ировых рынках и большого бюджетного
дефицита.  Давала  себя   знать   все   возрастающая   инфляция,   усилилась
безработица8. Это привело в городах к множеству  беспорядков  и  забастовок,
достигших наивысшего уровня осенью 1920 года, когда в промышленных  областях
Северной  Италии  рабочие  захватили  предприятия.   Правительству   удалось
побудить их к уступкам, пообещав повышение заработной  платы,  восьмичасовой
рабочий день и введение социального обеспечения,  но  обе  стороны  не  были
удовлетворены этим компромиссом. Большая часть  рабочих  не  удовлетворилась
этим   успехом,   считая,   что   в   возникшей   ситуации   возможна   была
социалистическая революция. Конфликт по этому вопросу отделил  реформистскую
часть  итальянского  рабочего  движения  от  более  сильной  максималистской
(революционной)  части,  что   прямо   или   косвенно   способствовало   его
ослаблению9. Но и промышленники вовсе не  были  удовлетворены  компромиссом,
достигнутым  при  посредничестве  правительства.  С   одной   стороны,   они
опасались, что рабочее движение может использовать занятые им позиции, чтобы
и в самом деле захватить власть революционным путем. С другой  стороны,  они
считали неприемлемыми обещанные социальные мероприятия и прибавки заработной
платы.
     В сельскохозяйственных областях  Северной  Италии  возникли  еще  более
острые социальные конфликты. Здесь организации сельскохозяйственных  рабочих
добились еще больших успехов. Многие имения были  захвачены  и  перешли  под
управление кооперативов, примыкавших к  разветвленной  сети  потребительских
обществ, также управляемых и  руководимых  социалистическими  лигами.  Сверх
того, социалистические лиги обязали еще оставшихся крупных землевладельцев и
даже мелких земельных собственников нанимать определенное  число  работников
при  непременном  посредничестве  этих  лиг,  независимо  от  действительной
потребности в рабочей  силе.  При  этом  максималистски  настроенные  лидеры
социалистических лиг не были удовлетворены даже этими беспримерными в Европе
того времени успехами, поскольку они  стремились  к  полному  обобществлению
земли. Эти цели решительно отвергались не только крупными  землевладельцами,
но и многочисленными мелкими земельными собственниками  и  арендаторами,  не
только не хотевшими отдавать свою землю, но стремившимися приобрести  больше
земли. Отсюда возникла общность интересов  мелких  собственников  и  крупных
аграриев, опасавшихся обобществления земли и желавших отмены уже проведенных
реформ10.
     Хотя более чем сомнительно,  что  Италия  после  Первой  мировой  войны
действительно находилась в революционной  ситуации,  как  на  это  надеялись
социалисты и как этого опасались промышленники и аграрии, нереволюционного и
парламентского решения различных проблем тоже не было видно. Экономический и
социальный  кризис  сопровождался   и   обострялся   политическим   кризисом
итальянской системы правления.
     Парламентские выборы 16 ноября  1919  года  привели  к  сокрушительному
поражению  правивших  до  этого  либеральных   и   демократических   партий.
Социалисты, получив 156 мест, стали крупнейшей политической силой, тогда как
католическая народная партия popolari  получила  95  мест.  Такой  результат
выборов сделал образование сильного и  дееспособного  правительства  трудным
или  даже  невозможным.  Социалисты  и  "пополари"   решительно   отказались
сотрудничать  между  собой,  между  тем  как  попытки  Джолитти  -  впрочем,
нерешительные и  неискренние  -  побудить  католическую  народную  партию  к
коалиции с либералами привели к весьма непрочным результатам. Однако  против
воли социалистов и "пополари" страной нельзя было управлять. Таким  образом,
традиционная для Италии политика компромисса и  "trasformismo"  окончательно
провалилась.
