, все это раздражает вольную душу принца!
   Принц-консорт лежал, всем своим  видом  выражая  полную  безмятежность  и
спокойный юмор. Но взгляд его был далеким  и  тревожным,  как  надвигающаяся
гроза.
   В самом центре возвышения, в луче лунного света, сидела королева Мурмурса
Солнечная Спинка, казавшаяся в таком освещении сказочным существом.
   Увидев ее впервые, Хвосттрубой подумал о фонтане о лесном источнике.  Она
была чистого, сияюще-белого цвета, роскошный мех напоминал  пух  одуванчика.
Рядом с ней стояла маленькая глиняная миска, каким-то образом попавшая  сюда
из жилища М у р ч е л о в. Перед Фритти была прапрапраправнучка Харара.  Она
сидела выгнув спину и наклонив голову, отставив заднюю лапу, которая, словно
одна из ветвей берез, окружавших ее Двор, торчала в воздухе.
   Королева старательно вылизывала себя под хвостом.
   ГЛАВА
   ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
   В ту славную столицу...
   Где вялый двор его - тщета и пышность..
   П. Б. Шелли
   Весь Час Глубочайшего Покоя при  Дворе  Харара  шла  аудиенция.  Королева
Солнечная Спинка, устроившаяся.  в  углублении  Пра-Древа,  огромного  дуба,
невозмутимо выслушивала всех являвшихся пред ее светлые очи.  Хвосттрубой  с
постепенно убывающим  интересом  наблюдал  за  вереницей  проходивших  перед
королевой просителей. Большинство из них волновали территориальные проблемы,
но были и вопросы, связанные с Именованием, и благословения ожидающим  котят
ф е л а м. Все это время  королева  сидела  далекая  и  равнодушная,  словно
сияющая звезда.
   Наконец все просители, довольные  или  разочарованные,  исчезли  в  ночи.
Королева грациозно  потянулась,  зевнула  и  взмахнула  хвостом.  Сэр  Мурли
поспешно  вскарабкался  на  небольшое  возвышение  и  склонился,  над  своей
повелительницей. Королева что-то томно шепнула в пегое ухо гофмейстера, и он
усердно закивал головой.
   - Да, миледи, конечно, разумеется, - засопел старик.
   - Так разве мы его не услышим? - спросила королева голосом, звучавшим как
холодный, чистый ручей.
   - Конечно, Ваша Пушистость,  -  проурчал  сэр  Мурли  и  подошел  к  краю
возвышения. Он прищурился пытаясь  что-то  разглядеть  в  темноте  оврага  и
торжественно объявил:
   - Тан Мышедав, из воителей, ты можешь приблизиться к Пра-Древу!
   Гордый полосатый охотник, которого  Фритти  заметил  еще  раньше,  встал,
потянулся  и  спокойно  подошел  поближе.  На  мгновение  он  замер  у  края
возвышения, потом легким прыжком вспрыгнул на освещенное место.
   - Воитель! Как Чутколап и Шурш! -  возбужденно  пискнул  Шустрик.  Фритти
рассеянно кивнул, разглядывая Мышедава. При свете Ока на крепком  теле  тана
под коротким мехом были  видны  давние  побелевшие  шрамы.  Полосы  и  шрамы
придавали Мышедаву вид старой древесины.
   - Всегда к вашим услугам, о королева,  -  произнес  воитель,  почтительно
касаясь подбородком земли. Солнечная Спинка  смотрела  на  него  с  холодным
интересом.
   - Нечасто мы видим воителей здесь, при нашем Дворе, - сказала она, - даже
тех, кто обитает в Коренном Лесу, возле Перводомья. Это неожиданная честь.
   - При всем уважении. Ваше Величество, должен  заметить,  что  воители  не
"обитают" в Коренном Лесу. - Мышедав говорил несколько грубовато, но  в  его
голосе звучала спокойная гордость. -  Мы,  как  вам  известно,  предпочитаем
одиночество и пустынные места. При  Дворе,  на  наш  вкус...  слишком  много
народу. - Он произнес "слишком много народу" с  таким  оттенком  неуловимого
презрения, что Воспарилл не Удержался от холодной усмешки.
   - Мы знаем это, тан, - медоточивым голосом произнес принц-консорт,  -  но
до меня дошли слухи, что воители собираются  к  востоку  от  Плавных  Низин.
Разве твои  товарищи  не  считают,  что  столь  большое  общество  не  менее
утомительно, чем наш Двор?
