ьма    выгодным    для
национал-социалистов компромиссом, поскольку была достигнута договоренность,
что вопрос о форме и устройстве  евангелической  церкви  в  "третьем  рейхе"
должны решать сами общины.
     На церковных выборах, срочно организованных 23 июля и поддержанных всем
аппаратом пропаганды НСДАП, "Немецкие христиане" получили значительно больше
60% поданных голосов. Казалось, таким образом внутри  евангелической  церкви
завершился захват власти "снизу", поскольку  основанное  лишь  в  1932  году
национал-социалистское движение "Немецких христиан" (которые часто сами себя
называли "штурмовиками Иисуса Христа") имело теперь  большинство  голосов  в
церковном   руководстве   почти   всех   немецких   общин.   Это    движение
последовательно использовало свое большинство, чтобы унифицировать отдельные
евангелические церкви не только в организационном,  но  и  в  идеологическом
отношении. В церквях различных земель - например, 5 сентября в Старопрусском
союзе  -  был  принят  "арийский  параграф",  предусматривавший   исключение
"неарийских" священников и церковных служащих. 27  сентября  Людвиг  Мюллер,
доверенное лицо Гитлера, был выбран "имперским епископом", то есть верховным
главой всех евангелических церквей. Но когда 13 ноября 1933  года  "Немецкие
христиане", собравшиеся в берлинском Дворце  спорта,  потребовали,  чтобы  с
этого момента более не почитались Ветхий Завет и  послания  апостола  Павла,
как  продукты  еврейского  духа,  то  даже  консервативные  и   "национально
мыслящие" протестанты не согласны были принять после политической унификации
еще и эту "теологическую аризацию". Возникло движение протеста, мотивируемое
сначала чисто теологически, которое было выражено основанным уже 11 сентября
1933  года  "Чрезвычайным  союзом  священников"  и,  наконец,  воспринято  и
организовано   "Церковью    исповедания".    Отсюда    возникло    церковное
Сопротивление, принявшее у  некоторых  представителей  "Церкви  исповедания"
сознательно политический характер,- что у других произошло скорее против  их
воли21.
     Если отвлечься от сопротивления немногочисленных  церковных  и  военных
кругов, а также отдельных лиц, то  можно  прийти  к  выводу,  что  церкви  и
вермахт хотя и не  были  полностью  унифицированы,  все  же  были  настолько
приспособлены к режиму или сами к нему приспособились, что, по существу,  не
представляли никакой опасности для внутреннего состояния  "третьего  рейха".
Они  были  скорее  союзники,  чем  конкуренты,  а   тем   более   противники
национал-социализма. Поэтому многое говорит  в  пользу  тезиса,  выдвинутого
отнюдь не только  национал-социалистскими  пропагандистами,  по  которому  в
"третьем  рейхе"  была  монолитно  сплоченная  диктатура  фюрера,  способная
исключить  или  унифицировать   все   враждебные   и   конкурирующие   силы.
"Государство Гитлера" было также гораздо более тоталитарным, чем  фашистское
"stato totalitario" в Италии, но и оно имело определенные черты "поликратии"
{Многовластия.- Прим. перев.}.
     Между отдельными группами и лицами в партии, промышленности, вермахте и
бюрократии постоянно происходили конфликты по поводу  компетенции.  Даже  на
региональном и местном уровне члены партии боролись за власть и влияние друг
с  другом  и  с  государственными  чиновниками.  Хотя  важно  учитывать  эти
постоянные конфликты, которые здесь не могут быть описаны  подробно,  однако
следует предостеречь  от  переоценки  этих  поликратических  черт  "третьего
рейха". Упомянем лишь, что авторитарная власть  Гитлера  и  его  компетенция
принимать решения не ограничивалась, а только усиливалась этими пререканиями
по   поводу   компетенции,   поскольку   Гитлер   с   самого   начала   умел
противопоставлять друг другу, в духе политики divide et impera  {Разделяй  и
властвуй (лат.).- Прим. перев.}, эти враждующие  группы  и  личности  внутри
национал-социалистского синдиката власти. Прибавим -  и  это  обстоятельство
надо непременно учитывать,- что масштабы и характер  национал-социалистского
террора никоим образом не ограничивались и  не  смягчались  этими  бесспорно
поликратическими чертами. Споры  о  компетенции  не  мешали  установлению  и
эффективности национал-социалистской системы террора  и  не  задерживали  ее
развития, поскольку у групп и отдельных лиц, боровшихся за власть и влияние,
не  было  никаких  принципиальных  расхождений  в  отношении   преследования
политических противников и меньшинств. Чтобы понять это обстоятельство, надо
хотя    бы    вкратце    рассмотреть     развитие     и     функционирование
национал-социалистской системы террора22.
