я: инстинкт подсказывал ему, что надо  идти
по направлению к холму, который он заметил еще в  сумерках.  Взобравшись  на
холм, Нао увидел сквозь туман свет в ущелье, - он узнал огонь людей.
   Расстояние было так велико, а воздух так непрозрачен,  что  он  с  трудом
различил несколько бесформенных теней. Но он не  сомневался,  что  это  были
люди. Его охватила дрожь, как  тогда,  на  берегу  озера,  когда  он  увидел
впервые огонь в становище пожирателей людей.  На  этот  раз  опасность  была
больше, ибо  незнакомцы  узнали  о  присутствии  уламров  раньше,  чем  были
обнаружены сами.
   Нао вернулся к своим товарищам.
   - Там люди! - прошептал он, указывая на восток. -  Надо  живить  огонь  в
клетках, - прибавил он после паузы.
   Он доверил это Наму и Гаву, а сам стал нагромождать вокруг костра  охапки
хвороста, которые должны были заслонить собой людей. Когда огонь  разгорелся
в клетках и запасы пищи были уложены, Нао приказал собираться в путь.
   Дождь стал утихать; ветра не было. Придуманная Нао хитрость  должна  была
помочь уламрам уйти на много тысяч  локтей,  прежде  чем  враги  заметят  их
бегство. Думая, что уламры по-прежнему находятся у костра,  враги  осторожно
окружат его и будут выжидать удобной минуты для нападения.
   На рассвете дождь прекратился совсем. Печальный свет поднялся на востоке,
заря нехотя выплыла из-за туч. Уламры поднимались по невысокому холму; когда
они взобрались на вершину, то увидели сначала только саванну, заросли и леса
цвета охры, с голубыми и рыжими просеками.
   - Люди потеряли наш след, - прошептал Нам.
   Но Нао ответил:
   - Люди преследуют нас!
   И действительно, в изгибе реки показались два человека, за ними следовало
еще около тридцати. Несмотря на большое расстояние, Нао рассмотрел, что люди
были очень маленького роста, но различить, какого рода оружие было при  них,
он не мог. Они не видели уламров, спрятавшихся среди деревьев. Число  врагов
все увеличивалось. Однако они казались не такими  ловкими  и  быстрыми,  как
уламры.
   При отступлении уламрам пришлось бы пересекать почти обнаженную  равнину.
Лучше было идти  вперед,  рассчитывая  на  усталость  врага.  Теперь  уламры
спускались  с  холма,  поэтому  проделали  большую  часть  пути  совсем   не
утомившись. А когда обернулись и увидели преследовавших их  людей,  которые,
жестикулируя, стояли на гребне холма, то поняли, что намного опередили их.
   Местность  становилась  все  более   неровной.   Стали   встречаться   то
вздувшиеся, точно застывшие в конвульсиях, меловые равнины, то пространства,
покрытые колючими растениями,  то  заросшие  травой  болота,  не  различимые
издали; приходилось все время их огибать. Беглецы почти что не  продвигались
вперед.  Они  теряли  терпение.  Затем  показалась   красноватая   земля   с
несколькими жалкими соснами,  очень  высокими  и  очень  хилыми,  окруженная
болотами. Наконец уламры увидели саванну. Нао очень обрадовался. В это время
неподалеку от него появилась кучка людей. Те же ли это карлики, что он видел
утром? Быть может, местность им хорошо знакома и они успели обойти  беглецов
более короткой дорогой? Или это был другой отряд из  того  же  племени?  Они
были уже достаточно  близко  -  их  легко  можно  было  разглядеть.  Что  за
крохотный народец! Самый высокий из них приходился по грудь Нао! У них  были
круглые головы, треугольные лица, кожа
   - цвета охры.
   Несмотря на слабое, тщедушное сложение, при виде уламров они издали клич,
похожий на карканье ворон, стали размахивать рогатинами и дротиками.
   Сын Леопарда рассматривал их с удивлением. Он принял бы их за детей, если
бы не старческий вид некоторых из них, бороды, покрывавшие пучками их  лица,
если бы не оружие в их руках. Вряд  ли  они  первыми  осмелятся  напасть  на
уламров! И действительно, карлики не собирались этого делать. А когда уламры
подняли свои палицы и копья, когда голос Нао,  заглушающий  их  голоса,  как
рычание  льва  заглушает  карканье  ворона,  раздался  на  равнине,  карлики
убежали. Но все же они были в воинственном настроении: кричали все вместе, и
крики их были полны угрозы. Затем они образовали полукруг.  Нао  понял,  что
карлики хотят их окружить.
