ей броне.

XXX. Оцелот

   В течение всего лета дон Пабло, Гуапо и даже Леон  работали  без  устали,
собирая кору хинных  деревьев.  Они  не  пропускали  ни  одного  дня,  кроме
воскресенья, которое посвящали отдыху. Бог присутствует в  пустыне  так  же,
как и в городах, и служение ему не менее отрадно в тени  деревьев,  чем  под
сводами храмов, где раздаются звуки органов.
   На протяжении недели, пока остальные члены семьи работали в  лесу,  донна
Исидора и маленькая Леона также не оставались без дела, как мы говорили  уже
об этом в одной из предыдущих глав. Но стряпня и прочие хозяйственные заботы
не занимала у них всего времени. И они нашли чем заняться в свободные  часы,
причем занятие это обещало быть почти таким же прибыльным, как  и  собирание
хинной коры: они стали готовить ваниль.
   Несколько дней спустя после того, как семья поселилась на этом месте, дон
Пабло открыл позади сада и  виноградника  вьющееся  растение,  которым  было
покрыто каждое дерево. Это растение корешками своего стебля немного походило
на плющ и было покрыто множеством зеленовато-желтых цветов с белым оттенком.
Дон Пабло определил, что это растение, которое дает ваниль, причем особый ее
сорт, который французы называют lec; приятностью аромата он превосходит  все
другие. Так как на дереве находилось  по  несколько  лоз,  а  других  сортов
разновидностей растения между ними не было, то дон Пабло заключил из  этого,
что лозы были посажены и возделаны  теми  же  миссионерами,  трудам  которых
обязан был своим существованием весь этот роскошный сад.
   Через известный промежуток времени вместо цветов  на  растении  появились
стручки, дюймов в десять длиной и немного потолще лебединого  пера.  Стручки
эти, желтые,  сморщенные,  слегка  сплющенные,  заключали  в  себе  мясистое
вещество, которое окружало громадное количество мелких,  как  песок,  семян.
Благодаря чудесному запаху, который исходит от этих  стручков,  они  ценятся
очень дорого. Донна Исидора решила заняться  приготовлением  этих  стручков,
чтобы можно было сохранить их. Как раз это дело и занимало большую часть  их
времени.
   Они срывали стручки немного раньше, чем те  созревали,  и  нанизывали  на
нитку за тот  конец,  который  был  ближе  к  стеблю.  После  этого  стручки
погружали на минуту в кипящую воду, из-за чего  они  становились  белыми,  а
затем развешивали на несколько часов на солнце, протягивая нитки, на которые
стручки были нанизаны, от одного дерева к другому. На следующий день стручки
слегка смазывали маслом, после чего заворачивали в пропитанную маслом  вату,
чтобы они не раскрывались. Через несколько дней нитку выдергивали, продевали
ее в другие концы стручков и снова развешивали между деревьями. Это делалось
для того, чтобы из стручков, которые теперь висели проколотыми концами вниз,
могла вытекать клейкая жидкость, заключающаяся в стебле. Чтобы ускорить этот
процесс, наши работницы слегка сжимали стручки. По  мере  того  как  стручки
высыхали,  они  теряли   почти   половину   своих   размеров   и   принимали
красновато-бурый цвет. Наконец, их еще раз слегка смазывали маслом, и  после
этого оставалось только уложить их в маленькие коробочки, которые специально
для этого были сделаны из пальмовых листьев.
   Так дона Исидора и Леона содействовали  тому,  чтобы  увеличить  семейное
богатство.
   Но хоть работа вынуждала их проводить почти целые  дни  дома,  и  они  не
обошлись без приключений.
   Однажды Леона сидела во дворе, нанизывая стручки на  нитку.  Мать  в  это
время находилась в комнате, где занималась укладкой готовых стручков.  Вдруг
девочка закричала:
   - Мама, мама, скорее иди сюда! Посмотри, какая прекрасная кошка!
   Донна  Исидора,  страшно  испуганная,  сразу  выбежала  из  комнаты;  она
боялась, чтобы девочка не приняла за кошку ягуара. Леона показала  рукой  на
противоположный  берег  реки.  Взглянув  туда,  мать  действительно  увидела
какое-то пятнистое  животное,  похожее  на  кошку,  только  гораздо  больших
размеров, хотя оно было и меньше, чем ягуар. Дикий зверь подошел к воде, как
будто желая утолить жажду; но, к ужасу донны Исидоры, он погрузился в  воду,
переплыл реку и пошел, направляясь к дому. Несчастная мать схватила за  руку
Леону, быстро втащила в комнату и заперла дверь, которую, кроме того,  стала
еще заваливать чем могла. Но что значила эта слабая  защита  против  ягуара,
который своими мощными когтями в минуту может разворотить  дом  из  бамбука!
