зниц рукоятью меча. Многие побросали свои телеги и  скрылись  в  лесу.
Оставшихся воин рубил направо и налево, нечеловечески громко  бранясь  и
обзывая их трусами.
   Между тем шум вдали все усиливался; ветер доносил  громыханье  телег,
конский топот, крики воинов. Ясно было, что целая армия, словно наводне-
ние, хлынула на дорогу.
   Дик нахмурился. По этой дороге он собирался идти до поворота на Холи-
вуд, а теперь надо было искать другой путь. А главное, он узнал  знамена
графа Райзингэма и понял, что сторонники  Ланкастерской  розы  потерпели
полное поражение. Успел ли сэр Дэниэл присоединиться к ланкастерцам? Не-
ужели и он тоже разбит? Неужели и он бежал? Или, быть может, он запятнал
свою честь изменой и перешел на сторону Йорка? Неизвестно, что хуже.
   - Идем, - угрюмо сказал Дик.
   И побрел назад в чащу. Мэтчем устало ковылял за ним.
   Они молча шли по лесу. Было уже поздно; солнце опускалось в болото за
Кэттли; вершины деревьев багровели в его лучах, но тени становились  все
гуще, и в воздухе повеяло ночным холодом.
   - Эх, если бы поесть! - воскликнул Дик, остановившись.
   Мэтчем сел на землю и заплакал.
   - Вот из-за ужина ты плачешь, зато, когда нужно было  спасать  людей,
ты был спокоен, - презрительно сказал Дик. - На твоей совести семь чело-
век, мастер Джон; и этого я тебе никогда не прощу.
   - На моей совести? - воскликнул Мэтчем яростно. - На моей? А на твоем
кинжале красная человеческая кровь! За что ты убил  беднягу?  Он  поднял
лук, но не выстрелил; он мог тебя убить, но пощадил! Велика храбрость  -
убить безоружного, как котенка!
   Дик онемел от оскорбления.
   - Я убил его в честном бою. Я кинулся на него, когда он поднял лук! -
воскликнул он.
   - Ты убил его, как трус, - возразил Мэтчем. - Ты крикун и  хвастуниш-
ка, мастер Дик! У всякого, кто сильнее тебя, ты будешь валяться в ногах!
Ты не умеешь мстить. Смерть твоего отца осталась неотмщенной, и его нес-
частный дух напрасно молит о возмездии. А вот если  какое-нибудь  слабое
существо, не умеющее драться, подружится с тобой, она погибнет.
   Дик был слишком взбешен, чтобы обратить внимание на слово "она".
   - Вздор! - крикнул он. - Возьми любых двух человек, и всегда  окажет-
ся, что один сильнее, а другой слабее. Сильный побеждает слабого, и  это
правильно. А тебя, мастер Мэтчем, за твою строптивость и неблагодарность
следует выдрать ремнем, и я тебя выдеру.
   И Дик, умевший в самом сильном гневе казаться спокойным, начал  расс-
тегивать свой пояс.
   - Вот что ты получишь на ужин, - сказал он, мрачно усмехаясь.
   Мэтчем перестал плакать; он был бел как полотно,  но  твердо  смотрел
Дику в лицо и не двигался. Дик шагнул вперед, подняв ремень. Но  тут  же
остановился, смущенный большими глазами  и  осунувшимся,  усталым  лицом
своего товарища. Дик заколебался.
   - Признайся, что ты неправ, - запинаясь, проговорил он.
   - Нет, я прав, - сказал Мэтчем. - Бей меня! Я хромаю; я устал;  я  не
сопротивляюсь; я не сделал тебе ничего дурного. Так бей же меня, трус!
   Услышав эти оскорбительные слова. Дик взмахнул поясом. Но Мэтчем  так
вздрогнул, так сжался весь от страха, что у Дика снова не хватило  реши-
мости нанести удар. Рука с ремнем опустилась; он не знал, как поступить,
и чувствовал себя дураком.
   - Чтоб ты сдох от чумы! - сказал он. - Если у тебя слабые  руки,  так
придержи свой язык. Но бить я тебя не могу, пусть меня лучше повесят!