     Совершенно  бесполезным  и  даже  угрожающим  всей  системе   правления
оказалось также продолжение прежних попыток отвлечь внимание  от  внутренних
социальных проблем, возбуждая националистические страсти и  добиваясь  таким
образом общественной сплоченности. Хотя Италия  испытала  в  Первой  мировой
войне ряд тяжких поражений, некоторые ее цели удалось осуществить, поскольку
она была одной из держав-победителей. Италия получила Южный Тироль и  Истрию
с Триестом, но ей пришлось отказаться в пользу  Югославии  от  далматинского
побережья, также входившего в ее требования, тогда  как  Фиуме  (Риска)  был
объявлен вольным городом. Итальянское правительство  лишь  после  длительных
колебаний и сильного сопротивления согласилось с этим решением  союзников  в
Париже. Общественное мнение Италии возмущенно реагировало на  такое  решение
союзников и на предполагаемую нестойкость итальянского правительства. В этой
ситуации укрепилось представление о якобы  "украденной  победе",  с  которым
итальянские националисты атаковали союзников  и  собственное  правительство.
Миф об "украденной победе" в этом отношении весьма  напоминает  возникшую  в
Германии  легенду   об   "ударе   ножом   в   спину".   Перед   лицом   этих
националистических эмоций итальянское правительство  не  решилось  энергично
вмешаться, когда итальянские войска  под  предводительством  поэта  Габриеле
Д'Аннунцио не выполнили приказа об отходе и 12 сентября 1919 года своевольно
оккупировали город Фиуме. В течение 16 месяцев Д'Аннунцио, присвоивший  себе
титул "начальника" ("commandante"), хозяйничал в городе,  развив  уже  тогда
все элементы политического стиля фашистской Италии. Сюда относятся  массовые
шествия  и  парады  его  сторонников  в  черных  рубашках  под  знаменами  с
изображением   мертвой   головы,   воинственные   песни,   приветствие    по
древнеримскому  образцу  и  эмоциональные  диалоги   толпы   с   ее   вождем
Д'Аннунцио11.
     Организация фронтовиков "Боевые  отряды"  ("Fasci  di  combattimento"),
основанная Муссолини в Милане 23 марта 1919 года, приняла политический стиль
Д'Аннунцио  за  образец  и  могла   использовать   явления   экономического,
социального и политического кризиса, потрясавшего Италию. Но все это еще  не
объясняет, почему Муссолини смог в поразительно короткое время  организовать
массовое движение, насчитывавшее уже  в  начале  1921  года  почти  200  000
членов. Это зависело и от личности самого Муссолини, и  от  пропагандируемой
им идеологии, содержавшей, наряду  с  националистическими,  также  некоторые
социалистические элементы. Эта идеология  и  военизированный  внешний  облик
нового движения привлекали, наряду с националистами и бывшими  социалистами,
главным образом участников войны и молодых людей, видевших в этом  необычном
движении, столь решительно отвергавшем все прежние партии  и  намеревавшемся
их заменить, единственную еще неиспытанную политическую силу, от которой они
ожидали радикального решения не  только  национальных,  но  и  своих  личных
проблем. Чем более неопределенно и  даже  противоречиво  звучали  требования
фашистского движения, тем более они производили эффект12.
