ьной  особенности,  а  евреев  -  притом
полностью  ассимилированных  -  в  Швеции  было  очень  мало.   И   все   же
антисемитская агитация фашистов имела некоторые последствия.
     Начиная с 1929 года в университетских городах возникали демонстрации, в
которых принимали участие от 12 000  до  15  000  человек,  главным  образом
студентов. Эти студенты требовали резкого сокращения иммиграции иностранцев,
и особенно - с 1933 года - лиц еврейского  происхождения,  претендовавших  в
Швеции  на  академические  должности.  Эти  лозунги,   направленные   против
иностранцев и евреев,  были  первоначально  выдвинуты  фашистами,  но  затем
переняты также Юношеской организацией консервативной партии (ЮНСШ, "Sveriges
Nationella  Ungdomsforbund"),  требовавшей,   кроме   того,   запрета   всех
коммунистических   организаций   и    учреждения    сильного    корпоративно
организованного государства.
     Впрочем, далеко не все  студенты,  протестовавшие  по  антисемитским  и
экономическим  мотивам  против  приема  еврейских  беженцев   из   Германии,
голосовали за фашистские партии. Юношеская организация консервативной партии
тоже не была фашистской, хотя  в  значительной  степени  ориентировалась  на
фашистские образцы. И все же  эти  явления  показывают,  что  идеологическое
влияние  фашизма  в  Швеции   было   несомненно   сильнее,   чем   об   этом
свидетельствуют число членов фашистских партий и  результаты  их  участия  в
выборах.  Хотя  демократический  консенсус  между   шведскими   партиями   и
общественными группировками остался прочным и незыблемым, Швеция  не  только
согласна была вести с "третьим рейхом" активную и выгодную для обеих  сторон
торговлю, но и занимала ограничительную позицию  в  вопросе  об  иммиграции.
Когда власти  "третьего  рейха"  изъяли  5  октября  1938  года  заграничные
паспорта немецких евреев, чтобы пометить их  красным  знаком  "J"  {От  Jude
(нем.)  -  "еврей".-  Прим.   перев.},   это   было   сделано   лишь   после
дипломатических переговоров со шведским и швейцарским правительствами. Таким
образом,  за  сохранение   демократического   консенсуса   и   за   успешное
сопротивление фашистской  опасности  во  внутриполитической  области  шведам
пришлось уплатить во внешнеполитическом отношении очень высокую  и  морально
сомнительную цену.
     Подобным образом обстояло дело и в Швейцарии. Она тоже  соглашалась  на
сотрудничество с "третьим рейхом", пропуская через страну  немецкий  военный
транспорт и  проводя  все  более  ограничительную  иммиграционную  политику,
особенно затрагивавшую  еврейских  беженцев,  часть  из  которых  высылалась
обратно в  Германию13.  Этот  курс  частичного  приспособления,  проводимый,
впрочем, параллельно усилиям по  вооружению  швейцарской  армии  и  усилению
обороноспособности страны против угрозы немецкого нападения, соединялся, как
и в Швеции, с внутриполитическими мотивами. Правительство Швейцарии пыталось
противостоять  националистической  и  антисемитской   агитации   швейцарских
фашистов,  влияние  которых  оно  ограничивало   энергичными   и   успешными
политическими  и  административными  мерами.  В   целом   ни   существование
фашистских группировок, ни указанные защитные меры не представляли серьезной
угрозы для старой и прочно сложившейся  демократической  системы  Швейцарии.
Но, с другой стороны, заслуживает внимания тот факт, что  фашизм  мог  найти
сторонников и в такой стране, которая по праву считалась оплотом  свободы  и
демократии в Европе.
     После начала мирового экономического кризиса, сильно затронувшего также
Швейцарию - безработица дошла в январе 1936 года до 124  000,-  здесь  также
возникла критика демократических учреждений и традиций. При  этом  вопрос  о
меньшинствах и национальностях в  многоязычной  Швейцарии  вообще  не  играл
роли. Напротив, в 1938 году в результате референдума ретороманский язык  был
признан четвертым официальным языком страны. Поскольку в то  же  время  были
расширены  и  защищены  языковые  и  культурные  права  итальянцев  Тессина,
Швейцария могла по праву гордиться, как европейская  страна,  где  вопрос  о
языках  и  вопрос  о  меньшинствах  были  гармонично  и  образцово   решены.
