ди этой суматохи сэр Оливер внезапно  указал  на
Лоулесса как на сообщника.
   Его тоже стащили со скамейки и усадили рядом с Диком. Страсти  разго-
релись, и пока одни тащили пленников то туда, то сюда, чтобы  помочь  им
убежать, другие ругали их и колотили кулаками. У  Дика  шумело  в  ушах,
кружилась голова, точно он попал в бешеный водоворот. Но рослому челове-
ку, который заговорил с Диком, удалось  громкими  приказаниями  добиться
тишины и восстановить порядок.
   - Обыщите их, - сказал он, - нет ли у них оружия. Тогда мы узнаем  об
их намерениях.
   У Дика не нашли никакого оружия, кроме кинжала, и это говорило в  его
пользу, пока кто-то услужливо не вытащил этот  кинжал  из  ножен;  кровь
Пройдохи не успела на нем просохнуть. Приверженцы сэра Дэниэла  заорали,
но рослый человек повелительным жестом и властным взглядом  заставил  их
замолчать. Однако, когда дошла очередь до  Лоулесса,  под  его  рубашкой
нашли пук стрел, таких же, как те, которыми был убит злополучный жених.
   - Ну, что вы теперь скажете? - сурово спросил Дика рослый человек.
   - Сэр, - ответил Дик, - я нахожусь под защитой  храма.  Но  по  вашей
осанке, сэр, я вижу, что вы человек важный и  могущественный;  на  вашем
лице я читаю знаки справедливости и благочестия. Вам  я  сдаюсь  в  плен
добровольно и отказываюсь от своего права  убежища  в  храме  господнем.
Убейте меня своею благородной рукой, но только не  отдавайте  во  власть
этого человека, которого я громогласно обвиняю в убийстве моего  родного
отца и в незаконном присвоении моих поместий и доходов. Вы своими  ушами
слышали, как он угрожал мне пытками еще тогда, когда я  не  был  признан
виновным. Вы поступите неблагородно, если выдадите меня моему  заклятому
врагу и старому притеснителю. Судите меня по закону и, если  я  действи-
тельно окажусь виновным, предайте меня милосердной казни.
   - Милорд, - крикнул сэр Дэниэл, - зачем вы слушаете этого волка!  Ок-
ровавленный кинжал уличает его во лжи.
   - Ваша горячность, добрый рыцарь, -  ответил  высокий  незнакомец,  -
свидетельствует против вас.
   И вдруг невеста, которая только что очнулась и с  ужасом  глядела  на
эту сцену, вырвалась из рук тех, кто держал ее, и  бросилась  на  колени
перед рослым человеком.
   - Милорд Райзингэм, - вскричала она, - выслушайте меня во  имя  спра-
ведливости! Меня насильно заточил здесь этот человек, похитив у  родных.
С тех пор я не видела ни жалости, ни утешения, никто не поддержал  меня,
кроме Ричарда Шелтона, которого теперь обвиняют и  хотят  погубить.  Ми-
лорд, он был вчера ночью в доме сэра Дэниэла, он пришел туда из-за меня;
он пришел, услышав мои молитвы, и не замышлял зла. Пока сэр  Дэниэл  был
добр к нему, Ричард честно бился вместе с ним против "Черной стрелы"; но
когда гнусный опекун стал покушаться на его жизнь и  он,  спасая  жизнь,
был вынужден бежать ночью из дома кровожадного злодея -  куда  было  ему
деваться, беззащитному и без гроша в кармане? И если он попал  в  дурное
общество, кого следует винить - юношу, с которым поступили  несправедли-
во, или опекуна, который нарушил свой долг?
   Маленькая леди упала на колени рядом с Джоанной.
   - А я, мой добрый лорд, - сказала она, - я, ваша  родная  племянница,
могу засвидетельствовать перед лицом всех, что эта девушка говорит прав-
ду. Это я, недостойная, привела молодого человека в дом.