   И он надел свой пояс.
   - Бить я тебя не буду, - продолжал он, - но простить тебе  я  никогда
не прощу. Я тебя не знал. Ты был врагом моего господина, - я отдал  тебе
свою лошадь; я отдал тебе свой обед, а ты говорил, что я сделан из дере-
ва. Ты обозвал меня трусом и хвастунишкой. Нет, мера моего терпения  пе-
реполнена, клянусь! Теперь я вижу, как выгодно быть  слабым:  ты  можешь
совершать самые гнусные поступки, и никто тебя не накажет; ты можешь ук-
расть у человека оружие, когда ему грозит опасность, и человек  этот  не
посмеет потребовать его у тебя, - ведь ты  такой  слабый!  Значит,  если
кто-нибудь направит на тебя копье и крикнет тебе, что он слаб, ты должен
дать ему пронзить себя? Вздор! Глупости!
   - А все-таки ты меня не бьешь, - сказал Мэтчем.
   - Черт с тобой! - ответил Дик. - Я займусь твоим воспитанием. Ты дур-
но воспитан, но все же в тебе есть что-то хорошее, и главное, ты вытащил
меня из реки. Впрочем, об этом я вспоминать не хочу. Я решил быть  таким
же неблагодарным, как ты. Однако нужно идти. Если ты  хочешь  попасть  в
Холивуд сегодня ночью или хотя бы завтра утром, мы должны торопиться.
   Но если к Дику и вернулось его добродушие, Мэтчем не простил ему  ни-
чего. Нелегко ему было  забыть  и  грубость  Дика,  и  убийство  лесного
удальца, и, самое главное, поднятый ремень.
   - Приличия ради благодарю тебя, - сказал Мэтчем. - Но, пожалуй,  я  и
без тебя найду дорогу, добрый мастер Шелтон. Лес широк; ты ступай  нале-
во, а я пойду направо. Я у тебя в долгу: ты накормил меня обедом и  про-
читал мне нравоучение, - при случае я отблагодарю тебя. Всего хорошего!
   - Ну и убирайся! - крикнул Дик. - И черт с тобой!
   Они пошли в разные стороны, не заботясь о направлении и думая  только
о своей ссоре. Но не прошел Дик и десяти шагов, как Мэтчем окликнул  его
и побежал за ним.
   - Дик, - сказал он, - мы нехорошо с тобой попрощались. Вот  тебе  моя
рука и вот тебе мое сердце. За все, что ты сделал для меня, за твою  по-
мощь мне я благодарю тебя, и не из приличия только, а от всей души. Все-
го тебе хорошего!
   - Ну что же, друг, - сказал Дик, пожимая протянутую  руку,  -  желаю,
чтоб тебе везло во всем. Но боюсь, что не повезет. Слишком уж ты  любишь
спорить.
   Они расстались во второй раз. И снова разлука их  не  состоялась,  но
теперь уже не Мэтчем побежал за Диком, а Дик за Мэтчемом.
   - Возьми мой арбалет, - сказал он. - Ведь у тебя нет никакого оружия.
   - Арбалет? - воскликнул Мэтчем. - Да у меня не хватит  силы  натянуть
его. К тому же я и целиться не умею. Арбалет  не  принесет  мне  никакой
пользы, добрый мальчик. Благодарю тебя.
   Приближалась ночь, и в тени ветвей они уже с  трудом  различали  лица
друг друга.
   - Погоди, я немного провожу тебя, - сказал Дик. - Ночь темна. Я дове-
ду тебя хотя бы до тропинки, а то один ты можешь заблудиться.
   Не сказав больше ни слова, он пошел вперед, и Мэтчем опять, побрел за
ним. Становилось все темней и темней; лишь изредка сквозь  густые  ветви
видели они небо, усеянное мелкими звездами. Шум разгромленной армии лан-
кастерцев все еще доносился до них, но с каждым их шагом  он  становился
слабей и глуше.