Донна Исидора была не из робкого десятка и старалась не  терять  присутствия
духа. Она решила защищать свою жизнь и особенно жизнь дочери. Взяв пистолеты
мужа, которые, как она знала, были заряжены, она стала таким образом,  чтобы
через щели между бамбуковыми столбами видеть все, что происходит во дворе.
   Зверь уже был у порога  дома  и  остановился,  будто  обдумывая,  с  чего
начать. Он был не очень большим, что немного успокоило донну Исидору; но все
же вид его был страшен: тигровые глаза и белые зубы, которые зверь время  от
времени оскаливал, приподнимая дрожащую верхнюю губу,  могли  внушить  страх
кому угодно.
   Постояв несколько минут неподвижно, зверь начал обходить дом,  осматривая
стены с тем, чтобы найти в них отверстие, через которое  он  мог  бы  войти.
Донна Исидора следила за каждым его движением, готовая выстрелить при первой
же попытке к нападению.
   Мул в это время был позади дома; привязанный к  одному  из  деревьев,  он
спокойно пасся в тени. Неизвестно, встречал ли когда-нибудь наш хищный зверь
в своей жизни мула; вероятно, нет, потому что, увидя его, он с  любопытством
подошел к нему сзади, к самым ногам, очевидно, не подозревая, чем это  может
кончиться. Мул, хоть и очень испуганный, все же не преминул  воспользоваться
положением, в какое стал враг, и лягнул его  с  такой  силой,  что  отбросил
шагов на десять. После чего донна Исидора увидела, как зверь в ужасе со всех
ног бросился бежать к берегу, прыгнул в воду,  переплыл  на  другую  сторону
реки и там исчез среди пальм.
   Освободившись от опасности, донна Исидора  вышла  и  в  благодарность  за
спасение дала мулу большую меру орехов мурумуру и долго поглаживала  его,  -
это доброе животное всегда очень чувствительно к ласке.
   О приключении рассказали мужчинам, как только они вернулись из  лесу.  Из
описания незваного гостя, сделанного донной  Исидорой,  Гуапо  и  дон  Пабло
поняли, что это был не ягуар. Ягуар не испугался бы  мула,  а  одним  ударом
раздробил ему череп и потащил в лес; но скорее всего он сразу ворвался бы  в
дом и наделал ужаснейших несчастий. По  всей  вероятности,  это  был  только
оцелот, пятнистая окраска которого очень походит на окраску ягуара.
   В монтанье встречается много различных видов  животных,  принадлежащих  к
тому же семейству, что и кошки.
   Среди индейцев встречаются, однако, храбрецы, которые не боятся  нападать
на ягуара; они преследуют его до самого логовища и  там  вступают  с  ним  в
схватку, имея одно оружие - копье, которым  они  его  прокалывают  обычно  с
первого удара. Но иногда бывает, что охотник и промахивается.  Жизни  его  в
таком случае грозила бы гибель, если бы в другой руке он не держал  наготове
овечьей шкуры, которую сразу подставляет страшному  противнику.  Разъяренный
зверь бросается на шкуру и с бешенством раздирает ее; охотник же  пользуется
этой минутой, чтобы нанести второй удар, который  почти  всегда  уже  бывает
точен.
   Многие причины побуждают человека к охоте на ягуара. Чаще всего, конечно,
он делает это из чувства самосохранения, но нередко им руководит  и  выгода:
великолепная шкура этого животного  оплачивается  очень  дорого,  да,  кроме
того, во многих местностях оценивается еще и его голова. Но, несмотря на то,
что ежегодно  истребляются  тысячи  этих  страшных  зверей,  их  количество,
по-видимому, нисколько не уменьшается. Разведение  крупного  скота  в  Южной
Америке только способствовало тому, что ягуаров там стало  больше,  ибо  они
принялись охотиться теперь за домашними животными. Кто не жил в тех странах,
тот не может по-настоящему понять, какой бедой там порой становятся  ягуары.
Во многих местностях Южной Америки не только плантации, но и целые поселения
были оставлены из-за ягуаров, из-за того ужаса, который наводят эти звери на
жителей.

