щелкали, луща орешки. Когда-то меня раздражали эти звуки, но Диана
очень любила  своих питомцев, и постепенно я к ним привык, они стали
как бы  неот®емлемой частью  нашей идиллии.  Живя на  Земле Артура и
ничего не  помня  о  своей  прежней  жизни,  я  часто  кормил  белок
орешками; сам этот процесс вызывал у меня ощущение теплоты и уюта, а
щелканье разгрызаемой скорлупы звучало для меня райской музыкой. Вот
и сейчас  я будто  наяву увидел  шатер из красного и голубого шелка,
нас с  Дианой в шатре, я вспомнил наши об®ятия и ласки, почувствовал
на губах  сладкий вкус  ее губ...  О боги,  нет! Лучше  не думать об
этом.
   Я подумал  о Дэйре,  и боль  моя притупилась.  Теперь  я  находил
оправдание своей  новой любви.  Я страстно  убеждал себя  в том, что
если бы  Диана была  жива, я  никогда не  смог бы изменить ей. Пусть
даже я  забыл, кто  я такой, чувства мои не умерли, дремали где-то в
глубине меня, и только подсознательная уверенность в том, что сердце
мое свободно, а совесть чиста, позволила мне влюбиться в Дэйру. Ведь
еще до  того, как  Юнона сообщила  мне эту  печальную весть,  я  уже
предчувствовал неладное.  Я давно  это знал... Не думаю, что я верил
сам себе, но совесть свою я действительно очистил.
   Я достал  из кармана  маленькое зеркальце,  которое  прихватил  с
собой, когда одевался перед посещением Хаоса, и попытался вступить в
контакт с  Морганом. По  удачному стечению обстоятельств, то, другое
зеркальце, специально заговоренное мной, как раз находилось у Дэйры,
и она  ответила на  мой вызов.  В Авалоне  была поздняя ночь, Морган
спал (или  же, по  его собственному  выражению, ошивался у девок), а
Дэйра, оказывается,  дежурила. Она очень переживала за меня, так как
Моргану уже восьмой день никак не удавалось связаться со мной, и они
не знали даже, что и думать, а тем более - что предпринять.
   Я успокоил  Дэйру и  твердо пообещал, что через неделю, в крайнем
случае, через  десять дней, вернусь обязательно. Потом мы наговорили
друг другу много нежных слов, все не могли остановиться, и прошло не
менее получаса,  прежде чем  мне  удалось  заставить  себя  прервать
контакт.
   Спрятав зеркальце  в карман,  я снова  растянулся на траве. После
разговора с  Дэйрой на душе у меня полегчало, и я принялся мечтать о
том дне,  когда вернусь  в Авалон,  в королевский  дворец,  и  смогу
обнять и  поцеловать ее  по-настоящему, а  не только  мысленно. В ее
об®ятиях я  найду желанное  утешение и,  надеюсь, быстро излечусь от
боли по тяжелой утрате. Прости, Диана. Прощай...
   Итак, я  принял окончательное  решение. Я  возвращаюсь  на  Землю
Артура, в  мир, названный  мною в честь моего легендарного предка, а
может быть,  и в  мою собственную  честь - я  не исключал  и  такого
подсознательного порыва.  Теперь это мой мир, там мой будущий Дом, и
именно там  мое место -  у Истоков  Формирующих, на  третьем  полюсе
существования.  Я  не  собирался  претендовать  на  корону  Света  и
господство в  Экваторе, и  не только  из  соображений  нравственного
порядка, не  только потому,  что мне нравился Амадис как человек и я
не хотел  враждовать с  ним. Сама  идея концентрации такой огромной,
неограниченной власти  в одних  руках казалась мне глубоко порочной,
вызывала во  мне протест.  Что-то  в  картине  мира,  представленной
Хранителем Хаоса,  было не  так. По  моему  убеждению,  человеческий
разум слишком  слаб и несовершенен, чтобы править Вселенной... но, с
другой стороны,  кому же  еще поддерживать  в ней  порядок, если  не
людям?
