ий  в  личной  жизни.  Кто-то
читал, кто-то прогуливался, кто-то отправлялся в гости вне деревни - все это
чрезвычайно важные и  ценящиеся в обществе занятия, само собой разумеющиеся.
Жизнь  в  поселениях  все  больше  и  больше становилась  подобной  жизни  в
нормальном обществе. Выгода этого была  предусмотрена,  но  не цена, которую
приходилось платить: одиночество тех, кто не создан для такого образа жизни,
для жизни в индустриальном обществе.
     И как  часто бывает, то,  что происходило в деревнях, было иллюстрацией
того, что вообще происходит в обществе. Определение режима работы - это дело
властей.  Сокращение  рабочего  времени  дает  тем,   у  кого  адаптационные
способности  выше,  двойной  выигрыш.  Сославшись на большое  напряжение  на
работе, мы  можем избежать многих  обязанностей в других сферах жизни. Кроме
того, есть еще долгое время отпуска, выходные и праздничные дни, когда можно
вообще  исчезнуть.  В  конце  недели  и  во время отпуска  привилегированные
работники большей частью куда-нибудь отправляются. Дома остаются лишь совсем
старые, больные, инвалиды,  да молодые люди, которым не хочется расставаться
с теми, кто  всего  важнее для них -  со  своими сверстниками. Революционная
социальная реформа состояла бы в том, чтобы отменить все длительные каникулы
и  ввести  снова работу по субботам, но  одновременно  уменьшить  ежедневную
продолжительность  оплачиваемой  работы.  Четырех-пятичасовой  рабочий  день
шесть раз в неделю пятьдесят недель в году был бы для стариков и всех людей,
не  укладывающихся  в  стандарт,  намного более приемлем, чем  любая  другая
мыслимая реформа.
     Таким образом, в Видарозене произошло восстание. Договорились вернуться
к  прежнему  распределению времени с продолжительным перерывом, сначала  для
пробы  на  год.  Меж  тем  прошло  несколько  лет, и я не слышал  ни  одного
предложения, ни одной  новой  попытки модернизации.  Но  я все еще  встречаю
жителей деревни, рассказывающих  о том печальном времени, когда работа стала
мучением.
     Такую попытку  модернизации  представляла  собой  свободная  от  работы
суббота. Все, казалось бы, ясно, повсюду по субботам выходной день  - почему
бы не быть ему в деревне?  Но для здешней жизни нерабочая суббота принесла с
собой  проблемы.  Когда она наступала, в  домах  в основном уже было  чисто,
потому  что  уборка  - это работа,  которую  в  другие  дни недели выполняют
определенные  члены   сообщества.   Другое  привычное  нам  средство  против
незаполненного времени - покупки - в деревнях, где  личная собственность так
мало  значит,  едва ли  может  играть большую  роль.  Таким образом,  многие
сельчане восприняли дообеденное время по субботам как незаполненное. И когда
снова  ввели  работу  по  субботам  до  обеда,  это  было  для  них  большое
облегчение.

        6
КУЛЬТУРНАЯ ЖИЗНЬ ДЕРЕВНИ
     6.1 Основные мысли
     В этих  деревнях  осуществились  пять  основных  принципов.  Во-первых,
определяющим  там  является  представление  об  активном  коммунизме - не  в
теории, а в  практике  повседневной жизни. В тесной  связи  с этим находится
идея  современного  образа  жизни.  Третье - принцип перевоплощения,  и  как
четвертое то, что можно назвать  духовным  развитием.  Особенно  значительна
идея  продолжающегося  всю  жизнь  обучения.  О  пятом принципе можно  будет
поговорить позже.
     Коммунизм, о  котором  здесь  идет  речь,  своего рода "пра-коммунизм",
опирается  на  идеи,  сформулированные  Рудольфом  Штайнером  в  1905  году.
Основные положения таковы:
     Благополучие группы  людей,  работающих  вместе,  тем  выше, чем меньше
каждый из них  в  отдельности требует от результатов  своего  труда для себя
лично. Чем больше каждый  отдельный  человек в своем созидании ориентируется
на своих сограждан, тем скорее, посредством труда других людей, а  не только
его собственного, будут удовлетворены и его собственные потребности
     Это основная  идея, которая стоит как за принципом  "все деньги в общем
котле", так и за фактом, что жители деревень все делят между собой.
