ато.
     Говорить было больно. Гаррет постарался ответить покороче. Коснувшись
плотной повязки вокруг горла, он прошептал:
     - Лейн Барбер укусила меня.
     Они смотрели на него.
     - Она укусила тебя? Она что, сильнее тебя?
     Как им объяснить паралич воли, когда он  стоял  неподвижно  у  стены,
позволяя ей терзать его горло? Черт, как ярко! Он закрыл глаза.
     - Пожалуйста. Закройте занавес. Солнце слишком яркое.
     - Солнца нет, - удивленно сказал Гарри. -  С  полуночи  навис  густой
туман. - Гаррет опять удивленно  открыл  глаза.  Обычные  голоса,  которые
звучат слишком громко, свет,  от  которого  болят  глаза...  Потеря  крови
вызывает интересное похмелье. К  его  облегчению,  Гарри  закрыл  занавес.
Стало немного легче.
     - Лейн укусила Моссмана и Адейра, - с усилием сказал он. - Выпила  их
кровь.
     - Боже! - Гарри  вздрогнул.  -  Официантка  считала,  что  Барбер  со
странностями, но она на самом деле спятила.
     Официантка? Гаррет не спрашивал вслух,  только  вопросительно  поднял
бровь.
     Серрато объяснил:
     - Мы отправились в "Варвары сегодня". Гарри считал, что ты  мог  быть
там. Официантка рассказала нам, о чем вы с ней говорили.
     Если это так, Гарри должен был сделать те же выводы, что  и  он  сам.
Гаррет вопросительно взглянул на Гарри.  Тот  вздохнул,  покачал  головой,
давая знать, что Лейн не арестовали.
     - Сбежала, - сказал Серрато. - Объяснила  менеджеру,  что  улетает  к
постели больной матери.
     Гарри добавил:
     - Что-то ее спугнуло. Придя на работу,  она  сказала  менеджеру,  что
может неожиданно уехать. Даже договорилась  с  другой  певицей  о  замене.
Выйдя с тобой, она вернулась, вышла с номером еще раз, потом позвонила  по
телефону - семье, как она объяснила менеджеру, -  и  заявила,  что  должна
лететь.
     Спугнуло ее посещение Гаррета.  Она  видела,  что  он  записал  номер
машины.
     - Квартиру обыскали?
     Они кивнули.
     - Ничего, - сказал  Серрато.  -  Ни  личных  бумаг  на  столе  или  в
корзинке. Что-то сгорело  в  камине.  В  лаборатории  пытаются  что-нибудь
восстановить. Холодильник и буфет пусты. Шкаф полон одежды, она  мало  что
взяла с собой. Менеджер понятия не имеет, где живет ее мать.
     Сестра снова отдернула занавес.
     - Лейтенант, достаточно. - Серрато нахмурился, но  она  встала  между
ним и постелью и выпроводила лейтенанта и Гарри из палаты.
     Уходя, Гарри сказал:
     - Лин шлет привет. Она придет, как только разрешат.
     Когда они  вышли,  сестра  вернулась  к  постели  и  стала  подтыкать
простыни.
     - Для такого тяжелораненого вы беспокойно спите.
     Впервые в жизни.
     - Мне неудобно. Можно попросить снотворное?
     - Нет. Нельзя угнетать функции организма. - Она  склонилась  к  нему,
поднимая покров. Ее запах заполнил  его  ноздри...  приятная  смесь  мыла,
промышленного смягчителя воды и чего-то еще, странного,  но  необыкновенно
привлекательного, с металлическим соленым вкусом. - Немного  позже  пришлю
массажистку. Это поможет.
     Массажистка хорошо поработала над ним, но и это не помогло.  Простыни
казались горячими, они липли  к  телу.  Он  напрасно  вертелся  в  поисках
прохладного места.
     Но хоть удобнее  ему  не  становилось,  с  каждой  порцией  крови  он
чувствовал себя все лучше. Тело становилось легче, он двигался с  меньшими
усилиями. Жажда, мучившая  его  весь  день,  сменилась  голодом,  и  он  с
нетерпением ждал ужина.
     Но он испытал разочарование, увидев жидкую похлебку, желатин  и  чай,
которые ему принесли.
     - Я могу получить настоящую пищу? - Он с тоской  вспомнил  о  жареном
рисе и кисло-сладкой свинине Лин.
     - Мы  не  хотим,  чтобы  ваша  циркуляция  крови  обслуживала  еще  и
пищеварение.
     Может, мы не хотят, но он не возражал бы. А  может,  и  возражал  бы.