Противоречия между буржуазными партиями и  социал-демократами  тоже  были  в
Швейцарии не столь резко выражены, как в других  странах  (в  то  время  как
коммунистическая партия была небольшой и почти не имела влияния). И все  же,
несмотря на такое относительное спокойствие во  внутриполитической  области,
даже в Швейцарии обсуждался вопрос, нельзя ли  и  не  следует  ли  разрешить
кризис авторитарными и фашистскими методами.
     Во всяком случае,  к  таким  выводам  приходили  некоторые  студенты  и
преподаватели  Цюрихского  университета,  собиравшиеся   с   1930   года   в
дискуссионном  клубе  под  названием  "Новый   фронт".   Для   политического
воплощения и осуществления этих выводов один из членов  "Нового  фронта"  по
имени  Ганс  Фонви  основал  осенью  1930  года   политическую   организацию
"Национальный   фронт",   издававшую   свою    газету,    где    проводились
националистические,  антидемократические   и   антисемитские   тенденции   и
установки. Из статей этой газеты, носившей название "Железная метла", видно,
что  члены  "Национального  фронта"  все  более   разделяли   фашистские   и
национал-социалистские представления. Когда  и  в  других  городах  немецкой
Швейцарии весной 1933 года возникли различные "фронты", в апреле  1933  года
"Новый фронт" и "Национальный фронт"  объединились  в  политическую  партию,
отчетливо   отражавшую   в   своей   идеологии   и    организации    влияние
национал-социалистского образца.
     Швейцарский  "фронтизм"  выдвигал  антибольшевистские,   антисемитские,
антисоциалистические  и   антидемократические   цели,   призывая   возродить
идеализированное средневековье и прославляя в  романтическом  и  реакционном
духе такие понятия  и  ценности,  как  "народ",  "отечество",  "сословие"  и
"родная земля".  Точно  так  же  "фронтовое  движение"  следовало  немецкому
образцу  и  в  организационном  отношении.  "Фронты"  имели  обмундированные
подразделения,  носившие  название  Harst  {"Отряд"   (швейцарский   диалект
немецкого  языка).-  Прим.  перев.}  и  состоявшие   из   членов   арийского
происхождения,  приветствовавших  друг  друга   старошвейцарским   возгласом
"Haarus". В различных предприятиях устраивались ячейки, и был даже  учрежден
партийный  суд.  Но,  несмотря  на  официальное   провозглашение   "принципа
фюрерства", этой партии, разделенной на местные и окружные группы, так и  не
удалось  преодолеть  повторявшиеся  конфликты  в  ее  верхушке.  Вначале  ее
возглавляли целых три фюрера, два из которых происходили из "Нового фронта",
а третий - из "Национального фронта".
     В области  пропаганды  партия  также  переняла  фашистский  стиль.  Это
относилось  к  "окружным  партийным   съездам",   сопровождаемым   массовыми
собраниями  и   демонстрациями,   и   к   насильственным   столкновениям   с
политическими противниками. Такая пропаганда привела  вначале  к  некоторым,
хотя и небольшим, успехам. На коммунальных выборах в Цюрихе в сентябре  1933
года "Национальный фронт" получил 10 из 125 мест в городском  парламенте.  В
апреле 1935 года он получил на цюрихских кантональных выборах 6 мест из 180.
В это время "Национальный фронт" насчитывал,  по-видимому,  10  000  членов,
происходивших почти исключительно из буржуазии. Если  принять  во  внимание,
что социал-демократическая партия Швейцарии, ставшая на выборах осенью  1935
года важнейшей политической силой страны, насчитывала около 50  000  членов,
то  отсюда  видно,  что  "фронты"  превратились  в  серьезное   политическое
движение.
