нцентрация отдельных групп существовала  всегда только в
специально  для   этого  предназначенных  кварталах.  Такие  кварталы  часто
назывались гетто.

9.4 Деревня как гетто
     Согласно спорному  историческому объяснению понятие гетто происходит от
итальянского
     bourghetto ("маленький замок"),  которое  означало как прибежище, так и
место ссылки. Большие  тюрьмы  возникли из  замков;  это было либо  глубокое
подземелье, либо оно находилось высоко на башне, как место уединения впавшей
в немилость принцессы. Жизнь в  гетто  охватывает  согласно этому толкованию
два аспекта: люди  либо насильно помещаются  туда, либо собираются  там  для
защиты.
     В  более позднее  время  со словом "гетто"  больше  связывали мысль  об
определенной   расовой   принадлежности.  Так,   словом   "гетто"   называют
итальянские,или китайские общины в  Нью-Йорке,  турецкие в Берлине или жилые
кварталы скандинавских пенсионеров в Испании. Но за этим необдуманным словом
встает другая картина, навсегда связанная  с  уничтожением  евреев и позором
Европы. Гетто  называли те районы  городов, где позволялось жить евреям. Там
были их синагоги, школы и центры образования; там они жили и работали, и там
они вновь  и вновь, как в далеком,  так и  в недалеком прошлом,  становились
жертвами убийств. Их убивали либо в самих гетто, либо депортировали оттуда в
газовые  камеры.  С  понятием  гетто связаны, таким образом,  только  плохие
ассоциации.
     И  все  же,  страшась  употребления  определенных  слов, мы не  изменим
реальность. Есть люди,  которые сравнивают деревни  с гетто. По  праву,  ибо
действительно существуют  параллели, которые нужно исследовать. Если правда,
что  кэмпхиллдеревни  имеют нечто общее с  гетто,  то при таком сравнении  у
кого-то может возникнуть сомнение, не следует ли как можно скорее освободить
деревни  от  какой  бы  то  ни  было  связи  с  этим ужасным  словом  и  его
ассоциациями?  Но  это  бы  означало  помочь  Гитлеру  и  Гиммлеру  одержать
троекратную победу. Искоренив понятие гетто, мы не только уничтожим евреев и
разрушим  гетто  в его  созидательном  смысле.  Мы  потеряем  в  этом случае
языковой  символ  идеи  важной  формы  совместной  жизни.  Нацисты  -  и  их
предшественники в прошлых столетиях - могли убивать и разрушать. Но  если мы
при каждом злоупотреблении  властью над окружающим, миром будем терять часть
нашего мира представлений,  тогда  мы проиграем  больше,  чем войну с  ними.
Тогда мы  потеряем наследие,  связь со всем тем, что  было хорошего в старых
представлениях, а в конце концов не  будем даже знать, как сохранить те виды
жизни, которым угрожает  опасность. Кроме того,  мы осквернили бы  память  о
людях, живших в разрушенных формах культуры. Таким образом, мы должны спасти
основную  идею  гетто,  мы должны выяснить,  в  чем  ее  суть, чтобы понять,
содержатся  ли  в  ней  ценности  и  основные структуры  жизни,  важные  для
современного общества.
     Таким  образом,  сравнивая  деревни  с  гетто,  мы  видим  одновременно
существенное   различие.   Находящиеся   вне   деревень   и    представители
общественности считают,  вероятно,  что  жители  кэмпхилл-деревень похожи на
других сельчан. Но  люди,  живущие в деревенских сообществах, придерживаются
другого  мнения.  С одной стороны, они  осознают  различия между собой, а  с
другой - общность  с  людьми из общества вне  деревень.  Сходство же жителям
кэмпхилл-деревень  придает  их  гордость  за  нынешнюю   деревню  как  форму
совместной жизни, но  не гордость происхождения  от какой-либо расы  или  же
вера в принадлежность к избранникам божьим.