     Идея совместной  жизни  опирается  на  историческую  традицию, уходящую
своими корнями в далекое прошлое. Карл Кениг, основатель кэмпхилл-поселений,
прослеживает  ее  вплоть  до  1610  года,  когда  было  написано  сочинение,
рассматривающее  сообщества  религиозных  братьев, орден розенкрейцеров,  но
точно также можно  было бы обратиться  и к старейшим  христианским  общинам.
Кениг связывает идею совместной жизни  прежде  всего  со следующими четырьмя
мыслителями и реформаторами:
     Ян Амос Коменский (1592-1670)
     Николас Людвиг фон Цинцендорф (1700- 1760)
     Роберт Оуэн (1771-1858)
     Рудольф Штайнер (1861-1925)
     Учение Коменского,  известного  своими  педагогическими идеями епископа
богемских братьев, долгое время было  определяющим  для  всего  европейского
пространства. Цинцендорф продолжил дело Коменского и создавал по всей Европе
общины  и  братства.  Оба  эти  мыслителя  и реформатора представляли  собой
глубокое      подводное      течение      альтернативного      христианства,
которое.подвергалось  постоянному   надзору   и  критике  со  стороны  папы.
Вследствие нападок возникли новые  формы  совместной жизни, в основе которых
была  идея  общего  образа  жизни, раздела имеющихся средств  между  членами
сообщества и сохранение различий вероисповедания.
     Роберт  Оуэн повсеместно  считается  основоположником  социалистической
традиции Великобритании. Сам он был промышленником,  но  имел  очень  точные
представления о том, как побороть недуг  этой  экономической  формации.  Его
собственные  предприятия  стали  образцовыми  и  долгое  время  пользовались
всеобщим уважением. Но позже влиятельные политики в Англии и в других местах
выступили  против  Оуэна, и  он  примкнул  к  партии  лейбористов,  хотя его
отношение к ней продолжало оставаться  двояким.  В 1821 году он выступил  со
своими главными  утопическими  идеями  относительно основания крестьянских и
промышленных совместных поселений. Как в Великобритании, так и в Соединенных
Штатах возникло  несколько таких поселений.  То, чего они достигли, описал в
1980  году   Руденг,  и  в  его  описании  бросается   в  глаза  сходство  с
кэмпхиллпоселениями.
     "...возникла,  например,  радикальная  политическая  культура,  которая
включала  альтернативные  общественные  здания   (так   называемые  "научные
коллегии"),  журналы,  сборники  пееен  и  свадебные  церемонии.  Отмечались
праздники,  на которых не  только  танцевали  и  пили чай,  но  и  проводили
обширные  физические   и   химические  опыты.  Особое  значение  придавалось
естествознанию и технике.  Сапожники и другие ремесленники сочиняли в рамках
этого  движения  целые  книги  о  приемлемых  в  социальном  отношении путях
применения  новой   техники   и   о  практических  возможностях  организации
производственных  и  семейных  объединений.  Были  высказаны  основные  идеи
биодинамического  земледелия   и   экологии   -   а   также  соображения  об
использовании энергии ветра, солнца, приливов и отливов."
     Третья  основная  идея  базируется  на убеждении, что  физическое  тело
является лишь временным носителем гораздо более  долговечного элемента, духа
человека.  Для  нашего  времени  эта  мысль  может  выглядеть  странной.  Но
странность  не  в  мысли,  странным  является  время.  Потому   что  вера  в
перевоплощение   встречается   нам   во   многих   культурах   и   оказывает
примечательное влияние  на  общественные  отношения,  особенно  когда вместе
живут  много необычных  людей.  Кто-то ведет себя  так,  что это  раздражает
других; кто-то  подчас нарушает всякие нормы  поведения и одним  своим видом
вызывает  неприятное  чувство,  потому  что некоторые лица могут  на  первый
взгляд казаться довольно  отталкивающими  или по крайней мере неэстетичными.
Для тех  же, кто  близок к этим несчастным, такие  подробности вряд ли имеют
значение. Вера в перевоплощение стимулирует размышление  в этом направлении.