   Мышедав вспыхнул. Солнечная Спинка тактично кашлянула и  слегка  стукнула
хвостом. Тан заговорил явно сдерживая себя:
   - Таны собирались, чтобы решить те же самые  вопросы,  что  привели  меня
сюда. Принц-консорт, несомненно имея веские  причины,  ведомые  ему  одному,
пытается разбередить старые раны. Но я не дам  прищемить  себе  хвост.  Речь
идет о делах гораздо более серьезных.
   Сэр  Мурли,  до  сих  пор  стоявший  возле  королевы,  что-то  недовольно
пробормотал, отошел и сел рядом с принцем Сквозьзабором, который впервые  за
всю ночь проявил интерес к происходящему.
   - Хорошо, если бы вы все хоть на  время  перестали  цапаться,  -  сердито
сказал принц. - Для разнообразия было бы  неплохо  поговорить  о  чем-нибудь
серьезном.
   Королева посмотрела на сына, дернула ушами и повернулась к Мышедаву:
   - Сквозьзабор, пожалуй, несколько порывист  и  несдержан,  но  он  сказал
верно. Ты должен извинить нам нашу резкость, тан.  Я  понимаю,  тебя  гнетут
заботы, да и интереса к  шуткам  и  болтовне  у  тебя  нет.  -  Она  холодно
взглянула  на  принца  Воспарилла,   встретившего   ее   взгляд   с   полным
спокойствием.  -  Говори  же,  Мышедав,  прошу  тебя,  говори,  -  закончила
королева.
   Покрытый шрамами воитель внимательно  посмотрел  на  нее,  низко  склонил
голову и, выпрямившись, заговорил.
   - Как известно Вашей Царственной Мягкости, - начал он, -  нас,  воителей,
мало и под нашей властью большие территории. Моя юрисдикция простирается  на
большую часть Котальных Равнин и эту часть  Коренного  Леса,  разумеется  за
исключением Перводомья - добавил он, лукаво улыбнувшись Воспариллу. -  Земли
к северу от Мявы раньше находились в ведении моего  кузена,  тана  Чащехода.
Теперь он мертв. -  Мышедав  многозначительно  помолчал.  Королева  подалась
вперед, в ее глазах блеснуло любопытство.
   - Это, конечно, печально, что Чащеход покинул здешние поля,  -  задумчиво
произнесла королева. - Он был смелым и искусным охотником. Но мы все  же  не
понимаем цели твоего посольства. Воители всегда сами  определяли  преемника,
не прибегая к помощи Двора.
   Мышедав сел и нетерпеливо почесался.
   - Так мы намерены делать и впредь,  о  королева.  Меня  привело  сюда  не
наследство  Чащехода,  а  то,  как  он  покинул  этот  мир.  На  него  напал
неизвестный враг и разорвал на куски. Остальные его воители просто исчезли.
   Солнечная Спинка, свернувшись в углублении ствола  Пра-Древа,  недовольно
передернулась. Перламутровая древесина  внутри  ствола  служила  белоснежной
королеве рамой.
   - Какой ужас! - сказала она, взглянув на тана.
   Воспарилл неслышно шагнул к Мышедаву.
   - Кто совершил это злодейство? - спросил он. - И что  тут  можем  сделать
мы? Почему ты пришел с этим сюда?
   Фритти, один из немногих оставшихся зрителей, почувствовал, как  напрягся
рядом Шустрик.
   "Так вот что привело с юга Чутколапа и остальных", - подумал Хвосттрубой.
   - Никто из Племени не может этого  сказать,  Ваши  Величества,  -  угрюмо
ответил Мышедав. - Если он пал жертвой одного врага, то существо  это  очень
сильное. Если целой охотничьей стаи, тоже хорошего мало.
   К Солнечной Спинке вернулся ее обычный апломб
   - Зачем ты пришел сюда, зачем расстроил нас? -  спросила  она.  -  Судьба
Чащехода ужасна,  но  Крысолистье  и  северные  земли  уже  давно  считаются
опасными, запретными  местами.  Зачем  ты  тревожишь  нас  этими  горестными
вестями?
   - Я делаю это не для того,  чтобы  нарушить  покой  Перводомья,  -  гордо
вскинул израненную голову Мышедав. - Я пришел предупредить вас об опасности.
Мне  кажется,  при  Дворе  царит  слишком  безмятежное  настроение.  Это  не
единственный случай. Я это знаю, да и вы тоже. Ваш сын  патрулирует  границы
Перводомья потому, что опасность подбирается слишком близко к гнезду.
