потеряла  не
только    поддержку    французского    клира,    но    и    многих     своих
консервативно-католических  членов  Еще  важнее  оказался  тот   факт,   что
некоторые лица и группы отвергли по-прежнему монархические установки "Аксьон
Франсэз" и начали ориентироваться на более современный и действенный образец
итальянского фашизма38.
     К   ним   принадлежал   Жорж   Валуа,   член   "Аксьон    Франсэз"    и
националистическо-синдикалистского "Кружка Прудона" ("Cercle  Proudhon").  B
1925 году он вышел из "Аксьон  Франсэз",  чтобы  основать  свой  собственный
боевой союз "Фасции" ("Faisceaux"), который не только по названию, но  и  по
своей идеологии  и  политической  практике  полностью  подражал  итальянским
"fasci". Валуа выступал за  объединение  фронтовиков  и  производителей  под
знаком национального социализма, что  должно  было  привести  к  преодолению
классовой борьбы и международного марксизма. Он упорно, но в конечном  счете
не особенно успешно пытался приобрести сторонников также среди рабочих.  Его
организация  занимала  промежуточное  положение  между   боевым   союзом   и
политической партией. Если в  недолгий  период  левого  правительства  Эррио
организация Валуа имела еще некоторый успех,  то  новая  победа  правых  под
руководством  Пуанкаре  прямо  и  косвенно  привела  к  поражению  "Фасций",
вызывавших с самого начала яростную враждебность "Королевских молодчиков" из
"Аксьон Франсэз".  Валуа  извлек  отсюда  урок:  увидев,  что  его  движение
неспособно конкурировать с крайне правой политикой вроде политики  Пуанкаре,
он  решил  усилить  "левые"  черты  своей  программы.  Он  соединял  это   с
усиливавшейся  критикой  фашизма,  которому  он   теперь   ставил   в   вину
реакционность его принципов, и с отчетливым  отказом  от  антисемитизма.  Во
время  Второй  мировой  войны  Валуа,  превратившийся  из  фашиста  почти  в
антифашиста, погиб в немецком концентрационном лагере39.
     Страх французской буржуазии перед  социализмом,  проявившийся  уже  при
кратковременном успехе левых на выборах 1924  года,  был  использован  также
другим боевым союзом, стоявшим, однако, с самого  начала  на  гораздо  более
правых позициях, чем "Фасции" Валуа. Это были "Молодые патриоты" ("Jeunesses
Patriotes"), группа, основанная в 1924 году промышленником и  консервативным
депутатом Пьером Тетенже. "Молодые патриоты"  выделялись  из  других  правых
тем, что не  ограничивались  пропагандой  и  защитой  правых  кандидатов  на
выборах, но  имели  также  собственную,  хотя  и  нечетко  сформулированную,
программу, требовавшую создания сильного государства и  социальной  политики
антисоциалистического направления.  Но,  наряду  с  другими  лигами  правых,
"Молодые патриоты"  относились  скорее  к  старой  бонапартистской  традиции
Франции, чем  к  новым,  устроенным  по  современному  итальянскому  образцу
фашистским партиям.
     То же относится к "Огненным крестам" ("Croix de Feu") полковника де  ля
Рока,  организации,  возникшей  в  1927  году  из  союза  фронтовиков,  куда
первоначально принимали только  участников  войны,  награжденных  за  боевые
заслуги. В 1931 году  этот  союз  превратился  в  самостоятельную  партию  с
консервативными  и  социально-реформистскими   целями,   насчитывавшую,   по
оценкам, 150 000 членов, то есть имевшую массовую базу. Но поскольку у  этой
партии почти не были выражены антисоциалистические  и  антикапиталистические
цели  и  была  слабо  выражена  воля  к   уничтожению   своих   политических
противников, ее следует скорее отнести к консервативно-бонапартистским,  чем
к фашистским  движениям.  Впрочем,  существование  и  массовые  демонстрации
"Огненных крестов" послужили целям левых как доказательство их  тезиса,  что
только Народный фронт может справиться  с  нависшей  угрозой  фашизма.  Сила
этого антифашистского течения, в свою очередь, послужила предпосылкой нового
роста правых лиг и возникновения других фашистских движений. То и  другое  -
нарастание фашизма и антифашизма, характеризующие политическую жизнь Франции
в  течение  30-х  годов,-  было,  в  свою  очередь,  результатом   глубокого
экономического, социального и политического кризиса40.