XXXI. Семья ягуаров

   Так как нашим изгнанникам еще не приходилось видеть ни одного ягуара, они
начали уже думать, что это животное не водится  в  их  лесу.  Может,  они  и
остались бы в этой уверенности, если бы не случай, который произошел в конце
лета.
   Все хинные деревья, росшие по ту сторону реки, были уже срублены и кора с
них снята. Но дон Пабло нашел новые  манчи,  и  наши  каскарильеры  работали
теперь там. Однажды случилось, что Гуапо и Леон отправились на работу  одни,
а дон Пабло остался дома, чтобы связать в пучки хинную кору, сложенную уже в
сарае. Во время работы Гуапо сломал рукоятку топора  и  пошел  домой,  чтобы
взять новую, которая была сделана им раньше  про  запас.  Таким  образом,  в
манче остался один Леон. Окончив работу, которую мог сделать  один,  мальчик
пошел искать место, где бы мог удобно отдохнуть, и  остановился  у  подножия
высокой  скалы.  Усевшись  здесь,  он  с  интересом  следил  за  туканами  и
попугаями, которые летали  над  его  головой.  Рядом  с  ним  в  скале  было
углубление, как бы пещера, дно которой он мог видеть прямо со своего  места.
Но Леон захотел рассмотреть его получше и подошел ближе к пещере. Из  нее  в
этот миг раздались звуки, похожие на мяуканье. Это еще больше заинтересовало
мальчика, и он решил узнать, что там  делается.  Подойдя  к  самому  краю  и
вытянув шею, он заметил двух пятнистых зверьков, очень походивших на  кошек.
А в доме у них не было кошки.
   "Мама жалеет, что у нас нет кошки, - подумал мальчик. - Я слышал, как она
несколько раз говорила об этом. А эти так  прелестны.  Возьму  их  и  отнесу
домой. Вот приятный будет сюрприз!"
   Мальчик спустился в пещеру и взял обоих котят, которые, несмотря на  свой
маленький рост, делали все, чтобы  исцарапать  его.  Но  Леон  был  храбр  и
нисколько не испугался: он взял их под мышки и  с  торжеством  направился  с
ними домой.
   Гуапо заканчивал в это время починку своего топора, дон  Пабло  складывал
кору, а донна Исидора  с  дочерью  занимались  по  хозяйству.  Как  вдруг  с
противоположного берега реки раздался голос Леона:
   - Мама! -  кричал  он.  -  Мама,  посмотри-ка,  что  я  несу!  Вот  какие
красавицы-кошечки!
   И мальчик протянул руки с котятами, которых нес.
   Услышав эти слова, дон Пабло вышел из сарая, за ним показался и Гуапо. Но
вдруг медно-красное лицо верного слуги совершенно  побледнело:  несмотря  на
значительное расстояние, которое отделяло  его  от  мальчика,  индеец  узнал
маленьких ягуаров в тех котятах, которых с такой радостью Леон нес домой.
   - Боже мой! Он погиб! - испугался и дон Пабло, в отчаянии глядя на берег,
где находился его сын.
   - Скорее, молодой господин, - кричал Гуапо, - скорее на этот берег. Иначе
вы погибли!
   Из этих слов индейца, а еще более из жестов, Леон понял, что  ему  грозит
опасность. Но он не понимал, в чем дело, и, казалось, колебался.
   - Бегите же, молодой господин, ягуар гонится за вами!
   Дон Пабло еще не различал ничего. Но  едва  успел  индеец  окончить  свою
фразу, как два разъяренных зверя выскочили из леса  и  появились  на  берегу
озера. Нельзя было ошибиться в них: желтые бока, кожа, испещренная  пятнами,
неистовая ярость - все говорило о  том,  что  это  действительно  ягуары.  В
несколько прыжков они были уже на  дороге,  по  которой  побежал  Леон.  Они
направились по ней, обнюхивая следы похитителя их  детенышей.  Иногда  звери
останавливались, иногда обгоняли друг друга, исчезали  среди  пальм  и,  как
молнии, снова появлялись.
   Донна Исидора и Леона закричали от ужаса.  Дон  Пабло  старался  ободрить
сына. Гуапо, который, к счастью, успел окончить починку топора,  бросился  к
мосту; дон Пабло, захватив на всякий случай пистолеты, последовал за ним.