   - Наконец-то дошли  до  дела!  -  воскликнул  довольный  Сквозьзабор,  но
Воспарилл поднял тонкую лапу и приказал ему помолчать.
   - Да, на наших границах  появились  грабители,  но  это  еще  не  причина
кричать "караул", - произнес  принц-консорт  своим  музыкальным  голосом.  -
Возможно,  дикие  Рычатели  или  больной  медведь  -   объяснений   найдется
множество; это касается и смерти Чащехода, о которой мы глубоко скорбим.
   Покрытый шрамами тан взглянул на Воспарилла со спокойным презрением:
   - Конечно, медведь бывает опасен, но зимой они спят, а это  все  началось
прошлой зимой. И думаю, продолжится  этой,  когда  медведи  снова  впадут  в
спячку. - Воспарилл встретился с таном взглядом, но ничего не сказал. -  Что
бы ни пряталось там, на северных территориях, - а оно  уже  начинает  оттуда
расползаться, - оно, - и это многие могут подтвердить, - не дитя этого мира.
Земля великодушна к своим творениям. Я много где побывал, но такого не видел
никогда.
   - Что ты имеешь в виду, тан? - спросила королева.  -  Боюсь,  я  тебя  не
понимаю.
   - Что-то странное поселилось за  Хараровой  Отметиной.  Лесные  обитатели
толпами бегут из Крысолистья. Птицы, которые  гнездятся  там  в  это  время,
улетают за Большую Воду. Вы в Перводомье лучше всех нас должны знать, почему
все это предвещает опасные времена.
   - А нельзя ли пояснее, воитель? - холодно поинтересовался Воспарилл.
   - Это же и  так  ясно.  Здесь,  в  Перводомье,  самое  большое  скопление
Племени: голодная толпа, постоянно охотящаяся на к р ы л я н о к и  Писклей.
Пока их все же хватает; возможно, здесь им приходится  иметь  более  крупные
выводки или кладки, чем в других  местах,  но  они  продолжают  жить  здесь.
Коренной Лес - их родина, как и наша. Мы, Племя, и те, на кого мы  охотимся,
- мы танцуем вместе. Так и  должно  быть.  Но  то,  что  захватило  северную
равнину и насыпало там целый холм - огромную кучу земли и  мусора,  размером
почти с Перводомье, - это то, с чем  обитатели  Крысолистья  жить  рядом  не
могут. Вот та опасность, о которой нам всем никак нельзя забывать.
   - Браво! - крикнул Сквозьзабор. - Клянусь Хараром,  до  чего  же  хорошо,
когда здесь кто-то говорит разумные вещи!
   Королева Солнечная Спинка хотела было что-то сказать. Фритти с  Шустриком
- как и все собравшиеся - чуть подались вперед, чтобы услышать ее мнение. Но
тут Воспарилл встал и зевнул.
   - Ну что же, - невозмутимо заявил он, - в том, что ты сказал,  тан,  есть
много интересного и много нового для нас. В  особенности  про  этот  холм  -
действительно что-то очень странное, ну да мы обсудим это попозже. А  сейчас
мы не считаем  разумным  идти  на  поводу  у  слухов,  тем  паче  отправлять
неподготовленные экспедиции туда, где, как ты сам считаешь очень  опасно.  -
Мышедав хотел запротестовать, но Воспарилл махнул из стороны в сторону своим
коричневым хвостом, и воитель сдержался.
   - Однако к опасности, - подчеркнул Воспарилл, - мы отнюдь не  равнодушны.
Мы разрешаем сыну королевы,  отважному  принцу  Сквозьзабору  взять  столько
воинов, сколько он сочтет нужным, и охранять границу  нашей  территории.  Он
может выступить немедленно.
   -  Чудесно!  -  радостно  вскочил  принц.  -  Я  так  рад!  -  воскликнул
Сквозьзабор и одним прыжком исчез в темноте.
   - А теперь, - холодно продолжал принц-консорт, -  мы  просим  тебя,  тан,
после встречи с воителями вернуться сюда и рассказать Двору Харара  о  ваших
решениях. Это возможно?
   - Конечно, Ваше Высочество, - ответил  Мышедав  несколько  растерянно.  -
Надеюсь, мы сможем продолжать сотрудничество с...
   - Разумеется, разумеется, -  перебил  его  Воспарилл.  -  Таково  желание
королевы. Я прав, моя пышноусая  королева?  -  спросил  он,  повернувшись  к
Солнечной Спинке. Королева, убаюканная знакомыми звуками придворной  беседы,
лишь рассеянно махнула