ь между различными силами и  уравновешивать
их противоречия.
     Власть Муссолини основывалась,  с  одной  стороны,  на  порученной  ему
королем должности главы правительства (capo del governo), а с  другой  -  на
подчиненной ему как "вождю фашизма" (duce del  fascismo)  единой  фашистской
партии с ее милицией и  многочисленными  зависящими  от  нее  организациями.
Муссолини  был  весьма  озабочен  тем,  чтобы  сохранить  это  свое  двойное
положение главы государства и партии. Партия не была включена в  государство
и подчинена ему, как этого требовали консервативные партнеры Муссолини, но и
государство не было подчинено руководству и  управлению  партии,  как  этого
хотели радикальные  фашисты,  группировавшиеся  вокруг  Фариначчи.  Но  хотя
сознательно   установленное   Муссолини   равновесие   между   параллельными
аппаратами государства и партии сохранилось, это фактически привело скорее к
бюрократизации  партии,  чем  к  "фашизации"  бюрократии.   Таким   образом,
отождествление той и другой далеко не достигло в Италии таких масштабов, как
в национал-социалистской Германии. Власть и влияние монархии, армии и церкви
в значительной степени сохранились18. Они вообще  не  были  отождествлены  с
фашизмом, но были, несомненно, его союзниками. Католическая церковь получила
по Латеранскому договору, заключенному в  феврале  1929  года,  даже  больше
власти и влияния,  чем  прежде.  Наряду  со  значительными  государственными
дотациями она выговорила себе далеко идущие права вмешательства и контроля в
области воспитания и семейной жизни.
     Еще более  сложно  и  неоднозначно  было  строение  и  функционирование
корпоративной  системы,  рассматривавшейся  как  третья  опора   фашистского
режима19. Хотя уже упомянутый закон, принятый в октябре 1925 года, признавал
фашистские профсоюзы единственными представителями рабочих,  предпринимателю
предоставлялась неограниченная  власть  внутри  производства.  Корпоративная
система, введенная законом 1926 года и "хартией труда"  (Carta  del  Lavoro)
1927 года, также не соответствовала представлениям фашистских  синдикалистов
о гармоническом и равноправном сотрудничестве работодателей и работников.  В
действительности о равноправии представителей рабочих и  предпринимателей  в
двенадцати различных синдикатах, в свою очередь соединенных в корпорации, не
могло быть и речи. Сверх того, предприниматели имели в лице  "Конфиндустрии"
свой собственный представительный орган, способный защитить экономические  и
социальные  интересы  промышленности  перед  государственным   аппаратом   и
"большим фашистским  советом".  Также  и  в  этой  области  возникло  весьма
неустойчивое состояние равновесия. С одной стороны, не  могло  быть  речи  о
полном  приспособлении  промышленности  к  фашизму;  с  другой  же  стороны,
промышленники потеряли прямое влияние на политическую жизнь и  предвидели  в
будущем все возрастающее вмешательство государства в экономическую жизнь.
     Резюмируя,  можно   сказать,   что   фашистский   "stato   totalitario"
основывался на сложной и неоднозначной системе взаимозависимостей. Не  могло
быть и речи о тотальной унификации. Положение Муссолини существенно зависело
от того, удастся ли ему получить и укрепить поддержку со стороны  фашистской
партии, весьма  неоднородной  в  своем  общественном  и  личном  составе,  и
одобрение широких групп населения,  приобретенное  путем  плебисцита.  Этого
нельзя было добиться одними только репрессивными мерами, касавшимися, наряду
с лидерами организованного  рабочего  движения,  прежде  всего  национальных
меньшинств - немцев в Южном Тироле, словенцев и хорватов в Истрии и Триесте.
Существование и прочность фашистского режима зависели от того, достигнет  ли
Муссолини успехов в  экономической  и  внешней  политике.  Сначала  это  ему
удалось.