   Граф Райзингэм слушал их, не говоря ни слова, и, когда  они  умолкли,
он еще долго молчал. Потом он подал Джоанне руку, чтобы помочь  ей  под-
няться; впрочем, надо заметить, он не оказал подобной же любезности той,
которая называла себя его племянницей.
   - Сэр Дэниэл, - сказал он, - это в высшей степени запутанное дело;  с
вашего позволения, я возьму на себя расследовать его. Итак,  будьте  по-
койны. Ваше дело в надежных руках; его решат по справедливости. А сейчас
идите немедленно домой и перевяжите свои раны. Сегодня холодно, и вы мо-
жете простудиться.
   Он сделал знак рукой; усердные слуги, следившие за каждым его  движе-
нием, передали этот знак дальше. Мгновенно снаружи резко завыла фанфара;
через открытый портал стрелки и воины, одетые в цвета лорда  Райзингэма,
вошли в церковь, взяли Дика и Лоулесса и, сомкнув ряды вокруг пленников,
увели их.
   Джоанна протянула обе руки к Дику и крикнула:  "Прощай!"  А  подружка
невесты, нимало не смущенная явным неудовольствием  дяди,  послала  Дику
поцелуй со словами: "Мужайтесь, укротитель львов!" И в толпе впервые по-
явились на лицах улыбки.
 
 
   ГЛАВА ПЯТАЯ
   ГРАФ РАЙЗИНГЭМ
 
   Несмотря на то, что граф Райзингэм был самым важным вельможей в  Шор-
би, он скромно обитал в частном доме одного джентльмена на окраине горо-
да. Лишь воины у дверей и гонцы, то приезжавшие,  то  уезжавшие,  свиде-
тельствовали, что в этом доме остановился знатный лорд.
   Дом был тесен, и Дика заперли вместе с Лоулессом.
   - Вы хорошо говорили, мастер Ричард, - сказал бродяга, - замечательно
хорошо говорили, и я от души благодарю вас. Здесь мы в  отличных  руках;
нас будут судить справедливо и, вернее всего, сегодня вечером благоприс-
тойно повесят вместе на одном дереве.
   - Ты прав, мой бедный друг, - ответил Дик.
   - У нас есть еще одна надежда, - сказал Лоулесс. - Таких,  как  Эллис
Дэкуорт, - единицы на десятки тысяч. Он очень любит вас и ради вас самих
и ради вашего отца. Зная, что вы ни в чем не виноваты, он перевернет не-
бо и землю, чтобы выручить вас.
   - Не думаю, - сказал Дик. - Что  он  может  сделать?  У  него  только
горстка людей! Увы, если бы эта свадьба была назначена на завтра...  да,
завтра... встреча перед полуднем... мне оказали бы помощь, и  все  пошло
бы иначе... А сейчас ничем не поможешь.
   - Ладно, - сказал Лоулесс, - вы будете отстаивать мою невиновность, а
я - вашу. Это нисколько не поможет нам, но если меня  повесят,  так,  во
всяком случае, не оттого, что я мало божился.
   Дик задумался, а старый бродяга свернулся в углу, надвинул свой мона-
шеский капюшон на лицо и лег спать. Вскоре он  захрапел;  долгая  жизнь,
полная приключений и тяжелых лишений, притупила в нем чувство страха.
   День уже подходил к концу, когда дверь открылась и Дика повели  вверх
по лестнице в теплую комнату, где граф Райзингэм в раздумье сидел у  ог-
ня.
   Когда пленник вошел, граф поднял голову.
   - Сэр, - сказал он, - я знал вашего отца. Ваш  отец  был  благородный
человек, и это заставляет меня отнестись к вам снисходительно. Но не мо-
гу скрыть, что тяжелые обвинения тяготеют над вами. Вы водитесь с  убий-
цами и разбойниками; есть совершенно очевидные  доказательства,  что  вы
нарушали общественный порядок; вас подозревают  в  разбойничьем  захвате
судна: вас нашли в доме вашего врага, где вы прятались,  переодевшись  в
чужое обличье; в тот же вечер был убит человек...
