поистине  необыкновенный  человек.  И  как  только  тебе  удалось
приворожить ее? Открой мне секрет, а?
   Кевин в замешательстве опустил глаза.
   - Мне бы не хотелось обсуждать это.
   - Хорошо, - сказал  Морган и  сразу же перевел разговор на другую
тему. Как и догадался Кевин с самого начала, он пришел посмотреть на
шпагу, которую  Колин уже  успел расхвалить  ему. И  так же,  как  и
Колин, Морган  потерпел неудачу. Опутывавшие клинок чары поставили в
тупик даже  самого искусного  мага Логриса,  коим по  праву считался
Фергюсон.
   Огорченно вздохнув,  Морган вернул  Кевину шпагу,  а на  кольцо с
самоцветом и  вовсе не стал смотреть - очевидно, чтобы еще больше не
расстраиваться перед  сном. Затем они немного поболтали о том о сем.
Обнаружив у своего собеседника явную склонность посплетничать, Кевин
принялся  расспрашивать  его  об  архиепископе  и  услышал  в  ответ
грустную историю  любви молодой блестящей аристократки к обедневшему
провинциальному помещику. Наконец Морган сказал:
   - Ну, ладно,  мне пора. Не то, чего доброго, жена подумает, что я
ошиваюсь у девок.
   - А она  имеет  основания  для  таких  подозрений? -  с  усмешкой
спросил Кевин.
   Морган развязно ухмыльнулся:
   - Конечно, имеет.  Но я  не люблю,  когда меня обвиняют в грехах,
которые я  не совершал.  Спокойной ночи,  Кевин МакШон. Приятно было
потолковать с тобой на сон грядущий.
   - Постой, Морган...
   - Да?
   - Бронвен, сестра Колина... - Кевин умолк, подбирая нужные слова.
   - Так что же Бронвен?
   - Сегодня на  похоронах и  на обратном  пути во дворец она как-то
странно смотрела  на меня.  Очень странно -  как будто  я что-то  ей
сделал.
   Морган нахмурился.
   - Остерегайся ее, вот тебе мой совет. Она очень привязана к Дэйре
и если  невзлюбит тебя...  Знаешь, при  дворе говорят: Бронвен - это
слишком. У нее всего  с   л и ш к о м  и сама она  с   л и ш к о м .
Лицо у  нее слишком  круглое, глаза  слишком большие,  губы  слишком
тонкие, зубы  слишком мелкие, язычок слишком острый, на лице слишком
много веснушек,  а фигура у нее слишком уж щуплая. Она слишком умна,
слишком хитра,  слишком любопытна,  слишком ветрена и легкомысленна,
слишком заносчива,  слишком капризна,  слишком самонадеянна, слишком
скрытна и  слишком безответственна.  И,  добавлю  от  себя,  слишком
опасна и  неуправляема. Если на свете существуют ведьмы, то Бронвен,
безусловно, одна  из них.  Многие недооценивают  ее, но  тебе  я  не
советую этого делать.
   - Ну и  ну! - покачал  головой Кевин,  удивленный такой страстной
тирадой. - А с виду она совсем дитя и кажется вполне безобидной.
   - Тем-то она  и  опасна,  что  мало  кто  принимает  ее  всерьез.
Постарайся наладить с ней дружеские отношения; в общем, она неплохая
девчушка, хоть  и вреднющая...  И еще.  Мне заранее  жаль  ее  мужа.
Бедолага! Уж лучше сразу убить его, чтоб долго не мучился.



        Глава 8

- Колин, - промолвил  архиепископ. - Признаешь  ли ты  Отца, Сына  и
Святого Духа как Бога единого?
   - Да, - последовал ответ.
   Облаченный  в   бело-золотые  королевские   одежды,  Колин  стоял
коленопреклоненный на  возвышении перед алтарем кафедрального собора
святого Андрея  Авалонского. Архиепископ  держал его  правую руку на
Библии.
   - Обязуешься ли  ты любить  и почитать  Святую Церковь  Христову,
беречь ее от язычников, реформаторов и осквернителей и нести свет ее
истинной веры по всему миру?
   - Да.
   - Обязуешься  ли  ты  править  своим  государством  по  закону  и
справедливости, защищать  правду и добро и, сколько станет тебе сил,
искоренять зло и несправедливость?
   - Да.
   - Обязуешься ли  ты употреблять свою Силу, дарованную тебе свыше,
только в  богоугодных целях,  вести непримиримую борьбу с дьяволом и
прислужниками его, черными магами?
   - Да.
