зау"  {"Kreisauer  Kreis",  от  названия  имения  Крейзау   близ
Швейдница  в  Силезии,  где  в   конце   Второй   мировой   войны   возникла
антифашистская группа, преимущественно правого направления.- Прим,  перев.},
поддерживавшем  сверх  того,  как  уже  было  сказано,  контакты  с  другими
буржуазными  и   военными   группами,   а   также   с   социалистическим   и
коммунистическим   движениями    Сопротивления.    Причина,    по    которой
сотрудничество католических и евангелических участников  Сопротивления  было
лишь  спорадическим  и  возникло  очень  поздно,  состоит  в  уже  описанном
различном положении этих церквей в "третьем рейхе".
     Хотя "Церковь исповедания" уже на Барменском Синоде  в  мае  1934  года
решительно отвергла, исходя из более  или  менее  теологических  аргументов,
притязание  национал-социалистского   государства   быть   "единственным   и
тотальным порядком человеческой жизни",  членам  этой  оппозиционной  группы
трудно было отказаться  от  тесного  сотрудничества  церкви  и  государства,
выросшего из церковной истории и обоснованного целыми поколениями  теологов.
В этом отношении очень важную роль сыграла "диалектическая  теология"  Карла
Барта, принявшего активное участие в  выработке  Барменского  заявления.  Но
если подумать, насколько очевидным с самого начала  был  характер  "третьего
рейха", то кажется удивительным, почему многие теологи так  долго  не  могли
постигнуть, что "третий рейх" не мог и не должен был быть  установленным  от
Бога начальством. И все же в конце концов дело дошло до актов  сопротивления
отдельных духовных лиц, с политической и теологической мотивировкой, а также
до нескольких открытых протестов. Так обстояло дело, например, с принятым 28
мая 1936  года  воззванием  временного  руководства  "Общегерманского  союза
братьев" (Reichsbruderrat) против так называемого "позитивного христианства"
и против мероприятий национал-социалистов по устранению  вероисповеданий  из
воспитания юношества с литургией о сохранении мира, отслуженной 30  сентября
1938 года частью священников "Церкви исповедания"  перед  лицом  угрожавшего
конфликта по судетскому вопросу, и,  наконец,  с  открыто  высказанной  12-м
Прусским синодом верующих критикой массового уничтожения психически  больных
и  людей  "чужой  расы".  Впрочем,  это  был  единственный   случай,   когда
евангелическая церковь протестовала против  преследования  евреев,  хотя,  с
другой стороны, были  люди,  считавшие  своим  христианским  долгом  совести
помогать преследуемым евреям36.
     В целом можно сказать, что представители католической  церкви  тоже  не
решались заклеймить  преступления  "третьего  рейха".  Это  связано  было  с
соображениями церковной политики, поскольку католические епископы Германии и
папа   опасались,   что    слишком    явные    протесты    могут    побудить
национал-социалистское руководство расторгнуть конкордат. Лишь тогда,  когда
нарушения национал-социалистами положений конкордата стали слишком очевидны,
папа Пий XI  решился  критиковать  эти  нарушения.  Однако  в  энциклике  "С
неустанной заботой" нет ни слова протеста против преследования евреев, а тем
более  борцов  Сопротивления  из  рядов  запрещенного   рабочего   движения.
Энергичны и - по крайней мере, временно -  успешны  были  протесты  епископа
Мюнстерского   графа   Галена   против   умерщвления   национал-социалистами
душевнобольных. В 1943 году католические епископы в  пастырском  послании  о
десяти    заповедях    атаковали    религиозную    и    расовую     политику
национал-социалистов с  резкостью,  сравнимой  с  заявлением  евангелической
церкви на 12-м Прусском синоде верующих. Но  это  единственный  документ,  в
котором католическая церковь как учреждение  хотя  бы  косвенно  призвала  к
борьбе.  Однако  нельзя  забывать  о  католических  священниках  и   простых
верующих, оказавших решительное сопротивление национал-социализму37.