   В мирах  с  высокоразвитой  технологической  цивилизацией  бытует
мнение, отраженное,  в частности, и в фантастической литературе, что
над  ними   властвуют  невидимые   сверхразумные   существа,   некие
суперлюди, интеллектуальная  мощь которых  недоступна  человеческому
разумению.  К   сожалению  или   к  счастью,  это  не  соответствует
действительности. Сверхразумные  существа изредка таки попадаются на
необ®ятных просторах  Вселенной, но  все они без исключения замкнуты
целиком  на   себя,  страдают  от  различных  депрессивных  маний  и
многочисленных параноидальных  комплексов. Законченные  психопаты  и
шизофреники, сверхразумы  настроены крайне  враждебно по отношению к
внешнему миру,  благо подавляющее  большинство их  по  натуре  своей
философы  и   обычно  с   самого  рождения  и  до  смерти  предаются
самосозерцанию,   стремясь   отыскать   смысл   жизни   в   глубинах
собственного "я".  Однако встречаются  среди них и очень агрессивные
особи,  которые   от  пассивного  созерцания  переходят  к  активным
действиям и наделывают много бед, прежде чем удается их усмирить или
попросту   уничтожить.    Как   показывает    практика,   интеллект,
превосходящий  человеческий   на  порядок   и  выше,   неустойчив  и
стопроцентно  подвержен   психозам,  поэтому   в   обитаемой   части
Вселенной, вернее,  в той  ее части,  которая называется  Экватором,
заправляют   Властелины -    обладающие   большим    могуществом   и
неподвластные старости,  но все  же люди, -  а Бог,  если только  он
есть, видимо, предпочитает не вмешиваться в дела мирские.
   Одновременно сильные  и  слабые,  могущественные  и  беспомощные,
мудрые и невежественные, наделенные множеством достоинств и пороков,
люди оказались единственными существами, способными подпрыгнуть выше
собственной головы  и  стать  хозяевами  Вселенной...  ну,  если  не
хозяевами, то управляющими уж точно. Обряд Причастия (то ли открытый
кем-то еще  в незапамятные  времена, то  ли дарованный  свыше -  тут
мнения  расходились)   дал  избранным  доступ  к  Силам  Формирующим
Мироздание, а  вместе с  этим причащенные получили ключ к власти над
бесчисленными мирами и всем сущим в них. Я всегда считал, что мы, то
есть Властелины  Экватора, обладаем  бчльшим  могуществом,  чем  это
полагается человеку,  и  по  иронии  судьбы  именно  на  мою  голову
свалилась сила  еще более  фундаментальная, более  глубинная - Сила,
порождающая сами Формирующие.
   В прежние времена люди (за исключением, возможно, моего прадеда и
его двоюродного  брата Мерлина)  были лишены  доступа  к  Источнику,
только короли  Логриса  из  династии  Лейнстеров  получали  от  него
мизерные крохи  могущества; но  так не могло продолжаться вечно, и с
моим приходом  все переменилось. Однако отдам себе должное: я поспел
в самый  раз, чтобы  вмешаться в  борьбу за обладание Силой. Прежняя
Хозяйка потеряла  контроль над  Источником и  погибла,  а  ее  место
заняла Бронвен -  весьма легкомысленная  и безответственная  молодая
особа. Она и ее брат Колин достигли более высокого уровня приобщения
к первозданной  мощи, чем  их предки, но, по счастью, у них еще мало
опыта и  знаний, чтобы  сравниться могуществом со мной. Со временем,
понятно, они  будут набирать  силу, и  пока это происходит, я должен
найти выход  из создавшегося  положения. Как  Хозяин Источника, я...
Впрочем, нет.  Персоной номер  один  у  Источника  остается  все  же
Бронвен, несмотря  на то,  что об®ективно  я сильнее  ее. Она  имеет
доступ к  некоторой информации,  недоступной мне,  острее  чувствует
Источник, в частности знает, когда к нему кто-то приходит и успевает
опередить незваного  гостя. Я  мог занять  ее место только уничтожив
ее, но  пока что я не собирался этого делать. Конечно, если разум ее
помутится  от   собственного  могущества   и   в   ней   возобладают
разрушительные тенденции,  мне придется  убить ее, и я сделаю это...
со слезами  на глазах.  Что толку  скрывать - она  мне нравится, моя
Снежная Королева...
   Нет! Это  неправильно, несправедливо,  так не  должно быть! Такая
сила не  для людей,  она им  не по  плечу. Почему  ты, Боже - Митра,
Зевс-Юпитер,  Иегова,   Брама,  Один,  Перун,  Или-Как-Там-Тебя-Еще-
Зовут, - почему  ты, если  ты существуешь,  сам не  хочешь управлять
миром? Твои дети слишком слабы и порочны, чтобы занять твое место.
   Источник не  сделал меня мудрее, добрее, человечнее, если хотите.