     Экономический кризис проявился во Франции сравнительно поздно,  но  его
последствия держались здесь значительно дольше, чем в  соседних  европейских
странах41. Даже в 1938 году французское промышленное  производство  все  еще
было на 25% ниже уровня 1929 года. Этот длительный экономический кризис, еще
усиленный структурными кризисными явлениями в различных областях французской
промышленности  и  сельского  хозяйства,  привел  к  обострению  уже   ранее
заметного социального и политического кризиса Третьей республики. Ни  правые
партии, ни центр, ни левые не способны были создать устойчивое и эффективное
правительство. С мая 1932 года до февраля 1934 года во Франции сменилось  не
менее шести кабинетов. Поскольку отдельные партии сильно зависели от тех или
иных  союзов,  представлявших   особые   интересы   -   профсоюзов,   союзов
предпринимателей, крестьян, налогоплательщиков или ветеранов,- они были не в
состоянии прийти к компромиссу,  необходимому  для  образования  устойчивого
правительства. После массовых демонстраций "Огненных крестов" и других  лиг,
которые 6 февраля 1934 года пытались штурмовать парламент и  лишь  с  трудом
были сдержаны силами порядка, коммунисты и социалисты смогли договориться  о
создании  Единого   фронта,   чтобы   воспрепятствовать   якобы   угрожавшей
немедленной победе фашизма. Либеральные  радикал-социалисты  тоже  полагали,
что извлекают единственно правильный урок из гибели демократии  в  Италии  и
Германии,  и  присоединились   к   антифашистскому   союзу   социалистов   и
коммунистов.
     Парламентские выборы в мае 1936  года  привели  к  решительному  успеху
Народного фронта. Социалисты получили 156 мест вместо прежних 97, коммунисты
-   72   места   вместо   12.   Социалист   Блюм   сформировал   вместе    с
радикал-социалистами   правительство   Народного   фронта,    пользовавшееся
поддержкой коммунистов. Правительство Народного фронта  попыталось  повысить
покупательную способность населения  и  преодолеть  экономический  кризис  -
мерами  по  трудоустройству,  государственными  гарантиями  цен  на  хлебные
продукты и иными методами государственного вмешательства.  Но  эта  политика
привела лишь к очень  нестойким  результатам.  Число  безработных  почти  не
снизилось, а резко поднявшиеся цены свели на нет повышение заработной платы,
достигнутое  рабочими  во  время  забастовочной  кампании  в  мае  и   июне.
Экономические неудачи правительства  Народного  фронта,  которые  привели  к
разочарованию его сторонников, сохранившемуся и  после  отставки  Блюма,  по
крайней мере отчасти объясняются  обструкцией  предпринимателей,  многие  из
которых  более  или  менее  открыто  оказывали  финансовую  поддержку  вновь
возникавшим фашистским движениям.
     К ним, несомненно, относился  парфюмерный  фабрикант  Коти,  не  только
оказывавший моральную поддержку ряду крайне правых групп, но в конце  концов
создавший свою собственную, хотя и  незначительную,  фашистскую  партию  под
названием "Французская солидарность" ("Solidarite Francaise")42. Кроме того,
приобрел влияние "Франсизм" ("Francisme"), основанный в 1933 году  одним  из
лидеров  "Фасций"  Марселем  Бюкаром,  хотя  число  его  членов  никогда  не
превышало 10 000. К этой организации принадлежали, наряду с  ремесленниками,
служащими и людьми свободных профессий, также некоторые рабочие. В то  время
как Бюкар до малейших подробностей подражал итальянским фашистам, основанная
Жаком Дорио в 1936 году "Народная французская партия" (НФП, "Parti Populaire
Francais"),  хотя  и  приняла  с  самого   начала   фашистские   символы   и
идеологические   формулы,   занимала   в   своей   программе   и    политике
самостоятельную позицию, ставившую  ее  на  самый  левый  фланг  всей  шкалы
фашистских движений Франции и Европы43.
