сь использовать собак. Люди их любят.
     За  окном  небо  покраснело,  потом  потемнело.   Яростные   судороги
заставили Гаррета вдвое согнуться и поторопиться с охотой. Он направился к
машине. На крыс охотиться он научился, охотясь за ними. Почему  с  зайцами
должно быть по-другому?
     Дорога почти немедленно вывела его из города. В  нескольких  милях  к
северу он свернул с шоссе на гравийную дорогу и  поехал  по  ней.  По  обе
стороны лежали поля. Он  изучал  их,  готовый  заметить  малейший  признак
жизни, но ничего не двигалось. И все  же  тут  есть  жизнь.  Ветер  принес
слабый запах какого-то теплокровного существа.
     Справа вдоль дороги пастбище ограждала изгородь. Не из  досок,  а  из
четырех полос прочной колючей проволоки. Гаррет пальцами осторожно пощупал
концы колючек. Острые. Перелезать через изгородь - значит рисковать новыми
джинсами, не говоря уже о шкуре. Но тут ему пришло в голову, что  изгородь
-  меньшее  препятствие,  чем  решетка  на  пристани.  Со  вздохом   из-за
медлительности своего соображения, он прошел через изгородь.
     Внутри было изобилие жизни,  но  слишком  мелкой  для  него:  мыши  и
перепелки. Он буквально споткнулся о перепелку. С испуганными  криками,  в
буре крыльев, птицы  разлетались  от  него.  Впереди  показался  кролик  и
пустился бежать, встревоженный криками птиц.
     Гаррет осторожно последовал за ним, держа кролика  в  поле  зрения  и
дожидаясь, чтобы он остановился. Однажды он застыл  и  ждал,  пригнувшись,
пока кролик не показался снова. Это преследование вызвало у него  странное
чувство deja vu. Он  молча  рассмеялся,  поняв  его  причину.  Посмотрите,
экс-коп преследует кролика. Разве не приятно, что у него есть  возможность
воспользоваться своей подготовкой?
     Несколько мгновений  спустя  Гаррет  благодарил  судьбу  за  то,  что
прижимался к земле в погоне за кроликом. Тот исчез  за  вершиной  холмика,
Гаррет последовал за ним и оказался лицом к лицу перед  огромной  коровой,
возвышавшейся перед ним, как слон, в сумеречной яркости его  зрения.  Если
бы он двигался быстро, то налетел бы на нее.
     Корова удивленно фыркнула.
     Гаррет попятился. Лучше отсюда убираться.
     Но тут он остановился, ноздри его раздулись, нос наполнился тем самым
запахом, который ветер принес с пастбища.  Гаррет  смотрел  на  корову.  У
скота тоже есть кровь... и в больших количествах.  Если  Лейн  могла  пить
кровь человека, не убивая его при этом, то что для коровы одна-две кварты?
     С другой стороны, сможет ли он контролировать корову, как крысу?  Эта
кажется послушной, но он ничего не знает о коровах, в сущности раньше даже
не подходил ни к  одной.  Неужели  они  часто  вырастают  такими  ужасающе
огромными?
     Но тут его посетило еще одно сомнение. Найдет ли он вену? Шея гораздо
толще, чем у Бархат.
     Корова снова фыркнула и опустила  голову.  Гаррет  почувствовал,  что
должен либо действовать, либо отступить. Он облизал губы и вытер  внезапно
вспотевшие ладони о джинсы. Переместившись, чтобы поймать  взгляд  коровы,
он сосредоточился.
     - Привет, друг. Послушай. Постой неподвижно. Не двигайся.
     Глаза животного  расширились,  белые  зрачки  блеснули  в  ночи.  Уши
повисли.
     - Мне нужно немного твоей крови, чтобы поесть. Больно не будет. -  Он
говорил спокойно и негромко.
     Корова успокоилась.
     Гаррет тоже.
     - Ложись.
     Белые зрачки по-прежнему  видны,  ноги  начали  подгибаться,  вначале
передние, потом задние. Нос опустился и коснулся земли.
     Продолжая  говорить,  Гаррет  подошел.  Протянул  руку  и   осторожно
коснулся массивной  головы.  Шерсть  теплая,  мягкая,  курчавая.  Негромко
приговаривая, Гаррет провел рукой за ухом по направлению к горлу.  Пощупал
шею под челюстью, поискал пульс.
     Нашел его, сильный и медленный. Продолжая держать это место  пальцами
одной руки, другой толкнул толстое плечо.
     - Повернись, - сказал он. - Лежи спокойно.
