ый   элемент.   Их
атмосфера меня удручала. Я и в  жизни  этого  не
любил   и   всегда  отталкивался  от  этого.  Та
музыка,    которая    мне    нравилась,     была
освобождением.  Благодаря  ей  я  понял,  что  я
нормальный человек. Вообще же рок  и  бардовская
песня  долгое время сосуществовали во мне, никак
не пересекаясь. Рок был  м о е.                 
                                                
    "В  повседневном   плане   поведение   моего
нонконформиста  сводится  к отрицанию всего, что
отдает    апробированной    идеей,    традицией,
заурядной  структурой, основанной на страхе и на
псевдовзаимных выгодах.  ...иная,  тайная  и  не
дающаяся  чужому взгляду свобода творится в нем,
но лишь  он  сам  (да  и  то  едва  ли)  мог  бы
проникнуть в суть ее игры".(Х.К.)               
                                                
    Н.П.   А  как  бы  вы  определили  рок,  что
отличает его от других музыкальных направлений? 
    Б.Г. Определить - значит ограничить.        
    Н.П.  Разумеется,   и   все   же   у   людей
отчего-то    есть   потребность формулировать и 
определять.    Мне    бы    хотелось    услышать
определение рока.                               
    Б.Г. Но нужно ли року, чтобы его определяли?
                                                
    "Непонятным  образом  ответ  сводил  на  нет
вопрос,  обнажал   негодность   его   логических
пружин".(Х.К.)                                  
                                                
    Н.П. В чем, например, отличие рока от джаза? 
    Б.Г.  Джаз  я всегда уважал теоретически, но
слушать его - избави бог. Для меня джаз -  форма
закованная   и,  так  или  иначе, печальная.  Он
ассоциирутся с негритянской культурой в изгнании,
воспоминанием об утерянной родине. Когда  играют
джаз  белые  люди, чувствуя силу этой музыки, но
не понимая, они  пытаются  повторить  ностальгию
другой   расы  по  их  утерянной  родине  -  это
довольно   нелепо.   Поэтому   для    меня    не
существует,  скажем,  белого  блюза.  Эта  форма
интересна в одном поколении.
    Н.П.  Но  джаз  держит  уже  отнюдь  не одно
поколение.
    Б.Г. Да. Но для меня  это  остается  музыкой
подавленности.  Недаром для джаза так характерна
меланхолия.
    Н.П. Разве она противопоказана року?
    Б.Г. Рок изначально настолько  жизнелюбив  и
жизнеутверждающ,  настолько  позитивен,  с таким
огромным  знаком  плюса,  что  меланхолия  может
присутствовать   в   нем   лишь   как   одно  из
художественных   средств,   как   дополнительная
краска.  У  тех же "Битлз" меланхолией никогда в
жизни и  не  пахло.  Разве  что  стилизация  под
печаль.  У   них   можно   насчитать  не  больше
десяти-пятнадцати  песен  в  миноре,  и  то  они
написаны  в  последние  годы  и принадлежат, как
правило, Леннону. Рок -  это  синтез,  это  "мир
начался  заново".  Рок  раздул  в  нас  пламя  -
постигать,постигать,постигать.  Так  я   впервые
услышал  у Харрисона  ситару, бросился узнавать,
что это такое, и постепенно увлекся  Индией. Мир
казался   неограниченным,   горизонты   во   все
стороны  необозримыми.  Они  такими  остаются  и
сейчас, самое смешное.
    Н.П.  А  разве  у вас нет ностальгии, мотива
возвращения   в   "Деревне"?   Или   в   альбоме
"Треугольник"  той  самой отвергаемой вами сырой
и   мрачной   атмосферы,   взятой,   правда,   в
обэриутском  ключе?  Тут  практика,  похоже,  не
вполне согласуется с теорией.                   
    Б.Г.  Не  думаю.  В  "Деревне"  нет   мотива
возвращения.  Там:"Я  уезжаю  в  деревню,  чтобы
стать  ближе  к   земле".   Для   меня   это   -
песня-открытие,       песня-приключение.       В
"Треугольнике"    же    все    решает     именно
обэриутство.  Я  смеюсь,  а  не засучиваю рукава
для борьбы  с  этой  мрачной  жизнью.  Борясь  с
чем-то,  человек  неизбежно оказывается на одном
уровне с  тем,  против  чего  борется.  Бороться
нельзя, находясь, допустим, выше.               
    Н.П.    Но    ведь    существуют   различные
социальные формы, от которых мы  не  можем  быть
свободны - одни принимаем, с другими боремся.   
    Б.Г.  Я склонен не согласиться. Я, во всяком
случае, имею дело не с социальными формами, а  с
конкретными   людьми.   И  отношения  у  меня  с
конкретным врачом, музыкантом, чиновником, а  не
с      больницей,      союзом      композиторов,
министерством.    Поэтому    мне    нет    нужды
становиться  ни жертвой, ни воином  ни колесиком
в некоем не существующем для меня  механизме.  Я
- человек.                                      
                                                