Он дал  мне лишь  голую силу, я стал невероятно крутым и могучим, но
по человеческим  меркам совсем не изменился - ни в лучшую (увы!), ни
в худшую  (к счастью!)  сторону. Каждую  секунду, каждое мгновение я
чувствовал этот огромный дисбаланс между моей человеческой сущностью
и нечеловеческими  возможностями, который со страшной силой давил на
мою психику,  грозя разрушить  ее в любой момент. Однако я надеялся,
что выдержу.  Я изо всех сил старался не сойти с ума, и пока что мне
это удавалось.  Но как  поведут себя другие? Колин, Бронвен, те, кто
придет вслед за ними и вслед за мной? Насчет других я не был уверен,
я привык полагаться только на себя.
   Шкатулка Пандоры  открыта, джин  выпущен из бутылки, и я не видел
способа загнать  его обратно.  Что бы  я ни делал, вопреки всем моим
стараниям,  круг   обладающих  Силой   Источника   будет   постоянно
расширяться. Этот  процесс стал необратим: уж больно многим известно
теперь об  Источнике, и один человек, каким бы могучим он ни был, не
сможет противостоять  ораве жаждущих  власти честолюбцев.  Ему нужны
будут союзники - а значит, новые обладатели Силы.
   Во что превратят мир люди с таким невероятным могуществом? Как их
остановить,  если   они  переступят  невидимую,  неосязаемую  грань,
отделяющую разум  от безумия?  Сумею ли я сам удержаться, балансируя
на краю  бездны мрака?.. В мучительных и безуспешных поисках ответов
на эти вопросы я заснул.
   Слава Богу,  мне виделся  приятный сон.  Не помню какой, в память
мою врезался  только последний эпизод - как я лежал в густой зеленой
траве, положив  свою голову на колени Дэйры, а она нежно поглаживала
мои всклокоченные  волосы, - да  и то  потому, что в этот момент мой
сон тесно переплелся с действительностью.
   Когда я  вынырнул из  мира грез  на поверхность  сознания,  то  с
удивлением обнаружил, что трава вокруг меня оранжевая, а не зеленая,
а моя  голова продолжает  покоиться на  женских коленях -  но  не  у
Дэйры, а  у Юноны,  что, впрочем,  тоже было  приятно.  На  какое-то
мгновение мне  показалось, что  я снова  стал  маленьким  мальчиком,
маминым сыночком...  Великий Зевс!  Как мне  не хватало моей дорогой
мамочки, когда я жил на Земле Артура!
   - Опять ты  скрывался от  меня, - с упреком произнесла Юнона, и я
был признателен  ей за  то, что  она первым  делом не  заговорила  о
Диане. - Почему ты не сказал, что собираешься повидаться с Врагом?
   - Я не хотел, чтобы ты волновалась, мама.
   - Я бы меньше волновалась, если б была рядом с тобой.
   - Именно этого я хотел избежать.
   - Однако ты взял с собой Брендона и Пенелопу.
   - Увы, пришлось. Хотя я предпочел бы потолковать с Врагом с глазу
на глаз.
   Мать немного помолчала, затем спросила:
   - И что ты думаешь о вашем разговоре?
   - Смотря, о какой его части, - уклончиво заметил я.
   - О том, что теперь твое место на троне отца.
   - А ты что думаешь? - Я снова уклонился от прямого ответа.
   - Враг хитер и лукав, но в данном случае он прав. Я придерживаюсь
такого же мнения.
   - А как же Брендон? - спросил я. - Ты уже разлюбила его?
   Юнона нахмурила брови и с мукой поглядела на меня:
   - Не говори  так, сынок,  это нечестно.  Вы оба  мне  дороги,  но
сейчас речь  идет не  о моих чувствах, а о государственных делах. Из
вас двоих  ты старше  и  могущественнее,  ты  более  достоин  занять
престол, и Брендон понимает это.
   - Еще бы! Он многое понимает. Он очень понятлив и смышлен. К тому
же он послушный сын.
   Щеки матери заалели.
   - На что ты намекаешь, Артур?
   Я поднял голову с ее колен, принял сидячее положение и нежно взял
ее за руки.
   - Мама, - мягко  проговорил я. -  Не надо обманывать себя. Сейчас
ты руководствуешься  не только  здравым смыслом, но и эмоциями. Ведь
ни для  кого не  секрет, что  я твой  любимчик, и  ты всегда  хотела
видеть меня преемником отца. Признай, что это так.
   - Да, это правда, - неохотно признала Юнона.