   Индеец и Леон бежали параллельно по обоим берегам реки.
   - Бросьте одного из них, молодой  господин,  только  одного!  -  закричал
Гуапо.
   Леон повиновался, не  оборачиваясь  даже,  чтобы  посмотреть,  куда  упал
маленький ягуар.
   - Теперь бросьте другого! - закричал Гуапо через несколько секунд.
   Леон  снова  повиновался,  и  вовремя,  иначе  ему  уже  не  пришлось  бы
переходить через мост. Ягуары были в двадцати шагах от него, когда он бросил
первого их детеныша. Высокая трава,  к  счастью,  совершенно  скрывала  его.
Подбежав к месту, где лежал их детеныш, оба ягуара остановились и  принялись
облизывать его. Но эта  остановка  длилась  не  более  минуты.  Самка  снова
пустилась в погоню; самец не замедлил броситься за ней.  Скоро  они  были  у
того места, где лежал другой детеныш, и остановились снова, чтобы  обласкать
его.
   Донна Исидора и дон Пабло  надеялись,  что  звери  не  пойдут  дальше,  а
возвратятся в свое  логово.  Но  если  американский  тигр  рассвирепеет,  он
становится неумолимым и преследует своего врага с настойчивостью, которая не
знает преград.
   Постояв с минуту над своим детенышем, оба ягуара снова побежали по  следу
похитителя.
   Между тем Леон успел пробежать мост, с которого дон  Пабло  снял  его  на
берег и приказал бежать что есть силы домой. А сам намерен был не бежать,  а
заняться  кое-чем  другим.  Дон  Пабло  знал,   что   разъяренные   животные
переберутся через мост с такой же легкостью, как это сделали бы белки, и, не
раздумывая, он принялся рубить его, чтобы уничтожить и оставить бездну между
собой  и  кровожадными  врагами.  Он  взялся  за  топор,  все  мускулы   его
напряглись, удары следовали с невероятной быстротой. Вот дерево уже  глубоко
подрублено, вот уже слышно, как оно трещит, как вдруг,  к  всеобщему  ужасу,
ягуары показываются на противоположном берегу. Дон Пабло  удваивает  усилия.
Один ягуар уже на мосту... Вот он  остановился;  топор  продолжает  стучать.
Ягуар делает прыжок, когти его раздирают кору. Он  уже  на  середине  моста,
который шатается под ним... Еще удар  топора,  и  дерево  падает  со  скалы,
увлекая с собой ягуара в  пенистые  волны,  где  он  разбивается  об  острые
выступы скалы. Это самка, меньшая из двух, исчезает в глубине  пропасти.  Но
вот появляется самец. Он видел, как его подруга обрушилась вместе с  деревом
в бездну, и, казалось, понял то, что произошло здесь. Это было видно по  его
бешенству, по его отчаянной решимости. Быстро, единым взглядом, он  измеряет
расстояние, которое отделяет его от врага.  Что  ему  теперь  до  опасности,
которой он подвергает себя! Ягуар ни перед  чем  не  остановится,  он  хочет
отомстить за  самку  или  погибнуть.  И  вот  он  немного  отступает  назад,
останавливается, подбирается для отчаянного  прыжка...  Гуапо  ждет  его  на
другом берегу.  Ягуар  прыгает.  Словно  стрела,  пролетает  над  бездной  и
цепляется когтями за берег. Тело его висит над пропастью, но он тем не менее
уверен, что жертва не уйдет от него. Еще усилие гибкого и сильного тела -  и
горе индейцу, на которого обрушится этот зверь, жаждущий крови и мести! Но и
Гуапо, в свою очередь, тоже бросается вперед и наносит страшному  противнику
удар в голову. Удар получается  неудачным.  Ягуар  взмахнул  лапой  и  когти
вонзились в ногу индейца. Нет сомнения,  что  Гуапо  был  бы  сброшен  этими
когтями в бездну,  если  бы  в  то  же  мгновение  не  раздался  выстрел  из
пистолета, приставленного к самой голове  зверя.  Мертвый  ягуар  полетел  в
пропасть.
   Дон Пабло взял на руки своего верного слугу  и  отнес  домой,  где  донна
Исидора перевязала глубокую рану, нанесенную ягуаром.