     Впрочем, с лета  1935  года  можно  было  заметить  некоторое  обратное
развитие. После ряда насильственных столкновений в рабочих округах некоторых
городов  Немецкой  Швейцарии  полиция  энергично  выступила  против  "Нового
фронта". Правительство  запретило  его  юношеской  организации  и  "отрядам"
("Нагst") носить мундиры, в том числе принятую движением  серую  рубашку.  В
феврале 1934 года  в  Цюрихском  кантоне  швейцарский  аналог  СА  был  даже
полностью запрещен и распущен. Швейцарская общественность  также  все  более
отрицательно  относилась  к   "фронтизму",   считая   его   "нешвейцарским",
импортированным из-за границы явлением. "Фронты" напрасно пытались задержать
отчетливо  наметившийся  упадок,  взбадривая  свои  организации  и  заключив
соглашение с действовавшим во Французской  Швейцарии  "Национальным  союзом"
("Union Nationale"), в котором  они  обязывались  ограничить  свои  операции
немецкоязычными регионами  Швейцарии.  Но  все  усилия  по  разграничению  и
реорганизации ни к чему  не  привели.  На  национальных  выборах  1935  года
"фронты" получили только одно место - в Цюрихе. На  коммунальных  выборах  в
Цюрихе в марте 1938 года и на цюрихских кантональных выборах  в  марте  1939
года "Национальный фронт" потерял все до тех  пор  полученные  места.  Кроме
того, с 1936 года в нем возникли  резкие  внутренние  столкновения,  которые
привели к его расколу на умеренную  Швейцарскую  социальную  рабочую  партию
("Eidgenossische  Soziale  Arbeiter-Partei")  и  радикальный  "Союз   верных
швейцарцев национал-социалистского мировоззрения" ("Bund treuer  Eidgenossen
nationalsozialistischer Weltanschauung"). Впрочем, обе группировки  остались
совершенно  незначительными.  После  ареста  в  феврале  1940  года  Роберта
Тоблера,  добившегося  тем  временем  отнюдь  не  бесспорного   руководящего
положения  во  "фронтовом  движении",  партия  большей   частью   распалась.
Наследовавшие  ей  организации   "Швейцарское   собрание"   ("Eidgenossische
Sammlung") и "Национальное сообщество" ("Nationale  Gemeinschaft")  остались
незначительными сектантскими кружками с общим числом членов не более 3  000.
Все же "Национальному сообществу" удалось привлечь к  себе  также  некоторое
число рабочих, чего никогда не могли добиться  "фронты".  Осенью  1943  года
мелкие организации, оставшиеся от "фронтового движения",  были  окончательно
запрещены и распущены правительством.
     Таким образом, "весна фронтов", ожидавшаяся и внушавшая опасения многим
наблюдателям в 1933  году,  не  состоялась.  Подъем  "фронтового  движения",
казавшийся в  то  время  возможным,  был  предотвращен  решительным  отпором
демократических  сил,  в  частности  социал-демократов,   и   правительства,
запретившего швейцарским фашистам шествия в мундирах и собрания,  вызывавшие
все более резкую критику швейцарской общественности. В этом сыграли роль  не
только демократические,  но  и  некоторые  национальные  моменты,  поскольку
"фронтистов" упрекали прежде всего в "нешвейцарском" подражании  иностранным
образцам.  Такая  же  судьба  постигла  и  другие,  еще  менее  значительные
фашистские движения в междувоенной Европе.
     Норвежское    "Национальное    единение"    -    между     сектой     и
коллаборационистской партией
     Фашистская партия Норвегии никогда не получала  на  выборах  больше  2%
поданных  голосов".  До  немецкого  нападения  на   Норвегию   "Национальное
единение" ("Nasjonal Samling") оставалась совсем  незначительной  фашистской
сектой. Положение  изменилось,  когда  немецкий  рейхскомиссар  Тербовен  25
сентября 1940 года объявил  "Национальное  единение"  единственной  законной
политической  партией   Норвегии.   Под   руководством   Видкуна   Квислинга
"Национальное единение", насчитывавшее в тот момент 57 000 членов -  больше,
чем  было  когда-либо  голосовавших  за  нее  избирателей,-  стало   ведущей
коллаборационистской партией страны, впрочем, остававшейся в зависимости  от
немецких оккупационных  властей.  Таким  образом,  норвежское  "Национальное
единение" можно причислить и к фашистским сектам, и к тем крайне трудным для
классификации  пограничным  случаям,  о  которых  пойдет  речь  в  следующем
разделе.