     Фашистская  "Народная  партия"  Дорио   была   по   существу   группой,
отколовшейся  от  коммунистической  партии,   с   установкой,   производящей
некоторое    национал-большевистское    впечатление.    Сам    Дорио     был
коммунистическим   мэром   Сен-Дени   и   принадлежал   к   числу    лидеров
Коммунистической партии Франции. Он  был  исключен  из  этой  партии,  когда
несвоевременно, против воли Москвы и  руководства  Коминтерна,  выступил  за
создание антифашистского Народного  фронта.  Хотя  через  несколько  месяцев
после  исключения  Дорио  Коммунистическая  партия  Франции  изменила   свой
ультралевый курс в пользу уже упомянутой политики Народного фронта,  которой
ранее требовал Дорио, между КП и "ренегатом" Дорио не произошло  примирения;
напротив, Дорио не только  критиковал  коммунизм,  но  все  более  резко,  в
бескомпромиссной форме его отвергал.
     Вопреки тому, что основанная 28 июня 1936 года НФП получила признание и
поддержку части промышленников, увидевших в ней орудие борьбы с  коммунизмом
и национальное движение единства, и несмотря на то, что  облик  и  программа
партии носили явно фашистский характер, Дорио сумел привлечь  к  ней  многих
бывших коммунистов и членов профсоюза. Если даже  данные  самой  партии,  по
которым она на 65% состояла из рабочих, не заслуживают доверия, нет сомнения
в том, что доля рабочих в ней была довольно высока. НФП вначале преследовала
наряду  с  антикоммунистическими  и  националистическими   также   некоторые
социал-реформистские  цели,  сводившиеся  к  модернизации  и  рационализации
производства, но фанатическая ненависть Дорио и некоторых его сторонников  к
коммунизму привела их в конце  концов  к  более  или  менее  безоговорочному
сотрудничеству  с   немецкими   оккупационными   властями.   Это   полностью
дезавуировало его партию.
     Той же судьбы не избежали и остальные фашистские группировки,  а  также
представители некоторого литературного фашизма, представленного  во  Франции
такими  фигурами,  как  Бразиллак,  Селин  и  особенно  Дрие  ля  Рошель,  в
художественном    отношении    на    голову     превосходившими     немецких
национал-социалистских литераторов направления "крови  и  почвы"  (Blut  und
Boden)44. Все  эти  силы  и  личности  потерпели  крушение,  столкнувшись  с
основной чертой фашизма, который, вопреки своим  международным  притязаниям,
всегда был и должен был оставаться  движением  глубоко  национального  типа.
Политика  немецких  оккупационных  властей,  исходившая  прежде   всего   из
национальных мотивов, неизбежно должна была вызвать критику и  неприятие  со
стороны французского национализма. Это, в свою очередь, привело  к  изоляции
тех французских фашистов,  которые  не  могли  и  не  хотели  отказаться  от
восхищения фашистскими образцами, представленными  Италией  и  больше  всего
Германией. Возникшая таким образом дилемма привела в конце концов  к  гибели
всего французского фашизма. Впрочем, такой ход событий не был неизбежен.
     После полного поражения французских войск маршал Петен в качестве главы
французского государства (Chef de l'Etat Francais) в неоккупированной  части
Франции предпринял попытку  вновь  объединить  страну,  вступившую  в  войну
экономически  ослабленной  и  расколотой   в   социальном   и   политическом
отношении45. Эта попытка потерпела неудачу, с одной стороны,  ввиду  грубого
силового давления Германии, а с другой -  ввиду  французского  Сопротивления
(Resistance), превратившегося в массовое движение,  когда  коммунисты  после
нападения немцев на Советский Союз отказались от своей  сдержанной  позиции.