    "Ибо  sapiens  - это еще одно старое, старое
слово,  из  тех,  что  надо  сперва  отмыть  как
следует,  а  уж  потом  пытаться использовать со
смыслом".(Х.К.)                                 
                                                
    Н.П. Ну, а если тот  врач,  секретарь  Союза
композиторов,     чиновник    являются    только
функцией,  винтиком   огромного   и   якобы   не
существующего для вас механизма ?..             
    Б.Г.  Меня  судьба хранила от такого взгляда
на людей. Более того: я  вижу  опасность  путей,
которые базируются на таком подходе к жизни.    
    Н.П.   Но   ведь   существует   быт,   часто
обременительный,    правила,    регламентирующие
свободу  проявлений. Не будете же вы утверждать,
что и этого нет? Дорогу-то вы переходите все  же
на зеленый свет.
    Б.Г.  Отнюдь.  Да  простит  меня  милиция. Я
перехожу  улицу,  как  правило,  там,  где   мне
удобно  переходить,  руководствуясь  тем, вижу я
машину или нет.
    Н.П. И  локоть  ближнего  в  битком  набитом
автобусе тоже не нарушает вашего равновесия?
    Б.Г.  Я  вишу  на  одной  руке  и  с большим
удовольствием   читаю   или    разговариваю    с
друзьями, и мне все равно, где при этом нахожусь.

    "- Не плачь,- наклонился Оливейра к уху Бэпс.
Не плачь, Бэпс, всего этого нет.
     -   О  нет,  нет,  есть,  -  сказала  Бэпс,
сморкаясь.- Все это есть.
     - Может, и есть, -  сказал  Оливейра, целуя
ее в щеку. - Но только это неправда".(Х.К.)

    Н.П.  Допустим,  вы  так счастливо устроены,
что никакие внешние обстоятельства не влияют  на
ваше   творческое  самоощущение.Это  не  снимает
проблему,  как  таковую.  На   пути   творческой
реализации  многих  людей  стоят  и неустроенный
быт, и формализм...Да мало ли! Как быть им?
    Б.Г. Получается,  что  мы,  не  решив  своих
проблем,  начинаем решать проблемы других людей,
которые, кстати, нас об  этом  не  просили.  При
массовом  охвате  теряется  суть  проблемы.  Мне
вспоминается   разговор   в   Харькове    людей,
неудовлетворенных  своей  работой:"Что же,всем в
сторожа идти? Вот я инженер , и  таких,  как  я,
много.  А сторожей в городе всего сто. Ну, может
быть, для меня и найдется сто  первое  место,  а
как быть остальным?" Это не подход.
    Н.П. Это не подход, потому что человек  ищет
убежище  от  жизни,  вместо  того  чтобы  искать
возможность активного и  творческого  участия  в
ней.                                            
    Б.Г.  Я про это и говорю. Если человек хочет
чем-то заниматься - он  будет  этим  заниматься.
Если  у  рабочего  есть  призвание  -  он станет
хорошим рабочим, несмотря на формализм и прочее.
На крайний случай человек  может  создать  новую
профессию,  выбить  не  существовавшую  до  него
ставку. В  Новгороде,  например,  есть  человек,
который  реставрирует  гусли.  Не  было  до него
такой  профессии.  Я   знаю   людей   с   высшим
образованием,  которые  работают  лесниками. Все
зависит  от  того,  насколько   сильно   человек
х о ч е т.
    Н.П.  Борис,  вы  видели серию телевизионных
передач "Взгляд", о  так  называемой  "системе"?
Кстати,  один из ее участников обмолвился о том,
что и вы вышли из "системы".                    
    Б.Г.  Да  простят  меня  люди,  причисляющие
себя   к   "системе"...   Мое   общение  с  ними
сводилось   к   двум-трем   годам   поездок   по
Прибалтике  в  середине  семидесятых. Студентами
мы брали летом гитары и  ездили  с  ребятами  из
"Аквариума"     -     посмотреть    жизнь.    Мы
репетировали,  спевались.   Остальные   пассивно
слушали  и перемещались перед нами, как облако -
с одного сеновала на  другой.  В  принципе,  для
человека  ищущего  и  творческого это нормальный
период  в  жизни  -  посмотреть  что  и  как.  В
"системе"  остаются  те, кто не может найти себе
дела  или  не  хочет  его  найти.  Такие   могут
дрейфовать  до  сорока. Для большинства же - это
фаза   в   развитии,   имеющая,   кстати,   свою
традицию:  издавна  молодой  человек  в какой-то
момент   отрывался   от   семьи,   странствовал,
путешествовал,  чтобы  повидать  мир  и испытать
себя один  на  один  с  жизнью.  Жаль,  что  эта
традиция  исчезла и скитальческий период в жизни
молодого  человека  сегодня  воспринимается  как
странность и отступление от нормы.