     Еще действеннее, чем программа фашистов, была их политическая  тактика,
по существу продолжавшая мировую войну гражданской войной.  Представители  и
исполнители  ее  предприятий,  чаще  всего  завершавшихся  насилиями,   были
"squadri" {"Отряды" (итал.).- Прим. перев.}, отряды, состоявшие из  учеников
и  студентов,  а  также  бывших  солдат  итальянских  элитных  и   штурмовых
подразделений, arditi {Отважные, дерзкие (итал.).- Прим. перев.}. Эти войска
гражданской войны одержали  свои  первые  "победы"  во  вновь  приобретенных
областях, Триесте и  Венеции-Джулии,  где  они  "боролись"  с  меньшинствами
славянского происхождения, рассматриваемыми как враги Италии и - нередко без
оснований - как представители  "чуждого"  марксизма.  Здания  и  организации
словенского меньшинства, а также  социалистов  подвергались  разрушению.  Во
второй  половине  1920  года  фашисты  распространили  свои   насильственные
действия на территорию Болоньи, после того как там на  заседании  городского
парламента был застрелен депутат от националистов,  инвалид  войны.  Фашисты
ответили  на  это  политическое  убийство  рядом   террористических   актов,
встретивших  одобрение  буржуазных   кругов,   причем   полиция   почти   не
вмешивалась.  "Скуадри"  нападали  на  редакции  социалистических  газет   и
помещения социалистических организаций, опустошали их и поджигали. Отдельные
представители социалистической  партии  подверглись  угрозам,  избиениям,  а
некоторые были убиты. Вскоре после этого "скуадри"  перешли  к  "карательным
экспедициям" (spedizioni punitive) в сельских окрестностях Болоньи,  Феррары
и, наконец, повсюду в Эмилии и Романье, систематически разрушая от деревни к
деревне, от города к городу и, наконец, от провинции к  провинции  помещения
профсоюзов, кооперативов, партийных комитетов и  редакций,  пытая  и  убивая
политических противников из социалистов и  "пополари".  Эти  акции  получали
одобрение  аграриев  и  мелких  земельных  собственников-крестьян,   которые
повсюду оказывали материальную поддержку возникающим фашистским организациям
или вступали в их ряды. Таким образом, изменялась не только численность,  но
и социальный состав фашистского движения.
     В то время как первые, образовавшиеся в городах фаши  состояли  главным
образом из офицеров, студентов, интеллигентов, а также  из  отщепенцев  всех
слоев общества, "скуадри" так называемых аграрных  фашистов  рекрутировались
главным образом из крупных аграриев,  среднего  и  мелкого  крестьянства,  а
также из сельскохозяйственных рабочих, присоединившихся  -  добровольно  или
вынужденно - к фашистским профсоюзам сельскохозяйственных рабочих13.
     К ним надо прибавить мелких буржуа из небольших провинциальных городов.
Таким образом фашизм приобрел  свой  специфический  социальный  профиль.  Он
превратился в движение, поддерживаемое преимущественно мелкой буржуазией,  с
радикально антисоциалистическими целями, хотя в его  программах  по-прежнему
оставались   первоначальные   антикапиталистические    пункты.    Внутренняя
противоречивость программ прикрывалась идеологией национализма  и  активизма
фашистских "скуадри".
     Но быстрый рост фашизма и победа в гражданской войне против социалистов
и "пополари", достигнутые именно его аграрной частью, скрывали в себе  также
некоторые  проблемы.  Это  касалось,  например,  регионального   обособления
отдельных подразделений фашистской партии, почти  неограниченно  управляемых
местными лидерами (которых приверженцы  и  противники  называли  абиссинским
термином "рас" - "предводитель"). Они вели между собой  острую  конкурентную
борьбу, и хотя эти  "расы"  не  представляли  прямой  угрозы  для  лидерства
Муссолини, они могли препятствовать стремлению  Муссолини  построить  единую
партийную организацию, а также его намерению  заключить  пакт  примирения  с
социалистами. Хотя Муссолини  7  ноября  1921  года  сумел  объединить  свое
движение в не особенно крепкую партию (Национальную фашистскую партию,  НПФ,
Partito  Nazionale  Fascista),   его   концепция   умиротворения   полностью
провалилась.  Террористический  поход  против  социалистов,   "пополари"   и
либералов,   объявленный   и   проводимый   вождями    аграрных    фашистов,
беспрепятственно продолжался. Муссолини должен был довольствоваться  титулом
"дуче" ("Duce") {"Вождь", "полководец" (итал.) - Прим  перев.},  присвоенным
ему партийным съездом в Риме в ноябре
     1921 года, но не был в состоянии сдерживать или направлять  агрессивный
активизм своих провинциальных вождей.
     Таким образом, фашистская партия никак не напоминала  монолит.  В  этот
период следовало  использовать  внутренние  раздоры  между  фашистами  и  по
крайней мере положить предел их  террористической  деятельности.  Но  ничего
этого не произошло.