     В то время как большинство других  фашистских  движений  было  основано
людьми, почти неизвестными  в  политической  жизни  своей  страны,-  в  этом
отношении Муссолини, Примо де Ривера, Дорио  и  Мосли  были  исключениями  -
Видкун Квислинг, создавший свое фашистское "Единение",  был  уже  известный,
хотя и весьма критикуемый политик. Квислинг провел много времени в России  -
сначала в качестве норвежского военного  атташе,  а  затем  был  сотрудником
Нансена в программе помощи Красного Креста. По  возвращении  в  Норвегию  он
присоединился к основанной в 1921 году Крестьянской партии ("Bondepartiet").
С  мая  1931  до  марта  1933  года,  когда  Крестьянская  партия  составила
правительство меньшинства, он был министром обороны, но должен  был  уйти  в
отставку после победы Норвежской рабочей партии на выборах 1933 года.
     Затем Квислинг, прежде резко  нападавший  на  Рабочую  партию,  пытался
использовать Крестьянскую партию или хотя бы ее часть в  качестве  базы  для
своего "Национального единения". Но эти усилия не имели успеха. Вместо этого
Крестьянская  партия  сблизилась  с  Рабочей  партией  и  в  конечном  счете
образовала с ней в 1935 году коалиционное правительство.  Точно  так  же  не
удались Квислингу и попытки  привлечь  на  свою  сторону  национал-либералов
("Frisennede Folkspartiet")  и  крайне  правую,  находившуюся  под  влиянием
итальянского  фашизма  "Отечественную  лигу"   ("Fedrelands-laget").   Когда
переговоры с "Организацией крестьянской помощи" ("Bygdefolkets  Krisehjelp")
также не привели к  успеху,  Квислинг  смог  принять  в  свое  "Национальное
единение"  лишь  три  небольших  фашистских  группировки,  состоявших  почти
исключительно из студентов. Таким образом, усилия Квислинга создать  широкое
антисоциалистическое объединение потерпели неудачу.
     Его   идеология   была   странной    попыткой    синтеза    демократии,
национал-социализма и коммунизма, и в дальнейшем  она  также  находила  мало
сочувствия. И хотя Квислинг неустанно пропагандировал свою излюбленную  идею
("Советы без коммунизма"), он все  более  отчетливо  сближался  с  фашизмом:
"Национальное  единение"  создало,  по  немецкому  образцу,  военизированную
организацию под  названием  "Отряды"  ("Hird")  с  юношеским  подразделением
"Молодые отряды" ("Smahird").  Проект  создания  рабочих  групп  не  удался,
поскольку "Национальное единение" в значительной степени отказалось от своих
мнимо-социалистических  требований.  Также  и  другие  цели   "Национального
единства" - националистические, антидемократические, антисоциалистические  и
- вначале умеренные - антисемитские -  не  имели  у  норвежских  избирателей
почти никакого успеха.
     После  того  как  на  парламентских  выборах  в   октябре   1933   года
"Национальное единение" получило 2,2% поданных голосов  -  чего  не  хватило
даже на одно место,- на коммунальных выборах 1934 года его доля снизилась до
1,5%, а на парламентских выборах 1936 года до 1,8%. Наконец, на коммунальных
выборах 1937 года она составила лишь 0,06%.
     Подробный анализ  выборов  1933  года,  когда  "Национальное  единение"
выставило своих кандидатов в 17 из общего числа  29  избирательных  округов,
показал, что эта партия получила наибольшую поддержку в  северных  областях,
граничащих с  Советским  Союзом,  а  также  в  сельских  регионах  Восточной
Норвегии. Этот  -  впрочем,  относительный  -  успех  в  Восточной  Норвегии
объясняли тем,  что  в  этих  местах  с  вековой  крестьянской  культурой  и
традицией нашла некоторый отклик норвежская версия лозунга "Кровь и почва" -
"Дом и семья" (heim og oett). Сверх того, на этом  регионе,  в  значительной
степени жившем за счет экспорта,  особенно  тяжело  отразился  экономический
кризис. Далее, "Национальное единение" могло использовать  здесь  социальные
конфликты    между    богатыми    и    бедными    крестьянами,    а    также
сельскохозяйственными  рабочими,  вследствие  которых  крестьяне   отвергали
деятельность относительно  сильных  профсоюзов,  находившихся  под  влиянием
коммунистов. Напротив, в западных областях Норвегии "Национальное  единение"
было крайне слабым, а местами не имело  вовсе  никакой  поддержки,  так  как
здесь не было значительных социальных противоречий,  а  изолированно  жившие
весьма  религиозно  настроенные   крестьяне   отвергали   националистическую
пропаганду с "культом викингов", рассматривая его как  языческое  учение.  К
этому добавлялось традиционное, но  демократически  окрашенное  недоверие  к
вмешательству центрального правительства в Осло, переходившее на  агитаторов
партии, большей частью приезжавших из столицы.