     В целом, высшей точкой немецкого  движения  Сопротивления,  несомненно,
было покушение на Гитлера 20 июля  1944  года,  которое  должно  было  стать
сигналом для общего восстания; но  после  некоторых  первоначальных  успехов
движение было быстро сломлено. Многое говорит в  пользу  предположения,  что
если бы круги, участвовавшие в подготовке покушения, имели связь с  группами
Сопротивления - церковными, социалистическими  и  коммунистическими,-  то  в
случае успеха задуманных заговорщиками действий могло бы возникнуть,  как  в
случае путча Бадольо, широкое и успешное движение Сопротивления.
     Надо, однако, заметить, что эти люди из  буржуазных  и  военных  кругов
преследовали цели, далекие от представлений  парламентской  демократии.  Это
относится  прежде  всего  к  крайне  консервативной  группе   вокруг   Карла
Герделера; что же касается  членов  кружка,  собиравшегося  в  имении  графа
Мольтке в силезском Крейзау, то они  строили  утопические,  нежизнеспособные
планы,  ориентируясь  на  устаревшие  модели  общества.   В   критике   этих
антидемократических  социальных  и  конституционных  планов,  изложенных   в
многочисленных воспоминаниях, не следует упускать из виду два важных,  может
быть,  решающих  факта.  Во-первых,  это  уже  упомянутая  по  крайней  мере
наметившаяся попытка объединить все группы Сопротивления, от коммунистов  до
консерваторов; во-вторых - успешная попытка  привлечь  к  задуманному  путчу
также высших офицеров. Эти борцы Сопротивления исходили из трезвого,  вполне
реалистического  понимания,  что  успешная  попытка   свергнуть   господство
национал-социалистов может исходить только от  одной  из  военных  групп.  К
несчастью, лишь очень немногих офицеров  можно  было  убедить,  что  вопреки
присяге, принесенной Гитлеру, они не обязаны были терпеть массовые  убийства
и  другие  злодеяния  "третьего  рейха".  Но  если  даже  попытка  восстания
полностью провалилась - из-за случайностей и ошибок планирования, к  которым
надо прежде всего отнести  не  достигнутую,  едва  наметившуюся  мобилизацию
общественности,- то все же историческое и моральное значение этой попытки не
исчерпывается его неудачей38.
     То же относится ко всему немецкому движению Сопротивления. Хотя  оно  в
основном терпело лишь поражения, в конечном счете успех его состоял  в  том,
что  многочисленные  акты  и  явления  неорганизованного   сопротивления   и
непокорности в повседневной жизни показали  победоносным  державам  и  самим
немцам, что национал-социализм в конечном счете вовсе не был столь успешным,
как это всегда изображала его  пропаганда.  Конечно,  большинство  немецкого
"народного сообщества", уменьшавшееся с течением времени,  почти  до  самого
конца восхваляло своего фюрера, но были и другие люди, не  ликовавшие  и  не
приспосабливавшиеся, оказавшиеся способными сопротивляться и в той или  иной
форме  оказывавшие  сопротивление39.  Однако,  несмотря  на  это,  оценки  и
традиции немецкого движения Сопротивления в целом остаются  предметом  спора
между двумя немецкими государствами и между партиями. В отличие от Италии, в
Германии наследие и заповедь Сопротивления  не  ощущаются  как  объединяющий
элемент.  Этот  факт  до  наших  дней  оказывает  большое   воздействие   на
демократический   консенсус,   способность   к   компромиссам   и   немецкое
национальное чувство40.