     Со вздохом корова повернулась. Гаррет, стоя на  коленях,  нагнулся  к
протянутой шее и, выпустив клыки, укусил в том  месте,  которого  касались
пальцы.
     Но нашел только плоть и слабый вкус крови. Опять! От  раздражения  он
чуть не закричал.
     Корова в страхе дернулась.  Гаррету  потребовалась  вся  воля,  чтобы
удержать ее. Он лихорадочно соображал. Пульс сильно бьется  под  пальцами,
он чувствует горячую кровь  под  кожей.  Она  тут.  Гаррет  заставил  себя
попробовать снова, в чуть другом месте.
     На этот раз кровь хлынула. Два фонтанчика заполнили  его  рот.  После
обычной крови из холодильника он был удивлен теплом. И  чуть  не  выпустил
животное. Но голод быстро преодолел удивление; за ним, однако, последовало
раздражение. Несмотря  на  теплоту  и  количество,  кровь  по-прежнему  не
удовлетворяла его, только заполняла желудок. Он откинулся, зажав  пальцами
отверстие, тоска по настоящей пище охватила  его.  Слезы  гнева  заполнили
глаза. Нет! Это нечестно! Кровь есть  кровь!  Почему  этого  недостаточно?
Почему я не перестаю тосковать о человеческой крови?
     Корова лежала спокойно, закрыв глаза, фыркая.  Гаррет  убрал  пальцы.
Кровь перестала течь. Натерев землей,  Гаррет  скрыл  следы  укуса.  Потом
встал.
     Корова открыла глаза, легла на грудь, но не  делала  попыток  встать,
только снова закрыла глаза. Гаррет, пятясь, не  отрывал  от  нее  взгляда.
Очень большое животное. Он не поворачивался, пока не оказался за  вершиной
холма, потом, потеряв корову из виду, побежал... отчасти чтобы  как  можно
дальше отойти от огромного животного, отчасти в тщетной попытке убежать от
грызущего желания. Но в этом ночном стремлении потратить  силу  и  энергию
тоже была радость.
     Он бежал, сердце и легкие работали превосходно. Земля уходила  назад,
его переполняло ощущение собственной силы. Скоро это  опьянение  заглушило
все мысли, и он отдался простой радости движения. Никогда раньше он не мог
бежать так быстро!
     Впереди показалась изгородь. Остановиться? Дьявол, нет! Он ударился о
нее, даже не замедляя движения, - р-р-раз - и прошел сквозь проволоку, как
ночной ветер.
     У машины он остановился и, к своему изумлению, обнаружил, что  сердце
бьется спокойно, дыхание нормальное. Он присвистнул. А он может бежать так
мили, даже не уставая.
     Его осветили фары.
     Он застыл в их свете, подняв руку,  чтобы  защитить  глаза.  Действие
чисто рефлективное, но в тот же момент  Гаррет  понял,  что  оно  помешает
водителю машины увидеть красный огонь его глаз.
     Машина остановилась. Раскрылась дверца.
     Не видя, кто в ней, Гаррет  предполагал  самое  худшее:  пьяница  или
хулиган, который решил, что одинокий человек на сельской дороге  -  легкая
добыча, и приготовился к защите. После отставки он не носил  пистолет,  но
ночной бег дал ему представление о том, сколько силы принесло  превращение
в вампира, а обладая полицейской борцовской подготовкой, он не сомневался,
что скрутит любого нападающего.
     - Привет, - услышал он голос из-за света.
     В дружелюбном приветствии звучали властные  нотки.  Гаррет  приоткрыл
глаза и посмотрел. Его охватило  облегчение.  Не  пьяница,  не  хулиган  -
местный полицейский. Но тут он  вспомнил,  как  патрулировал  по  ночам  с
партнерами до Гарри, и подумал:  может,  лучше  это  был  бы  пьяница  или
хулиган.
     - Добрый вечер, офицер, - сказал он.
     - Помощник шерифа, - поправил его голос. - Тебя как зовут?
     - Гаррет Микаэлян.  Водительские  права  в  кармане  пиджака.  Хотите
взглянуть?
     - Да. - Гаррет достал из кармана бумажник и протянул. Помощник шерифа
сказал: - У тебя калифорнийский номер. Ты студент колледжа, сынок?
     Колледж? Да, он вспомнил, что видел  в  Хейсе  вывеску  колледжа.  Он
обдумал ответ и ответил честно:
     - Нет.
     Полицейский при свете фар просмотрел его права.
     - Приехал к кому-нибудь в город?
     - Личное дело... Я остановился в гостинице "Холидэй".
     - А что ты здесь делаешь?