   Примерно через полчаса они вышли на большую поляну,  поросшую  верес-
ком. Кое-где, словно островки, над ней  возвышались  кущи  тисов,  слабо
озаренные мерцанием звезд. Мальчики остановились и  посмотрели  друг  на
друга.
   - Ты устал? - спросил Дик.
   - Я так устал, - ответил Мэтчем, - что хотел бы лечь и умереть.
   - Я слышу журчание ручья, - сказал Дик. - Дойдем до него и  напьемся;
меня мучит жажда.
   Местность медленно понижалась, и, действительно, на  дне  долины  они
нашли маленький лепечущий ручеек, который бежал между ивами.  Они  упали
ничком на землю и, вытянув губы, вдоволь напились воды, отражавшей звез-
ды.
   - Дик, - сказал Мэтчем, - я выбился из сил. Я ничего больше не могу.
   - Когда мы спускались сюда, я видел какую-то яму, - сказал Дик. - За-
лезем в нее и заснем.
   - Ах, как я хочу спать! - воскликнул Мэтчем.
   Яма была песчаная и сухая; ветви кустов, словно навес, склонялись над
ней. Мальчики влезли в яму, легли и крепко прижались друг к другу, чтобы
согреться; ссора их была забыта. Сон окутал их, как облако, и они  мирно
заснули под росою и звездами.
 
 
   ГЛАВА СЕДЬМАЯ
   ЧЕЛОВЕК С ЗАКРЫТЫМ ЛИЦОМ
 
   Они проснулись в предрассветных сумерках. Птицы еще не пели, а только
неуверенно щебетали; и солнце еще не встало, но весь восточный край неба
был охвачен торжественной многоцветной зарей. Голодные, измученные,  они
неподвижно лежали в блаженной истоме. И вдруг  услышали  звяканье  коло-
кольчика.
   - Звонят! - сказал Дик, приподнимаясь. - Неужели мы так близко от Хо-
ливуда?
   Колокольчик звякнул снова и на этот раз гораздо  ближе;  надтреснутый
звон его, нарушивший утреннюю тишину, уже не умолкал, все время  прибли-
жаясь.
   - Что это? - спросил Дик, окончательно просыпаясь.
   - Кто-то идет, - ответил Мэтчем, - и при каждом его шаге звенит коло-
кольчик.
   - Я это и сам понимаю, - сказал Дик. - Но кто может бродить  здесь  с
колокольчиком? Кому нужен колокольчик в Тэнстоллском лесу? Джон, -  при-
бавил он, - смейся надо мной, если хочешь, но мне этот звон не нравится.
   - Да, - сказал Мэтчем и вздрогнул, - в этом звоне есть что-то тоскли-
вое. Если бы не рассвет...
   Но тут колокольчик зазвенел гораздо сильнее и вдруг умолк.
   - Можно подумать, что кто-то бежал с  колокольчиком,  прочитал  "отче
наш" и с разбегу прыгнул в воду, - заметил Дик.
   - А теперь он снова идет медленно, - прибавил Мэтчем.
   - Не так уж медленно, Джон, - ответил Дик. - Напротив, он очень быст-
ро к нам приближается. Либо он удирает от кого-то, либо за кем-то гонит-
ся сам. Разве ты не слышишь, что звон с каждым мгновением все ближе?
   - Он уже совсем рядом, - сказал Мэтчем.
   Они стояли на краю ямы; а так как яма  была  на  верхушке  небольшого
бугра, они видели всю поляну до самого леса. В серых  утренних  сумерках
они ясно различали белую ленту тропинки, которая проходила  в  каких-ни-
будь ста ярдах от ямы и пересекала всю поляну с востока  на  запад.  Дик
рассудил, что тропинка эта, по всей видимости, должна была вести в замок
Мот.
   Не успел он это подумать, как на тропинке, выйдя из чащи  леса,  поя-
вился человек, закутанный в белое. Он остановился на  мгновение,  словно
для того, чтобы получше осмотреться; затем, низко пригнувшись  к  земле,
неторопливо двинулся вперед через заросшую вереском поляну.  Колокольчик
звенел при каждом его шаге. У него не было лица: белый мешок, в, котором
не были прорезаны даже отверстия для глаз, закрывал всю его голову;  че-
ловек этот нащупывал дорогу палкой.
