когда  он  лежал  в  глубине
пещеры, совсем ослабевший от потери крови. Гаммла  легче  других  обходилась
без огня. Однако она желала его страстно и по ночам спрашивала себя: кто  же
его принесет - Аго или Нао? Она готова была подчиниться  любому  из  них  из
уважения к победителю, но знала, что жизнь с Аго будет тяжелой.
   Наступил вечер. Сильный ветер прогнал тучи. С протяжным воем пролетал  он
по увядшей траве и  по  черным  деревьям.  Красное  солнце,  как  холм,  еще
возвышалось на западе. Племя собралось в кучу, с тревогой ожидая наступления
ночи. Скоро ли вернутся те дни, когда пламя, ворча, поедало  поленья?  Когда
запах жареного мяса разносился в сумерках,  теплая  радость  разливалась  по
телу, когда волки, медведь, лев и леопард убегали от сверкающей жизни огня?
   Солнце потемнело; на обнаженном западе замер свет. Ночные животные  вышли
на охоту.
   Старый Гун, которого лишения состарили сразу на несколько лет, простонал,
полный отчаяния:
   - Гун видел своих сыновей и сыновей своих сыновей. Огонь всегда был среди
уламров, теперь больше нет огня! Гун умрет, не увидав его!
   Расщелина скалы, где укрылось племя, была вроде пещеры. В хорошую  погоду
это было неплохое убежище, но теперь  северный  ветер  бичевал  незащищенную
грудь старика.
   Гун продолжал:
   - Волки и собаки с каждым днем становятся все более смелыми и дерзкими.
   Он указал на крадущиеся  тени,  число  их  увеличивалось  с  наступлением
темноты. Вой  становился  более  протяжным  и  более  угрожающим.  Последние
сумеречные отсветы держали их  еще  в  отдалении.  Дозорные  в  беспокойстве
шагали под холодными звездами, на холодном ветру.
   Вдруг один из них остановился и вытянул голову.  Другие  последовали  его
примеру. Затем первый сказал:
   - На равнине люди!
   Все   племя   взволновалось.   Некоторые   испугались,   сердца    других
преисполнились надеждой. Фаум, вспомнив,  что  он  еще  вождь,  выбрался  из
расщелины, где он отдыхал.
   - Пусть все воины возьмутся за оружие! - приказал он.
   В  эту  тревожную  минуту  было  не  до  распрей,  уламры  беспрекословно
подчинились. Вождь прибавил:
   - Пусть Гум возьмет с собой трех молодых воинов и пойдет на разведку!
   Гум колебался, недовольный тем,  что  получает  приказания  от  человека,
который уже потерял силу. Вмешался старый Гун:
   - У Гума глаза леопарда, слух волка и нюх собаки. Он  сразу  узнает,  кто
подходит, - враг или друзья.
   Тогда Гум с тремя молодыми воинами отправился в путь. По  мере  того  как
они подвигались вперед, хищники бежали по их следам. Воины скрылись из виду.
Племя с тревогой и нетерпением ожидало возвращения  разведчиков.  Наконец  в
темноте раздался протяжный крик.
   Фаум, выскочив на равнину, воскликнул:
   - Это идут уламры!
   Необычайное волнение охватило всех.
   Гун спросил:
   - Кто идет: Аго и его братья или Нао, Нам и Гав?
   Снова раздались крики под звездами.
   - Это сын Леопарда! - радостно прошептал Фаум.
   В глубине души вождь боялся свирепого Аго. Но большинство уламров  думало
лишь об огне. Если Нао принесет огонь, они готовы пасть перед ним ниц;  если
же нет - гнев и презрение восстанут против его слабости.
   Между  тем  к  становищу  подкралась  стая  волков.   Сумерки   сменились
непроглядной ночью. Последние отблески дня погасли, звезды тускло светили  в
ледяном небе. О! если бы увидеть, как возрождается теплое красное  животное,
чувствовать его дыхание на своей груди и на своем теле!
   Наконец показался Нао. Его могучая фигура чернела на серой равнине.  Фаум
закричал: "Огонь! Нао несет огонь!"
   Орда заволновалась.  Многие  замерли  на  месте,  как  оглушенные  ударом
топора, другие повскакивали с неистовыми криками:
   - Огонь! огонь!
   Сын Леопарда держал его  в  своей  каменной  клетке.  Это  был  маленький
красный огонек,  слабая  жизнь,  которую  без  труда  могло  задуть  детское
дыхание. Но уламры знали, какая огромная сила таится в этом слабом  огоньке;
задыхающиеся, безмолвные, страшась, что он исчезнет, смотрели они на огонь.
   Затем поднялся такой шум, что даже волки и собаки испугались.  Все  племя
столпилось вокруг Нао с жестами покорности, обожания, радости.