Руководитель малозаметного  вначале  Лондонского  правительства  в  изгнании
генерал де Голль сумел, наконец, объединить в мае 1943 года все  организации
Сопротивления,  в  том  числе  коммунистические,   в   "Национальный   совет
Сопротивления" ("Conseil National de la  Resistance").  Режим  Виши,  скорее
консервативно-патриархальный, чем фашистский по своему характеру, все больше
занимал оборонительную позицию, поскольку попытки представить Петена в  виде
вождя национальной и вместе с тем буржуазной Франции не имели успеха. Они не
могли скрыть того факта,  что  этот  режим  -  добровольно  и  вынужденно  -
сотрудничал с немцами на всей  территории  страны  и  даже  активно  помогал
преследованию французского движения Сопротивления и  депортации  французских
евреев. И даже буржуазно-национальная Франция все  больше  ощущала,  что  ее
представляет   правительство   де   Голля,   опирающееся   на   национальное
Сопротивление внутреннему и иностранному фашизму.
     Хотя описание режима Виши как "фашистского"  более  чем  сомнительно  и
хотя успехи Сопротивления были не так уж велики (впрочем, немцы  расстреляли
20 000  его  участников  и  депортировали  60  000),  борьба  Сопротивления,
проникнутая  и  национальными,   и   антифашистскими   мотивами,   составила
объединивший все партии фундамент демократического  возрождения  Франции.  В
этом проявилось сходство с положением Италии после крушения фашизма;  но  по
сравнению с послевоенной Германией видно большое различие. С другой стороны,
не следует упускать из виду,  что  хотя  отдельные  фашистские  движения  во
Франции имели массовую базу, они не смогли  ни  объединиться,  ни  захватить
власть. Что же касается коллаборационистского режима Петена, то он не входит
в группу фашистских диктатур.

ГЛАВА 5

МАЛЫЕ ФАШИСТСКИЕ ДВИЖЕНИЯ, ФАШИСТСКИЕ СЕКТЫ И ПОГРАНИЧНЫЕ СЛУЧАИ
     Проблема подразделения

     Подразделение и дифференциация фашистских движений  по  их  величине  в
высшей степени проблематичны, хотя - как это еще будет показано в заключении
- не существует более разумных подходов к этой проблеме.  Это  видно  уже  в
случае Испании, где в некоторой особой ситуации фаланге  удалось  в  течение
нескольких  месяцев  превратиться  из  сектантской   фашистской   партии   в
значительную политическую силу. Но количественные различия между фашистскими
движениями в  Австрии,  Венгрии,  Румынии,  Югославии,  Испании  и  Франции,
рассмотренными  в  четвертой  главе,  и  фашистскими  движениями  в  Англии,
Финляндии,  Бельгии  и  Голландии,  которыми  нам  еще  предстоит  заняться,
указывают и на качественные различия.
     Фашистские движения, перечисленные в  конце,  получали  на  выборах  не
более 10% поданных  голосов  и  оказывали  относительно  слабое  влияние  на
внутриполитическую  жизнь  своих  стран.  Но,  с   другой   стороны,   самое
существование фашистских партий в странах столь разной структуры лишний  раз
свидетельствует об универсальности европейского фашизма. Трудно  представить
себе большую  разницу  между  странами,  чем  разница  между  индустриальной
Англией с ее старой и прочной демократической  традицией  и  преимущественно
аграрной  Финляндией,  недавно  возникшей  из  кровавой  освободительной   и
гражданской войны. И все же в обеих этих странах были  фашистские  движения,
хотя и сильно отличавшиеся своей структурой, программой и практикой.  То  же
можно сказать о соседних странах, Бельгии и Голландии, где тоже  были  очень
непохожие фашистские партии.
     При взгляде на эти малые фашистские  движения  можно  уяснить  себе  не
только универсальность фашизма, но и широту  его  разнообразия.  Эта  широта
определялась, с одной стороны, экономическими, социальными  и  политическими
условиями в отдельных странах, а с другой - программами и целями возникавших
в этих странах фашистских партий.