   Опасаясь больше их хитростей, нежели силы, он  дал  знак  к  отступлению.
Уламры без труда убежали от карликов, несмотря на то,  что  ноши  уламров  -
клетки с огнем - затрудняли их бег. Но Нао был осторожен. Он приказал  своим
воинам продолжать путь, а сам,  поставив  клетку  с  огнем  на  землю,  стал
наблюдать за неприятелем.
   Трое или четверо карликов опередили  остальных.  Сын  Леопарда  не  терял
времени. Он схватил несколько камней и побежал со всех ног к рыжим карликам.
Его движение привело их в замешательство. Один из них, должно  быть,  вождь,
издал пронзительный крик, карлики остановились.
   Тогда Нао крикнул:
   - Нао, сын Леопарда, не хочет зла людям. Он никого из них не тронет, если
они прекратят преследование.
   Карлики слушали с неподвижными лицами. Видя, что уламр  не  приближается,
они решили возобновить облаву. Тогда Нао, кидая камень, воскликнул:
   - Сын Леопарда побьет рыжих карликов.
   Мимо Нао пролетели три или четыре дротика. Уламр ранил  камнем  воина,  в
которого метил, тот упал. Он бросил второй  камень,  но  промахнулся,  затем
третий - камень ударил в грудь воина.
   Тогда он сделал насмешливый жест, показывая  четвертый  камень,  затем  с
грозным видом метнул дротик.
   Рыжие карлики понимали жесты лучше, чем  слова,  они  знали,  что  дротик
опаснее камней. Передние воины смешались с остальным отрядом, и сын Леопарда
удалился  медленными  шагами.  Карлики  следовали  за   ним   на   некотором
расстоянии. Каждый раз, когда тот или иной воин  опережал  своих  товарищей,
Нао ворчал  и  замахивался  оружием.  Таким  образом,  они  поняли,  что  им
значительно опаснее идти врассыпную, и Нао, достигнув цели,  продолжал  свой
путь.
   Уламры бежали большую часть дня. Когда они остановились,  рыжих  карликов
уже не было видно. Тучи  разорвались,  солнце  светило  из  синей  расщелины
облаков. Почва, вначале  твердая,  становилась  все  более  податливой,  она
скрадывала топи, в которых вязли  ноги.  Появились  большие  пресмыкающиеся,
сверкали водяные змеи с серо-зелеными телами,  с  глухим  кваканьем  скакали
лягушки, пугливые длинноногие птицы рассекали воздух дрожащим, как  осиновые
листья, полетом.
   Воины наспех закусили, боясь неожиданностей, они  спешили  уйти  из  этой
опасной страны. Иногда им казалось, что они  уже  скоро  выберутся  из  этих
мест. Земля становилась более твердой; бук, смоковница, папоротник заступали
место тополей, ив и болотных трав. Но  вскоре  опять  потянулась  низина  со
стоячей, гнилой водой, где на каждом шагу подстрекала какая-нибудь  западня.
Приближалась ночь. Солнце окрасилось в цвет свежей крови; оно опускалось  на
запад в торфяники и болота.
   Уламры могли рассчитывать  только  на  свою  храбрость  и  ловкость;  они
продвигались вперед, пока брезжил свет  в  глубине  небесной  тверди.  Затем
пришлось остановиться. Впереди была равнина, позади - хаос, где неясный свет
чередовался с темными провалинами. Уламры нарвали веток, сгрудили  несколько
больших камней и  соединили  все  это  с  помощью  ив  и  лиан;  теперь  они
находились под надежной защитой. Но  они  остерегались  разводить  костер  и
довольствовались маленькими огоньками, наполовину спрятанными в  земле.  Они
чего-то ждали, каких-то событий.

   II
   Гранитная тропа
   Ночь прошла. При мерцающем свете звезд никто из уламров, ни Нам, ни  Гав,
ни вождь, не видели больше карликов; они только слышали  и  обоняли  влажный
ветер, болотных  животных,  хищных  птиц  с  мягкими  крыльями.  Когда  утро
разлилось, как серебряный туман, пустыня показала свое угрюмое  лицо,  а  за
ней расстилались безграничные болота с глинистыми островками.
   Если уламры удалятся от берегов, они наверняка встретят  рыжих  карликов.