     Стремясь ослабить социалистов и "пополари",  Джолитти  совершил  тяжкую
ошибку, приняв фашистов в  избирательный  союз  либералов.  Но  в  отношении
фашистов этот прием  "trasformismo"  нацело  провалился.  Фашисты,  занявшие
после выборов в апреле 1922 года 35 мест в парламенте, получили  в  каком-то
смысле признание либералов, хотя и не прекратили своей явно  противозаконной
террористической кампании. Теперь военные и полиция  проявляли  еще  меньшую
готовность препятствовать насильственным действиям фашистов. А социалисты  и
"пополари", снова одержавшие победу на выборах,  не  сумели  объединиться  в
единый фронт против фашизма. Когда же все социалистические  группировки  (за
исключением коммунистов) образовали единый фронт под названием "Союз  труда"
("Allianza del Lavoro"), призвавший ко всеобщей забастовке  против  фашизма,
государственные  власти  и  буржуазные  силы  повели  себя  так,  как  будто
вспомнили о времени захвата предприятий, хотя социалисты стремились  в  этом
объединении лишь к обороне  от  фашизма  и  защите  демократических  свобод.
"Пополари" и либералы, как и государственная исполнительная власть, пассивно
наблюдали, как фашистские "скуадри", получившие  тем  временем  значительную
материальную поддержку также от промышленных кругов,  безжалостно  сокрушили
это сопротивление социалистов. Между тем Муссолини  сумел  представить  себя
как единственного  человека,  способного  защитить  общество  от  хаоса,-  в
действительности вызванного  его  собственной  частной  армией,  развязавшей
гражданскую войну.
     Вечером  27  октября  Муссолини  отдал  приказ  собравшимся  в  Неаполе
"скуадри" начать  поход  на  Рим14.  Хотя  чернорубашечники  были  вовсе  не
вооружены  или  недостаточно  вооружены,  полиция   и   военные   опять   не
вмешивались.   Когда    король    не    решился    подписать    составленную
премьер-министром Факта декларацию, объявлявшую осадное положение, Муссолини
выиграл: он был назначен премьер-министром, а насильственный поход  на  Рим,
до тех пор представлявший  столь  сомнительное  предприятие,  превратился  в
триумфальное шествие.

       Фашизм у власти

     28 октября 1921  года  Муссолини  стал  главой  правительства,  но  его
положение казалось крайне  шатким.  Из  535  депутатов  парламента  лишь  35
принадлежали  к  Национальной  фашистской  партии  (НФП,  Partito  Nationale
Fascista),  к  которой,  впрочем,  с   начала   1923   года   присоединилась
Националистическая партия. Муссолини пришлось пойти на коалицию,  в  которую
вошли, кроме уже упомянутых  националистов,  также  либералы,  демократы,  а
вначале и "пополари". Впрочем, стараясь  сплотить  эту  весьма  неоднородную
коалицию, он мог не только сталкивать ее членов  между  собой,  но  в  любой
момент  угрожать  им  применением  своей  внепарламентской  силы.  Силу  эту
составляла его партийная армия, не распущенная, а преобразованная в милицию,
формально  подчиненную  военному  командованию,  но  в  действительности,  в
отличие от государственной армии,  присягнувшую  не  королю,  а  фашистскому
дуче.
     Однако страх перед этой армией гражданской войны и перед  непримиримыми
вождями провинциальных фашистов  никак  не  может  объяснить,  а  тем  более
оправдать тот факт, что парламентские союзники фашизма  проявили  готовность
принять (8 ноября 1923 года) так называемый "закон Ачербо" (legge Acerbo)15.
По этому закону любая партия, набравшая на выборах наибольшее число голосов,
но не менее 25%, получала две трети мест в парламенте. На выборах  5  апреля
1924 года оказалось,  что  либералы  и  "пополари",  согласившись  на  закон
Ачербо,  сами  себя  устранили  от  власти.  Фашисты  вместе  с  либералами,
выступавшими общим списком с ними, получили почти  две  трети  всех  мест  и
теперь бесспорно господствовали в парламенте. Впрочем, этот успех на выборах
был достигнут прежде  всего  с  помощью  террористических  мер  и  благодаря
финансовой поддержке со стороны  промышленного  объединения  "Конфиндустрия"
("Confmdustria")16. Казалось, Муссолини добился своей цели. Он был избранным
и бесспорным главой правительства, и сверх того  ему,  по-видимому,  удалось
укротить тех низших фашистских лидеров, которые недвусмысленно  призывали  к
так называемой "второй революции". Но тут произошло событие, которое едва не
привело к уходу Муссолини и тем самым к развалу еще неокрепшей и  не  вполне
разработанной фашистской системы.