   Колин  скрепил   текст  королевской   клятвы  своей  подписью,  и
архиепископ положил пергамент на алтарь, как бы призывая в свидетели
самого Всевышнего.  Красочная церемония коронации подходила к своему
кульминационному моменту.
   Когда отзвучала молитва во славу короля, монсеньор Корунн МакКонн
при помощи  длинной  тонкой  трубки  из  чистого  золота  набрал  из
священной  ампулы   немного  елея  и  капнул  его  в  золотую  чашу.
Присутствующие в  соборе затаили дыхание. Архиепископ макнул палец в
елей.
   - Сим миром  от имени  Всевышнего помазываю тебя на царство, и да
пребудет с  тобой  Сила  и  благословение  Господне  во  всех  твоих
праведных начинаниях. Аминь!
   С этими словами он начертил на лбу Колина крест. В толпе пронесся
облегченный вздох.  Многим показалось, что на какое-то мгновение над
головой короля  вспыхнуло сияние, а кое-кто мог даже поклясться, что
видел парившего  над алтарем  святого Андрея,  издревле считавшегося
покровителем Логриса.  И только несколько человек знало, что никакой
передачи Силы еще не состоялось.
   Снова зазвучала  музыка и  церковный хор запел очередную молитву.
Двое  младших   епископов  закрепили   на  плечах  Колина  пурпурную
королевскую  мантию,   затем  символически  коснулись  его  башмаков
золотыми шпорами и тут же убрали их. Архиепископ взял с алтаря меч в
украшенных драгоценными  камнями ножнах  и с  напутственными словами
протянул его молодому королю.
   Колин принял меч, поцеловал головку его эфеса и передал его лорду
Дункану Энгусу,  мужу своей  тетки Алисы.  Преклонив колени,  Дункан
Энгус положил меч на алтарь, вручая военное могущество государства в
руки Божьи,  перекрестился, после  чего встал  на ноги  и  отошел  в
сторону.
   По знаку  одного из епископов Кевин и Дана поднялись к алтарю. На
груди у  обоих висели  камни - Знак  Жизни у  Даны и Знак Мудрости у
Кевина. Они  опустились на колени по обе руки от короля и чуть сзади
него. Тем временем архиепископ достал из дарохранительницы усыпанную
драгоценными  камнями   золотую  корону,   которую  венчал  огромный
остроконечный алмаз чистой воды.
   - Венчает тебя  Господь, сын мой, короной славы и справедливости!
Будь верным  защитником и  слугой своего  государства, и  да поможет
тебе Всевышний,  творец всего  сущего на земле. Во имя Отца и Сына и
Святого Духа, аминь!
   Он возложил  на голову Колина корону. Знак Силы на груди у короля
засветился мягким  красным светом.  Внутри двух других камней, Знака
Мудрости  и   Знака  Жизни   также  вспыхнули  огоньки -  голубой  и
фиолетовый. Левая  рука Кевина  и правая Даны потянулись к алмазу на
короне и одновременно прикоснулись к нему кончиками пальцев.
   "Холодный, как  лед", - подумал про алмаз Кевин, и тут его слегка
зазнобило, а к горлу подступила тошнота.
   Врата отворились,  пропуская к  Источнику нового  адепта... Колин
замер, губы  его побледнели,  а ресницы,  которыми он  часто хлопал,
моргая, вдруг  остановились на  полпути, оставив  полуоткрытыми  его
внезапно остекленевшие глаза...

        x x x
   ...Колин стоял  на коленях  у  подножия  высокого  холма,  сплошь
покрытого растительностью  какого-то странного  лилового цвета. Кое-
где виднелись  цветы - белые,  алые, оранжевые,  фиолетовые,  желто-
золотые, серебряные,  небесные... то  есть зеленые -  так  как  небо
здесь было  ярко-зеленое, то  тут то  там отливавшее бирюзой. Солнца
видно не было; свет излучало само небо - сияющее, сверкающее...
   По пологому  склону холма  к Колину  не спеша спускалась стройная
золотоволосая женщина  в ослепительно-белых одеждах. Ее походка была
величественной, упругой  и грациозной.  Когда она  подошла ближе, он
разглядел  черты   ее   лица -   четкие,   строгие,   безукоризненно
правильные; ее суровая красота дышала холодом снежных вершин.
   Женщина остановилась в трех шагах от него.
   - Приветствую тебя, Колин Лейнстер из Авалона, король Логриса!
   Губы ее шевелились в полном соответствии с произносимыми словами,
но ее  серебристый  с  властными  нотками  голос  звучал,  казалось,
отовсюду, обрушиваясь на Колина подобно водопаду.