    "Этот   беспорядок   и   есть   таинственный
порядок, та самая богема тела  и  души,  которая
настежь  открывает перед ней все истинные двери.
Ее жизнь представляется беспорядком только  мне,
закованному  в  предрассудки, которые я презираю
и почитаю в одно и тоже время".(Х.К.)

    Н.П.   Не   уверен,   что   такая   традиция
существовала    в    реальности.    Скорее   это
сложившаяся в литературе мифологема.
    Б.Г. Я не склонен разделять действительность
и  миф. Миф - это кость действительности, то, на
чем она держится. Мы можем посмотреть  сейчас  в
окно  и  сказать:"Действительность...Скука!" Ну,
а   если   представить,   что   эта   же   самая
дейсвительность, которая была тысячи лет назад?
Когда  человек живет один в своем одном времени,
он не может  знать,  что  такое  жизнь.  Но  как
только  он  прикоснется к культуре, через чтение
книг, например, он начинает понимать, что  жизнь
происходит  по каким-то законам, о которых он до
этого не подозревал. В мифологии и в  литературе
закреплены  некие  законы  развития,  общие  для
данного  народа,  для  данной  культуры  и   для
человечества  в целом. Я, как видите, все  время
тяготею к универсальности.
    Н.П. И  прекрасно.  Хотелось  бы  только  не
терять при этом почвы.

    "-Абсолют,  - говорила Мага, подбивая носком
камешек из лужи в  лужу,  -  Орасио,  что  такое
абсолют?
     -  Ну,  в  общем,  - сказал Оливейра, - это
такой  момент,  когда  что-то  достигает   своей
максимальной   полноты,   максимальной  глубины,
максимального  смысла  и  становится  совершенно
неинтересным".(Х.К.)                            
                                                