   - Если позволите, милорд, - прервал Дик, - я хочу сразу признаться  в
том, в чем виноват. Я, убил этого Пройдоху, а в доказательство, - сказал
он, роясь за пазухой, - вот письмо, которое я вынул из его сумки.
   Лорд Райзингэм взял письмо, развернул и дважды прочел его.
   - Вы его читали? - спросил он.
   - Да, я его прочел, - ответил Дик.
   - Вы за Йорков или за Ланкастеров? - спросил граф.
   - Милорд, мне совсем недавно предложили этот самый  вопрос,  и  я  не
знал, как на него ответить, - сказал Дик. - Но ответив однажды, я отвечу
так же и во второй раз. Милорд, я за Йорков.
   Граф одобрительно кивнул.
   - Честный ответ, - сказал он. -  Но  тогда  зачем  вы  передаете  это
письмо мне?
   - А разве не все партии борются против изменников, милорд? - вскричал
Дик.
   - Хотел бы я, чтобы было так, как вы говорите, - ответил  граф.  -  Я
одобряю ваши слова. В вас больше юношеского задора, чем злостного  умыс-
ла. И если бы сэр Дэниэл не был могущественным сторонником нашей партии,
я защищал бы вас. Я навел справки и получил доказательства, что  с  вами
поступили жестоко, и это извиняет вас. Но, сэр,  я  прежде  всего  вождь
партии королевы; и, хотя я по натуре, как мне кажется, человек  справед-
ливый и даже склонный к излишнему милосердию, сейчас я  должен  действо-
вать в интересах партии, чтобы удержать у нас сэра Дэниэла.
   - Милорд, - ответил Дик, - не сочтите меня дерзким  и  позвольте  мне
предостеречь вас. Неужели вы рассчитываете  на  верность  сэра  Дэниэла?
По-моему, он слишком часто переходил из партии в партию.
   - Нынче у нас в Англии это вошло в обычай, чего же вы хотите? - спро-
сил граф. - Но вы несправедливы к тэнстоллскому рыцарю.  Он  верен  нам,
ланкастерцам, насколько верность вообще свойственна теперешнему неверно-
му поколению. Он не изменил нам даже во время наших недавних неудач.
   - Если вы пожелаете, - сказал Дик, - взглянуть на это письмо, вы нес-
колько перемените свое мнение о нем.
   И он протянул графу письмо сэра Дэниэла к лорду Уэнслидэлу.
   Граф переменился в лице; он стал грозным, как разъяренный лев, и рука
его невольно схватилась за кинжал.
   - Вы и это читали? - спросил он.
   - Читал, - сказал Дик. - Как видите, он предлагает  лорду  Уэнслидэлу
ваше собственное поместье.
   - Да, вы правы, мое собственное поместье, - ответил граф. - Я  должен
отныне за вас молиться. Вы указали мне лисью нору. Приказывайте же  мне,
мастер Шелтон! Я не замедлю отблагодарить вас и - йоркист вы или ланкас-
терец, честный человек или вор - начну с того, что возвращу вам свободу.
Идите, во имя пресвятой девы! Но не сетуйте на меня за то, что я задержу
и повешу вашего приятеля Лоулесса. Преступление  совершено  публично,  и
наказание тоже должно быть публичным.
   - Милорд, вот первая моя просьба к вам: пощадите и его, - сказал Дик.
   - Это старый негодяй, вор и бродяга, мастер Шелтон, - сказал граф,  -
Он уже давно созрел для виселицы. Если его не повесят завтра,  он  будет
повешен днем позже. Так отчего же не повесить его завтра?
   - Милорд, он пришел сюда из любви ко мне, - ответил Дик, - и я был бы
жесток и неблагодарен, если бы не вступился за него.
