ты, чтоб новые восторги
              И спутник счастливый твоих весенних дней
              Изгладили меня из памяти твоей!..
              О нет! Есть суд небес и справедливы боги!
              Душевны радости, делимые со мной,
              Воспоминания протекших упований
              И сладкие часы забвенья и мечтаний,
              И я, я сам явлюсь тревожить твой покой!
              Но уж не в виде том, как в дни мои счастливы,
              Когда - смущенный, торопливый -
              Я плакал без укор, без гнева угрожал
              И за вину твою - любовник боязливый -
              Себе у ног твоих прощения искал!
              Нет, нет! Явлюсь опять, но как посланник мщенья,
              Но как каратель преступленья,
              Свиреп, неумолим везде перед тобой:
              И среди общества блистательного круга,
              И средь семьи твоей, где ты цветешь душой,
              В уединении, в объятиях супруга,
              Везде, везде в твоих очах
              Грозящим призраком, с упреком на устах!
              Но нет!.. О, гнев меня к упрекам не принудит:
              Чья мертвая душа тобой оживлена,
              Тот благости твои век, век не позабудет!
              Его богам молитва лишь одна:
              Да будет счастлива она!..
              Но вряд ли счастие твоим уделом будет!

              1816



                          ВОЛЬНЫЙ ПЕРЕВОД ИЗ ПАРНИ

  Сижу на берегу потока,
  Бор дремлет в сумраке; все спит вокруг, а я
  Сижу на берегу - и мыслию далеко,
  Там, там... где жизнь моя!.. И меч в руке моей мутит струи потока.
  Сижу на берегу потока,
  Снедаем ревностью, задумчив, молчалив...
  Не торжествуй еще, о ты, любимец рока!
  Ты счастлив - но я жив... И меч в руке моей мутит струи потока.
  Сижу на берегу потока... Вздохнешь ли ты о нем, о друг, неверный друг...
  И точно ль он любим? - ах, эта мысль жестока!..
  Кипит отмщеньем дух, И меч в руке моей мутит струи потока.

  1817



                               ЛОГИКА ПЬЯНОГО

              Под вечерок Хрунов из кабачка Совы,
              Бог ведает куда, по стенке пробирался;
              Шел, шел и рухнулся. Народ расхохотался.
              Чему бы, кажется? Но люди таковы!
              Однако ж кто-то из толпы -
              Почтенный человек! - помог ему подняться
              И говорит: "Дружок, чтоб впредь не спотыкаться,
              Тебе не надо пить..." -
              "Эх, братец! все не то: не надо мне ходить!"

              1817



                           НА МОНУМЕНТ ПОЖАРСКОГО

              Так правосудная Россия награждает!
              О зависть, содрогнись, сколь бренен твой оплот!
              Пожарский оживает -
              Смоленский оживет!

              1817



                                  НЕВЕРНОЙ

                       Неужто думаете вы,
                       Что я слезами обливаюсь,
                       Как бешеный кричу: увы!
                       И от измены изменяюсь?
                       Я тот же атеист в любви,
                       Как был и буду, уверяю;
                       И чем рвать волосы свои,
                       Я ваши - к вам же отсылаю.
                       А чтоб впоследствии не быть
                       Перед наследником в ответе,
                       Все ваши клятвы: век любить -
                       Ему послал по эстафете.
                       Простите! Право, виноват!
                       Но если б знали, как я рад
                       Моей отставке благодатной!
                       Теперь спокойно ночи сплю,
                       Спокойно ем, спокойно пью
                       И посреди собратьи ратной
                       Вновь славу и вино пою.
                       Чем чахнуть от любви унылой,
                       Ах, что здоровей может быть,
                       Как подписать отставку милой
                       Или отставку получить!

                       1817



                            ПЕСНЯ СТАРОГО ГУСАРА

                      Где друзья минувших лет,
                      Где гусары коренные,
                      Председатели бесед,
                      Собутыльники седые?

                      Деды, помню вас и я,
                      Испивающих ковшами
                      И сидящих вкруг огня
                      С красно-сизыми носами!

                      На затылке кивера
                      Доломаны до колена,
                      Сабли, ташки у бедра,
                      И диваном - кипа сена.

                      Трубки черные в зубах;
                      Все безмолвны, дым гуляет
                      На закрученных висках
                      И усы перебегает.