Она напоминает  о том,  что тело ничто иное, как  оболочка. В ней скрывается
бессмертная душа, которая, может быть, скоро будет жить в другом  теле. Если
задаться вопросом,  признаешь  или  отрицаешь  принцип  перевоплощения, то в
случае с не вполне обычными людьми преимущество будет на его стороне.
     Четвертая заложенная в основание идея - это вера в важность  обучения и
постоянных духовных  занятий. Деревни, в  которых многие не умеют ни читать,
ни писать, в основном очень сильно "интеллектуально" ориентированы. Когда бы
и  куда  бы  ни'приехал,  всюду наталкиваешься на какие-то  рабочие  кружки,
семинары,  курсы  или лекции.  Те,  кто не  ограничен  в своих  возможностях
передвижения, совершают  длительные  учебные  поездки,  чаще  всего в другие
деревни,  иногда   даже   на  национальные  или  международные  конференции,
проходящие в деревнях  или за их  пределами. В Видарозене,  например,  часто
проводятся  семинары  в  области  медицины  или   экономики  и  организуются
музыкально-танцевальные фестивали. При  посещении деревень я вновь и вновь к
своему удивлению замечаю,  что нахожусь там среди значительно большего числа
"интеллектуалов",  чем  в  любом  из  известных  мне  университетов.  Жители
деревень  полны  любознательности,  ненасытного   стремления   к  расширению
познаний  и  готовности  приносить  жертвы  во  имя этого. Каждый  сельчанин
находит там  подходящую ему культурную программу не один  лишь раз в неделю.
Когда большинство уже  ложится  спать, к культурным мероприятиям добавляются
особые  рабочие  группы.  Наутро  они  чувствуют  себя  усталыми,  глаза еще
слипаются,  и  снова начинается длинный день  тяжелой  рабыоты в поле или  в
других местах, например,  в  пекарне. И все же  в  обеденный перерыв полчаса
чтения украдкой -  а  после  работы, может быть, еще  длительная  поездка  и
совместное посещение концерта в Осло.
     Пятую  основную  мысль  я  осознал, когда раздал первый  набросок  моей
книги. В связи с  описанием воскресных дней в деревнях я тогда  написал, что
большинство посещает церковь.  "Бога  ради,  у нас же нет  церкви!"  -  была
реакция  на  это. Я  попытался  заменить слово  "церковь"  на "часовня"  или
"капелла", которое я подхватил  в  британских деревнях. И опять неправильно.
Оказывается, британцы полностью  заблуждаются  в этом!  "Да,  но как же  мне
называть дом, который и ни церковь, и ни часовня?" Назови его "Дом Андреаса"
- это имя мы дали ему с самого начала."
     Конечно,  мне  следовало бы об этом знать.  Недоверие  ко  всевозможным
формальным системам  классификации  и  вытекающее отсюда стремление избегать
таких  понятий,  как  умственно  неполноценный  человек,  как  обслуживающий
персонал,  врачи,  ассистенты,  директора  и  т.  п.  глубоко  укоренились в
деревенской  жизни.   Также   глубоко   желание   не   подчиняться   никаким
догматическим классификациям  в  отношении  религии,  культуры или политики.
Таким образом, в  деревне  нет  церкви. В ней есть  здание,  носящее  вполне
индивидуальное имя. Нет пастора, а есть вполне определенный человек с вполне
определенным именем, проводящий богослужение. Нет директора,  а есть кто-то,
кто подписывает письма. Нет персонала,  а  есть  только активные сотрудники.
Нет пенсионеров, а  есть  только  люди, которые работают до  тех  пор,  пока
хватает сил. И чтобы завершить мысль: нет умственно  отсталых или слабоумных
в деревнях, а есть только люди с особенностями. Категории, которые возникают
в обществе в целом или  в  отдельных  профессиональных группах, представляют
собой опасность для возможностей развития самих людей и их мышления.
     Все эти идеи мы  находим у Карла Кенига, основавшего в Англии,  куда он
бежал,  первую,  школу для  детей,  нуждающихся  в  помощи.  Он  выразил это
следующими словами: .
     "Вначале у нас была великая цель лечебного воспитания. Некоторые из нас
были подготовлены  к этой работе, остальные  были готовы дорасти  до решения
этой  задачи.  Мы  рассматривали  достижение  этой  цели как особую  миссию.