ГЛАВА 4

ФАШИСТСКИЕ ДВИЖЕНИЯ С МАССОВОЙ БАЗОЙ
     Фашизм и национал-социализм в Австрии

     Австрия не только географически расположена между Италией и  Германией,
но демонстрирует также оба главных варианта фашизма - свою собственную ветвь
национал-социализма  и  хеймверовский  фашизм,  более  или  менее  отчетливо
ориентировавшийся  на  образец  итальянского  фашизма.  Многие  современники
считали режимы Дольфуса и Шушнига "фашистскими", а  многие  исследователи  и
сейчас  рассматривают  их  таким  образом.  Если,  наконец,  вспомнить,  что
австрийская  Немецкая  рабочая  партия  (НРП,  "Deutsche   Arbeiterpartei"),
называвшая себя с мая  1918  года  Немецкой  национал-социалистской  рабочей
партией (ННСРП,  "Deutsche  National-sozialistische  Arbeiterpartei"),  была
старше партии Гитлера, то становится ясно, что в этой стране  в  самом  деле
наблюдается широкий диапазон  разновидностей  фашизма.  Он  простирается  от
"раннего фашизма" НРП через "нормальный фашизм"  хеймвера  до  "радикального
фашизма" австрийской ННСРП; между тем режим Дольфуса следовало бы назвать по
типологии Нольте "филофашистским". Италия  породила  "классический"  фашизм,
тогда как Австрия была  страной  различных  фашизмов,  история  и  структура
которых  могут  быть  изложены  и  поняты  лишь  с  помощью   сравнительного
исследования  фашизма.  Но  сначала  мы  должны   заняться   экономическими,
социальными и политическими условиями, в которых проявился  каждый  из  этих
видов фашизма1.
     В то время как многие другие европейские  страны  попали  после  Первой
мировой войны в  кризисные  условия,  угрожавшие  самому  их  существованию,
первая  австрийская  республика  была  попросту  обречена  на  существование
победоносными  державами2.  По   национальным   и   экономическим   причинам
представители всех партий  -  от  консервативной  христианско-социальной  до
социал-демократической - высказывались за присоединение к Германии.  Но  это
пожелание,  поддерживаемое  также   подавляющей   частью   населения,   было
решительно  отвергнуто  союзниками,  включившими  в  Сен-Жерменский   мирный
договор отчетливое запрещение аншлюса. Если принять в расчет, что  Германия,
в конце концов начавшая и проигравшая войну, при таком присоединении Австрии
стала бы больше  и  сильнее,  чем  была  в  1914  году,  то  это  решение  с
политической стороны понятно, хотя вряд ли  может  быть  оправдано  с  точки
зрения  провозглашенного   американским   президентом   Вильсоном   принципа
самоопределения, которым здесь явно пренебрегли.
     Австрийская  республика,  возникшая  вследствие  диктата   победоносных
держав, столкнулась с рядом почти неразрешимых экономических,  социальных  и
политических   проблем.   Границы   Австрии,   проведенные   по   этническим
разделительным линиям,  но  также  с  учетом  военно-политических  интересов
соседей Австрии - Чехословакии, Югославии и  Италии,-  произвольно  рассекли
исторически возникшие связи между  хозяйственными  зонами  австро-венгерской
монархии.  Промышленные  отрасли  немецко-австрийского  ядра   страны   были
отрезаны от их традиционных  рынков  сбыта  и  источников  сырья.  Поскольку
многие предприятия должны были остановиться из-за недостатка угля,  возникла
массовая  безработица,  обостренная  демобилизацией  армии   и   увольнением
многочисленных  служащих,  не  нашедших  себе  места  в  учреждениях  малого
государства,  в  которое  превратилась  послевоенная  Австрия.  Более  того,
экономический и социальный кризис еще усугубили  внешнеполитические  угрозы.
Одна  из  этих  угроз  исходила  от  Югославии,  стремившейся  насильственно
присоединить  к  себе  большую  часть  Каринтии,  где  проживало  славянское
меньшинство. Крайне угрожающими представлялись также  советские  республики,
возникшие в Венгрии и в Баварии.