Следовало идти по границе между степью и болотом в поисках выхода, а так как
ничто не указывало, какой путь  им  лучше  избрать,  они  пошли  по  дороге,
которая казалась им менее опасной.
   Вначале дорога была сносной. Почва  достаточно  твердая,  только  кое-где
перерезанная маленькими лужицами и низкорослой  растительностью.  К  полудню
кустарник и деревья стали встречаться чаще. Приходилось все время  наблюдать
за узким горизонтом. Нао не подозревал, что рыжие карлики близко.  Если  они
не прекратили погони, они должны идти по следам  уламров  и,  следовательно,
значительно от них отстать.
   Запасы мяса истощились. Уламры приблизились  к  берегу,  где  было  много
дичи. Они прозевали дрофу, укрывшуюся на острове. В устье ручья  Гав  поймал
маленького леща. Нао проткнул копьем коростеля. Нам выловил несколько угрей.
Разожгли костер из сухих  трав  и  веток,  радуясь  запаху  жаркого.  Уламры
считали, что они изнурили вконец рыжих карликов. Они  кончали  грызть  кости
коростеля, как вдруг из зарослей появились какие-то животные. Нао понял, что
они убегают от опасного врага. Он  встал,  успев  разглядеть  только  чьи-то
крадущиеся тени.
   - Рыжие карлики нас догнали, - сказал он.
   Рыжие карлики укрывались под прикрытием зарослей и  могли  преградить  им
путь всяческими препятствиями. Между  зарослями  и  болотом  лежала  полоска
почти  обнаженной  земли,  очень  удобная  для  побега.   Уламры   поспешили
нагрузиться клетками, оружием и оставшимися припасами. Ничто  не  мешало  их
бегству. Если враг станет  преследовать  их  по  зарослям,  он  потеряет  во
времени, будучи менее ловким и стесненным в своих движениях.  Дорога  лежала
между  деревьями,  кустарниками,  высокими  травами.  Нао  был  уверен,  что
опередит карликов, если не встретится какой-либо задержки. Но препятствия не
заставили себя  ждать.  В  равнину  впивалось  своими  щупальцами  болото  -
глубокие выемки, лужи, узкие проливы с цепкими растениями.
   Дорога становилась трудной, беглецам приходилось кружить, делать  обходы,
возвращаться назад. В конце концов они очутились на узкой гранитной  полосе.
Справа - большое болото, слева - земля, затопленная осенними дождями.
   Гранитный хребет, постепенно понижаясь, исчез под водой. Уламров  с  трех
сторон окружила вода: приходилось  или  идти  назад,  или  ждать  какой-либо
благоприятной случайности.
   Это был опасный момент. Если карлики заняли  вход  на  гранитную  полосу,
всякое отступление становилось невозможным. Нао, склонив голову,  с  горечью
пожалел о том, что покинул мамонтов. Мужество его  поколебалось,  он  познал
неуверенность  и  страх;  но  это  была  лишь  минутная  слабость.  Сознание
опасности возродило его энергию. Надо было как  можно  скорее  выбраться  из
этой ловушки. Вдали вздымалась какая-то бурая масса: может быть,  остров,  а
может быть, и продолжение гранитной тропы. Гав и Нао стали отыскивать  брод;
но всюду было или глубоко, или топко.
   Итак, оставалось  только  вернуться  назад.  Уламры  поспешили  повернуть
назад. Они пробежали две тысячи локтей и, выйдя за пределы болота, очутились
перед густыми зарослями. Нам, шедший впереди, остановился и сказал:
   - Там рыжие карлики!
   Нао в этом не сомневался. Чтобы окончательно  удостовериться,  он  набрал
камней и стал бросать их в чашу,  куда  указывал  Нам;  легкий  шорох  выдал
присутствие врага.
   Об отступлении нечего было и думать; надо было готовиться к схватке, хотя
место, где находились уламры, не давало им никаких преимуществ, а, наоборот,
позволяло карликам окружить их. Лучше всего было укрепиться на кусочке этого
гранитного ребра. Свет костра защитит их от неожиданностей.
   Уламры издали клич войны. Потрясая оружием, Нао воскликнул:
   - Рыжие карлики напрасно преследуют уламров, которые сильны, как медведь,
и легки, как сайга! Если карлики нападут на них, они потеряют  много  людей!
Один Нао уложит десятерых! Нам и Гав не меньше! Разве карлики хотят потерять
двадцать своих воинов, чтобы убить трех уламров?