     В течение 1933 года уже описанный  "дикий"  террор  СА  и  СС,  большей
частью "оправдываемый" ссылкой на "распоряжение по поводу поджога рейхстага"
от 28  февраля  1933  года,  постепенно  сдерживался,  так  как  руководящие
национал-социалисты опасались, что не смогут удержать его под контролем. Его
заменил  бюрократически  контролируемый  и  санкционированный   государством
террор гестапо, возникшего  из  подразделения  1А  Берлинского  полицейского
управления. 30 ноября 1933 года служащие этого учреждения, еще называвшегося
тогда "Прусским ведомством тайной государственной полиции", получили  далеко
идущие полномочия. Их мероприятия нельзя было ни обжаловать, ни преследовать
в судебном порядке. При этом гестапо, возглавляемое Герингом, столкнулось  с
сильным конкурентом внутри партии. Это был Генрих Гиммлер, к весне 1934 года
соединивший под  своей  властью  политическую  полицию  всех  земель,  кроме
Пруссии. Хотя Геринг вовсе не симпатизировал возвышению Гиммлера с  его  СС,
он больше всего опасался СА под командой Рема. Поэтому 20 апреля  1934  года
он заключил с Гиммлером нечто вроде соглашения, по которому тот  в  качестве
заместителя  прусского  премьер-министра  (то   есть   Геринга)   становился
инспектором прусского гестапо, которое объединялось с политической  полицией
остальных земель и расширялось, превратившись в общегерманское гестапо.
     Двумя месяцами позже гестапо и СС нанесли удар по  СА,  устранив  этого
нежелательного  конкурента,  а  заодно  и  других   подлинных   или   только
потенциальных врагов режима. Гиммлер был щедро вознагражден за  свои  услуги
при подавлении мнимого "путча Рема". Части СС, которыми  он  командовал  как
"рейхсфюрер", были выделены из состава СА и прямо подчинены Гитлеру. Им были
поручены вместо СА руководство и охрана  концентрационных  лагерей,  которые
теперь  были  "признаны  государством"  и  широко  развернуты   по   образцу
концентрационного лагеря Дахау. Они служили не только  для  преследования  и
запугивания политических противников режима, но сверх  того  стали  ядром  и
исходным пунктом экономической империи СС, которая  с  1938  года  принялась
эксплуатировать  также  рабочую  силу  людей,  заключенных   в   лагеря   по
политическим  и  расовым  мотивам.  Впоследствии  "рейхсфюреру  СС"  Генриху
Гиммлеру удалось подчинить своему контролю и все другие репрессивные  органы
национал-социалистского режима, объединив их в Главное имперское  управление
безопасности.
     В это управление, созданное 27  сентября  1939  года,  вошли,  с  одной
стороны, уголовная и политическая полиция, уже с  1936  года  соединенные  с
гестапо, а с другой  стороны  -  так  называемая  Служба  безопасности  (СД,
Sicherheitsdienst). СД представляла собой основанный еще в 1931  году  орган
тайной полиции НСДАП,  развернутый  с  1933  года  параллельно  гестапо  под
руководством Гиммлера и его заместителя Гейдриха. В то время как отделения и
учреждения гестапо занимались арестами  и  ежемесячно  направляли  в  Берлин
обзоры состояния  всего  рейха,  где  они  подвергались  оценке,  задача  СД
состояла в выработке общих принципов надзора  и  преследования  политических
противников и расовых жертв режима. Прежде всего это касалось депортации,  а
затем "окончательного решения еврейского вопроса"23.