    Б.Г.   Я математик,  и   знаю,   что  теория
вероятности  об'ясняет  насколько  одно  событие
вероятнее  другого.  Но  на  вопрос,  почему оно
вероятнее, математика ответа  не  дает.  А  меня
интересует  вопрос  "почему".  Думая  над ним, я
пришел  к  мифологии,  которая  имеет   дело   с
невидимыми  законами.  Впрочем,  законы физики и
математики тоже невидны.  Мы  не  можем  увидеть
закон   тяготения,   но   лишь   его  следствие.
Математика и физика -  частные  подразделения  в
познании  общих  схем.  Если  прибегнуть  к  еще
одной форме познания, то может получиться  книга
"Ицзин",  которая дошла до нас в неизменном виде
через четыре тысячи лет. Не хилый  срок.  В  ней
описывается  ход течения определенных процессов.
Существуют,  существуют   универсальные   законы
гармонии, которые невозможно выразить.          
    Н.П.   Может   быть,  вы  имеете  в  виду  -
сформулировать? А выражает их,  так  или  иначе,
каждый художник.                                
    Б.Г.  Совершенно  верно.  И  в  этом  смысле
искусство не отличается от науки. И то и  другое
является  формой выражения общих сущностей. Если
вернуться к року: по-моему, он  пробудил  в  нас
стремление   жить   не   в  культуре  частной  и
формализованной,   а   в    живой    общемировой
культуре.   Пусть   она  пока  воспринимается  в
примитивных формах, но это  путь  возвращения  к
истоку.  Рокеры  всех  стран  последние тридцать
лет говорят одно: что такое исток,мы  не  знаем,
но  то, что сегодня составляет окружающую жизнь,
нас не устраивает.                              
    Н.П. Каким  же  образом  эта  жажда  синтеза
сочетается   в  роке  с  мотивами  разрушения  и
агрессии?                                       
    Б.Г.  Отрицать  -   не   значит   стремиться
разрушить.  Мне  лично разрушение вообще никогда
не было свойственно. Но даже если  взять  самого
агрессивного   рокенроллера,   самого   тяжелого
металлиста, то разрушать они  ничего  не будут -
их  просто  этот процесс не интересует, когда им
шестнадцать  лет.  В  этом  возрасте  достаточно
ощущения,  что я - новый человек, у меня - новая
жизнь, и я проживу ее  по-своему.  Рок  ведь  не
столько  феномен  культуры,  сколько социологии.
Пастернак как-то сказал,  что  в  науке  молодой
человек   начинает  с  опровержения  всего,  что
сделано до него. В культуре же  человек  учится.
Для рока ближе первый путь - опровержения.

    "Загвоздка   в   том,   что  естественное  и
действительное   почему-то   вдруг    становятся
врагами,   приходит   время   -  и  естественное
начинает    звучать    страшной    фальшью,    а
действительное  двадцатилетних  и действительное
сорокалетних  начинают  отталкивать  друг  друга
локтями, и в каждом локте - бритва..."(Х.К.)

    Б.Г.    Начиная    с   пятидесятых,  реакция
родителей  всего  мира  на   детей, увлекающихся
роком,  одна:"Немедленно  выкинь  эту  гадость!"
Значит что-то  в  этом  есть,  если  это  смогло
"достать" всех родителей на всех континентах.
    Н.П. Это не довод.
    Б.Г. Это не довод, но что-то в этом есть.
    Н.П.  В шестнадцать  лет еще можно поставить
против "старой" культуры свою молодость. Но  что
реально    может    противопоставить    "старой"
культуре взрослеющий рок?
    Б.Г.  Ничего.  Рок   противостоит   культуре
только  на  определенном возрастном и умственном
этапе.
    Н.П. Сегодня многие из  ваших  слушателей  и