XXXII. Плот

   Это было самое сильное из потрясений, которые испытали наши изгнанники  с
того времени, как поселились в лесу. Но  тем  не  менее  они  были  довольны
последствиями, которые повлекла за собой  ошибка  Леона:  благодаря  ей  они
отделались от ужасного соседства, и Гуапо уверял, что теперь им нечего более
опасаться ягуара, так как, вероятно, в окрестностях других не было. Но, зная
бродячие наклонности этих животных, наши колонисты не могли считать  себя  в
полной безопасности и потому решили принять все предосторожности.
   Маленькие ягуары, которых  Леон  принял  за  кошек,  остались  на  другом
берегу, где без всякого сомнения скоро стали  бы  добычей  волка,  орла  или
коршуна, быть может, даже и муравьев. Гуапо перебрался  вплавь  через  реку,
нашел ягуарят, убил и, связав вместе,  принес  домой.  Он  собирался  что-то
сделать из шкур.
   Однажды Леон и индеец отправились на свою обычную работу,  как  вдруг  до
них долетел какой-то шум. Они направились к  тому  месту,  откуда  доносился
этот шум, и увидели на ветвях не  очень  высокого  дерева  дюжину  маленьких
обезьянок, которые сплелись вместе и держались одна за другую своими цепкими
хвостами, по всей вероятности, для  того,  чтобы  согреться.  Леон  и  Гуапо
бросились к ним и схватили трех  или  четырех,  прежде  чем  бедные  малютки
успели убежать. Но  колонистам  удалось  сохранить  только  одну,  остальные
вскоре умерли. Это было прелестное маленькое  создание,  настоящий  саймири,
или обезьяна-белка,  называемая  также  тити.  Шелковистая  шерсть  ее  была
оливково-зеленого  цвета,  а  большие  выразительные  глаза  то  наполнялись
слезами, то блестели радостью, как глаза ребенка.
   Наши каскарильеры трудились  еще  целое  лето.  Хинных  деревьев  было  в
избытке, и они росли так близко, что можно было собрать  много  коры.  Семья
отличалась замечательным трудолюбием, все работали не покладая рук.
   Однако эта дикая жизнь, хоть  и  не  лишенная  радостей,  удовольствий  и
тревог, в конце концов утомила дона Пабло и его жену.  Они  вовсе  не  имели
намерения окончательно поселиться в лесу. Только  страх  казни  заставил  их
искать себе здесь убежища, и если бы  не  обилие  хинных  деревьев,  которые
давали им возможность приобрести определенное состояние, то они  постарались
бы пройти этот лес как можно быстрее и даже не  подумали  бы  о  том,  чтобы
поселиться в нем. Не только  желание  возвратиться  к  цивилизованной  жизни
побуждало их поскорее покинуть монтанью, но и постоянные опасности,  которые
угрожали здесь детям: ягуары, пумы, змеи; даже люди могли внезапно появиться
здесь и принести гибель. Правда, до сих пор изгнанники не  встречали  следов
индейцев; но здесь случается иногда, что отдельные племена живут  годами  по
соседству друг с другом,  совершенно  не  подозревая  об  этом.  Вот  почему
колонисты никак не могли быть уверены, что индейцы внезапно  не  нападут  на
них, и потому жили в постоянном беспокойстве. Все это подтолкнуло дона Пабло
к решению: как только наступит весна, построить плот и спуститься на нем  по
течению этой большой реки. Гуапо никогда не поднимался  и  не  спускался  по
ней; но после некоторых наблюдений он вспомнил те рассказы,  которые  слышал
от индейцев своего племени, и сказал, что  эта  река,  должно  быть,  Пурус,
который впадает в Великую реку между устьями Мадеры и Коари.
   Итак, еще несколько месяцев, и вся семья тронется в путь, в надежде снова
войти в общество, откуда она так жестоко была изгнана. Но  наши  беглецы  не
сидели сложа руки в течение этих последних  месяцев,  несмотря  на  то,  что
нельзя  было  собирать  кору  в  это  время.  Они  нашли  другое  сырье  для
промышленности - лианы smilax oflicinalis, которые густо  росли  на  берегах
реки. Из этих лиан производят сарсапарель; и дон Пабло,  осмотрев  несколько
найденных корней, пришел к выводу, что  это  растение  принадлежит  к  самой
лучшей породе; как и хинных деревьев, существует много видов лиан, и из  них
вырабатывают сарсапарель различного качества. Smilax, о котором мы  говорим,
лиана цепкая, которая пускает много длинных корней толщиной с гусиное  перо.
Все дело тех, кто собирает с