Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
исключительно, партией мелкобуржуазной ориентации; более того, она
никогда не отказывалась от притязаний привлечь к себе и представлять все
слои населения, в том числе рабочих, вначале мало податливых на ее
пропаганду. Избирательными успехами она была обязана не только социальным
требованиям и намеренно туманным экономическим целям своей программы. Столь
же привлекательными оказались националистические и антисемитские пункты этой
программы, а также стиль ее политики, отвечавший эмоциям людей из всех
социальных слоев. Многих привлекала к НСДАП не ее программа, а внешний образ
этой партии, отождествляемый с силой, сплоченностью и специфической
мужественностью. В особенности это касается молодежи мужского пола. В самом
деле, часто упускают из виду, что НСДАП, подобно НФП (Национальной
фашистской партии Италии) и другим фашистским движениям, была в своем
активном ядре чисто мужским союзом, представлявшим привлекательные в то
время добродетели - товарищество, юность и подчеркнуто солдатское,
агрессивное поведение.
Столь же односторонним и столь же неверным, как тезис
мелкобуржуазности, был другой взгляд, распространенный в то время и даже в
наши дни, согласно которому НСДАП представляла собой не что иное, как
орудие, оплачиваемое и направляемое ведущими промышленниками!", в этом
утверждении, высказанном некоторыми марксистскими теоретиками фашизма, есть
и доля правды, поскольку НСДАП, как и другие партии, получала от отдельных
промышленников пожертвования, отчасти покрывавшие весьма значительную
стоимость ее пропагандистских и избирательных кампаний. Но о размерах этих
пожертвований до сих пор нет надежных и достаточно полных данных. Впрочем,
многое говорит за то, что "самофинансирование" НСДАП, т. е. поступления от
членских взносов и входных билетов на различные национал-социалистские
мероприятия, было значительнее, чем пожертвования^. Напротив, твердо
установлено, что вклады промышленности были скорее следствием, чем причиной
избирательных успехов национал-социалистов.
Для подъема национал-социализма решающее значение имели не кризисные
явления в экономике и в общественной жизни, не восприимчивость значительной
части мелкой буржуазии и не готовность отдельных ведущих промышленников
оказывать НСДАП материальную поддержку - гораздо важнее были ошибки
нефашистских и антифашистских общественных сил и партий Германии.
Коммунистическая партия Германии (КПГ) и Социал-демократическая партия
Германии (СДПГ) оказались неспособны извлечь уроки из ошибок братских
итальянских партий, безуспешно пытавшихся помешать подъему и приходу к
власти фашизма16. И хотя они могли и должны были знать по итальянскому
опыту, что ждет их в случае победы фашизма, обе немецкие рабочие партии,
глубоко враждебные друг другу, не сумели преодолеть разделявшие их
программные различия и построить единый оборонительный фронт против фашизма.
Исходя из чисто функционального определения фашизма, лидеры КПГ считали
"фашистскими" не только все буржуазные партии1 и правительства, но даже СДПГ
и боролись против них под этим лозунгом. Они оправдывали такую линию
авантюристическим, хотя и формально логичным доводом, будто буржуазные и
социал-демократические политики, защищая парламентско-демократическую
систему, по меньшей мере косвенно поддерживают капитализм. "Социал-фашизм"
СДПГ отличается от "национал-фашизма" НСДАП, говорили они, лишь применяемыми
методами. Если "национал-фашизм" выступает как прямая агентура капитала, то
"социал-фашисты" своей приверженностью к парламентской демократии
поддерживают капитализм косвенным образом, поскольку демократия - всего лишь
замаскированная по необходимости форма капиталистического господства.
Несмотря на некоторые призывы к единому фронту, адресованные почти
исключительно не к руководству, а к рядовым членам СДПГ и Всеобщего
объединения германских профсоюзов (ВОГП) и имевшие целью в конечном счете
лишь побудить их перейти в КПГ и подчиненные ей организации, КПГ не могла
решиться ни на защиту демократии, ни на совместные действия с СДПГ. КПГ
чувствовала себя достаточно сильной, чтобы бороться и с СДПГ, и с НСДАП. При
этом она колебалась между чисто насильственной тактикой под лозунгом "Бей
фашиста, когда его увидишь!" и стремлением, переняв националистические
требования, побудить сторонников НСДАП к переходу в КПГ. Эта тактика,
названная по имени перешедшего из НСДАП в КПГ лейтенанта рейхсвера "курсом
Шерингера", увенчалась провозглашенной в 1930 году коммунистической
"Программой национального и социального освобождения германского народа".