     Несмотря на  эти  огромные  экономические,  социальные  и  политические
трудности,  удалось  создать  парламентским   путем   относительно   прочное
правительство3. На парламентских выборах, проведенных уже  16  февраля  1919
года, сильнейшей партией оказались социал-демократы, получившие 72  места  и
образовавшие вместе  с  Христианско-социальной  партией,  имевшей  69  мест,
коалиционное  правительство  под  руководством  Карла  Реннера.  Тем   самым
австрийские социал-демократы продемонстрировали, что они точно так  же,  как
немецкие, с которыми они чувствовали себя связанными, хотели проводить вовсе
не  революционную,  а  реформистскую  политику.  Впрочем,  они  были   более
последовательными, а вначале и более успешными реформаторами. Сюда относятся
социальные  меры,  введенные  социал-демократическим   статс-секретарем   по
социальным вопросам Фердинандом  Ганушем,  например,  восьмичасовой  рабочий
день, отпуска для рабочих, страхование от  безработицы  и  закон  о  советах
предприятий. Сюда также  относилась  военизированная  организация  "Народное
ополчение"    ("Volkswehr"),    которой    руководил    организовавший    ее
социал-демократ Юлиус Дейч. Правда, последовательно  реформистская  политика
вызвала в рядах австрийских социал-демократов некоторые разногласия,  но  не
привела, как в Германии, к расколу партии. Между тем как СДПА шаг  за  шагом
унифицировала и распускала рабочие  и  солдатские  советы,  Коммунистическая
партия Австрии (КПА, Kommunistische Partei Osterreichs) оставалась более или
менее незначительной партией. Однако социал-демократы  не  могли  преодолеть
недоверие Христианско-социальной партии, поскольку они не могли и не  хотели
отказаться  от  определенных  марксистских  требований  своей  программы   -
например, от замаскированного тезиса о "диктатуре пролетариата".
     Уже в 1920 году социал-демократы были изгнаны из  правительства,  после
чего на выборах 17 октября 1920 года Христианско-социальная партия  получила
большинство  в  79   мест,   тогда   как   социал-демократы   -   лишь   62.
Социал-демократы перешли в оппозицию, в которой и оставались затем в течение
всего  времени   первой   австрийской   республики.   Чтобы   справиться   с
катастрофическим экономическим положением, приведшим еще зимой 1920/21  года
к тягчайшей ситуации с продовольствием, союзный канцлер  Игнац  Зейпель  (из
Христианско-социальной   партии)   обратился   в   октябре   1923   года   к
правительствам Англии, Франции, Италии и Чехословакии с просьбой о займе. За
этот  заем  Австрии  пришлось,  однако,  уплатить  очень  высокую  цену.  По
Женевскому договору она обязывалась в течение  20  лет  не  отказываться  от
своей независимости, поддерживать  внутреннее  спокойствие  и  порядок  и  в
течение двух лет стабилизировать  свой  бюджет.  Последнее  требование  было
невыполнимо без массового увольнения  служащих.  Из  общего  числа  270  000
государственных  служащих  было  уволено  100  000.   Женевское   соглашение
произвело  волну  возмущения,  в  которой  социальные  мотивы  смешались   с
национальными,  поскольку  именно   международный   контроль   и   повторное
запрещение  аншлюса  вызвали  враждебное  отношение  многих  австрийцев.   В
неофициальном опросе общественного мнения, проведенном в Тироле и Зальцбурге
в 1921 году, почти 100% населения высказалось за присоединение  к  Германии.
Возбуждение населения по поводу Женевского  соглашения  и  его  последствий,
носившее  и  национальный,  и   социальный   характер,   было   использовано
австрийскими  национал-социалистами,  партия  которых  уже  не  была  теперь
незначительной группой.
     Как уже было сказано, Немецкая  национал-социалистская  рабочая  партия
(ННСРП) возникла из основанной в 1903 году Немецкой рабочей  партии  (НРП)4.
На выборах в рейхстаг 1911 года она получила свыше  26  000  голосов  и  три
места. Центр влияния этой партии, где и в самом  деле  преобладали  немецкие
рабочие, находился в Судетской области.  Наряду  с  социальными  целями  она
преследовала также и национальные, прежде всего античешские и  антисемитские
цели.   Хотя   депутаты   этой   партии   присоединились   в   рейхстаге   к
социал-демократической  фракции,   ввиду   связи   НРП   с   социальными   и
национальными требованиями она была гораздо ближе к группе "раннефашистских"
движений, чем к исключительно националистически и антисемитски направленному
"Общенемецкому" движению Шенерера  ("Alldeutsche").  Это  движение,  в  свою
очередь, можно сравнить с антипарламентскими массовыми движениями Германской
империи (Общенемецкое движение, "Движение Остмарк", "Морской союз" и т.  д.)
и с Итальянской националистической ассоциацией  ("Assoziazione  Nazionalista
Italiana").