После еды в желудке стало нехорошо, его  чуть  не  вырвало.  Гаррет  лежал
спокойно, борясь с тошнотой.  Может,  это  следствие  вечера?  Или  кулака
Чиарелли?
     Наконец тошнота ослабла... и Гаррет понял,  что  ему  гораздо  лучше.
Полный свежей крови и символической пищи, он чувствовал  себя  удивительно
нормально. И хоть по-прежнему хотелось спать, боли стихли. Он пожалел, что
в палате нет телевизора.
     Позже вечером появился врач, он представился как доктор Чарлз. Гаррет
узнал один из голосов утренней группы.
     - Вы выглядите значительно лучше, инспектор. Ваше кровообращение  мне
очень нравится. Давайте кое-что проверим.
     Он пользовался стетоскопом, резиновым молоточком, зажимом для  языка,
Он слушал, смотрел, хлопал, испытывал. При этом он напевал. Иногда мелодия
менялась, но Гаррет не знал, имеет ли это какое-то значение.  Но  он  и  у
доктора отметил тот же металлически-соленый запах, что и у сестры. И  если
вспомнить, то и у массажистки он был. Неужели  у  них  у  всех  одинаковый
дезодорант?
     - О, ваши дела идут прекрасно. Теперь вам нужен хороший ночной сон, и
если утром вам не станет хуже, мы  вас  переместим  в  обычную  палату,  -
сказал врач.
     Но Гаррет совсем не хотел спать. Ему нужны телевизор или  посетители.
Но ни того, ни другого не было, оставалось лежать в постели и слушать, как
попискивают различные мониторы в палате. Он закрыл глаза, но тут же открыл
их: в мозгу сразу возникал кошмар в  переулке.  Где  она  научилась  этому
извращению?
     Почему палата интенсивной терапии так ярко освещается по  ночам?  Ему
хватало света, чтобы читать. Как можно спать в таком блеске?
     Он все еще не спал, когда наступил рассвет, и  тут,  впервые  за  всю
жизнь, при первых лучах солнца почувствовал непреодолимую  сонливость.  Но
спать он не мог. Так же неожиданно возобновились вчерашние боли.  Простыни
стали горячими, и Гаррет опять безуспешно принялся искать удобную позу.  И
что еще хуже, когда принесли завтрак, желудок не принял его.  Все  тут  же
вышло обратно.
     Во время утреннего обхода доктор Чарлз серьезно нахмурился  при  этом
известии. Гаррет рассказал ему о Чиарелли.
     - Завтра проведем анализ с помощью бария и посмотрим,  что  у  вас  с
желудком.
     Тем временем его кормили внутривенно. Он лежал, в одну  руку  уходила
трубка с прозрачной жидкостью, в другую  -  после  утреннего  происшествия
решили, что нужно дополнительное  переливание,  -  с  красной.  Когда  его
выпишут, подумал он, он будет выглядеть как наркоман.
     Воздух  снова  заполнился  еще  более  сильным   металлически-соленым
запахом. Только никого из  персонала  поблизости  не  было.  Принюхиваясь,
Гаррет обнаружил, что источником запаха является тонкая трубка, по которой
в его руку течет кровь.
     Волосы на шее у него встали дыбом. Значит вот что так пахнет,  кровь?
Он ощущает запах  крови  в  людях?  Но  ведь  раньше  этого  не  было.  Он
беспокойно зашевелился. Странно. Что с ним происходит?
     Прежде чем он смог ответить  на  этот  вопрос,  появился  Серрато  со
стенографисткой для  официального  опроса.  Опрос  продолжался,  казалось,
бесконечно, хотя Гаррет знал, что лейтенант делает все быстро. После ухода
Серрато Гаррета перевели в отдельную палату и оставили  спать.  Но  он  не
мог. Он  чувствовал  себя  крайне  истощенным,  ему  хотелось  плакать  от
невозможности уснуть.
     Ленч Гаррет даже не пробовал есть. От одного запаха пищи его начинало
тошнить.
     После полудня ненадолго зашла Лин.
     - Ты выглядишь ужасно, - сказала она, - но зато  ты  жив.  Твоя  мать
звонила вчера утром. Она отчаянно волновалась.
     У Гаррета внутри напряглось.
     - Услышали обо мне в новостях?
     - Нет,  сообщений  еще  не  было.  Она  сказала,  что  твоей  бабушке
приснилось, будто тебя убили.  Что  Сатана  разорвал  тебе  горло!  -  Лин
помолчала. - Странно, не правда ли?
     Но характерно для бабушки Дойл.