   С некоторым  опозданием Колин  додумался встать  с колен.  Только
тогда он  обнаружил, что  одет не  в тяжелые королевские одежды, а в
свободный, не  сковывающий движения  голубой наряд  из легкой, почти
невесомой ткани, мягкой и шелковистой на ощупь.
   А секунду  спустя  Колин  понял,  что  этот  наряд -  всего  лишь
иллюзия,  созданная   его  собственным  воображением,  чтобы  он  не
чувствовал себя  неловко  без  одежды.  На  самом  же  деле  он  был
совершенно голым!
   - Моя одежда...
   - Она осталась  в соборе, -  последовал ответ  женщины в белом. -
Так  и   должно  быть  в  полном  соответствии  с  ритуалом.  Но  не
беспокойся. За  то время,  что ты  пробудешь здесь,  твоя одежда  не
сдвинется с места, и ты вернешься прямо в нее.
   - Как это?
   - Очень просто. Ты выйдешь из Врат в тот же момент, когда и вошел
в них. Время здесь очень вязкое.
   - Где это "здесь"?
   - В Безвременье?
   - Что это?
   - Перекрестье миров.  Место, где  находится Источник  Мироздания,
альфа и омега всего сущего.
   - А ты кто такая, прекрасная леди? - спросил Колин, заранее зная,
каков будет ответ.
   - Я Хозяйка  Источника. - Она  протянула ему  руку. -  Пойдем  со
мной, Колин Лейнстер. Времени у нас вдоволь...

        x x x
   ...В следующий момент веки Колина продолжили свое движение, глаза
его на  мгновение закрылись, потом широко распахнулись. Кевин и Дана
встали с колен и помогли подняться Колину - теперь уже коронованному
королю и адепту Источника. Они вместе повернулись к пастве.
   - Люди! -  торжественно   провозгласил  архиепископ. -   Вот  ваш
король, законный правитель Логриса!
   - Да здравствует король! - дружно воскликнули присутствующие.
   Церковный хор  грянул "Многая лета". Колин, в сопровождении своей
свиты и группы прелатов, принимавших участие в коронации, двинулся к
выходу из собора. Позади них начала формироваться процессия.
   Кевин, шедший  вместе с  Даной рядом с Колином, искоса смотрел на
новоиспеченного   короля,    поражаясь   стремительным    переменам,
происходившим с  его внешностью.  Лицо Колина,  прежде  болезненное,
серовато-бледное, приобретало  все более  здоровый  цвет,  тени  под
глазами исчезли,  как будто  их вовсе  не было, а на щеках проступил
розовый румянец.  Без каких-либо  видимых  усилий  он  нес  на  себе
массивную королевскую  корону, голову держал высоко поднятой, ступал
легко, уверенно,  при ходьбе,  против обыкновения,  не сутулился.  В
каждом  его   движении  чувствовалась  недюжинная  физическая  сила,
которой он  раньше никак  не мог  похвастаться, будучи  от  рождения
хилым и  слабым. Ну,  в каком  еще более  убедительном подтверждении
божественности происхождения  королевской  власти  нуждался  простой
народ, восторженно  приветствовавший на площади перед собором своего
нового государя?..
   - Боже! - прошептал  Колин; глаза  его блестели. -  Боже! Как это
прекрасно - быть  полностью здоровым!..  Кевин, дружище,  дядя Бриан
ошибался насчет  Хозяйки. Она  совсем  не  злая.  По-моему,  я  даже
понравился ей. -  Он покосился  в другую  сторону, влево,  и на  его
губах заиграла  нежная улыбка. -  Господи, Дана,  ты такая красивая!
Прости, что не замечал этого раньше.
   Дана покраснела  и украдкой  взглянула  на  Колина,  затем  вновь
обратила свой  ясный взор  на толпу простонародья, приветствовавшего
вместе с королем и свою будущую королеву.
   А Кевин почему-то подумал о сестре Колина, Бронвен, и мысль о ней
вызвала у него странное волнение...



                        Из глубин памяти...
                     ( п р о д о л ж е н и е )

Мы спустились  на лифте в глубокое подземелье дворца, где прекращали
свое  действие   защитные  чары,  намертво  блокировавшие  доступ  к
Тоннелю-меж-Мирами, и очутились в просторном помещении, выдолбленном
в толще  скалы. Это был Зал Перехода, специально предназначенный для
сообщения с другими мирами, поскольку весь Солнечный Град, не говоря
уж о  королевском дворце,  был надежно  заблокирован  от  непрошеных
вторжений. Такие  меры предосторожности  представлялись излишними  и
причиняющими массу  неудобств в наше мирное время, однако в прошлом,
когда Домов  было значительно  больше, и они враждовали между собой,
подчас даже этого оказывалось недостаточно.
