раны  мятой  и
перевязывали их  лианами.  Это  свидетельствовало  о  том,  что  союз  между
уламрами и вахами заключен прочно. Нао подумал, что вахи  несравненно  менее
жестоки, чем его соплеменники, пожиратели людей и рыжие  карлики.  И  он  не
ошибся в своем суждении.
   Предки вахов научились обтачивать камни и обжигать дерево  раньше  других
людей. В течение тысячелетий племя вахов занимало обширные равнины  и  леса.
Тогда они были сильнейшими из племен. Их оружие наносило глубокие раны,  они
были  сильны,  их  мускулы  крепки  и  неутомимы.  Они  говорили  на   более
совершенном языке, чем остальные племена, подобные им. Их  поколения  быстро
размножались. Так было много тысячелетий тому назад. Но потом  рост  племени
прекратился. Они не знали причин своего упадка.
   Их тела стали более хилыми,  движения  медлительными,  их  язык  перестал
обогащаться, затем и совсем обеднел; их хитрости стали более грубыми,  менее
изобретательными. Они хуже владели оружием,  теперь  менее  совершенным.  Но
наиболее верным признаком их  упадка  было  непрекращающееся  ослабление  их
мысли и движений. Вахи быстро уставали; ели мало,  спали  много,  случалось,
что зимой они погружались в спячку, как медведи.
   Из поколения в поколение уменьшалась их способность размножаться. Женщины
с трудом производили на свет одного ребенка или  двух,  выращивать  их  было
очень трудно. Большая же часть женщин оставалась бесплодными. Тем  не  менее
женщины  обнаруживали  большую  жизнеспособность,   чем   мужчины,   большую
выносливость, мускулы их были крепче. Женщины охотились, ловили рыбу, точили
оружие, сражались за семью и племя наравне с мужчинами.
   Постепенно  более  крепкие,  деятельные   и   жизнеспособные   противники
оттеснили  вахов  на  юго-запад.  Множество  вахов  было  истреблено  рыжими
карликами и кзаммами. Вахи бродили по земле как бы во сне, с остатком  былых
знаний. Они сохранили кое-какие орудия,  более  сложные,  чем  те,  которыми
пользовались их противники,  да  несколько  навыков,  свидетельствовавших  о
былом расцвете их ума. Они жили на болотистых торфяных землях, прилегающих к
рекам, на берегах больших озер,  а  иногда  в  просторных  пещерах,  вырытых
предпочвенными  водами,  соединенных  между  собой  извилистыми   проходами.
Чувствуя себя слабыми, медлительными, менее подвижными, чем противники,  они
предпочитали избегать борьбы; но зато в искусстве  скрываться  они  достигли
высокого совершенства.
   Ни одно животное не умело так  искусно  заметать  свои  следы.  Подземные
жилища вахов были до того искусно замаскированы, что их не могли найти  даже
собаки и волки, не говоря уже о человеке с его более слабым, чем у животных,
обонянием.
   Только в одном случае эти пугливые и вялые существа становились  дерзкими
и отважными: они рисковали всем, когда  нужно  было  выручать  соплеменника,
которому грозила опасность. Некогда это чувство кровной связи  делало  племя
вахов непобедимыми. Несмотря на то, что рыжие карлики были опасными врагами,
вахи не  побоялись  выйти  из  своих  подземелий,  чтобы  выручить  раненого
товарища, которого подобрал Нао.
   Сын Леопарда, после  того  как  вахи  перевязали  ему  раны,  вернулся  к
гранитному гребню, чтобы  взять  клетки  с  огнем;  он  нашел  их  в  полной
сохранности; маленькие огоньки еще теплились  в  них.  При  виде  их  победа
показалась Нао более полной  и  более  радостной.  Не  то  чтобы  он  боялся
потерять огонь, нет, ведь  костры  рыжих  карликов  еще  горели,  но  в  нем
говорило какое-то темное суеверие. Ему пришлось выдержать  такую  борьбу  за
эти маленькие огоньки! Будущее было бы страшным, если  бы  эти  три  огонька
погибли!
   Он с торжествующим видом перенес плетенки с огнем в становище вахов.  Они
смотрели на него с любопытством, а предводительница орды  покачала  головой.