9.5 Деревня как форма совместной жизни
     В  связи  с   проблемой   наркотиков  возникло  много  жилых  сообществ
наркоманов. Эта форма совместной  жизни  сходна с деревенской. Условия жизни
наркоманов и обслуживающего их персонала одинаковы; они делят кров и рабочее
место, вместе  участвуют  в  культурных  мероприятиях.  Но есть существенные
различия. В  упомянутых  жилых сообществах присутствует явная дифференциация
между действующими лицами,  между  "ними" и  "нами".  И жизнь там  полностью
спланирована; все идет по  плану  лечения и образования, преследующему точно
сформулированную  цель.  Наркоманы  поставлены  в такое положение,  чтобы  в
одиночку  справиться  со своей проблемой. Жизнь в  сообществе  имеет,  таким
образом, временные  рамки.  Высшей  целью считается приобретение способности
справляться  в  одиночку, находясь вне сообщества. Поэтому совместная  жизнь
делится на отдельные фазы, которые должны  выявлять предполагаемый прогресс:
больные  проводят  сначала  два  года  в  объединении;  на   третий  год  им
оказывается  гораздо  больше  доверия,  и они получают  определенные  особые
права.  Исходят  из  предположения, что часть  из  них  к  этому времени уже
созрела  для жизни  в  нормальном окружении. Для  вновь  прибывших эти  люди
должны служить образцом.
     В действительности  этой  последней  фазы достигает только меньшинство.
Некоторые, относящиеся к  этому  меньшинству, а  также  кое-кто из тех,  кто
удирает  раньше,  утверждают  иногда,  что они хотят подольше  оставаться  в
объединении, чтобы  использовать его как  своего рода базу, куда они всегда,
а,  возможно,  даже  и  навсегда, смогут возвратиться. Это  желание  вызвано
глубокой тоской по сообществу, по  совместной  форме жизни и по ее  основным
принципам.  Некоторые  воплощают  ее  в  жизни;  они  приезжают  в  качестве
обслуживающего персонала.
     С точки зрения сельчан основная  проблема  таких  сообществ состоит как
раз в  том, что  проявляется у части этих молодых  людей. Совместная жизнь в
благоприятной социальной среде заключает  в  себе нечто нереальное, если она
служит  только  лечению или  образованию  и  ограничена  какими-то  сроками.
Когда-нибудь больные  будут  вырваны  из  положительных,  ориентированных на
определенные идеалы жизненных  связей,  пробуждающих теплоту между людьми, и
отправлены в общество, являющиеся чем угодно, только не общиной, в общество,
эмоциональная  жизнь  которого  находится  на  совсем  другом  температурном
уровне.  В   кэмпхиллпоселениях   находят   очень   естественным   то,   что
положительные жизненные объединения никогда принудительно не  заканчиваются.
Те, кто хочет остаться, должны получить возможность сделать это-навсегда.
     "Это невозможно",  - так, вероятно,  звучит ответ со стороны общества и
многих сотрудников терапевтических объединений. "Тогда бы у всего этого дела
иссяк запас воздуха, так как не было бы больше мест для новых наркоманов". С
точки зрения сельчан решение просто: "Тогда пусть новые  люди образуют новые
сообщества!"  Старые  люди,  вероятно,  и  без  того  едва  ли  в  состоянии
зарабатывать деньги и  нуждаются в небольшой социальной поддержке со стороны
государства. Таким образом, поколения новых наркоманов  имели бы возможность
переехать в новые объединения, и проблема наркомании могла бы стать движущей
силой при создании социальной структуры страны.
     Вероятно, опять последовала бы реплика  о  невозможности,  на этот раз,
вероятно, от специалистов. Если сообщества больше  не  служат  терапии,  что
тогда  происходит  с  терапевтами?  Что  тогда   будет  с  профессиональными
принципами  и  сбором фактов?  Что  тогда  будет  с  общественной  пользой и
знанием, как одолеть эти проблемы? Если  директивы, прагматическое мышление,
точно сформулированные  цели и роль пациентов были бы  отвергнуты, то и роль
специалистов стала  бы  незначительной,  и  в  терапевтических  объединениях
действовали бы обычные жизненные масштабы.
     Итак, все остается  по-старому. Если бы что-либо изменилось в указанном
направлении, то жизненные  сообщества  для наркоманов стали бы общественными
системами, похожими на кэмп-хилл-деревни, какими они являются сегодня.