     В первой фазе фашистского режима,  длившейся  примерно  до  1930  года,
наблюдался значительный экономический  подъем20.  Это  определялось  главным
образом состоянием мировой экономики,  поскольку  и  в  других  государствах
после тяжелого послевоенного кризиса произошло улучшение конъюнктуры. Но,  с
другой стороны, ликование фашистской  пропаганды,  изображавшей  преодоление
экономического кризиса как результат мероприятий фашистского  правительства,
также было в какой-то мере оправданно. Экономическая политика в этот  период
характеризовалась соединением либеральных  и  интервенционистских  факторов.
Сюда относятся, с одной стороны,  переход  к  политике  свободной  торговли,
реприватизация некоторых государственных служб и учреждений и  либерализация
акционерного права, а  с  другой  стороны,  установленное  и  контролируемое
государством   замораживание   заработной   платы,   поддержка    дефицитных
предприятий,  а  также  государственное  стимулирование  некоторых  отраслей
промышленности и программ внутренней колонизации.
     Интервенционистская экономическая политика государства усилилась, когда
с 1929 года на Италии начали сказываться воздействия мирового экономического
кризиса.  Число  безработных,  превысившее  в  1934  году  миллион  человек,
пытались снизить введением укороченного рабочего дня,  дальнейшим  снижением
заработной платы, составившим для промышленных  рабочих  около  15%,  а  для
сельскохозяйственных рабочих 40%, и другими мерами по поддержке занятости  и
созданию рабочих мест. Так  как  все  это  не  принесло  быстрого  успеха  и
национальный  доход  вернулся  к  уровню  1929  года  лишь  в   1939   году,
государственные меры по поддержке промышленности были еще усилены.  Впрочем,
с момента начала в октябре 1935 года  абиссинской  войны,  на  которую  Лига
Наций ответила  экономическими  санкциями,  экономическая  политика  приняла
вытекавший из военных соображений автаркический характер. С другой  стороны,
с нападения на Абиссинию началась политика внешней экспансии,  оправдываемая
идеологической целью  восстановления  Imperium  Romanum  (Римской  империи).
Ясно, что Муссолини был вынужден отвлекать внимание от внутренних социальных
и экономических проблем, маскируя их видимостью внешнеполитических успехов.
     Эта    империалистическая    политика,    мотивируемая    внешне-     и
внутриполитическими обстоятельствами, вначале была успешной21. Во внутренней
политике  националистические  эмоции,   подогретые   военными   успехами   в
Абиссинии, Испании и Албании, привели к сплочению широких кругов  населения.
Сверх того, чтобы привлечь их к режиму,  были  введены  пособия  для  детей,
оплачиваемые отпуска и была развернута деятельность контролируемой фашистами
организации "Dopo Lavoro" ("После работы"), занимавшейся организацией досуга
трудящихся22. Армию, не отождествлявшую себя с режимом,  можно  было  теснее
привязать к нему военными действиями, по крайней мере пока они были успешны.
Вследствие перехода к политике автаркии и к военной экономике  вмешательство
государства в экономику настолько усилилось, что влияние промышленников и их
все  еще  могущественного  объединения  "Кон-финдустрия"  заметно  ослабело.
Однако  усилению  и  большей   самостоятельности   фашистского   режима   во
внутриполитической области препятствовал тот факт, что фашистская Италия все
больше  впадала  во  внешнеполитическую  и  военную  зависимость  от  своего
усиливавшегося союзника - национал-социалистской  Германии.  Такое  развитие
событий, косвенно приведшее к развалу  фашистской  системы  в  Италии,  было
более или менее вынужденным, так как Муссолини, несомненно, его не хотел.