     Какой ответ он примет? А какой принял бы Гаррет, если бы их положение
поменялось? Легче всего было бы посмотреть ему  в  глаза  и  приказать  не
видеть ничего подозрительного в пребывании тут Гаррета. Но его  остановила
совесть. Во всех случаях, когда он так убеждал людей, это приводило только
к  неприятностям  для  них.  И  кто  знает,  каковы  будут  долговременные
последствия? Несомненно, выходя из машины, полицейский  сообщил  об  этом.
Его противоречивый отчет вызовет сомнение, возникнут вопросы,  на  которые
Гаррет не сможет ответить.  Нет,  придется  попытаться  убедить  помощника
шерифа по-другому.
     - Я сова, все в городе ложатся спать раньше меня. Делать было нечего,
и я решил прокатиться. Тут великолепное небо.
     - Я тебя видел на пастбище.
     Гаррет постарался ответить обычным тоном:
     - Хотел посмотреть на местность с вершины холма. Посмотрел и вернулся
к машине.
     - В темноте? А куда ты так торопился?
     Он не может сказать полицейскому, что видит в темноте.
     - Послушайте, помощник, может, я и нарушил чьи-то владения, но  я  не
причинил никому зла. Пойдемте, я вам покажу. Убедитесь сами. По ту сторону
холма ничего нет, только какая-то корова спит.
     -  Корова?  -  Полицейский  коротко  рассмеялся.  -  Добрый   Господь
заботится о дураках. Сынок,  эта  "корова"  -  Построк  Вэйла  Чеблиса.  А
Построк - бык-медалист, вернее был им, пока не стал таким злобным,  что  с
ним никто не может справиться.
     Гаррет проглотил комок.
     - Злобный?
     - Он уже троих отправил в больницу. Ты мог за эту прогулку  заплатить
жизнью. - Полицейский вернул ему права. - Забудь о ночном небе,  сынок,  и
возвращайся в город.
     Гаррет поехал, дрожа  от  запоздалого  страха.  Но  постепенно  страх
сменился  новым  чувством.  Он  нашел  обильный  источник  пищи  и   сумел
справиться с быком. Еще лучше, ему не  нужно  убивать,  чтобы  поесть.  Но
нужно найти повод для ночных экскурсий. Следующий полицейский может ему не
поверить.
     Он займется бегом. В эти дни все бегают. Завтра,  перед  поездкой  за
новыми школьными записями, он купит разминочный костюм и беговые туфли. Но
все же нужно быть внимательнее к скоту, которым он теперь будет питаться.



                                    12

     Один день... два... неделя. Гаррет прочесывал городки  вокруг  Хейса,
местечки с экзотическими названиями Антонио, Шонхен,  Либенталь,  Манджор,
Бэзин, Галатиа и, конечно, Пфайфер. Пфайфер он обойти никак не мог. Но  во
всех этих городках он потерпел неудачу. Решив, что упоминание  имени  Лейн
может встревожить ее, он  стал  спрашивать  по-другому.  Его  интересовала
девушка по фамилии Байбер, которая совсем молодой в тридцатые годы  уехала
из дома, предположительно на побережье или в Европу. Это звучит невинно  и
позволит ему расспросить всех живущих тут Байберов.
     На свои вопросы он получил  некоторые  ответы.  Кое-кто  из  стариков
говорил:
     - Помню. Она училась  в  колледже  в  Хейсе  и  сбежала  с  одним  из
преподавателей. Большой был  скандал.  -  Говорили  старики  с  любопытным
акцентом, присвистывая на конечных "с", "у" произносили почти как  "в",  а
"в" как "ф".
     - Помните, как ее звали и где она жила? - спрашивал Гаррет.
     Одна старуха ответила:
     - Она была одной из внучек Акселя Байбера. Аксель -  двоюродный  брат
моей матери. Они жили в Трубеле, в округе Беллами.
     Трубель? Гаррет сверился с письмом. Нет, Б к штемпелю не подходит. Но
все же сердце его билось в надежде, когда он ехал в Трубель.
     Это  оказался  еще  один  мертвый  город...  шесть  домов,  небольшая
универсальная станция: магазин, бензоколонка, мастерская  -  и  неизбежный
элеватор. Школа сгорела незадолго  до  конца  второй  мировой  войны,  все
архивы погибли и никогда не восстанавливались.
     Гаррет старался подавить разочарование.
     - Тут жила  семья  во  главе  с  Акселем  Байбером.  Жив  ли  из  нее
кто-нибудь? - спросил он у продавца в магазине.
     - В шести милях к югу ферма Ренса и Эда Байберов, - был ответ.