     Впрочем,   террористическая   организация   СС,    составлявшая    ядро
террористического   "третьего   рейха",   не   контролировала    отправление
правосудия, которое уже в 1933 году было в значительной степени  очищено  от
судей и прокуроров, нежелательных  в  политическом  или  расовом  отношении.
Национал-социалистам этого  было  недостаточно.  К  этим  мерам  прибавилось
значительное ужесточение  наказаний  за  "политические  преступления".  Сюда
относилось,  например,  чрезвычайное  постановление  "против   предательства
немецкого народа и происков государственной измены" от 28 февраля 1933 года,
изменившее некоторые положения уголовного кодекса, чтобы облегчить процедуру
наказаний. Сюда же относилось, далее,  изданное  21  марта  постановление  о
"защите от вероломных нападок на правительство  национального  возрождения",
позволявшее   наказывать   всех,   кто   решался   хотя    бы    критиковать
национал-социалистское  правительство.  К   этим   и   другим   существенным
изменениям  уголовного  и  процессуального  права,  применявшимся  с  грубой
последовательностью множеством угодливых судей,  прибавилось  учреждение  24
апреля  1934  года  "Народного  суда",  означавшее   также   организационное
изменение и расширение немецкой юстиции.
     "Народный суд", начавший свою деятельность уже 14 июля 1934  года,  был
ответом  национал-социалистов  на  исход  процесса  о   поджоге   рейхстага,
завершившегося в высшей степени сомнительным в правовом  отношении  смертным
приговором  предполагаемому  поджигателю  ван  дер   Люббе   и   оправданием
обвиненных вместе с ним коммунистов.  Задача  "Народного  суда"  состояла  в
быстром и безжалостном наказании политических  противников  режима.  С  этой
целью  были  изменены  в  ущерб  обвиняемому  и  его   защитнику   различные
процессуальные нормы,  а  также  затруднены  возможности  возражения  против
судебного приказа и обжалования приговора.  Судьи  и  заседатели  "Народного
суда", большей частью выбранные  из  фюреров  СА  и  СС,  оправдали  надежды
национал-социалистов. Они действовали с крайней быстротой - если в 1935 году
было вынесено "лишь" 210 приговоров, то в 1944 году  их  было  уже  свыше  2
000,-  а  сверх  того,  их  приговоры  носили  драконовский  характер  и  не
выдерживали никакой критики в правовом отношении. Всего с 1934 по  1944  год
было вынесено почти 13 000 смертных приговоров, большинство из которых  было
исполнено24.
     Наряду с  политическими  противниками  системы,  сопротивление  которых
никогда  не  было  полностью  сломлено,  мероприятия  национал-социалистских
террористических органов были прежде всего направлены против  меньшинств.  В
первую  очередь  это  касалось,  конечно,  евреев,  которые  стали  жертвами
клеветы, бесправия, были исключены из "национального сообщества", ограблены,
подвергнуты преследованиям и в конце концов уничтожены. Преследование евреев
национал-социалистами,  которое  здесь   не   может   быть   рассмотрено   в
подробностях,  проводилось  разными   учреждениями,   разными   методами   и
оправдывалось разными мотивами.
     Самые  заметные,  хотя  и  не   обязательно   самые   важные   действия
предпринимались при этом вполне открыто активистами партии и подчиненных  ей
учреждений; они претендовали на выражение "воли народа", не имея  для  этого
оснований, так как  большинство  населения  было  пассивно.  Сюда  относится
бойкот еврейских торговцев, врачей и адвокатов, объявленный  1  апреля  1933
года, сожжение в Берлине и в других  университетских  городах  "антинемецких
сочинений" 10 мая 1933 года и особенно погром 9 ноября 1938 года, до сих пор
называемый    довольно    безобидным     термином     "хрустальная     ночь"
("Reichskristallnacht"), хотя дело не ограничилось  тем,  что  были  разбиты
стекла и  разграблены  еврейские  магазины,  а  также  разрушены  почти  все
синагоги,- сверх того 26  000  евреев  было  отправлено  в  концентрационные
лагеря и был убит 91 человек еврейского происхождения.