     "Общенемецкое  движение"  Шенерера  растворилось   в   "Велико-немецкой
народной  партии"  (GroBdeutsche  Volkspartei),  составленной  из  различных
группировок и получившей на выборах 16 февраля  1919  года  26  мест,  а  на
выборах 24 октября 1923 года  лишь  10  мест.  Между  тем  Немецкая  рабочая
партия, называвшая себя с  мая  1918  года  Немецкой  национал-социалистской
рабочей партией, сохранила свою самостоятельность.  Однако  после  отделения
Судетской области, где она, главным образом, имела сторонников, она получила
на выборах 16 февраля  1919  года  лишь  1%  поданных  голосов.  Впрочем,  в
некоторых городских округах Вены, где выставил свою  кандидатуру  ее  лидер,
адвокат Вальтер Риль, ее доля составила 4%. Хотя  среди  избирателей  ННСРП,
как и прежде, было некоторое число рабочих, она развилась  скорее  в  партию
буржуазного склада. С 1919 года ННСРП поддерживала тесные связи с  немецкими
национал-социалистами, которые завершились полным присоединением этой партии
к НСДАП. Такой ход событий привел к тому, что уже в  1923  году  ее  прежний
лидер Риль вышел из партии, основав собственную  незначительную  группу  под
названием "Великонемецкий социальный союз" ("GroBdeutscher Soziale Verein").
Его последователь Карл Шульц также потерпел  неудачу,  пытаясь  сохранить  в
какой-то мере независимое положение  по  отношению  к  НСДАП  и  примыкая  к
псевдосоциалистическому курсу старой НРП, которая,  вместе  с  ее  этнически
ориентированными  профсоюзами,  находила  некоторую  поддержку  у   немецких
рабочих Австро-венгерской  монархии.  Наконец  подчинение  воле  мюнхенского
партийного руководства зашло так далеко, что австрийская НСДАП не имела  уже
собственного  краевого  лидера  (Landesleiter)  и   управлялась   различными
германскими   гауляйтерами.   Вследствие   этого    возникла    ожесточенная
конкурентная борьба внутри этой партии, отчасти утихшая с 1931  года,  когда
Гитлер назначил Тео Габихта ее краевым инспектором.
     Несмотря  на  эти  внутрипартийные  противоречия,  после  возникновения
мирового экономического кризиса австрийская НСДАП  смогла  все  же  добиться
некоторых избирательных успехов. Если на парламентских выборах 1930 года она
получила лишь 3% голосов, то на выборах в ландтаги и муниципальные органы  в
1932 году, в которых приняло участие две трети австрийцев, она получила  уже
в среднем 16% поданных голосов. В Вене, Зальцбурге и других городах ее  доля
голосов  превысила  30%.  Но  эти  относительные  успехи   были   достигнуты
исключительно  за  счет  "Великогерманской  народной  партии"  и  столь   же
"великогермански" настроенного  "Краевого  союза"  ("Landbund"),  которые  в
дальнейшем  в  значительной  степени  были  поглощены   НСДАП;   между   тем
избирательные результаты СДПА и Христианско-социальной партии остались почти
без  изменений.   На   последних   выборах   перед   разгромом   австрийской
парламентской  системы  -  муниципальных  выборах  в  апреле  1933  года   -
национал-социалисты сумели получить до 40% голосов, но им не удалось пробить
брешь в рядах рабочих  и  консервативно  настроенного  сельского  населения.
НСДАП осталась в основном в границах своего влияния в городах и промышленных
районах  Австрии,  где  ей  удалось  привлечь  на  свою  сторону,  наряду  с
буржуазией, значительную часть рабочих. Участие рабочих было особенно велико
в вооруженных организациях НСДАП. Социальный состав австрийских  СА  и  -  в
меньшей   степени   -   также   СС   не   очень   отличался    от    состава
социал-демократического "Республиканского союза стрелков" ("Republikanischer
Schutzbund").
     В целом рост австрийской НСДАП, насчитывавшей в  январе  1933  года  40
000, в конце 1934 года 87 000 и в феврале 1938  года  150  000  членов,  был
намного медленнее, чем в Германии,  а  успехи  были  не  столь  велики.  Это
объясняется, с одной стороны, довольно энергичными и,  по  крайней  мере  на
первых порах, успешн