     Подъем национал-социализма и его приход к  власти  вызвал  у  Муссолини
смешанные чувства23. С одной  стороны,  он  гордился  тем,  что  в  Германии
подражают его образцу, хотя, по словам Муссолини, фашизм и не был экспортным
товаром.  Но,  с  другой  стороны,  Муссолини  энергично   выступил   против
стремления национал-социалистов  аннексировать  Австрию.  Когда  австрийские
национал-социалисты устроили в 1934 году путч, жертвой которого пал  канцлер
Дольфус, Муссолини демонстративно подвел войска к пограничному  Бреннерскому
перевалу. Опасаясь политического и экономического влияния Германии  в  Южной
Европе, которую Италия рассматривала как свою зону влияния, Муссолини в 1935
году на конференции в Стрезе готов был даже  на  некоторое,  хотя  и  весьма
осторожное участие в  оборонительном  фронте  против  национал-социалистской
Германии. Но после нападения на Абиссинию западные державы не  хотели  и  не
могли принять фашистскую Италию в союз против национал-социализма. Чтобы  не
подорвать слишком явным образом  принципы  созданной  ими  Лиги  Наций,  они
решили применить к Италии экономические санкции. Эта  политика,  проводимая,
впрочем, весьма половинчато, почти автоматически вызвала вступление  в  игру
"третьего рейха",  обеспечившего  Италию  остро  необходимым  ей  сырьем  (в
особенности углем) и промышленными товарами.
     Сотрудничество  обеих  фашистских  держав  укрепилось  в  1936  году  в
результате их общего вмешательства в гражданскую войну в  Испании.  Затем  в
ноябре того же года была провозглашена "ось Берлин - Рим". Впрочем, эта  ось
долго еще не  была  настолько  прочной,  как  полагали  многие  антифашисты,
спешившие в Испанию почти  изо  всех  европейских  стран  и  из  Соединенных
Штатов, чтобы бороться против Франко и нанести поражение интервенционистским
войскам немецкого и итальянского фашизма.  Но  все  же  в  марте  1938  года
фашистская Италия, вышедшая, подобно Германии, из Лиги Наций, приветствовала
аншлюс - присоединение Австрии к Германской империи. В сентябре 1938 года на
Мюнхенской  конференции  Муссолини  удавалось  еще  играть  роль   "честного
посредника"  между  Гитлером  и  главами  правительств  Франции  и   Англии,
отдавшими Судетскую область "третьему рейху" против  воли  Чехословакии;  но
это не могло уже воспрепятствовать тому, что Гитлер,  одерживавший  в  своей
реваншистской политике одну победу  за  другой,  определял  ход  европейских
политических событий. Тем более Муссолини старался в 1939 году предотвратить
немецко-польскую войну и сохранить свой нейтралитет.  Это  не  помешало  ему
воспользоваться возникшей ситуацией, чтобы захватить в том же году  Албанию,
а годом позже напасть на уже  разбитую  немецкими  войсками  Францию,  чтобы
получить свою долю добычи.
     Таким образом Италия окончательно была втянута в войну,  которую  затем
должна была вести как неравноправный союзник Германской империи,  на  первых
порах победоносной.  Чтобы  продемонстрировать  всему  миру  и  итальянскому
обществу  слабость  военных  сил  Италии,  столь  превознесенных  фашистской
пропагандой, и связанную с этим зависимость от Германии, вряд ли  надо  было
ожидать неудачного похода против Греции, где победа была достигнута  в  1940
году лишь после вмешательства  немецкой  армии,  или  поражений  в  Северной
Африке, которую удалось отстоять - на некоторое время  -  лишь  африканскому
корпусу Роммеля.  Когда  итальянские  солдаты  все  еще  воевали  в  России,
выполняя функции вспомогательных войск на службе Германии, армии американцев
и  англичан,  высадившиеся  в  Сицилии  10   июля   1943   года,   встретили
незначительное сопротивление, подойдя к самой столице страны. Их продвижение
прямо и косвенно привело к развалу фашистского режима.

       Итальянское Сопротивление и конец фашизма

     25 июля 1943 года король Италии уволил Муссолини в отставку, и он сразу
же был арестован. Хотя падение  Муссолини  еще  не  означало  окончательного
поражения фашизма в Италии, это был решающий шаг к такому концу.  Устранение
Муссолини было делом рук короля, некоторых  офицеров  и  различных  деятелей
фашистской партии. Они могли при этом опираться на более или менее  открытую
поддержку церкви. Естественно, этот путч, которым руководил маршал  Бадольо,
мог удаться лишь благодаря присутствию в Италии  американских  и  английских
войск. Косвенными предпосылками успеха государственного переворота были,  во
всяком  случае,  специфическая  структура  фашистского  режима   и   наличие
действенного  Сопротивления.  Поскольку  армия,  церковь  и   король   после
установления  фашистской  диктатуры  в  значительной  мере  сохранили   свои
позиции, они даже в 1943 году располагали достаточными  механизмами  власти,
чтобы свергнуть Муссолини. При этом их побуждала к действию не только угроза
союзных  войск,  но  также,  прямо  или  косвенно,  активность  итальянского
Сопротивления. Итальянское движение Сопротивления вскоре должно  было  стать
реальной силой, которую не следует переоценивать, но и  нельзя  недооценить.