   - Мастер Шелтон, вы строптивы, - строго заметил граф.  -  Вы  избрали
ненадежный путь для преуспеяния на этом свете. Но для того, чтобы  отде-
латься от вашей назойливости, я еще раз угожу вам.  Уходите  вместе,  но
идите осторожно и поскорей выбирайтесь из Шорби. Ибо этот сэр  Дэниэл  -
да накажут его святые! - алчет вашей крови.
   - Милорд, позвольте покуда выразить вам  мою  благодарность  словами;
надеюсь в самом ближайшем времени хотя бы частично отплатить  вам  услу-
гой, - ответил Дик и вышел из комнаты.
 
 
   ГЛАВА ШЕСТАЯ
   СНОВА АРБЛЕСТЕР
 
   Уже наступил вечер, когда Дик и Лоулесс задним ходом потихоньку улиз-
нули из дома, где стоял лорд Райзингэм со своим гарнизоном.
   Они спрятались за садовой стеной, чтобы обсудить, как им быть дальше.
Опасность была чрезвычайно велика. Если кто-нибудь из челяди сэра Дэниэ-
ла увидит их и поднимет тревогу, сбежится стража, и они будут  убиты.  К
тому же для них было одинаково опасно оставаться в Шорби,  этом  городе,
кишащем врагами, и пытаться уйти открытым полем, где они рисковали натк-
нуться на стражу.
   Недалеко от стены сада они увидели ветряную мельницу и  рядом  с  ней
огромный хлебный амбар, двери которого были распахнуты настежь.
   - А не укрыться ли нам здесь до наступления ночи? - сказал Дик.
   Так как Лоулесс не мог предложить ничего лучшего, они бегом бросились
к амбару и спрятались в соломе. Дневной свет скоро угас, и луна  озарила
серебряным сиянием мерзлый снег. Теперь  наконец  можно  незаметно  доб-
раться до "Козла и волынки" и снять эти ставшие уже  опасными  рясы.  Из
благоразумия они пошли в обход города, окраинами,  минуя  рыночную  пло-
щадь, где их могли опознать и убить.
   Дорога, которую они избрали, была долгой. Повернув к морю, они  пошли
темным и в этот поздний час - безлюдным берегом, покуда не достигли  га-
вани. При ясном лунном свете они видели, что многие корабли подняли яко-
ря и, воспользовавшись спокойным морем,  ушли.  Береговые  кабаки  (ярко
озаренные, несмотря на то, что закон запрещал зажигать  по  ночам  огни)
пустовали; не гремели в них хоровые песни моряков.
   Высоко подобрав полы своих длинных ряс. Дик и Лоулесс поспешно, почти
бегом, двигались по глубокому снегу, пробираясь сквозь лабиринты  хлама,
выброшенного морем на берег. Они уже почти миновали  гавань,  как  вдруг
дверь одного кабака распахнулась и ослепительный поток света ярко озарил
их бегущие фигуры.
   Они сразу остановились и сделали вид, что увлечены разговором.
   Один за другим вышли из кабака три человека и закрыли за собой дверь.
Все трое пошатывались - видимо, они пьянствовали весь день. Они  стояли,
раскачиваясь в лунном свете,  и,  казалось,  не  знали,  что  им  делать
дальше. Самый высокий из них громко жаловался на судьбу.
   - Семь бочек самого лучшего гасконского, - говорил он, - лучшее судно
Дартмутского порта, вызолоченное  изображение  святой  девы,  тринадцать
фунтов добрых золотых монет...
   - У меня тоже большие убытки, - прервал его другой. - Я тоже  потерял
немало, кум Арблестер. В день святого Мартина у меня украли пять шиллин-
гов и кожаную сумку, которая стоила девять пенсов.