Благодаря   Рудольфу   Штайнеру  мы  стали  по-новому  понимать  ребенка   с
затруднениями  в развитии  и  познали успех этой  работы  уже в  собственных
учреждениях и школах на европейском континенте  и  в  Великобритании.  Нашей
первой целью было добавить к имеющимся учреждениям такого типа другие.
     Но  мы  также   чувствовали,  что  дети  с  затруднениями  в  развитии,
находившиеся у нас, были  в  том  же  положении,  что  и  мы. Они убежали от
общества,  которое  не  хотело   признавать   их  своими  членами.  Мы  были
политическими, а дети - социальными беженцами."

6.2 Еще немного из прошлого
     Когда я нахожусь  в  одной из деревень или  думаю  обо всех поселениях,
перед моим мысленным взором встают иногда картины из совершенно другой среды
или  времени. Так,  например,  я вижу перед  собой  черноволосую девочку  со
скрипкой в  руках, чужеземную птичку  в буржуазной среде Осло, говорившую на
несколько  ломаном  норвежском  языке; или семьи,  в  которых  я  жил в США;
короткие  встречи  в  Иерусалиме  и  Тель-Авиве;  и,  наконец,  книгу  Марка
Збровского и  Элизабет Херцог, опубликованную еще  в 1952 году,  о еврейских
местечках восточной Европы, чтение которой было для меня откровением.
     В предисловии к этой книге  Маргарет  Мид утверждает, что речь идет  об
антропософском исследовании уже не существующей формы культуры. Я думаю, что
в этом она не права. Чтение постоянно напоминало мне о том, что определенные
элементы  этой  культуры еще  присутствуют,  хотя  и  в  измененном  виде; я
постоянно думал  о жизни в кемпхилл-поселениях.  Не потому, что  эти деревни
были еврейскими,  они как раз не были  еврейскими. И  не потому, что  жители
этих сел проявляли особый  интерес  к той теологической постановке вопросов,
которая  так  сильно  занимала  евреев.  Ни  бедность, ни дискриминация  или
угнетение  не  являются решающими для сравнения,  а  скорее тот факт, что  и
жители кэмп-хилл-поселений, и  евреи  признают важность духовного развития и
учебы в продолжение всей жизни, и что в формах культурной и социальной жизни
можно видеть параллели.
     В еврейских местечках или в еврейских кварталах больших городов никогда
не было незаполненного времени. Дети ходили в школу уже с  трех-четырех лет;
школьный  день  продолжался  с 8 часов утра до 6 часов вечера. Для того, кто
получал высшее образование, считалось необходимым на 4-5 часов оторваться от
книг  для  сна.  Синагоги  были  не  только синагогами,  но  одновременно  и
университетами.  Все  знатные  люди  использовали  все  время,  какое  могли
выгадать, для чтения или бесед. В ритуальных действиях, а не непосредственно
в интеллектуальной жизни, участвовало  довольно  много людей из низших слоев
общества,   но   и   для   них  были  обязательны   определенные   идеальные
представления: наибольшим уважением пользовались те, кто  больше развил свой
ум, чем  другие. У  образованных людей в знак их  погруженности в свои мысли
была торжественная походка; их глаза казались  усталыми вне глубокомысленных
дискуссий;  тогда  же они  обычно  ярко светились.  Во  всех практических  и
нравственных  вопросах  жизни спрашивали  их  совета.  В  этих  повседневных
встречах они. должны были доказать свое знание, как на экзамене.
     И праздники в  местечке  напоминают кэмп-хилл. Субботний вечер считался
предвкушением будущего покоя, которое посылает нам Бог, Поэтому  в это время
охотно принимали у себя  гостей, так как субботний вечер без гостей  в самом
деле несовершенен.
     У Зборовского и Херцог читаем об этом:
     "Тот, кто не выполняет заповеди  Субботы,  грешит  против всего Закона.
Подлинное удовлетворение, которое дает Суббота, а именно возможность уйти от
повседневности  и  посвятить целый день семье, общине  и  любимому  занятию,
изучению Закона, приводит  благочестивого  еврея в радостное состояние духа.