Уламр объяснил ей жестами, как люди его племени утратили  огонь  и  как  он,
Нао, сумел его снова завоевать. Но никто не понимал молодого уламра, и вождь
с грустью спрашивал себя, что это за люди, не из тех ли они  жалких  племен,
что не умеют согреваться в холодные дни,  не  умеют  отгонять  ночь,  жарить
пищу. Старый Гун говорил, что такие племена существуют, это низшие существа,
они хуже волков, так как не обладают тонкостью их слуха и обоняния.
   Нао, охваченный жалостью к вахам, стал показывать им, как разжечь  пламя,
как вдруг заметил среди ивняка  женщину,  которая  ударяла  одним  камнем  о
другой. Посыпались искры, вдоль сухой тонкой  травинки  заплясала  маленькая
красная точка, затем загорелись ветки; женщина тихонько раздувала огонь,  он
стал пожирать свою пищу.
   Сын Леопарда застыл  в  изумлении.  Он  подумал:  "Вахи  прячут  огонь  в
камнях".
   Подойдя к женщине, он  старался  получше  рассмотреть,  что  она  делает.
Инстинктивно женщина сделала недоверчивый жест. Затем,  вспомнив,  что  этот
человек спас их от гибели, она протянула ему камни.  Он  жадно  рассматривал
их, не найдя ни одной трещины, изумился еще больше. Он их ощупал: камни были
холодные. Нао спрашивал себя с беспокойством: "Каким образом огонь  вошел  в
эти камни?.. И почему же он не разогрел их?.."
   Он вернул камни с тем чувством страха и недоверия,  какое  внушают  людям
таинственные и незнакомые предметы.

   VI
   В Стране вод
   Вахи и уламры  пересекали  Страну  вод.  Вода  была  повсюду:  в  стоячих
болотах,  поросших  водорослями,  кувшинками,  ненюфарами,  стрелолистами  и
камышами;  в  торфяных  топях,  в  озерах,  в  реках,  перерезанных   узкими
перемычками из камня, песка и глины. Она выступала из-под земли,  спускалась
по склонам холмов, иногда беря свое начало из расщелин, терялась под землей.
Вахи знали,  что  Нао  решил  идти  на  северо-запад.  Они  провожали  своих
спасителей до границ Страны вод, изыскивая  кратчайшие  и  наименее  опасные
дороги. Местность они знали превосходно. Порой вахи вели за собой уламров по
таким потаенным проходам и тропам, о существовании которых ни  один  человек
другого  племени  не  мог  бы  догадаться.  Иногда  они  строили  плоты  для
переправы, перекидывали стволы деревьев  через  пропасти,  соединяли  берега
реки висячими мостами из лиан.  Вахи  плавали  хотя  и  медленно,  но  очень
искусно, если только не было в  воде  некоторых  трав,  перед  которыми  они
испытывали суеверный страх.
   И  вместе  с  тем  все  их  поступки  и  движения  были  полны   какой-то
неуверенности, словно люди только что очнулись от сна или, напротив, борются
с непреодолимой сонливостью.
   Эти места изобиловали пищей. Вахи знали  множество  съедобных  корней;  в
особенности же они были искусны по части ловли рыбы. Они умели ловить  ее  с
помощью гарпунов, хватали рыбу прямо руками, запутывая ее  в  мягкой  траве;
умели привлекать ее по ночам горящими головешками, направлять целые  стаи  в
бухточки. Вечерами, сидя вокруг костра, вахи  испытывали  тихое,  молчаливое
счастье. Они любили сидеть, тесно прижавшись друг к другу,  быть  может,  им
казалось, что их ослабевшие, вялые тела станут более  сильными  от  ощущения
близости людей  своего  племени.  Уламры  же,  напротив,  часто  уединялись,
особенно Нао. Иногда вахи пели, очень монотонно, бесконечно повторяя одни  и
те же звуки, в своих песнях они прославляли  смелые  подвиги  давно  умерших
поколений.
   Но все это нисколько не интересовало сына Леопарда. Он испытывал ко всему
этому почти отвращение. Зато  он  с  величайшим  интересом  наблюдал  за  их
охотничьими приемами, за тем, как они работают, особенно  за  тем,  как  они
пользуются своими метательными снарядами и добывают из камней огонь.
   Нао и сам быстро научился владеть их оружием. Так как он внушал союзникам
всевозрастающую  симпатию,  они  ничего  от  него  не   скрывали,   он   мог
пользоваться их  оружием,  и  когда  однажды  один  из  вахов  потерял  свой
метательный снаряд, они в присутствии Нао изготовили новый.
   Женщина-вождь дала ему такой снаряд, и скоро уламр научился владеть им  с
не меньшей ловкостью, чем вахи, но с неизмеримо большей силой.