   Смертельный ужас охватил мальчиков.
   - Прокаженный! - сказал Дик, задыхаясь.
   - Его прикосновение - смерть, - сказал Мэтчем. - Бежим!
   - Зачем бежать? - возразил Дик. - Разве ты не видишь, что  он  совсем
слепой? Он нащупывает дорогу палкой. Давай лежать и не двигаться;  ветер
дует от нас к нему, и он пройдет мимо, не причинив нам  никакого  вреда.
Бедняга! Он достоин жалости, а не страха! Я пожалею его, когда он  прой-
дет, - ответил Мэтчем.
   Прокаженный находился уже совсем недалеко от  них.  Взошло  солнце  и
озарило его закрытое лицо. Когда-то, до того, как страшная болезнь  сог-
нула его в три погибели, это, должно быть, был крупный, рослый  мужчина,
да и сейчас он шел уверенной походкой сильного человека.  Зловещий  звон
колокольчика, стук палки, завешенное безглазое лицо и, главное, сознание
того, что он не только обречен смерти и мучениям, но и отвержен людьми -
все это нагоняло на мальчиков удручающую тоску.  Человек  приближался  к
ним, и с каждым его шагом они теряли мужество и силы.
   Поравнявшись с ямой, он остановился и повернул к ним голову.
   - Пресвятая богородица, спаси меня! - еле слышно прошептал Мэтчем.  -
Он нас видит!
   - Вздор! - ответил Дик шепотом. - Он просто прислушивается.  Ведь  он
слеп, дурачок!
   Прокаженный смотрел или прислушивался несколько мгновений. Потом поб-
рел дальше, но вдруг снова остановился и снова,  казалось,  поглядел  на
мальчиков. Даже Дик смертельно побледнел и закрыл глаза, точно от одного
взгляда на прокаженного он мог заразиться. Но скоро колокольчик зазвенел
опять. Прокаженный дошел до конца поляны и исчез в чаще.
   - Он видел нас, - сказал Мэтчем. - Клянусь, он нас видел!
   - Глупости! - ответил Дик, к которому уже вернулось  мужество.  -  Он
нас слышал и, верно, очень испугался, бедняга! Если бы ты был слеп и ес-
ли бы тебя окружала вечная ночь, ты останавливался бы при каждом  хрусте
сучка под ногой, при каждом писке птицы.
   - Дик, добрый Дик, он видел нас, - повторял Мэтчем. - Люди  прислуши-
ваются совсем не так, Дик. Он смотрел, а не слушал.  Он  задумал  что-то
недоброе. Слышишь, колокольчик умолк...
   Он был прав. Колокольчик больше не звенел.
   - Это мне не нравится, - сказал Дик. - Это мне совсем не нравится,  -
повторил он. - Что он затеял? Идем скорее!
   - Он пошел на восток, - сказал Мэтчем. - Добрый Дик, бежим  прямо  на
запад! Я успокоюсь только тогда, когда повернусь  к  этому  прокаженному
спиной и удеру от него как можно дальше.
   - Какой же ты трус, Джон! - ответил Дик. - Мы идем в Холивуд, а чтобы
прийти отсюда в Холивуд, нужно идти на север.
   Они встали, перешли по камешкам через ручей и полезли вверх по проти-
воположному склону оврага, который был очень крут и подымался  до  самой
опушки леса. Почва тут была неровная - всюду бугры и ямы; деревья  росли
то поодиночке, то целыми рощами. Нелегко было находить дорогу, и мальчи-
ки подвигались вперед очень медленно. К тому же они были  утомлены  вче-
рашними своими похождениями, измучены голодом  и  с  трудом  передвигали
вязнувшие в песке ноги.
   Внезапно с вершины бугра они увидели прокаженного -  он  находился  в
ста футах от них и шел им наперерез по ложбине. Колокольчик его не  зве-
нел, палка не нащупывала дороги, он шел быстрой, уверенной походкой зря-
чего человека. Через мгновение он исчез в зарослях кустов.