почитателей  находятся именно на этом возрастном
и  умственном  этапе.  Какими  вы   их   видите?
Существует ли у вас обратная связь?
    Б.Г.   Обратная   связь   есть,   но   очень
незначительная. В силу того, что я  занят  своей
собственной    охотой,    своими    собственными
приключениями. Когда человек идет  с  ружьем  по
лесу  охотиться  на  тигра,  и  тут у него берут
из-за  дерева  автограф,  он  не  очень  склонен
обращать  внимание  на того, кому дает автограф.
Для него важнее этот тигр.
    Н.П. Но вы не можете не  понимать,  что  для
многих  в  среде молодежи являетесь авторитетом.
А     это     накладывает     и     определенную
ответственность, от которой не убежать.
    Б.Г.  Я  не убегаю от нее, но и не принимаю.
Могу сказать только одно: я  стараюсь  научиться
жить  правильно.  Задача  возлюбить  ближнего  -
абсолютно непосильная,  но  очень  интересная  в
конкретном  применении. Вот мой ближний - пришел
почтальон, вот  мой  ближний  -  мы  ругаемся  с
женой,  вот  мой  ближний - мы что-то с ребятами
выясняем на  репетиции...  Как  я  веду  себя  в
каждом  конкретном  случае, и почему я веду себя
не  так,  как   хочу.   У   меня    не   столько
воображения  не  хватает поставить себя на место
другого (воображения хватает), не хватает  силы.
Почему  я  не  могу поставить себя на его место,
почему я с ним ругаюсь? Потому что  я  настолько
важная  персона,  настолько занят своими важными
делами,  что  у  меня  нет  времени  общаться  с
каким-то  там  человеком.  Потом думаю, что же я
за козел, прости господи? Какими такими  важными
делами  я  занят и чем я лучше этого человека? В
каждом  конкретном  случае  я  пытаюсь  ситуацию
исправить.  Но  уже  в  следующий  раз снова дам
маху. Во  всяком  случае,  я  стараюсь  об  этом
думать.
    Н.П. Бывает ближнего полюбить так трудно...
    Б.Г.  Я  и  не  буду  его  любить,  но я, по
крайней мере, постараюсь не бросать его  лицом в
грязь.  За  тридцать три года, которые я прожил,
я не встретил людей, которых бы воспринимал  как
своих  врагов.  Были те, кто по отношению ко мне
поступал неэтично. Их немного, и у каждого  были
на  это  свои  причины.  Судить  их  просто,  но
именно  потому,  что  просто,  мне  не  хочется.
Скорее пожалеть.
    Н.П.  Это,  конечно, привлекательно, но вряд
ли  реализуемо,  тем  более,  когда   от   этого
человека,  который поступает "неэтично", зависит
твоя судьба.
    Б.Г.  Это  можно  реализовать  в  одном,   в
другом,  в  третьем  случае,  по мелочам. А, как
говорят китайцы, путь в тысячу ли  начинается  с
одного  шага.  Хотя бы этот шаг сделать. А когда
он сделан, хочется сделать еще шаг -  не  стоять
же на месте.
    Н.П.  В жизни все значительней, драматичней.
Чувство сплошь  и  рядом  не  может  мириться  с
идеалом.  Помните,  в "Братьях Карамазовых" Иван
рассказывает брату историю о  генерале,  который
на  глазах  у матери затравил собаками мальчика?
"Ну...  что   же   его?   -   срашивает   Иван.-
Расстрелять?  Для  удовлетворения  нравственного
чувства   расстрелять?"   И    послушник   Алеша
отвечает: "Расстрелять!"
    Б.Г.  Да,  это реальное противоречие, но оно
ничего  не опровергает. Если я убью, я понесу за
это наказание. Но, в  то  же  время, я  не  могу
поступить иначе. Требование любви  подразумевает
не только  конкретно  взятого  насильника, но  и
конкретного  мальчика,  его  мать,  меня, других
людей.   Вычленять   одного   человека   нельзя.
Вообще,  на  то мы и люди - нам задаются безумно
интересные  проблемы.   В   старой   французской
рыцарской  песне, которую я нашел у Конан Дойля,
поется: "Делай, что должен, и будь,  что  будет,
-  вот  долг истинного рыцаря". Это мое кредо. А
долг определяется совестью.
    Н.П.  Ладно,  вернемся  к  нашей  (к  вашей)
реальности.  После  многих  лет  полуподпольного
существования  вы  легализованы.  Как   ощущаете
себя в этой новой ситуации?
    Б.Г.  Для  нас  последние  восемь  месяцев -
огромный жернов на шее. Песен  мы  не  пишем,  а
только  даем концерты, интервью, показываемся по
телевизору или отказываемся от того , другого  и
третьего.
    Н.П. Это и есть слава?
    Б.Г.  Слава  -  неудобная  и несвоевременная
помеха реальному  творчеству.  Это  усугубляется
тем, что нам негде записывать музыку.
    Н.П.  Но  все же, полагаю, слава - не только
бремя,  а  и  возможность  обратиться   и   быть
услышанным  огромной  аудиторией.  Что вы хотите
сказать своим слушателям?
    Б.Г. Я хочу сказать самому себе.  Песня  для
меня  -  это приключение, приобщение к тому, что
было   до   сих    пор    скрыто,    а    теперь
приоткрывается.   Я   с  недоверием  отношусь  к
любому  скоплению  людей.  Как-то  в   случайном
разговоре  услышал  хорошую фразу:"Увидишь толпу
- отойди".

    "...совершенно  правильно  он  отказался  от
наркотика  легких  коллективных действий и снова
оставался один на один..." (Х.К.)

    Н.П.  Забавно  это  слышать   от   человека,
появление   которого   на  сцене  сопровождается
многоголосым ликованием.
    Б.Г. И при всем  том  я  сохраняю  за  собой
право   на   то,  чтобы  идти  своим  путем,  по
которому, кроме меня, никто пройти не сможет.  Я
могу   показать  только,  что  процесс  движения
возможен.
    Н.П. Движения куда?
    Б.Г.  Выше.