   Но постичь тайну добывания огня он не мог. Эта тайна внушала  ему  страх.
Он только издали наблюдал, как вспыхивали из камней искры; он  задавал  себе
вопросы, которые оставались нерешенными. Но с каждым  разом  он  все  больше
привыкал к этому зрелищу, и постепенно страх уступил место любопытству.
   Вскоре Нао научился понимать десять-двенадцать  слов  на  языке  вахов  и
около тридцати знаков, заменявших  слова,  и  это  новое  знание  очень  ему
пригодилось. Он понял, что не вахи прячут огонь в камни,  а  что  огонь  сам
живет в камнях. Огонь вспыхивал при ударе и бросался на ветви и сухие травы,
но, будучи еще очень слаб, он сразу не мог схватить своей  добычи.  Нао  еще
больше успокоился, увидев, что вахи высекают  искры  из  самых  обыкновенных
камней,  валяющихся  на  земле.  С  тех  пор  как  он  убедился,  что  тайна
заключается в самих камнях, а не в могуществе вахов, его последние  сомнения
рассеялись. Он решился попробовать сам добыть огонь. Для  этого  нужны  были
два камня: твердый кремень и более мягкий колчедан. Сила  и  проворство  рук
помогли его неопытности.  Искры  сыпались  из  камней,  но,  сколько  он  ни
старался, он так и не мог заставить загореться даже самую тоненькую былинку.
   Однажды, задолго до сумерек, племя вахов  сделало  привал.  Это  было  на
песчаном берегу большого озера, в сильную засуху.
   В  небе  летела  стая  журавлей,  в  тростниках  сновали  чирки,   издали
доносилось рычанье льва. Вахи развели костры. Нао, запасшись  сухими,  почти
обуглившимися травами, ударял один камень о  другой.  Он  проделывал  это  с
неистовой страстью. Затем  его  одолело  сомнение.  Он  сказал  себе:  "Вахи
скрывают от Нао какую-то тайну". Он с такой силой ударил  камень  о  камень,
что один из них раскололся. И вдруг... у Нао захватило дыхание...  на  одной
из травинок появился маленький огонек! Тогда уламр осторожно  раздул  пламя:
оно поглотило свою слабую добычу и перешло на другие травы.
   И Нао, неподвижный, чуть дыша, со  сверкающими  глазами,  познал  радость
большую,  чем  та,  которую  он  испытывал  при  победе  над  тигрицей,  при
завоевании огня у кзаммов, от дружбы с вожаком мамонтов и от убийства  вождя
рыжих карликов.
   Он чувствовал, что обрел могущество, которым не владел  ни  один  из  его
предков. Теперь никто не сможет умертвить огонь у людей его племени.

   VII
   Люди с синими волосами
   Долины спускались все ниже и ниже. Уламры и вахи проходили по стране, где
осень была такой же теплой, как лето. Затем они углубились в лес, грозный  и
дремучий. Его непроходимая чаща была перевита  лианами,  заграждена  плотной
стеной колючего терновника, сквозь который вахи прорубали дорогу  кремневыми
ножами. Женщина-вождь дала понять Нао, что вахи покинут уламров, как  только
выведут их за пределы леса, так как земли, лежащие дальше, незнакомы им.  Им
известно только, что там находится  равнина,  а  за  ней  гора,  разделенная
надвое широким ущельем. Женщина-предводитель сказала, что ни на равнине,  ни
в горах нет людей, но  в  лесу  живут  какие-то  странные  существа.  По  ее
описанию,  это  были  великаны  с  широкой  грудью  и  мощными  руками:  она
объяснила, что они не разводят огня, не знают членораздельной речи, не воюют
и не охотятся, но они ужасны, когда на них нападают или преграждают им путь.
   Утром лес стал редеть. Меньше стало колючих растений. Среди  тысячелетних
деревьев, в просветах, извивались тропинки, проложенные  животными.  Зеленый
мрак расступился: множество птиц наполнило  страну  деревьев,  звери,  гады,
насекомые  стали  встречаться  все  чаще  и  чаще...  В   лесу   происходила
непрерывная борьба - упорная, скрытая, в которой тела растений и животных не
переставали погибать и возрождаться.
   Однажды женщина-предводитель указала Нао на одно  дерево.  Среди  листьев
смоковницы показалось синеватое тело, и Нао, приглядевшись, узнал  человека.