   При этих словах сердце Дика сжалось. До сих пор он, пожалуй, ни  разу
не подумал о бедном шкипере, который разорился, лишившись "Доброй Надеж-
ды"; в те времена дворяне беспечно относились к имуществу людей из  низ-
ших сословий. Но эта внезапная встреча напомнила Дику, как беззаконно он
завладел судном и как печально окончилось его предприятие. И оба - Дик и
Лоулесс - отвернулись, чтобы Арблестер случайно их не узнал.
   Каким-то чудом корабельный пес с "Доброй Надежды" спасся и вернулся в
Шорби. Он теперь следовал за Арблестером. Понюхав  воздух  и  насторожив
уши, он внезапно бросился вперед, неистово лая на мнимых монахов.
   Его хозяин, пошатываясь, пошел за ним.
   - Эй, приятели! - крикнул он. - Нет ли у вас пенни для бедного старо-
го моряка, дочиста разоренного пиратами? В четверг я еще мог бы  напоить
вас обоих; а сегодня суббота, и я должен клянчить на кружку пива!  Спро-
сите моего матроса Тома, если вы не верите мне! Семь бочек превосходного
гасконского вина, мой собственный корабль, доставшийся мне по наследству
от отца, изображение святой девы из полированного дерева с  позолотой  и
тринадцать фунтов золотом и серебром - что вы скажете? Вот как  обокрали
человека, который воевал с французами! Да, я дрался с французами.  Я  на
море перерезал французских глоток больше, чем любой  другой  дартмутский
моряк. Дайте мне пенни!
   Дик и Лоулесс не решались ответить ему, так как он узнал бы их по го-
лосам. И они стояли беспомощные, словно корабли на якоре,  и  не  знали,
как поступить.
   - Ты что, парень, немой? - спросил шкипер. - Друзья, - икнув, продол-
жал он, - это немые. Терпеть не могу неучтивости. Вежливый человек, даже
если он немой, отвечает, когда с ним говорят.
   Между тем матрос Том, мужчина очень сильный, казалось,  что-то  запо-
дозрил. Он был трезвее капитана. Внезапно он вышел вперед, грубо схватил
Лоулесса за плечо и, ругаясь, спросил его, из-за какой такой болезни  он
держит на привязи свой язык. На это бродяга, решив, что  им  терять  уже
нечего, ответил ему таким ударом, что моряк растянулся на песке. Крикнув
Дику, чтобы он следовал за ним, Лоулесс со всех ног помчался по берегу.
   Все это произошло в одно мгновение. Не успел  Дик  броситься  бежать,
как Арблестер вцепился в него. Том подполз на животе и схватил  Дика  за
ногу, а третий моряк размахивал кортиком над его головой.
   Не страх мучил молодого Шелтона - его мучила  досада,  что,  избегнув
сэра Дэниэла, убедив в своей невиновности лорда Райзингэма, он  попал  в
руки старого пьяного моряка. Досаднее  всего  было  то,  что  он  и  сам
чувствовал себя виновным, чувствовал себя несостоятельным должником это-
го человека, чей корабль он украл и погубил, и поздно  проснувшаяся  со-
весть громко говорила ему об этом.
   - Тащите его в кабак, я хочу разглядеть его лицо, - сказал Арблестер.
   - Ладно, ладно, - ответил Том. - Только мы сперва разгрузим его  сум-
ку, чтобы другие молодцы не потребовали своей доли.
   Однако они не нашли ни одного пенни, хотя обыскали Дика с  головы  до
ног; не нашли ничего, кроме перстня с печатью лорда Фоксгэма. Они сорва-
ли этот перстень с его пальца.
   - Поверните его к лунному свету, - сказал шкипер,  и,  взяв  Дика  за
подбородок, он больно вздернул кверху его голову.
   - Святая дева! - вскричал он. - Это наш пират!
   - Ну? - воскликнул Том.