     - К несчастью, тогда и мы считали тебя мертвым. Самый счастливый  мой
звонок, когда позже я сказала твоей маме, что ты все-таки жив. Она просила
передать, что через пару дней навестит тебя.
     Это хорошо. Может, Джудит разрешит прихватить и Брайана.
     Лин говорила о своей работе, о классах искусства, он, довольный,  что
не нужно говорить самому, слушал. Она отвлекла его от неудобств, но  когда
ушла, снова началась борьба с раскаленными простынями и болями. К тому  же
без всякой причины заболело в верхней десне.
     Он посмотрел на мягкий стул у окна. Неплохая перемена,  хороша  любая
перемена. Он отбросил одеяло и спустил ноги с кровати.
     Через два шага он упал, разбил себе нос и - это он заметил с ужасом -
расшатал оба верхних клыка. Они шатались, когда он трогал  их  языком.  Он
пытался забраться обратно в кровать, когда появился санитар.
     Доктор Чарлз не стал тратить времени на вежливость или утешения.
     - Глупейший поступок.  Прежде  всего,  инспектор,  вам  не  следовало
сходить с постели. Когда я решу - я, инспектор, - вам помогут  встать.  Ни
при каких обстоятельствах вы не должны вставать сами. Как офицер  полиции,
вы понимаете, что такое приказ. Так вот, я вам даю приказ.  Оставайтесь  в
постели. Ничего не делайте без разрешения. Ясно?
     Гаррет послушно ответил:
     - Да, сэр.
     - Хорошо. Завтра вас ждет бариевый  анализ.  И  ваши  зубы  посмотрит
дантист. - Он вышел.
     К вечеру Гаррет слегка вздремнул, хотя по-настоящему  не  спал  и  не
отдыхал. С наступлением ночи, однако, как и накануне, он почувствовал себя
лучше. Сонливость  исчезла,  хотя  усталость  осталась.  Он  повернулся  к
телевизору.
     Сестра,  зашедшая  проверить  его  жизненные  показатели,   выключила
телевизор.
     - Доктор Чарлз хочет, чтобы вы спали.
     Как только она вышла, он снова включил его, уменьшил  звук  почти  до
предела, однако продолжал хорошо  слышать.  Казалось,  слух  его  необычно
обострился. Он к тому же слышал  шаги  сестер  в  коридоре,  так  что  мог
выключить телевизор, прежде чем его поймают.
     После полуночи по девятому каналу началась "Страшная ночь пятницы"  -
три фильма ужасов подряд. Гаррет после  смерти  Марти  часто  смотрел  эту
передачу. Фильмы,  хоть  и  мелодраматичные,  отвлекали  его.  Сегодняшняя
программа началась с "Дракулы". Он вздохнул. Очень подходит. Вся его жизнь
в последние дни сосредоточена на крови или ее отсутствии.
     В кино все беспокоились об ухудшающемся здоровье  мисс  Люси.  Гаррет
подумал, что единственный недостаток этих фильмов: все персонажи ходят  по
горло в доказательствах и ключах и никто не догадывается,  что  среди  них
действует оборотень или вампир. С другой стороны, вероятно, это разумно. В
реальной жизни в аналогичной ситуации  тоже  никто  не  догадается.  Будут
искать рациональное объяснение и отвергать все другие. Как в случае с мисс
Люси. Причину прокола в ее шее искали  в  броши,  которой  она  закалывала
шаль. В реальной жизни никто не подумает, что укус вампира...
     Его охватил паралич, как в  морге,  когда  он  лежал  без  дыхания  и
сердцебиения. Он не мог двигаться, невидящим взглядом  смотрел  на  экран,
мысли метались. Нет, это невозможно. Это безумие. Я схожу с  ума,  подумал
он. Лейн  Барбер,  возможно,  сумасшедшая,  убийца,  но  она,  несомненно,
человек. Не больше и не меньше. Кем еще она может быть?
     Она спит весь день. Потому что работает по ночам. У нее никакой еды в
холодильнике. Может, не любит готовить и питается в ресторанах. Она кусает
в шею тех, с кем занимается любовью, и два человека после этого умерли. Но
не в каждом же кровоподтеке такие отверстия.
     На экране мисс Люси дрожала от жажды крови,  превращенная  в  вампира
укусом Дракулы.
     Горло у Гаррета жгло, он невольно потянулся к повязке на шее. Нет! Он
отдернул руку. Это невозможно!  Если  бы  каждый  укус  вампира  превращал
жертву в вампира, мир был бы полон ими. Скольких людей укусила Лейн.