   Мы направились  в дальний  конец зала,  где в  ряд  располагались
Арки, установленные исключительно для удобства ориентации входящих и
выходящих   из   Тоннеля.   Под   неровным   потолком,   подпираемым
многочисленными готическими  колоннами, парили  в воздухе светящиеся
шары, заливая  помещение ровным  серебристым светом. То и дело перед
нами вспыхивали  предупреждающие надписи: "Проверьте, имеются ли при
вас детонирующие  вещества или  радиоактивные материалы", "Внимание!
Даже   остаточная    радиоактивность    чревата    катастрофическими
последствиями", "Будьте  осторожны! Еще  раз проверьте..." -  и  так
далее.
   Вооруженные гвардейцы,  охранявшие  Зал,  при  нашем  приближении
вытягивались по  стойке смирно и нарочито громко бряцали оружием. По
пути нам  встретилась  группа  дворян,  возвращавшихся  с  какого-то
незначительного торжества  в Доме  Теллуса. Они  приветствовали  нас
почтительными  поклонами;   мама,   как   обычно,   расточала   свои
сногсшибательные улыбки налево и направо.
   Мы подошли  к ближайшей  Арке и  уже собирались вступить под нее,
как вдруг  почувствовали знакомое  сопротивление и остановились. Под
Аркой перед  нами возникло  слабое свечение,  бледно-голубые  молнии
мгновенно  соткали  полупрозрачный  мерцающий  человеческий  силуэт,
который еще  через мгновение  обрел живую  плоть. В проеме появилась
та,  которую  я  меньше  всего  хотел  сейчас  видеть  (после  брата
Александра, конечно) -  моя тетушка  Минерва, мамина сводная сестра.
Эта противная  старая мегера  любила совать  свой длинный нос во все
мои дела  и отравляла  мне  жизнь  в  дедовом  Замке-на-Закате  и  в
поднебесном городе  Олимпе, где  я проводил  гораздо больше времени,
чем  в   Солнечном  Граде.  Кстати  сказать,  я  всегда  предпочитал
отцовскому Царству  Света родину моей матери - Страну Вечных Сумерек
(название Олимпия мне не нравится, и я не буду его употреблять). Всю
свою сознательную жизнь я чувствовал себя в большей мере Сумеречным,
нежели сыном  Света, что  расценивалось многими моими родственниками
со стороны  отца как  проявление потенциально опасной нелояльности к
нашему Дому. Впрочем, сейчас отношения между двумя одинаково родными
мне  Домами   были  союзническими   и  даже  дружественными,  о  чем
свидетельствовало и  появление здесь  Минервы  без  предварительного
извещения о своем визите.
   Материализовавшись, тетушка  сделала  шаг  в  нашем  направлении,
сердечно улыбнулась  моей матери,  а меня  наградила одной  из самых
гадких своих ухмылочек.
   - Юнона, Артур! Вы уходите?
   - Увы, сестра, -  ответила мать. -  Не  очень  удачное  время  ты
выбрала, чтобы навестить нас.
   - Знаю. -  Опять   гадкая  ухмылочка,  адресованная  мне. -  Отец
рассказал. Вот  уж не  думала, что  Враг так  скоро затребует к себе
Артура.
   Я понял  намек и  бросил на Минерву встревоженный взгляд. Челюсти
мои невольно сжались, а в груди неприятно защекотало.
   Ясный взор моей матери мигом потемнел. Когда речь шла о ее детях,
Юнона совершенно  не воспринимала  юмора, тем  более такого черного,
как у тетушки Минервы.
   - Прекрати,  сестра! -   гневно  произнесла   она. -  Твои  шутки
отвратительны и  вовсе не  остроумны, а  ты все  такая же вздорная и
злоязычная, как и прежде. Боюсь, время не властно над твоим скверным
характером.
   - Прости, - сказала  Минерва. - Я не нарочно. Ума не приложу, что
мне делать с моим вреднющим языком.
   - Могу подсказать, -  отозвался я,  формируя перед  собой сияющий
образ раскаленных добела клещей.
   Тетушка рефлекторно  отпрянула, когда  клещи потянулись  к ней, и
захихикала - не  менее гадко, чем перед этим ухмылялась. Впрочем, не
исключено, что  я сгущаю  краски, расписывая  ее в таких выражениях.