     Гаррет  дважды  заблудился,  прежде  чем  нашел  ферму.  Ренс  Байбер
оказался человеком лет тридцати, праправнуком Алекса Байбера. Он ничего не
знал о двоюродной сестре своего отца, сбежавшей с преподавателем колледжа.
Отец его, Эдвард, находился в столице штата - участвовал в демонстрации по
поводу цен на зерно. Мать умерла двадцать лет назад.
     - А есть ли у вашего отца братья и сестры? Может, они знают?
     - Ну, ближе всего дядя в Эдене и тетя в Беллами.
     Гаррет записал имена и адреса и поехал. Оба сказали примерно  одно  и
то же, об этой девушке они слышали - скандал был широко известен в  семье,
- но лично ее не знали.
     Тетя в Беллами сказала:
     - Мой дедушка Байбер не хотел ничего знать о дяде  Бене  -  ее  отце.
Дедушка был лютеранин, а дядя Бен женился на католичке  и  сам  перешел  в
католичество. Дедушка так и не простил, что он стал папистом.
     - А вы не знаете, где живет ваш дядя?
     - Он умер.
     Могилы и могилы. Разочарование вызвало  в  желудке  Гаррета  холодный
комок.
     - А где он жил?
     - В Баумене, в северной части округа.
     Комок исчез. Баумен -  один  из  городов  в  списке  тех,  что  могли
соответствовать почтовому штемпелю на письме, полученном Лейн.
     В этот день он заплатил по счету в  мотеле  и  перенес  свою  базу  в
Баумен.  Проверив,  сколько  у  него  осталось   денег,   Гаррет   проехал
единственный мотель и решил остановиться в гостинице "Дрисколл"  в  нижней
части города. Хоть и дешевая, гостиница оказалась чистой. Впрочем, и здесь
он может прожить совсем немного... потом придется найти работу.
     Работа помешает ему следить за дичью. Но  что  ему  остается  делать?
Надо платить за бензин и гостиницу.  Он  решил  проверить  местную  школу.
Может, на этом поиск закончится и ему не нужно будет оставаться дольше.



                                    13

     Для разнообразия архив школы в Баумене находился не в подвале,  а  на
чердаке. Но как и подвал, чердак оказался пыльным, к тому же  в  нем  было
жарко и душно. Директор школы, по имени Шеффер, не смог  найти  фотографии
выпускников с 1930 по 1936 годы, а на снимках 1937-1940 Лейн не оказалось.
Поэтому директор повел Гаррета к личным делам.
     - В личной карточке есть фотография. Вот в этом шкафу  хранятся  дела
всех Байберов.
     Гаррет склонился к ящику, молясь, чтобы директор ушел. Пока он  дышит
ему в шею, Гаррету придется просматривать каждый листок, вместо того чтобы
просто отыскать дело Лейн.
     - Как вы видите в этих очках? - удивился Шеффер.
     Глаза. Гаррет тщательно все продумал, потом снял  очки  и  положил  в
карман рубашки. Повернулся, мигая в  свете,  и  посмотрел  прямо  в  глаза
Шефферу.
     - Вам не кажется, что здесь жарко и пыльно?  Вам  гораздо  удобнее  в
вашем кабинете. Не нужно оставаться со мной.
     Лицо Шеффера на мгновение застыло, потом он вытер лоб.
     - Какой стыд, что у нас нет кондиционера. Мистер  Микаэлян,  если  не
возражаете против одиночества, я, пожалуй, вернусь в кабинет.
     - Я справлюсь.
     Он смотрел, как уходит Шеффер, и как только за  директором  закрылась
дверь, захлопнул ящик и открыл один из самых  нижних.  Перебирал  папки  с
Ааронами, Калебами, Керолайн и Элдорасами. Рука его задержалась  на  папке
Гаррета Байбера из-за простого сходства имен, потом он двинулся к букве М.
     Папка пришла к нему в руки, как железо к магниту. БАЙБЕР МАДЛЕЙН.  Он
вытащил ее из  ящика  и  раскрыл  на  полу.  Вначале  фотография.  Молодая
девушка,  снимок  почернел  от  времени.  Это,  несомненно,  Лейн.  Гаррет
удовлетворенно вздохнул. Он нашел ее родину. И отсюда сможет отыскать и ее
самое. Он пролистал записи первых четырех лет обучения  в  школе,  надеясь
больше узнать о ней.
     Она была хорошей ученицей, по всем предметам всегда первая в  классе.