Вспомнив о рыжих карликах, он задрожал  от  гнева  и  беспокойства.  Человек
исчез. Наступила тишина. Вахи, предупрежденные об опасности, задержали шаг и
еще теснее сгрудились в кучу. Тогда заговорил самый старый человек в орде.
   Он говорил о силе людей с синими волосами, об их страшной  ярости.  Ни  в
каком случае не следует идти по одной дороге с ними, не проходить  через  их
становище - они ненавидят шум и движение.
   - Отцы наших отцов, - заключил он, - жили мирно в соседстве с  ними.  Они
уступали им дорогу в лесу. А люди с синими  волосами  сворачивали  с  дороги
вахов на равнинах и в болотах.
   Женщина-предводитель кивнула головой  в  знак  согласия  и  подняла  свое
копье. Орда отправилась по новой дороге, среди высоких смоковниц,  и  вскоре
очутилась на большой прогалине, видимо, недавно выжженной упавшей молнией,
   - остатки пепла от ветвей и стволов деревьев еще не были развеяны ветром.
Едва вахи и уламры вышли на нее, как Нао снова заметил  в  зелени  синеватое
тело, похожее на то, что мелькнуло среди листьев смоковницы.
   Вслед за тем показались еще какие-то две фигуры. Затрещали  ветки,  и  на
полянку выскочило из серо-зеленого мрака сильное и гибкое существо. Никто не
мог бы сказать - передвигалось ли оно по-звериному, на четырех ногах, или на
двух, как люди и птицы. Казалось, будто  оно  присело  на  корточки,  задние
конечности его  вытянулись  по  земле,  а  передние  упирались  в  огромные,
вылезшие из-под земли корни. Лицо у  него  было  огромное,  челюсти,  как  у
гиены, глаза круглые, блестящие, череп приплюснутый,  грудь  мощная,  как  у
льва, но более широкая, на конечностях передних и задних -  длинные  пальцы;
густая шерсть с синим отливом покрывала все тело. Только по груди  и  плечам
признал Нао в этом существе человека; четыре руки делали его очень странным,
а голова напоминала голову буйвола или медведя.
   Окинув столпившихся на поляне  людей  гневным  и  недоверчивым  взглядом,
человек с  синими  волосами  выпрямился  и  издал  глухой  крик.  Тотчас  же
появилось еще несколько существ, схожих с ним: трое самцов, дюжина  самок  и
несколько детенышей. Один из самцов выделялся своим огромным ростом: у  него
были шероховатые, похожие на ствол платана руки, грудь в два раза шире,  чем
у Нао, он мог легко опрокинуть и задушить тигра. При нем  не  было  никакого
оружия, лишь двое  или  трое  из  этих  странных  существ  держали  в  руках
свежеоторванные ветви с еще не опавшей листвой.  Огромный  самец  подошел  к
вахам и уламрам, в то время как все другие хором рычали. Он бил себя в грудь
своими странными руками, между  толстыми  дрожащими  губами  сверкали  белые
зубы.
   Вахи, по знаку женщины-предводителя, отступили не  спеша  и  без  единого
звука. Зная повадки людей с синими волосами, они избегали лишних движений  и
остерегались всякого шума. Нао последовал их примеру, доверяя их  опыту.  Но
Нам и Гав,  которые  опередили  орду,  замешкались.  Они  тоже  хотели  было
отступить, но путь оказался отрезанным. Люди с синими  волосами  рассыпались
по поляне. Гав кинулся в лесную чащу, а Нам побежал вдоль поляны. Он  бежал,
легкий и гибкий, казалось, побег должен был ему удасться. Но одна  из  самок
быстро догнала его и преградила ему дорогу. Нам свернул в  сторону.  За  ним
бросились двое самцов. Спасаясь от них, Нам споткнулся и упал. Огромные руки
схватили его и подняли в воздух. Он очутился в объятиях великана,  не  успев
даже поднять оружие. Чудовищная  тяжесть  давила  на  его  плечи,  парализуя
движения. Он почувствовал себя таким же слабым и беззащитным,  как  сайга  в
лапах тигра.
   Он видел, что Нао далеко и не успеет прийти к нему на помощь, и,  понимая
безнадежность всяких попыток сопротивления, покорно ожидал смерти.
   Нао не мог перенести гибели своего товарища: схватив палицу и  копье,  он
хотел броситься на  человека  с  синими  волосами,  но  женщина-предводитель
остановила его.
   - Стой, - сказала она.