                      Ни полслова... Дым столбом...
                      Ни полслова... Все мертвецки
                      Пьют и, преклонясь челом,
                      Засыпают молодецки.

                      Но едва проглянет день,
                      Каждый по полю порхает;
                      Кивер зверски набекрень,
                      Ментик с вихрями играет.

                      Конь кипит под седоком,
                      Сабля свищет, враг валится.
                      Бой умолк, и вечерком
                      Снова ковшик шевелится.

                      А теперь что вижу? -
                      Страх! И гусары в модном свете,
                      В вицмундирах, в башмаках,
                      Вальсируют на паркете!

                      Говорят, умней они...
                      Но что слышим от любого?
                      Жомини да Жомини!*
                      А об водке - ни полслова!

                      Где друзья минувших лет,
                      Где гусары коренные,
                      Председатели бесед,
                      Собутыльники седые?

                      1817

* Жомини Антуан Анри (1779-1869) - военный теоретик и историк. - Прим. ред.



                                 ЭЛЕГИЯ VII

               Нет! полно пробегать с улыбкою любви
               Перстами легкими цевницу золотую:
               Пускай другой поет и радости свои,
               И жизни счастливой подругу дорогую...
               Я одинок - как цвет степей,
               Когда, колеблемый грозой освирепелой,
               Он клонится к земле главой осиротелой
               И блекнет средь цветущих дней!
               О боги, мне ль сносить измену надлежало!
               Как я любил! - В те красные лета,
               Когда к рассеянью все сердце увлекало,
               Везде одна мечта,
               Одно желание меня одушевляло.
               Все чувство бытия лишь ей принадлежало!
               О Лиза! сколько раз на Марсовых полях,
               Среди грозы боев я, презирая страх,
               С воспламененною душою
               Тебя, как Бога, призывал
               И в пыл сраженья мчал
               Крылатые полки железною стеною!..
               Кто понуждал меня, скажи,
               От жизни радостной на жадну смерть стремиться?
               Одно, одно мечтание души,
               Что славы луч моей на милой отразится,
               Что, может быть, венок, приобретенный мной
               В боях мечом нетерпеливым,
               Покроет лавром горделивым
               Чело стыдливое подруги молодой!
               Не я ли, вдохновен, касался струн согласных
               И пел прекрасную!.. Еще Москва полна
               Моих, в стихах, восторгов страстных;
               И если ты еще толпой окружена
               Соперниц, завистью смущенных,
               И милых юношей, любовью упоенных, -
               Неблагодарная! не мне ль одолжена
               Ты торжеством своим?.. Пусть пламень пожирает,
               Пусть шумная волна навеки поглощает
               Стихи, которыми я Лизу прославлял!..
               Но нет! Изменницу весь мир давно узнал, -
               Бессмертие ее уделом остается:
               Забудут, что покой я ею потерял,
               И до конца веков, средь плесков и похвал,
               Неверной имя пронесется!
               А я? - Мой жребий: пасть в боях
               Мечом победы пораженным:
               И, может быть, врагом влеченным на полях,
               Чертить кремнистый путь челом окровавленным...
               Так! Я паду в стране чужой,
               Далеко родины, изгнанником невинным;
               Никто не окропит холодный труп слезой...
               И разбросает ветр мой прах с песком пустынным!

               1817



                                ЭЛЕГИЯ VIII

                О, пощади! Зачем волшебство ласк и слов,
                Зачем сей взгляд, зачем сей вздох глубокой,
                Зачем скользит небережно покров
                С плеч белых и с груди высокой?
                О, пощади! Я гибну без того,
                Я замираю, я немею
                При легком шорохе прихода твоего;
                Я, звуку слов твоих внимая, цепенею;
                Но ты вошла... и дрожь любви,
                И смерть, и жизнь, и бешенство желанья
                Бегут по вспыхнувшей крови,
                И разрывается дыханье!
                С тобой летят, летят часы,
                Язык безмолвствует... одни мечты и грезы,
                И мука сладкая, и восхищенья слезы...
                И взор впился в твои красы,
                Как жадная пчела в листок весенней розы.