   - Ну, а что до меня, - уже более твердо продолжал я, - то я вовсе
не считаю  себя более  достойным короны, чем Брендон. За то короткое
время, что я общался с ним, он произвел на меня хорошее впечатление,
и я  не думаю, что оно ошибочно. Брендон признанный вождь оппозиции,
так пусть он и остается им. Я уверен, что далеко не всем придется по
вкусу такая  поспешная и  ничем не  обоснованная смена  лидера;  это
наверняка внесет  раскол  в  ваши  ряды.  Как  говорится,  коней  на
переправе не меняют.
   - Но ты...
   - В любом  случае, я  пас. В  ваши игры  я не  играю. Я  не  хочу
враждовать с Амадисом.
   - Из-за глупой детской сентиментальности?
   - В частности  поэтому. У  нас с  Амадисом  всегда  были  хорошие
отношения, он даже подарил мне Эскалибур, шпагу нашего прадеда...
   - Если это  тебя так  волнует, то верни ее. Он все равно побоится
взять ее в руки.
   Я покачал головой:
   - Не в том дело, матушка.
   - А в чем же?
   - Именно  в   том,  что   я  обладаю  огромным  могуществом.  Мое
вмешательство в  ваше противостояние  может  дорого  обойтись  обеим
сторонам.
   - Твое вмешательство позволит избежать большой крови.
   - Это ты так полагаешь. Я же склоняюсь к тому, чтобы дать Амадису
шанс...
   - Шанс! - фыркнула  Юнона, перебивая  меня. - Какой  еще шанс?! У
него нет  никаких шансов! Рахиль из Израиля полностью отстранила его
от дел и теперь правит его именем, а милый твоему сердцу Амадис лишь
исполняет  свои   обязанности  верховного   жреца  Митры,  руководит
обрядами, устраивает  пышные церемонии и все такое прочее, на что он
горазд.  Ему   следовало  бы  стать  священнослужителем,  помощником
верховного жреца  при тебе или Брендоне. А так вся светская власть в
Доме сосредоточена в руках Рахили.
   - Брендон утверждает,  что она  совсем  неплоха  как  королева, -
заметил я. - Ты придерживаешься иного мнения?
   - Да! Брендон  сознательно пытается  обмануть себя,  чтобы  умыть
руки и  отойти от  дел. Впрочем,  не буду  отрицать, что в некотором
смысле он  прав. Рахиль  действительно умная,  волевая и  энергичная
женщина; она уже доказала, что умеет с толком распорядиться властью.
Но весь вопрос в том, в чьих интересах...
   - Стоп! - сказал  я, поняв наконец, на что намекала Бренда, когда
мы с  ней обсуждали  эту тему  на кухне  и когда  так некстати нашей
беседе помешали Брендон и Пенелопа. - Если ты собираешься читать мне
лекцию  о   заговоре  коварных   сионистов  по   достижению  мировой
гегемонии, то  не трать  попусту время и силы. Я давно уже не верю в
эту чепуху.
   - Это  вовсе   не  чепуха,   Артур.  Ты   знаешь,  я   далека  от
антисемитизма, однако то, что вытворяет Рахиль, не может не вызывать
у меня  возмущения. В  свое время,  будучи королевой Света, я всегда
ставила на первое место интересы Дома твоего отца, ибо так мне велел
мой долг.  Рахиль же  никогда не забывает, что она - дочь Израиля, и
все ее поступки продиктованы именно этим обстоятельством.
   - Ее можно понять, - заметил я. - Ведь она воспитана как истинная
израильтянка и считает свой Дом богоизбранным.
   - Я вполне  допускаю, что  Рахиль действует без какого-либо злого
умысла, -  не   стала   возражать   Юнона. -   Думаю,   ей   кажется
естественным,  что,   даже  сидя   на  троне   Света,   она   должна
руководствоваться интересами  своего народа. Но каковы бы ни были ее
мотивы, сути  дела это  не меняет.  Факт остается фактом: Дом Света,
т в о й  Дом,  Артур, Дом  твоего отца,  Утера, Дом  твоего прадеда,
короля  Артура,   некогда  один   из  самых   могущественных,  самых
влиятельных  Домов  Экватора,  нынче  покорно  следует  в  фарватере
политики Дома Израилева.
   Я поморщился:
   - Пожалуйста, не  дави мне  на психику,  мама. Не  взывай к моему
патриотизму, а  тем более -  к  антисемитизму.  Этим  ты  ничего  не
добьешься.
   Мать посмотрела на меня долгим взглядом и с горечью произнесла:
   - Боюсь, правы те, кто утверждает, что ты плохой сын Света.