   Она дала ему понять, что при первом  же  ударе  Нам  погибнет.  Колеблясь
между желанием напасть на  врага  и  страхом  погубить  этим  товарища,  Нао
глубоко вздохнул.
   Человек с синими волосами держал тело юноши на весу, скрежеща зубами,  он
раскачивал его, примериваясь раздробить ему голову о ствол дерева. Вдруг  он
остановился, взглянул на безжизненное тело, лежавшее  в  его  руках,  и  его
свирепое лицо растянулось в улыбке; какая-то мягкость  скользнула  в  хищных
глазах; он положил Нама на землю. Если бы юноша сделал хоть  одно  движение,
ужасная рука снова схватила бы его.  Нам  инстинктивно  это  почувствовал  и
оставался неподвижным.
   Собралась вся орда: самцы, самки, детеныши. Они смутно догадывались,  что
Нам чем-то похож на них. Для рыжих карликов и кзаммов  это  было  бы  только
лишним предлогом для  убийства.  Но  ум  людей  с  синими  волосами  еще  не
пробудился, они не охотились и не воевали, не ели мяса и  не  имели  врагов.
Инстинктивно они  ненавидели  хищников,  которые  пожирали  их  детенышей  и
раненых; иногда чувство соперничества приводило самцов в раздражение, но они
никогда не убивали травоядных животных.
   Люди с синими волосами остановились в нерешительности перед распростертым
телом Нама. Их успокоила его неподвижность,  а  главным  образом,  поведение
самца-великана. Он был их вожаком, он водил их  по  лесам,  выбирая  дорогу,
водопой и места для привалов.
   А так как вожак не ударил и не укусил юношу, то никто из них и подавно не
собирался этого делать. Жизнь Нама была спасена. Теперь он мог  бы  спокойно
следовать за племенем этих волосатых  людей  и  даже  жить  среди  них.  Как
вначале он чувствовал неизбежность гибели, так  теперь  ясно  сознавал,  что
опасность миновала. Он тихонько приподнялся, сел и стал ждать.
   Люди с синими волосами еще некоторое время наблюдали за ним  с  затаенным
недоверием. Потом одна из  самок,  соблазненная  нежным  побегом  на  кусте,
сорвала его и  стала  медленно  обгладывать,  самец  начал  вырывать  корни.
Мало-помалу все племя, забыв о Наме, стало утолять голод.  Так  как  люди  с
синими волосами питались только растениями, а выбор их был более  ограничен,
чем у оленей или зубров, то поиски пищи требовали много  времени  и  большой
внимательности.
   Нам был свободен, он пошел навстречу  Нао,  который,  не  отрывая  взора,
следил, как люди с синими волосами то исчезали, то  снова  появлялись  среди
трав в поисках пищи.
   Нам еще весь  дрожал  от  пережитого  волнения,  он  жаждал  смерти  этих
странных существ. Но Нао относился к ним миролюбиво; он восхищался их силой,
равной, пожалуй, только силе медведя, и  думал,  что,  если  бы  они  только
захотели, они легко могли  бы  уничтожить  и  рыжих  карликов,  и  вахов,  и
кзаммов, и уламров...

   VIII
   Медведь-гигант ушел в ущелье
   Давно уже Нао покинул вахов, людей с  синими  волосами,  и  пересек  лес.
Через расщелины скал он дошел до плоскогорий. Там осень была свежее, по небу
катились нескончаемые тучи, ветер ворчал целыми днями, трава и листья  гнили
на жалкой земле, и  холод  убивал  без  числа  насекомых  под  корой,  среди
качающихся стеблей, гнилых корней и плодов, в трещинах камней и глины.
   Когда тучи разрывались, звезды, казалось, леденили мрак. По  ночам  почти
непрерывно выли волки, тоскливо лаяли собаки, иногда  слышался  предсмертный
крик оленя, сайги или лошади, мяуканье тигра или рычание льва. Уламры видели
сверкающие глаза хищников,  внезапно  появляющиеся  из  темноты,  окружавшей
костер.
   Жизнь становилась страшной.
   С приближением зимы  запасы  растительной  пищи  уменьшались.  Травоядные
животные искали ее, разрывая почву до корней, срывая побеги и кору деревьев.
Грызуны укрепляли свои норы; плотоядные неустанно бродили  то  по  пастбищам
красного зверя, подстерегая добычу, то у водоемов, то в сумраке лесной чащи,
то в ущельях. Всем, кроме тех, кто подвержен зимней спячке или заготавливает
запасы