     Еще важнее этих и многих других  безобразий,  не  только  терпимых,  но
провоцируемых и проводимых национал-социалистами, были  сотни  антисемитских
законов, постановлений и дополнений, опять-таки  часто  мотивируемых  "волей
народа", которую представляли сами национал-социалисты. В этой связи следует
упомянуть  увольнение  служащих  еврейского  происхождения  по   закону   "о
восстановлении гражданской службы" от 7 апреля  1933  года,  коснувшемуся  с
сентября 1935 года также тех служащих, которые пользовались  вначале  весьма
ненадежной защитой параграфа о членах "Фронта  борьбы".  Далее,  был  введен
профессиональный запрет, распространенный с 1938 года на всех евреев-врачей,
адвокатов, ремесленников и работников  физического  труда.  Были  приняты  и
другие  чрезвычайные  законы,  по  которым  евреям   запрещалось   посещение
общественных школ,  университетов,  кино,  театров,  концертов,  выставок  и
купален и, наконец, покупка  и  содержание  автомобилей,  телефонов,  газет,
определенных предметов одежды и ценных вещей, даже  домашних  животных.  Все
это обосновывалось ссылкой на нюрнбергские законы от 15 сентября 1935  года,
лишавшие евреев гражданских прав и запрещавшие им  вступать  в  брак  или  в
половые сношения с "арийцами". Эти формы клеветы и преследования со  стороны
партии и государства дополнялись разграблением  имущества  немецких  евреев,
которое под названием  "аризации"  проводилось  не  только  государственными
учреждениями, но также отдельными фирмами и частными лицами.
     При взгляде на все многочисленные, проводимые  различными  учреждениями
антисемитские мероприятия, лишь немногие из которых мы могли здесь  указать,
трудно обнаружить в них какой-нибудь сознательный  и  целенаправленный  план
или единую мотивацию. В действительности задуманное и  почти  осуществленное
полное уничтожение европейских евреев лишь  с  более  поздней  точки  зрения
может показаться неизбежным и планомерным результатом национал-социалистской
политики в отношении евреев. Но отдельные стадии клеветы, изоляции,  лишения
гражданских  прав,  ограбления  и  преследования  евреев  в  Германии  и   в
захваченных немецкими войсками странах Европы фактически создали предпосылки
проведенного с грубой последовательностью холокоста. Мотивация,  на  которой
основывалась вся эта политика в целом,  также  не  обнаруживает  какого-либо
единства.   Если   уничтожение   евреев,   проведенное   с   бюрократической
последовательностью и производственной  аккуратностью,  следует  однозначно,
даже почти исключительно объяснить  расовой  доктриной,  то  в  первой  фазе
еврейской политики национал-социалистов перевешивал хотя также неприемлемый,
но все  же  рационально  постижимый  политический  и  экономический  расчет.
Поэтому, несмотря на особый характер уничтожения евреев в конечной стадии их
преследования,  можно  провести   некоторые   параллели   между   поведением
национал-социалистов  по  отношению  к  евреям  и  к   другим   меньшинствам
Германии25.
     Это относится прежде всего к синти (Sinti) и рома (Roma), число которых
в Германии  в  начале  1933  года  было  около  26  000.  Никто  из  лидеров
национал-социалистов до захвата власти не интересовался существованием  этих
так называемых "цыган". После 30 января 1933 года их положение сначала  тоже
не особенно изменилось.  Меньшинство  синти  и  рома  было  скорее  косвенно
затронуто   различными    бесчеловечными    законами    и    постановлениями
национал-социалистов. Сюда относился изданный 24  ноября  1933  года  "закон
против опасных рецидивистов", к которым национал-социалисты причисляли  всех
лиц, дважды осужденных за уголовные правонарушения или преступления. С  1938
года подобные "асоциальные элементы", как их называли в то время  отнюдь  не
только  убежденные  национал-социалисты,  направлялись  в   концентрационные
лагеря. К этому кругу лиц относились также  другие  цыгане,  уже  вследствие
своего кочевого образа жизни нарушавшие те или иные законы и  постановления.