     Он решительно выключил телевизор. Потеря крови подействовала  на  его
рассудок. Вампиры не существуют. Несмотря  на  жажду,  на  привлекательный
запах крови, у него ведь нет желания наброситься на  сестру?  У  него  нет
стремления набросить черный оперный плащ и превратиться  в  летучую  мышь.
Просто он себя лучше чувствует по ночам.
     Но по спине продолжало тянуть холодком, и внутри собирались узлы.
     В нем вспыхнул гнев. Вздор! Он кончит с этим раз и навсегда. Встав  с
кровати, придерживаясь за стены, он  добрался  до  ванной  и  посмотрел  в
зеркало. На него смотрело лицо, которое он видит каждое утро за бритьем.
     Вот. Доволен? Все знают, что вампиры не отражаются в зеркалах. Больше
того, если не считать некоторой худобы и бледности, лицо его выглядит  как
обычно. Клыки, хотя и расшатавшиеся после утреннего  падения,  не  длиннее
обычных.
     И тут он понял, что не включил свет.
     Он быстро щелкнул выключателем... и тут же пожалел  об  этом.  Глаза,
раньше нормально серые, теперь, как и у  Лейн,  отражали  свет  красным...
огненно-красным, кроваво-красным, адски красным.
     Гаррет в панике выключил свет и, дрожа, схватился за  край  раковины,
чтобы не упасть. Нет! Это безумие. Невозможно!
     И все же...
     Он сел на крышку унитаза. И все же  почему  это  он,  который  всегда
просыпался на рассвете, теперь лучше чувствует себя по ночам? Почему видит
в темноте? Почему ощущает запах крови в живых людях и не принимает обычной
пищи? С другой стороны, если он стал...
     Он не мог закончить мысль. Его охватил новый  приступ  паники.  Беги!
кричал внутренний голос. Беги!
     Он бросился к выходу из  ванной,  тяжело  дыша,  схватился  за  ручку
двери. Надо отсюда выбраться. У всего есть  логичное  объяснение,  но  ему
нужно подумать. Где-нибудь в спокойном месте. Здесь слишком пахнет кровью,
в коридорах звучат голоса, все время подсматривают сестры и санитары.
     Но как отсюда уйти? Конечно, его не могут удерживать против воли,  но
если он потребует, чтобы его выпустили посреди ночи, это требование сочтут
неразумным. А просто так, без одежды, он уйти не может.
     Но он должен уйти!
     Дрожа, он вернулся на кровать и потянул нить вызова.
     - Чем вам помочь? - спросил  женский  голос  из  микрофона.  Вспыхнул
сигнал вызова.
     - Мне нужно в ванну. Пришлите, пожалуйста, санитара.
     Но через несколько минут появился не  санитар,  а  девушка-медсестра.
Она принесла больничную утку.
     - Нет, - сказал Гаррет. - Это не нужно. Я хорошо себя чувствую. Я  бы
хотел воспользоваться ванной, если кто-нибудь проводит меня туда.
     - Сейчас посмотрю, - сказала сестра и вышла.
     Гаррет ждал, мысленно скрестив пальцы. Он разорвал простыню на полосы
и обвязал ими руку под больничной пижамой. Когда дверь снова открылась, он
облегченно улыбнулся, увидев рослого санитара.
     - Вы уверены, что хотите попытаться? - спросил санитар.
     Гаррет кивнул. Не было необходимости делать этот жест искренним.
     - Ну, ладно. - Обняв Гаррета за плечи, санитар  помог  ему  встать  и
повел через комнату.
     Добродушие санитара вызвало у Гаррета чувство вины.  Он  утешал  себя
мыслью, что никому не причинит вреда.
     Санитар оставил его в ванной. Гаррет выждал несколько минут,  спустил
воду, потом сел на пол и позвал на помощь.
     Вбежал санитар.
     - Вы упали? Больно?
     - Помогите, пожалуйста.
     И когда санитар склонился к нему, Гаррет схватил его за шею  и  сжал.
Санитар упал на пол.
     - Я тебе не причиню вреда, - сказал Гаррет, - но ты должен немедленно
снять брюки и куртку, иначе будет очень больно.
     - Мистер Микаэлян, вы... - начал санитар.
     - Снимай штаны и куртку, - сказал Гаррет.
     Оба лежали на полу, совершить это было  нелегко,  но  санитар  сумел.
Гаррет связал ему руки полосами простыни, заткнул рот  и  привязал  его  к
трубам, так что он не мог дотянуться до кнопки  вызова  в  туалете.  Затем
переоделся в одежду санитара, закатал брюки, которые оказались длинны. Сам
снял с санитара носки и туфли.