Эта националистическая "стратегия объятий" и тезис "социал-фашизма" привели
даже к тому, что КПГ заключала некоторые частичные и кратковременные
соглашения с НСДАП. Так обстояло дело в случае референдума, совместно
организованного обеими партиями летом 1931 года, который привел к роспуску
прусского ландтага и к падению социал-демократического правительства земли
Пруссия; и точно так же - при забастовке рабочих Берлинского транспортного
общества осенью 1932 года17.
Социал-демократы видели в таких явлениях дополнительное оправдание
своих сомнений, следует ли начинать серьезные переговоры о союзе с
коммунистами, поскольку и .национал-социалисты, и коммунисты одинаково
стремились разрушить созданную и защищаемую ими демократию. Они полагались в
своей защите на убедительность своих аргументов, которые они пытались - без
особого успеха - противопоставить национал-социалистской пропаганде, а также
на завоеванные и укрепленные ими политические позиции. К их числу относился
прежде всего руководимый социал-демократами союз "Государственный
черно-красно-золотой флаг" ("Reichsbanner Schwarz-Rot-Gold"), насчитывавший
2 миллиона членов и составлявший противовес СА. Если бы национал-социалисты
попытались насильственно захватить власть, по примеру итальянских фашистов,
этот союз должен был прийти на помощь полиции, которая - по крайней мере в
Пруссии - находилась под влиянием СДПГ. Но когда рейхсканцлер фон Папен 20
июля 1932 года, явно нарушив закон, сместил руководимое социал-демократами
правительство земли Пруссия, не встретив при этом сопротивления,
антифашистская концепция СДПГ потеряла свою опору. "Союз государственного
флага" ни разу - ни 20 июля 1932 года, ни 30 января 1933 года - не был
приведен в действие. Это отступление без борьбы указывает на фундаментальную
ошибку в антифашистской стратегии СДПГ. При защите демократии она применяла
только демократические методы и ошибочно рассчитывала, что и противники
демократии в правых партиях, в чиновничестве, в экономике и в армии,
несмотря на свою открытую враждебность республике, будут придерживаться
демократических правил игры. Она слишком поздно и слишком слабо реагировала
на тот факт, что и другие демократические партии Веймарской республики шаг
за шагом разоружались и покидали демократию. Чтобы "избежать худшего", то
есть захвата власти фашистами, который они боязливо представляли себе лишь в
насильственной форме путча по итальянскому образцу, социал-демократические
лидеры допустили в конечной фазе Веймарской республики посягательства на
социальные завоевания 1918 года и даже терпели выхолащивание основных
демократических прав и свобод. Так и возник тот "вакуум власти", который
национал-социалисты смогли использовать для своего захвата власти".
Но, конечно, эта критика антифашистской стратегии КПГ и СДПГ никоим
образом не оправдывает поведение лидеров буржуазных партий, а также
представителей армии, промышленности и сельского хозяйства. Эти силы были
ответственны не только за строго дефляционную экономическую политику,
увеличивавшую безработицу с ее опустошительными социальными и политическими
последствиями, но также и за политический курс кабинетов Брюнинга, фон
Палена и фон Шлейхера, которые, не располагая парламентским большинством,
подрывали конституцию и постепенно разрушали и без того непрочную
демократическую систему. И хотя на выборах в рейхстаг 6 ноября 1932 года
НСДАП потеряла 34 места и оказалась в кризисе, который мог бы привести к ее
упадку, по инициативе руководящих деятелей германской крупной промышленности
и сельского хозяйства и при поддержке некоторых политиков из окружения
президента фон Гинденбурга был свергнут рейхсканцлер фон Шлейхер и было
образовано коалиционное правительство во главе с Адольфом Гитлером.
"Третий рейх"
В кабинет, законным образом сформированный 30 января 1933 года, кроме
самого Гитлера, входило всего два других национал-социалиста: Вильгельм Фрик
стал министром внутренних дел, а Герман Геринг был назначен министром без
портфеля, но одновременно в качестве министра внутренних дел Пруссии
распоряжался полицией этой крупнейшей из германских земель. Сверх того
национал-социалисты, со своей миллионной партией и организованными по
военному образцу, отчасти вооруженными подразделениями СА и СС, располагали
такими средствами власти, с которыми и до 30 января 1933 года едва могли
справиться демократические правительства и местные власти. Поэтому были
более чем близоруки, а в свете итальянского опыта просто несерьезны
намерения консервативных партнеров Гитлера интегрировать и контролировать
массовое движение НСДАП, передав национал-социалистским фюрерам вместе с
руководством полиции значительную часть государственной власти. В
действительности национал-социалисты воспользовались переданной им 30 января
1933 года властью, чтобы с помощью своих партийных организаций подавить
политических противников и вытеснить консервативных партнеров. Так
называемый "захват власти" национал-социалистами был не единичным актом, а
процессом, впрочем, в основном завершившимся в течение каких-нибудь шести
месяцев. Итальянским фашистам для этого понадобилось более шести лет19.