   - Осторожно, не убейте огонь! - крикнул старый Гун.
   Все отступили. Нао, Фаум, Гаммла, Нам, Гав, старый Гун образовали в толпе
ядро и направились к скале. Уламры бросились собирать сухие травы  и  ветки.
Когда костер был готов, сын Леопарда поднес к нему дрожащий огонек.  Сначала
он скользнул по сухим сучьям, потом со свистом  и  ворчаньем  стал  пожирать
сучья и ветки. Увидев пламя, волки и собаки убежали, охваченные страхом.
   Тогда Нао, обратившись к Фауму, сказал:
   - Сын Леопарда выполнил  свое  обещание!  Сдержит  ли  свое  слово  вождь
уламров?
   Он  указал  на  Гаммлу,  освещенную  багряным  светом.  Девушка  тряхнула
длинными, пышными волосами, трепеща от гордости при виде Нао.
   - Гаммла будет твоей женой! - покорно ответил Фаум.
   - И Нао станет вождем племени! - смело добавил старый Гун.
   Он сказал так вовсе не для того, чтобы высказать презрение  к  Фауму,  но
чтобы  уничтожить  соперничество,  которое  он  считал   опасным.   В   этот
торжественный момент  никто  не  посмел  бы  ему  противоречить.  Все  племя
радостно приветствовало его предложение. Но  Нао  видел  только  Гаммлу:  ее
длинные волосы, ее прекрасные глаза.  Глубокая  жалость  поднималась  в  его
сердце к человеку, который отдавал ему в жены свою дочь.  Тем  не  менее  он
понимал, что  ослабевший,  искалеченный  вождь  не  может  больше  управлять
племенем. И он воскликнул:
   - Нао и Фаум будут вместе управлять племенем уламров!
   Все в изумлении замолчали. Жестокий  Фаум  впервые  почувствовал  смутную
нежность к человеку, который не был ему родственным по крови.
   Между тем старый Гун, самый любопытный из всех уламров, спешил  узнать  о
приключениях, пережитых тремя воинами. Память о них была  так  свежа  в  уме
Нао, будто все происходило накануне.
   В те времена люди не обладали большим  количеством  слов,  речь  их  была
отрывочна, но выразительна.
   Храбрый воин рассказал о сером медведе, о  льве-великане,  о  тигрице,  о
пожирателях людей, о мамонтах и рыжих карликах, о людях без плеч, о людях  с
синими волосами и о пещерном  медведе.  Однако  осторожный  Нао  не  раскрыл
уламрам тайны камней, которую он узнал от вахов. Треск огня сопровождал  его
рассказ. Старый Гун воскликнул:
   - Не было воина, равного Нао, среди наших отцов и не  будет  среди  наших
детей, среди детей наших детей.
   Наконец Нао произнес имя Аго. Все вздрогнули, как деревья в бурю, ибо все
боялись сына Зубра.
   - Когда сын Леопарда видел Аго в последний раз? -  спросил  Фаум,  бросив
испуганный взгляд в темноту.
   - С тех пор прошли две ночи, - ответил Нао. - Сыновья Зубра перешли реку.
Они появились у скалы, где были Нао, Нам и Гав. Нао бился с ними.
   Наступило глубокое  молчание.  Слышно  было  лишь  потрескивание  костра,
завывание северного ветра и отдаленный крик какого-то хищного зверя.
   - И Нао их победил! - объявил гордо уламр.
   Мужчины и  женщины  переглянулись.  Радость  и  сомнения  боролись  в  их
сердцах. Му выразил их неясные чувства, спросив:
   - Нао убил всех троих?
   Сын Леопарда ничего не ответил. Он  погрузил  руку  в  складку  медвежьей
шкуры, которая была на нем, и бросил на землю три окровавленные руки.
   - Вот руки Аго и его братьев!
   Гун, Му и Фаум осмотрели их, им хорошо были знакомы эти огромные  толстые
руки, покрытые шерстью,  как  у  зверей.  Нельзя  было  не  узнать  их.  Все
вспомнили тот ужас,  который  наводили  на  племя  эти  руки.  Соперничество
погасло в сердцах завистливых и  сильных;  слабые  соединили  навсегда  свою
жизнь с Нао; женщины почувствовали, что род их не умрет. И Гун  Сухие  Кости
провозгласил:
   - Теперь уламрам не страшны враги!
   Фаум, схватив Гаммлу за волосы, простер  ее  грубо  перед  победителем  и
сказал:
   - Вот! Она будет твоей женой! Я снимаю с нее мою власть. Ты ее  господин!
Она будет отыскивать и приносить на  плече  добычу,  которую  ты  убьешь  на
охоте. Если она ослушается тебя, ты волен убить ее.
   Нао опустил руку на плечо Гаммлы и нежно поднял женщину.