   - Вот  тебе   еще  одна   причина,  по  которой  мне  не  следует
претендовать на  роль вождя  оппозиции. По  мне, пусть  все остается
так, как  было. Если вам удастся свергнуть Амадиса, его место займет
Брендон; а  если  нет...  В  конце  концов,  Рахиль  не  дура  и  не
фанатичка, просто  ей  трудно  переступить  через  свое  воспитание.
Надеюсь, со  временем к  ней придет  понимание того,  что  в  первую
очередь она - королева Света.
   Юнона задумчиво покачала головой:
   - Знаешь,  меня   всегда  интересовала   причина  твоей   расовой
терпимости. Неужели девушка?
   Я чуть  ли не  до крови  прикусил губу  в попытке  унять душевную
боль, заглушив  ее болью  физической. Я  много бы отдал за то, чтобы
вычеркнуть из  своей памяти  этот  прискорбный  эпизод  времен  моей
юности. Но,  увы, из  песни слов  не выкинешь.  Пока я  жив, пока  я
помню, кто  я такой,  со мной  будут и  эти воспоминания -  горькие,
болезненные, мучительные...
   - Ее звали  Ребекка, - сдержанно  ответил я. -  Это  было  давно,
очень давно...  И с  тех пор  я излечился  от присущего  детям Света
антисемитизма.
   Мать снова покачала головой:
   - Ты слишком  сентиментальный человек,  Артур, и  это мешает тебе
об®ективно оценивать ситуацию.
   - А может быть, ты необ®ективна, матушка? Прости, но мне кажется,
что ты зациклилась на идее сделать меня королем Света, и тебе даже в
голову не  приходит поинтересоваться,  есть ли  у  меня  собственные
планы на  будущее. А  между тем,  таковые имеются.  Ведь я обнаружил
устойчивую цивилизацию Одаренных.
   - Ты что, всерьез хочешь стать Основателем? - спросила Юнона.
   - Да, - ответил я. - Хочу. Ты считаешь, что я не справлюсь с этой
задачей?
   - Я считаю,  что сейчас  не очень  подходящее время  для создания
нового Дома.  Тем более -  в непосредственной близости от Источника.
Это опасно.
   - Не спорю. И что ты предлагаешь?
   - Организуй переправку всех тамошних Одаренных в Экватор. Ведь ты
можешь это сделать?
   - В принципе, могу.
   - Вот и  сделай. Мы  распределим их  между дружественными Домами,
это обеспечит  нам приток свежей крови, а Срединные миры пусть как и
прежде  остаются  нетронутыми.  Ведь  не  зря  же  твой  прадед  так
тщательно скрывал их существование.
   - Сейчас не  те  времена,  мама, -  возразил  я. -  Существование
Источника уже не утаишь, и просто так доступ к нему не закроешь, для
этого  нужны  активные  действия.  Конечно,  я  понимаю,  что  после
Рагнарека  демографическая   ситуация  в  большинстве  Домов  весьма
неблагоприятная,  и   было  бы   заманчиво  улучшить   ее  за   счет
разграбления целого  мира Одаренных -  зародыша будущего  Дома. Того
самого Дома,  который должен  стоять на  страже Источника, оберегать
его  от   посягательств  как  Порядка,  так  и  Хаоса,  обеспечивать
стабильность и равновесие во Вселенной.
   - Однако  твой   Дом  сам  может  стать  угрозой  стабильности  и
равновесию, - резонно заметила Юнона.
   - Да, может, -  согласился я. -  Но я  приложу все  усилия, чтобы
этого не случилось.
   - И все  же, - после  длительных раздумий  произнесла  мать, -  я
остаюсь при  своем мнении.  Сейчас твое  место в  Экваторе, на троне
отца.
   - Нет, - твердо ответил я.
   - Э т о    п о х в а л ь н о ! -  послышался  за  нашими  спинами
трубный глас с характерными искажениями, свидетельствовавшими о том,
что говорящий  как раз  выходит из  Тоннеля. С некоторым опозданием,
надо признать,  мои чувства  забили тревогу,  предупреждая о разрыве
поблизости  пространственного   континуума.  Видно,   я  еще   плохо
контролировал свой  Образ Источника  и  в  пылу  полемики  с  Юноной
непроизвольно ослабил  контакт с  ним до  минимального уровня. Между
тем трубный  глас продолжал вещать, уже без искажений: - Однако есть
более верный  способ гарантировать, что ты не изменишь свое решение.
Это смерть. Мертвые не сидят на троне.



        Глава 8

Во все  времена одним из самых жутких кошмаров Властелинов было, что
кто-то научится переправлять через Тонн