Сразу же после назначения Гитлера рейхсканцлером был распущен рейхстаг
и объявлены новые выборы. В последовавшей за этим избирательной борьбе
национал-социалисты могли не только использовать пожертвования
промышленников - излившиеся теперь мощным потоком - но и без стеснения
эффективно использовать свою позицию силы. Для этого они располагали
средствами - государственной властью и партийной армией, к тому же
наполовину принявшей государственный характер. В Пруссии двумя приказами (11
и 22 февраля) 40000 штурмовиков и эсэсовцев были включены во вспомогательную
полицию. 17 февраля Геринг потребовал от них безжалостно преследовать
политических противников, применяя огнестрельное оружие. В ночь поджога
рейхстага (27 февраля 1933 года), в котором обвинили коммунистов, были
арестованы тысячи коммунистических активистов по заранее составленным
спискам. Днем позже эта беспримерная волна арестов была задним числом
"легализована" так называемым "Распоряжением рейхспрезидента о защите народа
и государства", вследствие чего потеряли силу важнейшие права,
гарантированные Веймарской конституцией. Тем самым члены КПГ были фактически
поставлены вне закона, хотя их партия могла еще принять участие в выборах в
рейхстаг 5 марта. Она получила 81 место, но 13 марта ее мандаты были
аннулированы.
На этих выборах в рейхстаг, которые вследствие преследований
коммунистов и социалистов уже нельзя было считать свободными, НСДАП получила
43,9% поданных голосов. Таким образом, национал-социалисты не добились
абсолютного большинства, к которому стремились. Поэтому для них было большим
пропагандистским и политическим успехом, когда "Черно-бело-красный боевой
фронт", возникший из объединения Германской национальной народной партии и
"Стального шлема" и получивший 8% голосов, согласился поддержать Гитлера.
Террор против коммунистов и социалистов продолжался, штурмовики и эсэсовцы
отправляли их в "дикие" концентрационные лагеря, где их избивали и нередко
пытали до смерти - при невмешательстве государственных учреждений, полиции,
правосудия и рейхсвера; и одновременно с этим продолжалось систематическое
подчинение и устранение политических противников и союзников НСДАП.
Немедленно после выборов в рейхстаг 5 марта все правительства земель, не
возглавляемые национал-социалистами, были смещены и на их место поставлены
так называемые рейхскомиссары. 31 марта был издан закон "о равноправии
земель и рейха", по которому парламенты земель были сконструированы по
результатам выборов в рейхстаг 5 марта без всяких местных выборов. За восемь
дней до этого, 23 марта, "закон о прекращении народного и государственного
бедствия" фактически устранил рейхстаг, поскольку национал-социалистскому
правительству предоставлялось право издавать законы без согласия и даже без
участия рейхстага и государственного совета. Этот "закон о полномочиях" был
принят квалифицированным большинством в две трети, так как его отвергли
только еще не арестованные и не бежавшие депутаты социал-демократической
партии. После унификации и очистки парламента законом о "восстановлении
корпуса гражданских служащих" от 7 апреля были изгнаны из всех учреждений
политические противники и те евреи, которые не пользовались защищавшим их
некоторое время статусом членов "Фронта". 2 мая были распущены профсоюзы, их
здания захвачены, а их имущество было в конце концов передано
национал-социалистскому "Германскому рабочему фронту". 22 июня была также
запрещена СДПГ и арестованы ее деятели, которые не сидели еще в "диких"
концентрационных лагерях или не эмигрировали. После того как в июне и июле
все еще остававшиеся буржуазные партии самораспустились, закон от 14 июля
1933 года объявил НСДАП единственной партией Германии. Этими
террористическими и псевдолегальными методами, применяемыми сверху и снизу,
более или менее завершился процесс захвата власти.