Впрочем, эти меры основывались больше на уголовно-превентивных соображениях,
из которых исходило также весьма  жесткое  "постановление  о  цыганах"  1936
года; согласно этому постановлению, "цыгане", пользовавшиеся до  30  января,
по  крайней  мере,  терпимостью,  были  подвергнуты   еще   более   строгому
полицейскому надзору.
     Если эти меры против цыган лишь  количественно  отличались  от  прежних
полицейских мер против этой "заразы", то волна арестов, начавшаяся  13  июля
1938 года, имела экономическую  мотивировку.  В  ходе  этой  так  называемой
"акции против асоциальных элементов", направленной не только  против  цыган,
но и против когда-либо осужденных евреев, СС пыталась увеличить число  своих
лагерных рабов, снизившееся на  какое-то  время  после  освобождения  многих
политических заключенных. Но  "заинтересованность"  СС  в  цыганах  этим  не
ограничилась. 18 декабря 1938 года Гиммлер  приказал  применить  "результаты
расово-биологических исследований"  при  "окончательном  решении  цыганского
вопроса".
     Под этими "расовыми исследованиями" имелись  в  виду  работы  некоторых
ученых,  опиравшихся  на  данные  "Государственного  центра  по   борьбе   с
цыганскими бесчинствами", входившего в ведомство уголовной полиции.  В  ходе
этих  исследований  все   цыгане   старше   шести   лет   были   подвергнуты
криминологическому описанию и на основании расовых  и  уголовно-политических
данных разделены на так называемых "полных цыган", "смешанных цыган" и "лиц,
бродяжничающих на цыганский лад". Незадолго до начала войны и после него эти
данные  были  применены  на  практике.   Началась   массовая   стерилизация,
депортация цыганских семей из имперских  территорий  в  Польшу  и,  наконец,
после нападения на Советский Союз,- массовые убийства.  После  того  как  13
марта  1942  года  "указанием  об  обращении  с  цыганами"  было   отчетливо
установлено,  что  "особые  предписания  относительно  евреев"  должны  быть
"соответственно применены к цыганам", по имеющимся оценкам, от  500  000  до
600 000 цыган, не  исключая  и  солдат  вермахта,  было  отравлено  газом  в
Освенциме и других лагерях уничтожения26.
     Нельзя упускать из виду и меры преследования, выпавшие на  долю  других
национальных меньшинств в Германии и в  оккупированных  Германией  областях,
даже если эти меры и несравнимы с акциями уничтожения евреев  и  цыган.  Это
касается сербов в области Лаузиц (Лужице) и  поляков  в  восточных  областях
Германии, в Берлине  и  в  Рурской  области,  у  которых  отняли  культурные
организации, еще оставшиеся у них  после  пакта  Гитлера-Пилсудского  от  26
января 1934 года, и  многие  из  которых  после  нападения  на  Польшу  были
посажены в тюрьмы и концентрационные лагеря.
     Намного  хуже   было   положение   поляков   в   областях,   фактически
аннексированных  Германией  после  польской  кампании,-  в  частях   Польши,
отошедших под власть  гауляйтеров  Восточной  Пруссии,  Силезии,  Данцига  -
Западной  Пруссии  и  Познанской  области  {В  подлиннике   Warthegau,   как
называлась эта территория при национал-социалистской оккупации  Польши.Прим.
перев.}. Они  подвергались  беспримерному  нажиму,  чтобы  вытравить  у  них
национальные  чувства,  их  эксплуатировали,  депортировали,  убивали  и  по
малейшему поводу приговаривали к смерти и казнили.
     Наконец, следует указать еще на судьбу  многочисленного  меньшинства  в
"третьем рейхе", о существовании которого теперь нередко забывают, хотя  оно
насчитывало 7,5 миллиона человек. Это  были  "гастарбайтеры",  навербованные
или просто насильно увезенные изо всех стран Европы, особенно же из Польши и
Советского Союза. Положение этих "гастарбайтеров" было крайне  тяжелым.  Они
жили, как правило, в примитивных общежитиях вблизи  от  предприятий  и  были
лишены необходимых удобств. Если они  возражали  против  этих