     Если мы, наконец, рассматриваем также фашистские партии в Дании, Швеции
и Швейцарии, не вышедшие за пределы сектантского существования,  то  мы  это
делаем не с целью добиться энциклопедической полноты нашего  обзора  истории
фашизма  в  Европе.  В  этих  партиях   нас   интересует   не   столько   то
обстоятельство,  что  они  более  или  менее  отчетливо  ориентировались  на
фашистские образцы, но гораздо больше вопрос, почему им не удалось  добиться
большего  значения  и  приобрести  массовую  базу.  При  таком   контрастном
сравнении выясняются условия, необходимые для роста фашистских  партий.  Это
относится и к тем условиям, которые встретили и  могли  использовать  другие
"классические" фашистские  движения,  и  к  тем,  в  которых  оказались  так
называемые неофашистские  движения,  поскольку  Дания,  Швеция  и  Швейцария
демонстрируют уже в междувоенное время социальные и политические  отношения,
весьма напоминающие состояние западных демократий в послевоенное время.
     История фашизма в Норвегии представляет  во  многих  отношениях  особый
случай. Поскольку партия Квислинга столкнулась с почти  единодушным  отпором
демократических партий Норвегии - прочных и единых партий - то  она  никогда
не могла  получить  на  выборах  больше  3%.  В  этом  смысле  "Национальное
единение" ("Nasjonal Samling") принадлежит к группе фашистских сект. Но  все
же после оккупации Норвегии немецкими войсками Квислингу  удалось  прийти  к
власти. Впрочем, этот  режим  Квислинга  был  более  или  менее  зависим  от
немецких оккупационных властей. Поэтому его следует скорее рассматривать как
несамостоятельный  коллаборационистский  режим,  чем   как   самостоятельную
фашистскую диктатуру, и  следовательно,  его  надо  отнести  к  "пограничным
случаям", рассматриваемым в конце.  То  же  относится  к  словацкому  режиму
сателлита Германии и  к  авторитарным  диктатурам  в  Польше  и  Португалии,
которые, наряду с другими подобными формами власти  в  междувоенной  Европе,
многие авторы ошибочно считали "фашистскими".
     В этой  главе,  эскизной  по  своему  характеру,  еще  раз  описывается
универсальность и  широкий  диапазон  европейского  фашизма  в  междувоенное
время, причем фашистские движения дифференцируются и  отделяются  от  других
политических явлений.

       Англия

     Англия принадлежала  к  тем  немногим  странам  Европы,  экономические,
социальные и политические структуры которых почти не были  затронуты  Первой
мировой войной и ее последствиями1. Война привела, конечно, к  экономическим
потерям - один только тоннаж морского флота  убавился  на  40%,-  но  Англия
выиграла войну и смогла, опираясь на свою нетронутую мировую империю, быстро
восполнить свои убытки. Точно так же быстро и успешно был  выполнен  переход
от военной экономики  к  мирной.  Сюда  относилась  отмена  государственного
контроля, введенного  во  время  войны,  а  также  реприватизация  некоторых
отраслей промышленности и железных дорог. Но при этом  нельзя  не  заметить,
что Англия уступила Соединенным Штатам свое  некогда  ведущее  экономическое
положение. Не  были  проведены  насущно  необходимые  меры  по  модернизации
угледобывающей   промышленности,   производства   стали   и    судостроения.
Относительно высокий процент безработных  в  этих  областях,  в  текстильной
промышленности,  а  затем  и  в  горной  указывал  на  то,  что   английская
экономическая  система  испытывала  структурный  кризис.  Впрочем,  эти  еще
скрытые  кризисные  явления  вначале  не   вызывали   серьезных   социальных
напряжений, хотя систему социального страхования, расширенную в  1918  году,
вряд ли можно было в то время сравнивать с немецкой.
     Парламентские выборы 14 декабря 1918 года, в  которых  впервые  приняли
участие все мужчины старше 21 года  и  все  женщины  старше  30  лет  -  эта
дискриминация была отменена  лишь  в  1928  году,-  завершились  решительной
победой   консерваторов   и   либералов2.   Однако   лейбористской   партии,
образовавшейся лишь в конце 19  века  из  активистов  различных  профсоюзов,
удалось создать дисциплинированную организацию, опередившую либералов уже на
выборах 1922 года. В то время как основанная в  1920  году  коммунистическая
партия оставалась довольно незначительной,  лейбористская  партия  выдвигала
подчеркнуто социалистические цели:  она  требовала