     - Прости, но мне нужно уйти быстро, а доктора вряд ли разрешат. Трусы
я тебе оставляю. А остальную одежду верну.
     Санитар вздохнул в смеси возмущения, гнева и удивления.
     Гаррет вышел, выключив свет и закрыв дверь ванной.
     Никто не обратил на него внимания в коридоре. Он спустился на лифте и
вышел беспрепятственно из здания.  На  улице  остановил  такси.  Решимость
поддерживала его, но тут он почувствовал, что слабеет. Без сил  рухнул  на
сидение.
     - Эй, приятель, ты в порядке? - спросил шофер
     Боже! От шофера тоже пахнет кровью, хотя  запах  пота  и  сигаретного
дыма почти перебивает. Эта комбинация вызвала у Гаррета приступ тошноты.
     - Все в порядке.
     Пятнадцатиминутная поездка  к  дому  казалась  бесконечной.  Попросив
шофера подождать, он спрятанным  запасным  ключом  открыл  дверь  и  пошел
переодеваться. Свитер с высоким воротником закрыл повязку на  шее.  Гаррет
сунул за пояс запасной револьвер 38 калибра, бросил в  карман  спортивного
пиджака запасные ключи от машины и банковскую карточку. Придется выдержать
еще одну поездку в такси до автоматического банковского аппарата, а  потом
на стоянку, где он оставил свой ZX.
     С огромным облегчением он расплатился с таксистом, добавил еще  денег
и отдал одежду санитара.
     - Отвезите это санитару по имени Пеканек в Центральную больницу.
     И вот он свободен. Тронул машину. Но заколебался, выезжая со стоянки.
Куда теперь? Свободен... пришло ему в голову. И одинок. Одинок.



                                    4

     Гаррет ехал, почти не глядя по  сторонам.  В  каком-нибудь  месте  он
почувствует себя лучше, там  он  остановится  и  подумает.  Очевидно,  ему
удастся найти разумный ответ. Он его просто не заметил. И тогда испуганный
ребенок в нем самом поймет, что бежать не нужно, нечего бояться.
     Он увидел, что находится на пустынной стоянке; подняв  голову,  узнал
гору Дэвидсон. Над ним на вершине возвышался белый крест, странное  ночное
зрение позволяло ему  видеть  крест,  освещенный  ледяным  огнем  на  фоне
ночного неба.
     Вслед  за  удивлением  последовали  облегчение   и   торжество.   Вот
доказательство, что он все только вообразил себе. Как  он  мог  прийти  на
такое место, если... изменился?
     Выбравшись из машины, он поднялся по склону к кресту. По-прежнему  не
чувствовал боли. Наоборот, с каждым шагом ему становилось лучше. Он сел на
землю у основания креста и почувствовал, что ушли все боли,  мучившие  его
последние дни.
     Гаррет вытянулся  во  всю  длину  и  зарылся  лицом  в  траву.  Земля
великолепна, она такая прохладная, чистая, так сладко  пахнет.  Интересно.
Ребенком, в лагерях бойскаутов ему никогда не нравилось спать на земле, но
теперь ему лучше, чем в постели, гораздо лучше, чем на мучительной койке в
больнице. С радостью он хотел бы продолжать  лежать,  чтобы  его  засыпали
землей и он мог спать вечно.
     Засыпали землей... Он с дрожью сел. О чем это ты думаешь, парень?  Он
на самом деле спятил. Лучше вернуться в  больницу,  пока  сумасшествие  не
заставит его броситься на ничего не подозревающего прохожего.
     Но  Гаррет  не  мог   заставить   себя   пошевелиться,   хотя   вдруг
почувствовал, что его присутствие оскверняет холм. Земля  привлекала  его.
Она даже успокоила жажду, которая с каждым часом становилась все  сильнее.
Солнце, решил он. Он подождет восхода солнца. Если с ним тогда  ничего  не
произойдет, значит вообще ничего не случилось:  он  всего  лишь  спятил  и
нуждается в сумасшедшем доме. А если... что ж, тогда по крайней мере никто
не узнает, каким ужасным существом он стал.
     Гаррет скрестил ноги, сложил руки на коленях и принялся ждать.
     Небо постепенно светлело.
     Сердце его колотилось. Он насмехался  над  собой.  Не  будь  дураком.
Ничего не произойдет. Но сердце продолжало  колотиться  о  стенки  грудной
клетки, а небо все светлело. В его  больном  жаждущем  горле,  в  руках  и
ногах, на висках забились пульсы.
     Над горизонтом появился край солнечного диска. Гаррет  на