С этого времени кроме НСДАП только армия и церковь обладали еще, по
крайней мере потенциально, политической и моральной властью. Хотя оба эти
учреждения никогда не были полностью унифицированы, они были в значительной
мере лишены влияния. Армия уже разделила вину и объективно стала сообщницей
насильственной власти национал-социалистов, хотя бы своим благожелательным
нейтралитетом во время их террористического похода против политических
противников и своим пассивным поведением во время так называемого "путча
Рема" 30 июня 1934 года. Жертвами этой расправы пали, наряду с разными
руководителями СА, также некоторые консервативные политики, в том числе
бывший рейхсканцлер генерал фон Шлейхер. Даже когда в 1938 году военный
министр фон Бломберг и верховный командующий армией фон Фрич были смещены со
своих постов по ничтожным, даже смехотворным мотивам - одному вменили в вину
мнимые гомосексуальные наклонности, другому "не соответствующую" его
достоинству жену,- рейхсвер не заявил ни малейшего протеста. Большинство
офицеров с большим или меньшим энтузиазмом участвовало в перевооружении
Германии, а потом в победоносных походах начала войны; более того, они
считали себя связанными принесенной Гитлеру присягой даже тогда, когда стали
очевидны и приближавшееся катастрофическое поражение, и беспредельные
преступления национал-социалистского режима. Однако сопротивление некоторых
военных кругов указывает на уже упомянутый факт, что национал-социалистам не
удалось полностью унифицировать и подчинить себе армию20.
Еще сложнее было положение в "третьем рейхе" обеих церквей. Поспешному,
иногда чересчур поспешному приспособлению многих церковных деятелей
противостояло здесь сопротивление некоторых, правда, относительно
немногочисленных, групп и отдельных лиц. И приспособление, и сопротивление
обосновывались при этом как религиозными, так и политическими мотивами,
которые в этих христианских исповеданиях не были тождественны. Руководство
католической церкви, до 1933 года резко отрицательно относившееся к
национал-социализму, затем очень быстро сменило эту позицию на
благожелательную симпатию. Это определялось конкордатом между курией и
"третьим рейхом", предложенным Гитлером сразу же после вступления в
должность и заключенным уже 20 июля 1933 года. Этот договор был весьма
выгоден для католической церкви, так как он не только признавал, но и ставил
под защиту закона конфессиональные школы, так же как существование многих
католических объединений - светских, профессиональных, женских и юношеских.
Впрочем, католическая церковь дорого заплатила за это, пожертвовав Партией
центра, одобрившей "закон о полномочиях" и вскоре после этого распущенной.
Католическая церковь приняла на себя не только это, но и выразила в связи с
конкордатом чрезвычайно важное в политическом и пропагандистском отношении
признание и уважительное отношение к "третьему рейху", надеясь избежать
таким образом унификации своих обществ и союзов. На первых порах эти
надежды, казалось, оправдывались: национал-социалисты терпимо относились к
росту католических обществ в 1933 и 1934 годах и даже содействовали
возрастанию числа верующих и открытию католических церковных школ.
Но с 1935 года НСДАП все более активно стремилась ограничить влияние
католических юношеских обществ, а затем стала распускать их и включать в
состав "гитлерюгенда". В ходе принятого ими курса на ослабление религиозных
убеждений национал-социалисты усиливали свою кампанию против религиозных
школ и против католической печати, до тех пор, пока в 1941 году не перестали
выходить еще остававшиеся епископальные бюллетени. Сверх того, развернув
коварную клеветническую кампанию против членов католических орденов, которым
ставились в вину нравственные пороки и нарушения валютного законодательства,
национал-социалисты стремились отдалить верующих католиков от их церкви. Эта
все более враждебная церкви политика вызывала протест и сопротивление
отдельных католиков, впрочем, никогда не получившее полной и открытой
поддержки католической церкви в целом.
Что касается евангелической церкви, то, если не считать относительно
малочисленных групп либеральных теологов и верующих социалистов, подавляющая
часть ее одобрительно, а порой даже с энтузиазмом отнеслась к разрушению
демократии и установлению национал-социалистского террористического режима.
Это объяснялось не только традиционной в евангелической церкви политически и
религиозно аргументируемой покорностью начальству, но также ее религиозно
окрашенным превозношением немецкой нации и презрением к социализму и
демократии. Однако попытки организационной унификации 28 евангелических
церквей отдельных земель, предпринятые некоторыми национал-социалистами в
начале 1933 года, не достигли цели. "Государственный комиссар по делам
земельных евангелических церквей" Август Егер, назначенный на эту должность
уже 24 июня 1933 года, был отозван с нее, когда некоторые священники,
объединившиеся в "движение молодых реформаторов", и прежние руководящие
учреждения церкви заявили протест против такой тотальной формы унификации,
вызвавшей даже критику президента фон Гинденбурга.
Впрочем, этот конфликт завершился вес