Внешне она  выглядит настоящим  ангелочком,  миловидным,  кротким  и
ласковым, но тут уж вы должны понять меня - я терпеть ее не могу. По
мне, так лучше холера.
   - Довольно, - сказала  Юнона, беря  меня  за  локоть. -  Сожалею,
сестра, но у нас мало времени. Заходи как-нибудь в другой раз.
   - Вообще-то я к Игрейне...
   - Так ступай к ней. Она, верно, ждет тебя с нетерпением.
   - Ничего, подождет.  Как насчет того, чтобы сопровождать вас? Мне
хотелось бы еще разок взглянуть на Чертоги.
   - Только не  это! - с  испугом,  отчасти  притворным,  а  отчасти
настоящим заявил я. - Мне хватит там и одного черта.
   Минерва капризно выпятила свои чувственные губки:
   - Фу! Какой  ты грубый и вульгарный, племянничек! Слышала бы тебя
Диана.
   С этими  словами тетушка развернулась на каблуках и направилась к
лифту. Пошла к другой моей тете, Игрейне, сводной сестре моего отца,
незаконнорожденной дочери  короля  Эмриса  Пендрагона,  который  при
жизни слыл  большим любителем  женщин  и  оставался  верен  себе  до
последнего издыхания -  он умер  в постели  с тремя красотками. (Это
так, к  слову пришлось;  я вовсе  не собирался наговаривать на моего
покойного  деда,   просто  хочу   подчеркнуть,  что  любвеобильность
некоторых членов  нашей семьи  не следствие  дурного  воспитания,  а
скорее фамильный  порок.) Минерва  с Игрейной подружились задолго до
моего рождения  и с тех пор оставались добрыми подругами... Впрочем,
"добрыми" - не  очень подходящее  слово применительно  к  Минерве  и
Игрейне. Они  страсть как  любят сплетничать  и перемывать  косточки
общим знакомым;  их хлебом  не корми, дай только позлословить в чей-
нибудь адрес.  Предупреждаю: если  вам в  голову  взбредет  положить
одной из них палец в рот, предварительно наденьте стальные перчатки.
Хотя я бы на вашем месте не рисковал.
   Юнона проводила сестру долгим взглядом, затем повернулась ко мне.
   - Не обижайся на нее, ладно? - сказала она, будто оправдываясь. -
Несладко ей, бедняжке, быть старой девой.
   - Ну да! -  фыркнул я. - Поди найди ей мужа, который терпел бы ее
гадючий характер.
   Насколько мне  было известно,  за последние двести лет Минерва то
ли семнадцать, то ли восемнадцать раз об®являла о своей помолвке, но
до  свадьбы  дело  так  и  не  доходило.  Все  ее  суженные  вовремя
прозревали и  благоразумно отказывались  от этой затеи. И, по-моему,
правильно делали. Я не пожелал бы такой участи даже злейшему врагу и
убил бы его из чистого милосердия. Я совсем не жестокий человек.
   Мы вошли  под  Арку,  и  я  полностью  расслабился,  предоставляя
действовать матери. Нас обволокло густым фиолетовым туманом, пол под
нами исчез.  Когда пропала сила тяжести, я на мгновение почувствовал
приступ тошноты  (проклятье, забыл пообедать!), но я не был новичком
в таких  делах и быстро справился со взбунтовавшимся желудком. Затем
последовал резкий  толчок в  спину (не в упрек маме будет сказано, я
проделал бы  это значительно мягче), и нас понесло вдоль Меридиана к
нижнему полюсу существования - к Хаосу.
   Перед нами  и вокруг  нас с калейдоскопической быстротой менялись
картины  разных   миров.  Ослепительно-белое  солнце  Царства  Света
приобрело золотистый  оттенок, цветущие сады, величественные башни и
купола Солнечного  Града, мелькнув  на мгновение,  исчезли,  уступив
место  диким   тропическим  джунглям...  Солнце  порозовело,  а  над
зарослями будто  пронесся  ураган,  сметая  все  на  своем  пути,  и
осталась только  выжженная потрескавшаяся  земля... Розовый  оттенок
светила сменился  красным, землю  покрыла километровая толща воды...
Солнце еще  больше  покраснело,  океан  отступил,  обнажая  песчаную
равнину... Солнце  превратилось в  большой красный  диск, похожий на
дневное  светило   Истинных  Сумерек...   Диск  все   разрастался  и
разрастался...
   Мы уже оставили позади Экваториальный Пояс, единственное место во
Вселенной, где  существуют все  у