     10 июня 1924 года фашистские  скуадристы  напали  на  социалистического
депутата Матеотти, направлявшегося в парламент, и убили его. Это была  вовсе
не первая жертва  фашистского  террора,  но  именно  Матеотти  был  особенно
известен своими смелыми и прямыми выступлениями против фашистских безобразий
и  пользовался  поэтому  большим  уважением.  Его  убийство  вызвало  особое
возмущение.  В  то  время  как  коммунисты  напрасно  взывали   к   всеобщей
забастовке, демократы, католики и социалисты сумели  объединиться  в  единый
фронт под знаком антифашизма. Но оппозиция, возглавленная Джордже Амендолой,
решилась  лишь  на  половинчатые  меры.  Вместо  того  чтобы  решительно,  в
ультимативной форме потребовать от короля отставки Муссолини,  оппозиционные
депутаты (за исключением коммунистов и нескольких либералов) всего лишь ушли
из парламента, устроив на Авентине свой отдельный представительный орган.
     После некоторых колебаний  Муссолини  еще  раз  продемонстрировал  свою
способность натравливать друг  на  друга  противников  и  в  конечном  счете
выводить их из строя. Он предостерегал короля, церковь и промышленность, что
поражение его фашистского правительства  может  привести  к  новому  подъему
социалистического движения. В то же время  он  уволил  некоторых  фашистских
политиков, особенно известных своим радикализмом, и  заставил  свою  милицию
присягнуть королю. К своим внутрипартийным критикам и конкурентам  Муссолини
применил подобную же двойную  стратегию,  состоявшую  из  уступок  и  угроз.
Выполняя требования, выдвинутые радикальными низшими  фашистскими  лидерами,
он преобразовал  всю  государственную  и  общественную  жизнь  в  фашистском
направлении,  все  более   ограничивая   при   этом   влияние   непримиримых
представителей провинциального фашизма. Эта политика принесла ему успех.  Он
вернул себе поддержку  монархии,  армии  и  промышленности,  устранил  своих
внутрипартийных конкурентов и разбил антифашистскую оппозицию. Эти  события,
в конечном счете полностью разрушившие в Италии либеральную систему, делятся
на несколько этапов17.
     2 октября 1925 года были учреждены фашистские  корпорации,  соединявшие
работодателей  и  работников,  что  положило  конец   свободе   профсоюзного
движения. За этим в начале ноября 1925 года последовали  "высшие  фашистские
законы" (leggi fascistissime), расширившие  власть  главы  правительства  за
счет  парламента,  который  был  отныне  полностью  подчинен  исполнительной
власти. Дальнейшими законами были распущены  городские  собрания  депутатов,
отменена свобода собраний и  объединений,  свобода  печати  и  были  уволены
политически неблагонадежные служащие. После покушения на Муссолини 9  ноября
1926 года был издан "закон о защите государства", по которому были распущены
все партии, кроме фашистской, запрещены все оппозиционные газеты и учреждены
специальные суды для политических противников режима. В начале 1928 года был
установлен новый избирательный закон, по которому "большой фашистский совет"
составлял перед выборами единый список кандидатов, а избиратели могли только
принять или отвергнуть его в целом. Таким образом  парламентская  система  в
Италии была окончательно заменена диктатурой. Впрочем, эта  диктатура  вовсе
не была столь  тоталитарной  и  сплоченной,  как  уверяли  фашисты  в  своей
пропагандистской формуле "тоталитарного государства" ("stato  totalitario").
В действительности  фашистское  государство  сохранило  свой  первоначальный
союзный характер. Прочность  и  внутренняя  связность  режима  опирались  на
способность Муссолини посредничат