                1817



                                 ЭЛЕГИЯ IX

               Два раза я вам руку жал;
               Два раза молча вы любовию вздохнули...
               И девственный огонь ланиты пробежал,
               И в пламенной слезе ресницы потонули!
               Неужто я любим? - Мой друг, мой юный друг,
               О, усмири последним увереньем
               Еще колеблемый сомненьем
               Мой пылкий, беспокойный дух!
               Скажи, что сердца ты познала цену мною,
               Что первого к любви биения его
               Я был виновником!.. Не надо ничего -
               Ни рая, ни земли! Мой рай найду с тобою.
               ......................................
               Погибните навек, мечты предрассуждений,
               И ты, причина заблуждений,
               Чад упоительный и славы и побед!
               В уединении спокойный домосед
               И мирный семьянин, не постыжусь порою
               Поднять смиренный плуг солдатскою рукою
               Иль, поселян в кругу, в день летний, золотой
               Взмахнуть среди лугов железною косой.
               Но с кем сравню себя, как, в поле утомленный,
               Я возвращусь под кров, дубами осененный,
               Увижу юную подругу пред собой -
               С плодами зрелыми, с водою ключевой
               И с соком пенистым донского винограда.
               Когда вечерние часы - трудов отрада
               На ложе радости. ....................
               .....................................
               .....................................
               Я часто говорю, печальный, сам с собою:
               О, сбудется ль когда мечтаемое мною?
               Иль я определен в мятежной жизни сей
               Не слышать отзыва нигде душе моей!

               1817



                             РЕШИТЕЛЬНЫЕ ВЕЧЕР

                Сегодня вечером увижусь я с тобою,
                Сегодня вечером решится жребий мой,
                Сегодня получу желаемое мною -
                Иль абшид* на покой!

                А завтра - черт возьми! - как зюзя натянуся,
                На тройке ухарской стрелою полечу;
                Проспавшись до Твери, в Твери опять напьюся,
                И пьяный в Петербург на пьянство прискачу!

                Но если счастие назначено судьбою
                Тому, кто целый век со счастьем незнаком,
                Тогда... о, и тогда напьюсь свинья свиньею
                И с радости пропью прогоны с кошельком!

                1818

                * Абшид- отставка. - Прим. ред.



                                   ЛИСТОК

                      Листок иссохший, одинокой,
                      Пролетный гость степи широкой,
                      Куда твой путь, голубчик мой? -
                      "Как знать мне! Налетели тучи,
                      И дуб родимый, дуб могучий
                      Сломили вихрем и грозой.
                      С тех пор, игралище Борея,
                      Не сетуя и не робея,
                      Ношусь я, странник кочевой,
                      Из края в край земли чужой:
                      Несусь, куда несет суровый,
                      Всему неизбежимый рок,
                      Куда летит и лист лавровый
                      И легкий розовый листок!"

                      Конец 1810-х - начало 1820-х гг.



                                 БОГОМОЛКА

                      Кто знает нашу богомолку,
                      Тот с ней узнал наедине,
                      Что взор плутовки втихомолку
                      Поет акафист* сатане.

                      Как сладко с ней играть глазами,
                      Ниц падая перед крестом,
                      И окаянными словами
                      Перерывать ее псалом!

                      О, как люблю ее ворчанье:
                      На языке ее всегда
                      Отказ идет как обещанье -
                      Нет на словах, на деле да.

                      И, грешница, всегда сначала
                      Она завопит горячо:
                      "О, варвар! изверг! я пропала!",
                      А после: "Милый друг, еще..."

                      Конец 1810-х - начало 1820-х гг.

                      * Восхваление. - Прим. ред.



                                   * * *

               Счастлив, кто заплатил щедротой за щедроту, -
               Счастливей, кто расквасил харю Роту*.

               1820-е гг.

* Рот Логин Осипович (1780-1851) - генерал, командир 3-й гренадерской
дивизии, отличавшийся жестокостью и несправедливостью. - Прим. ред.



                                   ГУСАР

                       Напрасно думаете вы,
                       Чтобы гусар, питомец славы,
                       Любил лишь только бой кровавый
                       И был отступником любви.
                       Амур не вечно пастушком
                       В свирель без умолка играет:
                       Он часто, скучив посошком,
                       С гусарской саблею гуляет;
                       Он часто храбрости огонь
                       Любовным пламенем питает -
                       И тем милей бывает он!
                       Он часто с грозным барабаном
                       Мешает звук любовных слов;
                       Он так и нам под доломаном
                       Вселяет зверство и любовь.
                       В нас сердце не всегда желает
                       Услышать стон, увидеть бой...
                       Ах, часто и гусар вздыхает,
                       И в кивере его весной
                       Голубка гнездышко свивает...