   Мальчики сразу спрятались за кустом дрока и лежали,  охваченные  ужа-
сом.
   - Он гонится за нами, - сказал Дик. - Ты заметил, как он прижал  язы-
чок колокольчика рукой, чтобы не звенеть? Да помогут нам святые!  Против
заразы мое оружие бессильно!
   - Что ему нужно? - воскликнул Мэтчем. - Чего  он  хочет?  Никогда  не
слыхал я, чтобы прокаженные бросались на людей просто так, со зла.  Ведь
и колокольчик у него для того, чтобы люди, услышав звон,  убегали.  Дик,
тут что-то не так...
   - Мне все равно, - простонал Дик. - Я совсем ослабел, ноги у меня как
солома. Да спасут нас святые!
   - Неужели ты так и будешь тут лежать? - воскликнул  Мэтчем.  -  Бежим
назад, на поляну. Там безопаснее. Там ему не удастся подкрасться  к  нам
незаметно.
   - Я никуда не побегу, - сказал Дик. - У меня  нет  сил.  Будем  наде-
яться, что он пройдет мимо.
   - Так натяни свой арбалет! - воскликнул Мэтчем. - Будь мужчиной.
   Дик перекрестился.
   - Неужели ты хочешь, чтобы я стрелял в прокаженного? - сказал он. - У
меня рука не подымется. Будь что будет! - прибавил он.  -  Я  могу  сра-
жаться со здоровыми людьми, но не  с  привидениями  и  прокаженными.  Не
знаю, привидение ли это или прокаженный, но да защитит нас небо и от то-
го и от другого!
   - Так вот какова прославленная храбрость мужчины! - сказал Мэтчем.  -
Как мне жалко несчастных мужчин! Ну что же, если ты ничего не хочешь де-
лать, так давай лежать смирно.
   Колокольчик отрывисто звякнул.
   - Он нечаянно отпустил язычок, - шепнул Мэтчем. - Боже, как он  близ-
ко!
   Дик ничего не ответил, зубы его стучали.
   Прокаженный уже смутно белел за ветвями кустов,  потом  из-за  ствола
высунулась  его  голова,  казалось,  он  внимательно  изучал  местность.
Мальчикам от страха чудилось, что кусты шуршат листьями и трещат  ветвя-
ми, как живые; и каждому было слышно, как стучит сердце у другого.
   Вдруг прокаженный с воплем выскочил из-за кустов и побежал  прямо  на
мальчиков. Громко крича, они кинулись в разные стороны. Но  их  страшный
враг живо догнал Мэтчема и крепко схватил его. Лесное эхо подхватило от-
чаянный крик Мэтчема. Он судорожно забился и потерял сознание.
   Дик услышал крик и обернулся. Он увидел упавшего Мэтчема,  и  к  нему
сразу вернулись и силы и мужество. С возгласом, в котором смешались гнев
и жалость, он снял с плеча арбалет и натянул тетиву. Но прокаженный  ос-
тановил его, подняв руку.
   - Не стреляй, Дикон! - послышался знакомый голос. - Не стреляй, храб-
рец! Неужели ты не узнал друга?
   Уложив Мэтчема на траву, человек скинул с головы мешок, и Дик  увидел
лицо сэра Дэниэла Брэкли.
   - Сэр Дэниэл! - воскликнул Дик.
   - Да, я сэр Дэниэл, - ответил рыцарь. - Ты чуть не  застрелил  своего
опекуна, мошенник! Но вот этот... - Он кивнул в сторону Мэтчема.  -  Как
ты его называешь, Дик?
   - Я его называю мастером Мэтчемом, - сказал Дик. - Разве  вы  его  не
знаете? А он говорил, что вы его знаете!
   - Да, я его знаю, - ответил сэр Дэниэл и усмехнулся. - Он в обмороке,
и, клянусь небом, ему есть с чего упасть в обморок. Признайся, Дик, ведь
я напугал тебя до смерти?