Чтобы это понять, надо кратко остановиться на истории той оппозиции, которая
с 1922 года обозначалась термином "антифашизм"24.
     Как уже было сказано, Муссолини сумел разбить антифашистскую  акцию  на
Авентине. В  ходе  установления  фашистской  диктатуры  были  запрещены  все
оппозиционные партии, профсоюзы и газеты. Противники режима  находились  под
наблюдением специальной тайной полиции; вновь учрежденные  специальные  суды
приговаривали их к длительным срокам  заключения  или  к  интернированию  на
отдаленные острова. Национальные меньшинства были также подвергнуты  тяжелым
притеснениям; но евреев, которых  в  Италии  было  очень  мало,  сначала  не
трогали.   Лишь   в   1937-1938   годах,   в   процессе   сотрудничества   с
национал-социалистской Германией, начали осуществлять  антисемитские  акции,
подпавшие под осуждение нюрнбергских законов. Итальянские фашисты,  в  рядах
которых, во всяком случае в  раннем  периоде,  были  также  лица  еврейского
происхождения, не убили ни одного еврея. Проповедуемый Муссолини "расизм" не
имел биологической окраски.
     Хотя  в  фашистской  Италии  террор  не  достигал  таких  масштабов   и
интенсивности, как в национал-социалистской Германии, Муссолини сумел  почти
полностью разгромить антифашистскую оппозицию. Тем антифашистам, которые  не
бежали и не были арестованы, вначале было очень трудно скрываться от  тайной
полиции и находить поддержку населения. Как известно, благодаря своей широко
рекламируемой социальной и экономической политике режиму удалось, по крайней
мере в первые годы, приобрести неожиданно большую популярность, в том  числе
и среди рабочих. Антифашисты же вначале, не умея  объединиться,  действовали
не особенно успешно.
     Руководство нелегальной коммунистической партии,  находившееся  вначале
внутри страны, пыталось  распространять  листовки,  а  в  отдельных  случаях
проводить забастовки.  После  ареста  ряда  ее  выдающихся  деятелей,  среди
которых был также теоретик партии Антонио Грамши, умерший в  тюрьме  в  1935
году, Тольятти перевел руководство партии за границу, откуда оно  направляло
дальнейшие антифашистские акции. Но вначале резко отвергалось сотрудничество
с  буржуазными  силами  и  с  социалистическими  партиями.  И  хотя   многие
социалисты и коммунисты вместе сидели в фашистских застенках, даже  Тольятти
принял  в  1928  году,  после  некоторых  колебаний,  указания   Коминтерна,
трактовавшие преследуемых фашистской  полицией  социалистов  как  "близнецов
фашизма".  Лишь  после  VII  Всемирного  конгресса   Коминтерна   коммунисты
отказались от тезиса о "социал-фашизме"  и  стали  искать  сотрудничества  с
социалистами и другими антифашистами, проповедуя "народный фронт".