Окончила школу в числе лучших десяти  учеников,  но  на  выпуске  речь  не
произносила. Высокие результаты  он  ожидал,  но  его  удивило  отсутствие
честолюбия. Но потом он увидел длинный перечень дисциплинарных  проступков
и  наказаний.   Как   утверждали   многочисленные   учителя,   у   девушки
неконтролируемый характер, она часто участвует в драках -  в  тех  драках,
когда царапаются и кусаются, - и  с  девочками,  и  с  мальчиками.  Гаррет
вспомнил молодую  женщину,  напавшую  на  проститутку,  которая  увела  ее
ужин... но это совсем другая личность, не Лейн Барбер. Жив  ли  кто-нибудь
из этих учителей, чтобы оценить, как хорошо научилась Лейн управлять своим
характером?
     В деле были указаны имена родителей:  Бенджамин  и  Энн,  и  домашний
адрес: 513 Пайн Стрит. Гаррет все это записал, хотя  сомневался,  что  дом
сохранился после всех этих лет.
     Он извлек из дела все, что считал полезным,  вернул  его  в  ящик,  и
теперь ему оставалось только сидеть в душной пыльной жаре и ждать, пока не
пройдет достаточно времени и он сможет уйти с чердака.
     Он направился к телефону. В  телефонном  справочнике  пять  Байберов,
среди них Энн. Адрес - 513  Пайн  Стрит.  Улыбаясь  секретарше  школы,  он
переписал все пять адресов Байберов.
     - Поговорю кое с кем. Спасибо за помощь.
     Начал он, конечно, с Энн Байбер с 513 Пайн Стрит, всего в  нескольких
кварталах от школы. У дверей его встретила средних лет  женщина.  Лицо  ее
было похоже на лицо Лейн.
     - Миссис Байбер? - спросил он. Она не мать Лейн. Может, сестра?
     - Входите, - сказала женщина. - Сейчас позову маму.
     Миссис Байбер оказалась  маленькой  хрупкой  худой  женщиной.  Гаррет
думал, что такую амазонку, как Лейн,  может  родить  только  очень  рослая
сильная женщина. Впрочем, как и дочь,  она  выглядела  моложе  своих  лет.
Двигалась она медленно, но держалась прямо, не сгибалась  от  возраста,  и
взгляд у нее был  прямой,  ясный.  Его  поразило  сходство  с  собственной
бабушкой, паника охватила его: может, и она узнала, кто он на самом деле?
     Но рука ее не касалась креста на шее,  она  сердечно  пригласила  его
сесть. Выслушав его рассказ, она посмотрела ему прямо в глаза.
     - Моя дочь Мейда убежала в возрасте восемнадцати лет  с  учителем  из
Хейса. Можно взглянуть на ваш снимок? - Говорила она с  тем  же  акцентом,
который он все время слышал в последние дни.
     - Это не ваша дочь, - сказал он  ей,  протягивая  фотографию  бабушки
Дойл. - Я был в школе, и снимок вашей  дочери  не  похож.  Но  я  подумал,
может, вы вспомните родственницу, похожую на ту, что на снимке.
     Она рассматривала фотографию.
     - Простите, нет. - Она вернула карточку.
     Что теперь? Как перевести разговор на Лейн, не вызывая подозрений?
     Гаррет сделал вид, что рассматривает фотографию.
     - Неужели можно так просто уйти из дома и не вернуться?  Надеюсь,  вы
знаете что-нибудь о дочери.
     Старая женщина улыбнулась.
     - Мейда звонит каждую неделю, где бы ни  была.  Она  певица  и  много
разъезжает, бывает даже в Мексике, в Канаде,  в  Японии.  Мне  хватило  бы
писем: звонить, наверно, страшно дорого, но она говорит, что ей доставляет
радость мой голос.
     У него  перехватило  дыхание.  Вот  это  удача!  Ему  не  нужно  было
изображать радость.
     - Каждую неделю? У вас хорошая дочь!
     - Знаю. - И она пустилась в рассказы о знакомых, которым дети  вообще
не звонят и не пишут.
     Гаррет почти не слушал. Звонит каждую неделю. Разумно ли  спрашивать,
когда  Лейн  звонила  в  последний  раз?  Можно  даже  узнать  город...  С
опозданием он понял, что миссис Байбер повторила имя Лейн.
     - Простите. О чем вы?
     - Я говорю, что девочкой Мейда была рослой и неуклюжей, а стала очень
привлекательной женщиной. Она красива.
     Он мигнул.
     -  Значит,  вы  с  ней  видитесь?  И  часто?  -  Неужели  она  где-то
поблизости?
     - Каждый День благодарения или на Рождество, - гордо  сказала  миссис
Байбер. - Она всегда приез