9.6 Деревня как деревня
     Чтобы понять, что же такое,  собственно,  деревенские  объединения,  мы
попытались описать эти особые виды деревень, как я  надеюсь, с тщательностью
и осторожностью. Чтобы расширить наше зарождающееся понимание, мы попытались
сравнить деревни с другими формами совместной жизни, например, тоталитарными
учреждениями.  Мы  заметили  некоторые   важные   общие  черты,  а  также  и
существенное различие, Деревни, о  которых  здесь идет речь, не представляют
собой ни  учреждений,  ни  государственных  институтов,  хотя они охватывают
больше,  чем  жизнь  внутри  нормального общества. Гетто  и  терапевтические
объединения близки к ним, но и здесь существуют фундаментальные отличия. Что
представляют  собой  такая деревня? Я попытаюсь ответить словами  греческого
лирика Константинаса Кавафиса, который в  своем  стихотворении  "Итака"  так
описывает плавание на остров:
     Пожелай себе долгого плавания.
     ...
     Постоянно думай об Итаке.
     Тебе предназначено приплыть туда.
     Но не торопи свое путешествие.
     Лучше, чтобы оно продлилось много лет;
     и, состарившись, причаль к острову,
     богатый тем, что ты приобрел во время своего
     плавания,
     и не надейся, что Итака даст тебе богатство.
     Итака дала тебе прекрасное путешествие.
     Без нее бы ты не отправился в плавание.
     А теперь ей нечего больше дать тебе.
     Кэмпхилл-деревни имеют определенную общность с другими названными здесь
социальными  системами;  но  одновременно  они  отличаются  от  всех.  У них
собственный характер, такой своеобразный, что  в  нашем  распоряжении нет ни
общей  теории,  ни  ходового понятия, чтоб  сказать  коротко  и  ясно, в чем
состоит  их  сущность. А так как  нет  привычного слова или готового  плана,
чтобы популярно описать такую совместную  жизнь,  такое  объединение  многих
людей, не знающее другой цели, кроме жизни и понимания, сохраним  для такого
вида сообщества название деревня.
     Деревни не относятся, собственно говоря, к историческому наследию нашей
страны. В  Норвегии, большей частью состоящей  из камней и  скал, расстояния
между полями и пашнями так велики, что семьи раньше были  вынуждены селиться
рассеяно. Но при взгляде на деревни  Центральной  Европы  можно  усомниться,
относится ли  их современная форма к тому  же виду,  что и описанные  здесь.
Деревенские    объединения    прошлого   несколько    больше    похожи    на
кэмпхилл-деревни,  хотя  и они знали классовые различия  и  управлялись  как
изнутри,  так извне.  Но  в них было  как  определенное качество  культурной
жизни,  так  и форма  сплоченности,  очень. похожие  на  культурную жизнь  и
единение  в  Видарозене  н  других  деревнях.  Современный  мир  покончил  с
деревнями  как  важной формой социальной организации. Может быть,  необычные
потребности необычных  людей  в  деревнях  будут  способствовать тому, чтобы
возродить в виде модели такую форму  совместной  жизни,  которая,  вероятно,
благоприятна почти для всех людей. Может быть, жителям этих деревень удастся
вызвать  по  крайней  мере теоретические дебаты  о  том,  как  могли бы быть
преобразованы определенные части наших  городов  в скопления более дли менее
независимых деревенских объединений.

        10
     ДОЛГИЙ ПУТЬ
     Иногда я задаю своим студентам вопрос, как бы они вели себя в следующей
ситуации: "Вы сели в автобус. Впереди свободны только два места.  Одно рядом
с  человеком,  который выглядит как большинство  людей,  а второе - рядом  с
кем-то,  кто  явно не  такой,  как большинство.  Официально  его назвали  бы
умственно отсталым или помешанным. Какое место вы выберете?"

