вший  Боровск,  9-го  числа  уведомил  о  усилении
неприятельскаго 4-го  корпуса в Фоминском, но  полагал в рапорте своем, что
корпус сей  ни к  чему более не  назначен как для  сделания связи авангарда
французской армии с Большою Смоленскою дорогою?! Вследствие чего 6-й корпус
(Докторова) определен  был согласно с отрядом  Дорохова нечаянно напасть на
французской  корпус  и принудить  его  к  отступлению. Неутомимый  Сеславин
открыл  как  силы, так  и  настоящее направление  неприятеля, и  немедленно
уведомил  о сем  Докторова,  находившагося в  селении Аристове  на  марше к
Боровску, но  покамест дошло о сем  донесение до главной квартиры, Наполеон
занял  Боровск.  Положение  наше  было  критическое!  Малейшая  медленность
отверзала бездны  нещастия! Оставался один пункт  - Малой Ярославсц; судьба
России, французской  армии и,  может быть, Европы  решалась его обладанием.
Ген[ерал] Ермолов,  находившийся в  качестве начальника Главного  штаба 1-й
армии  при  Докторове,  предложил ему  пути  к  Малому Ярославцу.  Докторов
колебался. Ермолов взял на себя ответственность и повел корпус форсированно
к сему  городу, но,  прибывши к нему в  ночь на 12-е число,  нашел его хотя
слабо, но  уже занятым  неприятелем. В 5  часов завязалось дело,  которое с
приближением обеих  воюющих армий сделалось  весьма значительным. Бонапарте
подвинул в  огонь весь 4-й корпус (вице-короля),  поддерживая его 5-ю и 3-ю
дивизиею  1-го корпуса.  С  нашей стороны  подкрепили Докторова  7-м  и 8-м
корпусом. Битва усилилась: город был занимаем и уступаем семь раз сряду, до
самой   полночи,   и,   наконец,   остался  в   руках   неприятеля.   (...)

По  всем  расщетам пункт  Мало-Ярославца  совершал приговор  одной из  двух
армий,  не взирая  на  то, по  общему  удивлению, 14-го  числа оба  великие
предводители перенесли назад главные  свои квартиры! Наполеон, оставя вовсе
Мало-Ярославец, отошел в Боровск,  а светлейший в с[сло] Гончарове, повелев
двум казацким отрядам нс  терять из виду неприятеля, и поспешнее доносить о
его движении. (...)

Неприятель после  Мало-Ярославца нигде уже не  воспрещал нашему движению, а
поспешно  следовал  по  опустошенному   им  пути  к  Смоленску.  Окруженный
партизанами  и легкими отрядами,  ни денно,  ни ночно не  имея спокойствия,
лишаясь в  следовании своем парков, орудий и  обозов, и теряя великое число
пленными, усталыми,  бродягами и убитыми, он  таким образом прибыл к с[слу]
Федоровскому,  что  перед  Вязьмою,  где  22-го числа  был  атакован  всеми
преследующими   его  отрядами,   подкрепленными  авангардом   армии.  (...)

Прибывши 28-го  числа в Смоленск, он оставил город  сей 1-го ноября, и 3-го
занял  гвардиею  г[ород]  Красный,  неотступно тревожанный  на  пути  своем
партизанами,  действовавшими  в  промежутках  колонн и  отбивавшими  обозы,
орудии и целыя взводы пехоты. 4-го числа армия наша расположилась на ночлег
не  доходя 5-ти  верст  до Краснова,  близ большой  дороги. 5-го  числа она
двинулась на поражение неприятеля. (...)

Авангард г[енерала] Милорадовича, состоявший из 2-го и 7-го корпусов и 2-го
кавалерийского,  находясь при  большой дороге  у селения  Мерлина, допустил
приближение корпуса Давуста к Красному, куда в то время двинулся 3-й корпус
и 2-я кирасирская дивизия.  Неприятель остановился и приготовился к бою, но
стремление  войск  наших  столько  было  дружно и  решительно,  что  Давуст
принужденным  нашелся предпринять  отступление, которое потом  обратилось в
бегство. (...) Еще корпус ф(ельдмаршала) Нея оставался в Смоленске и только
5-го  числа  утром  долженствовал   оставить  город  сей,  вследствие  чего
г[енерал]  Милорадович  получил  в  подкрепление 8-й  корпус  и  повеление,
занявши  селение  Чернышню и  Сырокоренье,  ожидать  неприятеля; прочие  же
войска обратились в преследование  за главными силами Наполеона, следующими
поспешно  в Оршу.  6-го  числа около  трех часов  пополудни  казаки открыли
неприятеля, приближавшегося к нашей  позиции с твердым намерением пробиться
сквозь оную. Отпор был жестокой и соразмерен нападению. Два раза маршал Ней
возобновлял  атаку и два  раза в  расстройстве оставлял поле  сражения! Но,
наконец,  общий   натиск  кавалерии  и  пехоты   нашей  довершил  поражение
французов,  большая  часть  их  положила  оружие, но  маршал  с  остальными
войсками  перешел  Днепр  при  Сырокореньи  и  успел  чрез  несколько  дней
соединиться с Бонапартом! Число пленных простиралось до 100 офицеров, 12000
рядовых и 27 орудии. Естьли б атаман Платов, следующий чрез Катань, успел в
тот  день  прибыть  против   Сырокоренья,  или  село  сие  было  бы  занято
Милорадовича  войсками вследствие  предписания,  то, без  изменения, и  сам
маршал не избегнул бы участи своего корпуса.

Однако  атаман,  отбивши у  вице-короля  еще  112 орудий  под Смоленском  и
занявши  город сей  5-го числа утром,  оставил в  нем 20-й егерский  полк с
сотнею казаков, и, отправя вслед за маршалом Неем генерала Денисова с двумя
казачьими полками  и 6-ю  ескадронами драгун при  двух орудиях, сам  с 15-ю
полками казаков.  конною донскою  артиллериею и с 1-м  егерским полком взял
направление на  Катань к  Орше правым берегом Днепра.  Польза движения сего
была ощутительна, но время уже было упущено! (...)

15-го  числа вся  Белостокская  губерния освободилась  от неприятеля,  1-го
января главная квартира ИМПЕРАТОРА и светлейшего перешла в Мерич. Войска же
продолжали преследование,  стараясь направлением своим отделить австрийския
и саксонския войска от  20-ти тысячной французской армии, следовавшей почти
без артиллерии и в  совершенном разстройстве, частию на Торунь, и частию на
Данциг.

Вот  тебе, почтеннейший мой  друг, естьли  не красноречивое, то  по крайней
мере точное обозрение 1812 года кампанию!