     В целом, почти полную неудачу "Национального единения" с его расистской
идеологией можно свести к следующим причинам. Хотя Норвегия лишь в 1905 году
добилась независимости, разорвав  унию  со  Швецией,  то  есть  национальное
государство образовалось здесь  очень  поздно,  это  все  же  не  привело  к
возникновению  агрессивного  национализма,  на  который  мог  бы   опереться
Квислинг с его пропагандой. Пограничные проблемы со Швецией и спор с  Данией
по поводу суверенитета над  Гренландией  были  вскоре  улажены.  Не  было  и
проблемы национальных меньшинств, поскольку  у  лапландцев  (саами)  еще  не
развилось специфическое национальное сознание. А поскольку в  1930  году  во
всей Швеции было лишь 1 359 евреев и до 1940  года  было  принято  лишь  500
еврейских  беженцев,  то  антисемитизм  "Национального  единения"  также  не
находил отклика. Точно так же не находили опоры и  антидемократические  цели
норвежской фашистской партии. Парламентская система была введена в  Норвегии
уже в 80-е годы 19-го столетия.  В  1898  году  норвежцы  получили  всеобщее
избирательное право для мужчин, а в 1913 году - также для женщин.
     Далее,   Норвежская   рабочая   партия   стала    неотделимой    частью
общепризнанной  парламентской  системы.  В  начале  20-х  годов   норвежские
социалисты были  еще  весьма  радикальны  и  вследствие  этого  примкнули  к
Коммунистическому  Интернационалу.  Но  в  1927   году   левое   большинство
соединилось с меньшинством социалистов, образовавшим еще в  1921  году  свою
собственную  норвежскую  социал-демократическую  партию.   Возникшая   таким
образом Норвежская социал-демократическая рабочая партия проводила отчетливо
выраженную реформистскую политику, между  тем  как  коммунистическая  партия
осталась слабой и незначительной. Уже в 1928 году Норвежская рабочая  партия
смогла образовать правительство, впрочем, потерявшее власть в 1931 году.  Но
в 1935 году был заключен уже упомянутый союз с  Крестьянской  партией.  Этой
коалиции удалось  преодолеть  последствия  мирового  экономического  кризиса
(когда 42%  организованных  трудящихся  потеряли  работу)  и  вместе  с  тем
приступить к построению социального государства. Хотя это неизбежно  вело  к
повышению налогов, находившиеся в оппозиции консерваторы (Hoire) по-прежнему
не хотели сотрудничать с Квислингом.
     Такое положение  не  изменилось  и  после  оккупации  страны  немецкими
войсками. Напротив,  "Национальное  единение",  сотрудничавшее  с  немецкими
оккупационными  властями,  было  почти  единодушно  отвергнуто   подавляющим
большинством норвежского народа,  хотя  фашистской  партии  удалось  все  же
привлечь к себе 57 000 членов,  что  составляло  1,8%  населения.  Это  были
главным образом служащие и  чиновники,  вступавшие  в  партию  по  корыстным
мотивам,  но  отчасти  полагавшие,  что  они  только  таким  образом   могут
воспрепятствовать полному господству немцев в стране. Впрочем, если до  1940
года это была чисто буржуазная партия, то затем число рабочих в ней  выросло
на  30%,  так  что  за  время  немецкой  оккупации  "Национальное  единение"
превратилось во "внеклассовую"  партию.  Но  такая  социальная  структура  и
численность, заметно снизившаяся с 19