10.1 Дегоспитализация
     Недавно  был  выдвинут  лозунг:  "индивидуальное  обслуживание   людей,
имеющих затруднения".  В Италии это  началось еще раньше, когда были закрыты
государственные учреждения для душевнобольных.  Пациентам  пришлось покинуть
клиники  и  возвратиться в  нормальное  общество.  США  начали  с  тюрем для
молодежи. Джером Г. Миллер, новый директор,  был  шокирован  тем  состоянием
дел, с  которым он там столкнулся, и распродал  несколько заведений, так что
не  оставалось  ничего   другого,   как  выпустить  молодых  заключенных.  В
скандинавских странах исчезли  не  только все учреждения для обременительных
городских бродяг, но и многие спецшколы и приюты для людей с затруднениями в
физическом и душевном развитии. Повторявшиеся, скандалы  подорвали доверие к
этим  институтам.   Сегодня   в   основном  стремятся  интегрировать  бывших
обитателей  различных  учреждений в  существующую  систему  здравоохранения,
образования и социального  обеспечения.  Действует основной принцип, что все
должны вести нормальную жизнь внутри нормального общества.
     Это  приятно  слышать,  пока  не присмотришься повнимательнее  к  этому
нормальному обществу.
     Итальянские  женщины  первыми  запротестовали против лозунга:  "Верните
душевнобольных  в  свои  семьи."   Эти   семьи  за  прошедшее  время  сильно
изменились. Они теперь  не  столь  большие, как раньше, и  потому  не  могут
гарантировать длительное время бесплатный уход со стороны женщин семьи. Путь
из психиатрической клиники часто  ведет не в дом, полный энергии и  жизни, а
очень закономерно кончается пансионом в центре города или даже бездомностью,
вроде  тех бродяг,  кто,  засунув все свое  имущество  в пластиковый  пакет,
населяют роскошные улицы наших современных городов. Иногда он приводит также
в учреждение другого типа: в тюрьму.
     Таким образом, в конце пути из учреждений часто стоит отчаяние.  Деар и
Уолх  в своей  работе,  опубликованной в 1987  году,  не только  убедительно
описали  путь  от дегоспитализации к беспризорности, но  и  показали  особую
опасность, возникающую при этом.  Те,  у кого нет положительных альтернатив,
вообще  часто заканчивают  жизнь  в центре больших  городов.  Там не  только
больше  работников  социальной  сферы,  но  и  немного больше терпимости  со
стороны общества.
     В  чистом  приятном соседстве социально ущербные люди  вряд  ли  найдут
пристанище; жители пригорода смыкают свои  ряды.  Центры  же городов нередко
отчасти обветшавшие и  поэтому  не очень  плотно  заселены; в них  находится
место для тех, кто не такой, как другие. Итак, они переезжают туда и создают
своего рода собственное государство.
     Но  границы  этих  обособленных  кварталов  не  столь  неприкосновенны.
.Поэтому они опять рушатся, даже  не  начав  по-настоящему  функционировать.
Причиной этому то, что во всем индустриализированном мире  в настоящее время
городские центры снова пользуются растущей популярностью.  В пригородах вряд
ли найдешь место, и снова считается престижным не только работать, но и жить
в центре. Фабрики, загрязняющие  окружающую  среду, вынесены далеко за город
или  заменены  чистой электронной промышленностью. В ходе обновления  города
административный центр приобретает иной  облик.  Это больше не центр города,
но  центр жизни  и  общения. Люди, высоко  стоящие  в социальном  отношении,
поетепенно  переезжают  в более старые жилые  дома.  Это плохо для тех,  кто
живет в городских кварталах. Те, кто незнатен, изгоняются  из своих районов.
Городские центры  стали слишком хороши для них, а  пригороды, которые за это
время не изменились, их не принимают. Таким образом, они остаются на улице и
переезжают  из  города  в  город  как в  средние  века,  в  поисках дешевого
жизненного пространства. При  этом  они часто  попадают  в руки юстиции.  Но
теперь  их  называют  уже  не  только  социальной проблемой  или  обузой,  а
уголовниками.  Все  приюты,  находившиеся  на  государственном  обеспечении,
распущены, центры городов отреставрированы; места заключения начинают играть
ведущую роль.