Оно наполняет его сердце радостью  и  гордостью, а также состраданием к  его
соседу, крестьянину, который, правда, наслаждается свободой от забот и тягот
запретов Субботы,  но  зато  лишен  возможности  радоваться  благословенному
контрасту между Субботой и повседневностью."
     Вернемся  к  деревням. Библейский  вечер  в  своих  характерных  чертах
сравним  с  Субботой: мирная тишина, в которой пройдет  благотворная-беседа,
присутствие гостей,  ритуальная трапеза, посещение богослужения на следующий
день  и  часто  лекция  вечером.  Кроме  того,  значение,  которое придается
изучению Библии и работ Рудольфа Штайнера,  основоположника антропософии, то
высокое уважение, которым пользуются лица,  посвятившие  себя  этим вещам, в
опреде-.  ленной  мере сравнимо с положением последователей  учения  Торы  в
местечке.
     Штайнер  был  невероятно продуктивен. Кроме того, у  него  была  группа
приверженцев,   записавших   большинство   его  лекций.  Наследие   Штайнера
составляют  около  50  книг и шесть тысяч докладов или статей. Не все из них
однозначны и легки для понимания. В них, как и  в  Библии,  не  только  есть
место  для  толкований,   но  они  просто  необходимы.  Штайнер  говорил  об
архитектуре и проектировал здания. Он говорил о педагогике и открывал школы.
Он говорил о медицине, и  его  сторонники основывали больницы. Он говорил  о
сельском   хозясйтве,   и   в   результате   возникли   сельскохозяйственные
предприятия, практиковавшие биолого-динамическое. земледелие.  Он  говорил о
новых  путях  развития  общественного   устройства,   и  кэмпхилл-поселе-ния
пытаются в определенной  мере ориентироваться на эти организационные формы в
своей  социальной  жизни.  И  он  написал  оккультные  сочинения,  которые с
интересом изучаются  многими  антропософами  во  всем  мире. Кратко суммируя
изложенное,  можно  сказать: Рудольф  Штайнер  и  его  сторонники  проделали
невероятно обширную работу, охватив  все,  от самых таинственных познаний до
очень  точных  рекомендаций  по  смешиванию  цемента.  В этих трудах  даются
объяснения почти всех сфер жизни, а читателю предоставляется возможность все
новых  и  новых  интерпретаций.  Читатель  постоянно  находит здесь то  ясно
выраженную,  то  скрытую мысль о том, что  высшая  ответственность  человека
состоит в полном развитии своих способностей.
     Может  быть,  это  некоторое  преувеличение  -  сравнивать  местечки  с
кэмпхиллпоселениями и Тору с  трудами  Штайнера, потому что сразу становятся
видны различия. В деревнях не  главенствуют  мужчины,  но, напротив, женщины
занимают по сравнению с местечками  или  частью  нашего общества чрезвычайно
сильные позиции. И  поселения не подчеркивают  принадлежность к расе  или  к
какому-то  народу.  Но,  может  быть, такое сравнение  будет  способствовать
лучшему пониманию жизни деревень  евреями  и знакомыми с еврейскими обычаями
людьми, а неевреям поможет понять жизнь евреев.
     Основоположником этих  сообществ был Карл Кениг, успешно практиковавший
венский врач. Он знал еврейские традиции по своему родительскому дому,  но в
юности перешел в христианство. Когда  Гитлер  занял  Австрию, Кениг вынужден
был бежать. В Шотландии он смог  вместе со своими друзьями, с которыми уже в
Вене  развивал  идеи о новом обществе,  основать  первую -школу для детей  с
затруднениями в развитии, откуда и берет начало кэмпхилл-движение.
     Важные  импульсы   для   основания   кэмпхилл-сообществ  происходят  от
древнехристианских общин, от братств  и  Цинцендорфа. Жена Карла Кенига была
приверженцем  этих  традиций и благодаря этому оказала  большое  влияние  на
усиление роли воспитания, а  также  на возникновение религиозных форм жизни,
наблюдаемых в повседневной жизни поселений.

6.3 Деревня как университет
     Каждый  год  в  Норвегии  происходит  довольно  необычный  семинар.  Он
организуется для тех  и теми, кто  считаются умственно отсталыми  или  имеют