   - Ужасно напугали, сэр Дэниэл, - сказал Дик, вздохнув при одном  вос-
поминании о своем испуге. - Простите меня, сэр, за дерзкие слова, но мне
показалось, что я встретил самого дьявола. Сказать по правде, я  до  сих
пор весь дрожу. Почему вы так нарядились, сэр?
   Сэр Дэниэл гневно нахмурился.
   - Почему я так нарядился? - сказал он. - Потому, Дик, что даже в моем
собственном Тэнстоллском лесу моей жизни угрожает опасность. Нам не  по-
везло, мы прибыли к самому разгрому. Где все  мои  славные  воины?  Дик,
клянусь небом, я не знаю, где они! Мы были  смяты.  Стрелы  косили  нас,
троих убили у меня на глазах. С тех пор я не видел ни одного моего  вои-
на. Мне удалось невредимым добраться до  Шорби.  Там,  опасаясь  "Черной
стрелы", я нарядился прокаженным и осторожно побрел к замку Мот,  позва-
нивая колокольчиком. Это самый удобный наряд  на  свете;  самый  дерзкий
разбойник пустится наутек, заслышав звон моего колокольчика.  Этот  звук
способен согнать краску с любого лица. Я иду и вдруг натыкаюсь на тебя и
Мэтчема. Я очень плохо вижу сквозь мешок и не был уверен, вы это или  не
вы. И по многим причинам я удивился, встретив вас вместе. Кроме того,  я
боялся, что на открытой поляне меня могут узнать. Но погляди, -  перебил
он себя, - бедняга уже почти очнулся. Глоток доброго канарского вина жи-
во его воскресит.
   Рыцарь вынул из-под своей длинной одежды большую бутылку.  Он  растер
больному виски и смочил ему губы. Джон пришел в себя  и  тусклым  взором
смотрел то на одного, то на другого.
   - Какая радость, Джон! - сказал Дик. - Это был вовсе не  прокаженный,
это был сэр Дэниэл! Посмотри сам!
   - Выпей глоточек, - сказал рыцарь. - Ты сразу станешь молодцом. Я вас
накормлю, и мы втроем пойдем в Тэнстолл. Признаюсь тебе. Дик, -  продол-
жал он, раскладывая на траве хлеб и мясо, - я буду  чувствовать  себя  в
безопасности только тогда, когда окажусь в четырех стенах. С тех пор как
я в первый раз сел на коня, мне никогда не приходилось так плохо.  Опас-
ность грозит и моей жизни и моему имуществу, а тут еще эти лесные бродя-
ги ополчились на меня. Но я так легко не сдамся! Некоторым  моим  воинам
удастся добраться домой, да у Хэтча осталось десять человек, и у Сэлдэна
шесть. Нет, мы скоро снова будем сильны! И если мне удастся купить мир у
счастливого и недостойного лорда Йорка, мы с  тобой.  Дик,  скоро  снова
станем людьми и будем разъезжать верхом на конях!
   С этими словами рыцарь наполнил рог канарским вином и поднял его, со-
бираясь выпить за здоровье своего воспитанника.
   - Сэлдэн... - начал Дик, запинаясь. - Сэлдэн...
   И замолчал.
   Сэр Дэниэл отшвырнул рог, не выпив вина.
   - Что? - воскликнул он дрогнувшим голосом. - Сэлдэн? Говори! Что слу-
чилось с Сэлдэном?
   Дик рассказал, как попал в засаду и как был истреблен отряд,  послан-
ный сэром Дэниэлом.
   Рыцарь слушал молча, но лицо его подергивалось от гнева и горя.
   - Клянусь моей правой рукой, я отомщу! - вскричал он. - Если  мне  не
удастся отомстить, если я не убью десять врагов за каждого из моих  уби-
тых воинов, пусть эта рука отсохнет. Я сломал этого Дэкуорта, как  трос-
тинку, я выгнал его из дома, я сжег крышу над его головой, я изгнал  его
из этой страны; и теперь он вернулся, чтобы вредить мн