                       1822



                                  ЭПИТАФИЯ

               Под камнем сим лежит Мосальский* тощий:
               Он весь был в немощи - теперь попал он в мощи.

               1822

* Князь Кольцов-Мосальский А. А. (ум. 1843) - московский сенатор. - Прим.
ред.



                                ВЕЧЕР В ИЮНЕ

                    Томительный, палящий день
                    Сгорел; полупрозрачна тень
                    Немого сумрака приосеняла дали.
                    Зарницы бегали за синею горой,
                    И, окропленные росой,
                    Луга и лес благоухали.
                    Луна во всей красе плыла на высоту,
                    Таинственным лучом мечтания питая,
                    И, преклонясь к лавровому кусту,
                    Дышала роза молодая.

                    1826



                                   ОТВЕТ

               Я не поэт, я - партизан, казак.
               Я иногда бывал на Пинде, но наскоком,
               И беззаботно, кое-как,
               Раскидывал перед Кастальским током
               Мой независимый бивак.
               Нет, не наезднику пристало
               Петь, в креслах развалясь, лень, негу и покой.
               Пусть грянет Русь военною грозой -
               Я в этой песни запевало!

               1826



                                  ПАРТИЗАН
                                  Отрывок

                   Умолкнул бой. Ночная тень
                   Москвы окрестность покрывает;
                   Вдали Кутузова курень
                   Один, как звездочка, сверкает.
                   Громада войск во тьме кипит,
                   И над пылающей Москвою
                   Багрово зарево лежит
                   Необозримой полосою.

                   И мчится тайною тропой
                   Воспрянувший с долины битвы
                   Наездников веселый рой
                   На отдаленные ловитвы.
                   Как стая алчущих волков,
                   Они долинами витают:
                   То внемлют шороху, то вновь
                   Безмолвно рыскать продолжают.

                   Начальник, в бурке на плечах,
                   В косматой шапке кабардинской,
                   Горит в передовых рядах
                   Особой яростью воинской.
                   Сын белокаменной Москвы,
                   Но рано брошенный в тревоги,
                   Он жаждет сечи и молвы,
                   А там что будет - вольны боги!

                   Давно не знаем им покой,
                   Привет родни, взор девы нежный;
                   Его любовь - кровавый бой,
                   Родня - донцы, друг - конь надежный,
                   Он чрез стремнины, чрез холмы
                   Отважно всадника проносит,
                   То чутко шевелит ушми,
                   То фыркает, то удил просит.

                   Еще их скок приметен был
                   На высях за преградной Нарой,
                   Златимых отблеском пожара,
                   Но скоро буйный рой за высь перекатил,
                   И скоро след его простыл...

                   1826



                                 ПОЛУСОЛДАТ

            "Нет, братцы, нет: полусолдат
            Тот, у кого есть печь с лежанкой,
            Жена, полдюжины ребят,
            Да щи, да чарка с запеканкой!

            Вы видели: я не боюсь
            Ни пуль, ни дротика куртинца;
            Лечу стремглав, не дуя в ус,
            На нож и шашку кабардинца.

            Все так! Но прекратился бой,
            Холмы усыпались огнями,
            И хохот обуял толпой,
            И клики вторятся горами,

            И все кипит, и все гремит;
            А я, меж вами одинокой,
            Немою грустию убит,
            Душой и мыслию далеко.

            Я не внимаю стуку чаш
            И спорам вкруг солдатской каши;
            Улыбки нет на хохот ваш;
            Нет взгляда на проказы ваши!

            Таков ли был я в век златой
            На буйной Висле, на Балкане,
            На Эльбе, на войне родной,
            На льдах Торнео, на Секване?

            Бывало, слово: друг, явись!
            И уж Денис с коня слезает;
            Лишь чашей стукнут - и Денис
            Как тут - и чашу осушает.

            На скачку, на борьбу готов,
            И, чтимый выродком глупцами,