     Конечно,  и  в  этой  ситуации бывают исключения.  Дегоспитализация  во
многих  случаях  действительно означает улучшение. Так, юношество тем  самым
избежало огрубляющего воздействия  тюрем  для молодежи. Пациенты из закрытых
учреждений возвратились в  общество. Итальянский эксперимент не был таким уж
провалом,   как   имеют  обыкновение   утверждать   защитники   традиционной
психиатрии.  Люди,   бывшие   прежде  обитателями  заведений,  имеют  теперь
собственные четыре стены,  где они  живут или  в  одиночку, или  делят их  с
несколькими товарищами по судьбе. Если есть  необходимость, заходит кто-либо
из работников  социальной  или  медицинской  сферы,  оказывающий  конкретную
помощь в лечении или в снабжении  едой и чистым платьем. В некоторых случаях
обслуживающие живут в той же квартире, в том же  доме  или  побли-зо  сти  и
всегда  оказываются  на  месте,  если угрожает какая-либо  опасность.  Таким
образом, действительно  большое число прежде госпитализированных людей нашли
путь обратно в нормальную среду.
     И из школ мы слышим сообщения об успехах. Дети, которые раньше посещали
специальную школу, принимаются теперь в  нормальные  школы.  Чтобы помочь им
участвовать в обычных занятиях,  в  некоторых случаях в распоряжении имеются
специальные преподаватели. В других случаях  есть  специальные  классы,  где
преподавание  ориентировано  на  потребности  этих детей. Часто им  идет  на
пользу  участие  в обычной  школьной  жизни и  пребывание  вместе с  другими
детьми.  Да и  другие  дети знакомятся с  ними;  таинственность, которая  их
окружает, частично исчезает. Это в особенности относится к сельским районам.
Там дети быстро знакомятся со всей общиной, если  посещают нормальную школу.
Таким образом, у них, вероятно, более легкая жизнь.
     Но  и  в  школах существует возможность  выбора  -  точно  также, как в
автобусе. Часто дети грубо обращаются друг с другом. И все же выбор, который
они делают, часто не случаен. Правда,  учителя  могут  противодействовать  и
подбадривать  родителей,  но в  решающие  моменты  тот,  кто  не  такой, как
остальные, окажется в безнадежном положении. Если их несколько в одной и той
же  школе,  они, нероятно,  сплотятся  -  конечно,  с  неохотой,  потому что
критерии выбора друзей, которые их отвергли, это и их критерии. Но у них нет
другого выбора.  В школах,  в которых они одни, они  и остаются одни. Почему
остальные дети должны вести себя иначе, чем это делают взрослые, которым они
подражают?
     Взрослые, нуждающиеся в помощи,  часто  получают поддержку в том, чтобы
найти собственные четыре  стены. Уже само  это выражение говорит  о  чем-то.
Стена  имеет  нечто общее  с  отделением:  после  трудного  рабочего  дня ты
приходишь домой  и открываешь дверь; она закрывается за  тобой, ты один, что
является благом для людей, у  которых  есть  потребность наконец-то сбросить
маску притворства.
     Те  же,  кем мы занимаемся в  данной  книге, придут, вероятно, домой  с
рабочего места,  на котором они  по шкале избирательных возможностей стоят в
самом низу. Не иначе это и в автобусе по дороге домой. Годами они знали, что
такое  быть отверженными.  И  когда они наконец-то  приходят  в свои  четыре
стены,  они  остаются наедине  с  самими  собой  или  с  двумя-тремя другими
отверженными.

10.2 Оплаченные друзья?
     В ходе  дегоспитализации  значительное число нуждающихся возвратилось в
нормальное общество.  При этом речь идет все же  не о подлинном возвращении,
потому что между "ними" и "нами" остаются невидимые стены. Правда, на улице,
в автобусе, в школе, дома и на рабочем месте они находятся среди нас, но все
же, несмотря на пространственную близость, они далеки и одиноки.
     Актуальная  задача  в  связи  с  освобождением  из приютов и  заведений
состоит в том, чтобы создать сеть поддержки для освобожденных. Общеизвестно,
что нормальное общество между тем  сильно  изменилось.  Так, например, семьи
стали меньше,  и отдельные  члены семьи живут так далеко  друг от друга, что
взаимная  помощь  при уходе  за  родственником  затруднена.  Люди,  особенно
нуждающиеся  в  помощи и уходе, испытывают  сегодня  в связи с этим  большие
трудности.
     Требуется  помощь,  и помощь  предоставляется.  Войско  профессионально
обслуживающего персонала нах