   - Клянусь непорочной девой Бордосской, он самый! -  повторил  Арблес-
тер. - Ну, морской вор, ты у меня в руках! - кричал он. -  Где  мой  ко-
рабль? Где мое вино? Нет, на этот раз не уйдешь. Том,  дай-ка  мне  сюда
веревку. Я свяжу этому морскому волку руки и ноги, я свяжу его, как  жа-
реного индюка, а потом буду его бить! О, как я буду его бить!
   Продолжая говорить, он со свойственной морякам ловкостью обвивал Дика
веревкой, яростно затягивая ее, завязывая тугие узлы.
   Наконец молодой человек превратился в тюк, беспомощный и неподвижный,
как труп. Шкипер, держа его на вытянутой руке, громко  захохотал.  Потом
дал ему оглушительную затрещину в ухо; затем начал медленно поворачивать
его и неистово колотить. Гнев, как буря, поднялся в груди Дика; гнев ду-
шил его; ему казалось, он вот-вот умрет от злости. Но когда моряк, утом-
ленный своей жестокой забавой, бросил его на песок и  отвернулся,  чтобы
посоветоваться с приятелями. Дик мгновенно овладел собой. Это  была  ми-
нутная передышка; прежде чем они снова начнут мучить его, он,  быть  мо-
жет, найдет способ вывернуться из этого унизительного и рокового приклю-
чения.
   Пока его победители спорили, как поступить с ним, он собрался с духом
и твердым голосом заговорил.
   - Досточтимые господа, - начал он, - вы что, совсем с ума сошли? Небо
дает вам в руки случай чудовищно разбогатеть. Вы тридцать раз поедете  в
море, а второго такого случая не найдете. А вы - о небо! - что вы сдела-
ли? Избили меня? Да так поступает рассерженный ребенок! Но  ведь  вы  не
дети, вы опытные, пропахшие смолой моряки, которым не страшны ни  огонь,
ни вода, которые любят золото, любят мясо. Нет, вы поступили  безрассуд-
но.
   - Знаю, - сказал Том, - теперь, когда ты связан, ты  будешь  дурачить
нас!
   - Дурачить вас! - повторил Дик. - Ну, если вы  дураки,  дурачить  вас
нетрудно! Но если вы люди умные - а вы мне кажетесь людьми умными, -  вы
сами поймете, в чем ваша выгода. Когда я захватил ваш корабль, нас  было
много, мы были хорошо одеты и вооружены. А  ну,  сообразите,  кто  может
собрать такой отряд? Только тот, бесспорно, у кого много золота. И если,
будучи богатым, он все еще продолжает поиски,  не  останавливаясь  перед
трудностями, то, подумайте-ка хорошенько, не спрятано ли где-нибудь сок-
ровище?
   - О чем он говорит? - спросил один из моряков.
   - Так вот, если вы потеряли старое судно и несколько кружек  кислого,
как уксус, вина, - продолжал Дик, - забудьте о них, потому что  все  это
дрянь. Лучше поскорее присоединяйтесь к предприятию, которое через  две-
надцать часов либо обогатит вас, либо окончательно погубит. Только  под-
нимите меня. Пойдемте куда-нибудь и потолкуем за кружкой, потому что мне
больно, я озяб и мой рот набит снегом.
   - Он старается одурачить нас, - презрительно сказал Том.
   - Одурачить! Одурачить! - крикнул третий гуляка. - Хотел бы я посмот-
реть на человека, который мог бы меня одурачить! Уж это был бы плут! Ну,
да я ведь не вчера родился. Когда я вижу дом с колокольней,  я  понимаю,
что это церковь. И по-моему, кум Арблестер, этот молодой человек говорит
дело. Уж не выслушать ли нам его? Давайте послушаем.
   - Я охотно выпил бы кружку крепкого эля, добрый мастер Пиррет, -  от-
ветил Арблестер. - А ты что скажешь, Том? Да ведь кошелек-то пуст!
   - Я заплачу, - сказал Пиррет, - я заплачу. Я хочу узнать, в чем дело.
Мне