   Со всех сторон - из кустарников, из высокой  травы  -  раздались  громкие
воинственные крики. Сын Леопарда понял, что карлики хотят войны. Он этому не
удивился, разве уламры не убивали людей чужого племени, захваченных около их
становища? Старый Гун говорил:
   "Лучше оставить жизнь  волку  или  леопарду,  нежели  человеку.  Человек,
которого ты не убил сегодня, придет завтра с  другими  людьми,  чтобы  убить
тебя".
   Кроме того, Нао отлично знал, что люди двух разных племен ненавидят  друг
друга больше, чем носорог ненавидит мамонта. Грудь Нао  наполнилась  гневом,
он вызвал противника на бой. С рычанием приблизился он  к  зарослям.  Тонкие
дротики  засвистели,  но  ни  один  из  них  не  попал  в  него.  Нао   дико
расхохотался.
   - Руки рыжих карликов слабы!.. Это руки детей! Нао может каждого  из  них
убить одним ударом топора или палицы...
   Сквозь  дикий  виноград  просунулась  чья-то  голова.  Она  сливалась   с
листьями, окрашенными в осенние цвета.  Нао  увидел  сверкающие  глаза.  Ему
захотелось показать свою силу, не прибегая  к  копью.  Брошенный  им  камень
заставил задрожать листья, раздался пронзительный крик.
   - Глядите, - торжествующе воскликнул уламр, - такова сила Нао!..  Простым
камнем он убил рыжего карлика.
   И, не обращая внимания на крики разъяренных противников, он повернулся  к
ним спиной и спокойно зашагал по тропе. В конце ее находилась площадка,  где
свободно могли уместиться три человека.  Это  место  было  удобно  тем,  что
карлики не могли ни напасть на уламров всей толпой, ни окружить их, ни  даже
подплыть со стороны болота, ибо предательская топь  тотчас  же  засосала  бы
смельчака.
   Еще труднее было достигнуть скалистого  островка,  который  возвышался  в
шестидесяти локтях от гранитного гребня.
   Уламры собрали сухие камыши для вечернего костра.  Им  оставалось  только
ждать. Из всех ожиданий это было самое мучительное.
   Подкарауливая серого медведя, они надеялись  убить  животное.  Когда  они
были в плену в пещере под валунами, они  знали,  что  лев-великан  рано  или
поздно уйдет на охоту. Они ни разу  не  допустили,  чтобы  пожиратели  людей
окружили их. Теперь же их осаждает орда,  превосходящая  их  численностью  и
хитростью. Уничтожить ее невозможно. Дни будут следовать за  днями,  а  орда
по-прежнему будет стоять на страже у болота, а если она  осмелится  напасть,
как смогут противостоять ей три человека?
   Итак, Нао захвачен  силой  себе  подобных,  и  к  тому  же  эти  существа
значительно слабее его: ни один из них не сумеет удавить волка;  никогда  их
легким дротикам не пронзить сердце льва, их рогатины бессильны против зубра,
но проткнуть сердце человека они не могут...
   Между тем солнце и вода соединили свои блестящие жизни. Вода огромна
   - не видно ее края, а солнце - это огонь размером в лепесток кувшинки.
   Но свет солнца сильнее света воды; он разливается над болотом,  наполняет
все небо, господствующее над землей. В своем беспокойстве Нао не  переставал
думать о рыжих карликах, о битвах, о засадах, погоне и бегстве.
   Невероятная тяжесть опустилась на его плечи; сердце прыгало, как пантера,
он слышал, как бьется оно в его груди.
   Временами Нао, стряхивая с  себя  оцепенение,  вскакивал  и  хватался  за
палицу, его охватывал воинственный пыл. Рукам не терпелось ударить тех,  кто
оскорбил его силу, но к нему тотчас же возвращались осторожность и хитрость;
без них человек не просуществует и одного дня. Если он сам пойдет  навстречу
смерти, - это будет слишком большая радость для его врагов.  Рыжих  карликов
надо утомить, их надо напугать, убить у них побольше воинов. К тому  же  Нао
не хочет умирать, он хочет еще увидеть Гаммлу. И хотя он еще не знает, каким
образом победить своих врагов, он полон надежды, он чувствует, что не  может
исчезнуть так, сразу; его жизнь простирается так же далеко, как вода и свет.