     Но уже задолго до этого возникло активное  сотрудничество  антифашистов
различной  партийной  принадлежности.  Начало  ему  положили   представители
реформистского   и   революционного   крыльев    итальянского    социализма,
объединившиеся  во  французском   изгнании   в   Антифашистское   сообщество
("Concentrazione  antifa-scista").  Карло  Роселли,   бежавший   из   лагеря
интернированных на Липарских островах,  сумел  в  конце  концов  побудить  к
антифашистскому сотрудничеству не  только  социалистов  и  либералов,  но  и
некоторых   эмигрировавших    "пополари".    Основанная    им    организация
"Справедливость и свобода" (Giustizia  e  Liberta)  выступала  с  радикально
республиканской  программой  и  основала,  действуя  из  Франции,  различные
подпольные организации в Северной Италии, разгромленные, однако,  фашистской
полицией в 1934 году. Сам Роселли  был  в  1937  году  убит  во  французской
эмиграции. В 1931 году монархически настроенный поэт Лауро де Босис  доказал
своим пропагандистским полетом в Рим, из которого он не вернулся,  что  и  в
консервативном лагере есть люди, выступающие против  фашизма.  В  дальнейшем
антифашистский   фронт   усилился,   причем   само   понятие   "антифашизма"
превратилось в миф мобилизующего характера. Это проявилось  прежде  всего  в
гражданской войне в  Испании,  где  итальянские  антифашисты  разных  партий
вместе со своими иностранными друзьями и товарищами боролись против Франко и
пришедших ему на помощь немецких и итальянских войск.
     Деятельность итальянских антифашистов происходила  главным  образом  за
границей и часто ограничивалась публицистическими атаками против  фашистской
Италии; но тот факт, что антифашисты разных партий смогли  работать  вместе,
имел важное значение. Это  касается  не  только  планов  на  послефашистское
время, которые обсуждались на различных антифашистских съездах во Франции, а
затем и в Америке, но также  акций,  проводившихся  в  самой  Италии  уже  в
значительной   степени   единым   движением   Сопротивления.   Существование
Сопротивления и опасение, что антифашистское  движение  Сопротивления  может
перейти в революцию, в конечном счете повлияло на решение короля  и  маршала
Бадольо отстранить от власти Муссолини и вступить с союзниками в  переговоры
о перемирии. Из Сопротивления выросло  массовое  движение,  направленное  не
только против немецкой оккупации, но и против учрежденной немцами фашистской
"республики Сало". Эта последняя фаза итальянского фашизма, с одной стороны,
стремившегося вернуться к своим "революционным корням", а  с  другой  -  все
более   опускавшегося   в   условиях   немецкой   оккупации    до    прямого
коллаборационизма, сложна и не лишена интереса.
     После того как Бадольо провозгласил 8 сентября 1943 года подписанное за
пять дней до этого перемирие с союзниками, немецкие войска  оккупировали  за
несколько дней еще не занятые союзниками области Северной и Средней  Италии.
С бывшими союзниками обращались  теперь  как  с  побежденным  врагом.  Южный
Тироль  и  Венеция   были   аннексированы,   захваченные   территории   были
систематически и грубо ограблены и прочесаны гестапо и СС в поисках евреев и
политических противников. Несмотря на эту политику, обусловленную несомненно
и  исключительно  интересами  национал-социалистской  Германии,   Муссолини,
освобожденный 12 сентября 1943 года немецкими парашютистами, не  постеснялся
провозгласить через одиннадцать дней "Итальянскую Корпоративную  Республику"
("Republica Sociale Italiana")25.
     Муссолини, еще не совсем потерявший свою притягательную силу, добивался
поддержки населения. Устроив свою резиденцию в  Сало,  на  озере  Гарда,  он
провозгласил оттуда обширные социальные реформы, взывая к патриотизму  своих
соотечественников  и  призывая  их  бороться   бок   о   бок   с   немецкими
оккупационными войсками против врагов отчизны и реакционных сил, отнявших  у
него власть. Эти призывы имели мало успеха, хотя "республика Сало" была  все
же не только  марионеточным  правительством:  многие  фашисты  считали,  что
должны сохранить верность Муссолини  до  конца.  Но  инициатива  все  больше
переходила к победоносным союзным войскам  и  партизанам  Сопротивления.  На
территории  все  более  слабой   фашистской   "республики   Сало"   начались
забастовки,  нападения  на  фашистов  и  на  немецких   оккупантов,   другие
всевозможные насильственные действия, так что в конце концов целые провинции
сами освободились еще до прихода союзных армий.
     Конечно, не  следует  переоценив