   Сначала рыжие карлики не показывались вовсе,  не  то  из  боязни,  не  то
выжидая какой-нибудь оплошности со стороны уламров.
   Они  появились  лишь  к  концу  дня;  выйдя  из  засады,  приблизились  к
гранитному гребню с какими-то странными подпрыгиваниями. То один, то  другой
выбегал вперед и что-то кричал, но их вожди хранили молчание, внимательные и
настороженные.
   В сумерки красные тела закопошились; в пепельном вечернем свете казалось,
что какие-то странные шакалы встали на задние лапы.  Наступила  ночь.  Огонь
уламров распростер  над  водой  кровавый  отсвет.  Позади  кустарников  огни
осаждающих окрашивали сумрак в цвет  меди.  Из  темноты  выступали  и  снова
исчезали силуэты дозорных. Несмотря на воинственные приготовления, противник
держался на большом расстоянии от уламров.
   Следующий день казался бесконечным.  Карлики  беспрерывно  маячили  перед
станом  уламров,  то  поодиночке,  то  целыми  толпами.  Их  широкие   скулы
свидетельствовали  о  непреодолимом  упрямстве.   Чувствовалось,   что   они
неустанно будут преследовать чужеземцев - это был инстинкт, заложенный в них
сотнями поколений, без которого  они  давно  погибли  бы  от  более  сильных
человеческих племен.
   И во вторую ночь они не предприняли атаки: хранили глубокое молчание и не
показывались вовсе. Даже их огни не были видны - то ли они  их  не  зажигали
вовсе, то ли отнесли слишком далеко. На рассвете раздался какой-то  странный
шорох и треск, словно вместе с людьми двинулся с места  и  пополз  по  земле
кустарник. Когда совсем рассвело,  Нао  увидел,  что  целый  вал  из  ветвей
загромоздил подступ к гранитной тропе. За этим укреплением, вызывающе крича,
прыгали и кривлялись рыжие карлики. Это было прикрытие. Таким  образом,  они
могли пускать дротики, будучи сами невидимыми, могли появиться неожиданно  в
большом количестве и напасть на врага.
   Положение уламров  становилось  серьезным.  Запасы  пищи  истощались;  им
пришлось прибегнуть к болотной рыбе. Место для ловли  рыбы  было  неудобное.
Они поймали несколько угрей, лещей и бесхвостых гадюк, но все же их большие,
сильные тела, их молодость страдали от недостатка пищи. Нам и  Гав,  еще  не
совсем оправившиеся от ран, худели и слабели.
   Третий вечер не принес никакой перемены. Нао задумался.  Правда,  убежище
уламров было недоступно врагу, но вождь знал, что через несколько дней, если
добыча будет так же бедна, его товарищи станут слабее  карликов  и  сам  он,
пожалуй, не сумеет уж так искусно  владеть  оружием.  Будут  ли  смертоносны
удары его палицы?
   Инстинкт подсказывал ему, что нужно бежать воспользовавшись темнотой.  Но
сначала надо обмануть бдительность карликов и обеспечить себе  проход  через
их становище, - а это было невозможно...
   Нао взглянул на запад. Светил месяц; его рога притупились;  он  опускался
возле большой голубоватой звезды, мерцавшей во влажном  воздухе.  Бесхвостые
гады перекликались своими старческими печальными голосами,  трепетала  среди
ночных бабочек летучая мышь; пролетел на своих бледных крыльях филин,  видно
было, как сверкнула чешуя какого-то пресмыкающегося.
   Это был один из тех вечеров, которые были  так  хорошо  знакомы  уламрам,
когда они проводили ночь у своих  болот,  под  ясным  небом.  В  голове  Нао
закружились воспоминания. Особенно выделялось одно из них, которое  смягчило
и умилило его, как ребенка.
   Племя уламров расположилось у костров; старый Гун рассказывает о  прежних
временах, легкий ветерок разносит запах  жареного  мяса,  вдали,  освещенная
луной, светится длинная полоса болот. Появляются  три  девушки,  они  бродят
вокруг огней, расточая пыл своей молодости,  который  дневная  усталость  не
могла усыпить; вот они  со  странным  смехом  проходят  мимо  Нао.  Внезапно
поднимается ветер, чьи-то волосы касаются лица молодого уламра, - это волосы
Гаммлы.
   Это воспоминание заставило вырваться из его груди глубокий вздох... Затем
оно исчезло.
   Нао снова начал думать о том, как бы спастись. Его охватила лихорадка,