ытые тени
прохожих шарахнулись в стороны. Уже поднимаясь. Гуль подумал, что лучше бы
ему стать такой же тенью, чтобы бродить по городу, не привлекая внимания,
посмеиваясь над пулями и наручниками. Жизнь - коварная штука...

* * *

Выстроив агентов во дворе полицейского участка, трое проверяющих вышагивали
вдоль строя, внимательно осматривая личное оружие и меняя обоймы с боевыми
патронами на холостые. Чуть в стороне, возле серенького пикапа, ругалось
начальство.

- Снова накладка?! - Йенсен нервно сжимал и разжимал пальцы. - Только не
надо думать, что я идиот... Им приказали стрелять по ногам, а они чуть было
его не угробили! Что это за профессионалы, если они не в состоянии
совладать со своими нервами!

- Парни сами не понимают, как это получилось. Он что-то сделал с ними. Они
попросту отключились, а потом... После сна сразу ведь не сообразишь что к
чему. А потом, он ведь мог уйти. Еще чуть-чуть...

- Еще чуть-чуть, и эти оболтусы укокошили бы его... Хорошо, где он сейчас?

- Недалеко от китайского ресторана. Это по Тридцать второй улице, - подал
голос Николсон.

- Нашел. - Йенсен сосредоточенно водил пальцем по карте. - Значит, так.
Фил. Стратегия остается прежней. Оцепления не снимать, всех встречных и
поперечных гнать из района к чертовой матери. Не хватало еще, чтобы
кого-нибудь зацепило. Открывайте по нему огонь, но аккуратно. И ни в коем
случае не приближаться! Если этот гипноз так опасен, нечего и рисковать...
А теперь взгляни повнимательнее, вот в этом переулке я буду его ждать.
Тихонько гоните его туда, но не пережимайте. Дайте мне три минуты, а как
только мы сойдемся, чтоб ни один олух носа не показывал. Далее все по
плану.

- Сделаем, босс.

- И помни, Фил! Если кто-нибудь снова угодит в него, отвечать будешь лично
ты. С федералами можешь не церемониться. Всех, кто ерепенится, вон! Пусть с
ними разбирается Симонсон.

- Не волнуйся, Джек. На этот раз будем палить холостыми.

Оба невольно прислушались к далекому выстрелу.

- Все! - Йенсен убрал карту и захлопнул дверцу пикапа. - Следи за связью и
не давай воли Берковичу. ЦРУ более других заинтересовано в этом типе, но он
должен стать нашим.

- Само собой. Ты все-таки поосторожнее с ним, Джек. Не забывай, что он
сотворил с тем манекеном. И про телепатию помни.

- Помню и не забуду.

Рассеянно улыбнувшись, Йенсен взялся за руль, завел двигатель. Пикап резво
взял с места, выехав со двора, забитого федеральными агентами и
полицейскими, с ревом помчался по улице.

* * *

Гуль не поверил своим глазам. Сразу за штабелем из картонных ящиков стояла
машина. Пикап серого цвета. Дверцы были распахнуты, мужчина, сидящий в
кабине, энергично махал ему руками.

- Давай сюда! Быстрее, пока их нет! Некогда было выяснять личность
незнакомца. Кровь продолжала течь, голову отчаянно кружило. Каким-то
необъяснимым образом он пробежал еще несколько шагов и рухнул возле самой
машины. С опаской озираясь, водитель выскочил из кабины, ухватив Гуля под
мышки, с натугой приподнял.

- Ого, приятель! Однако ты весишь!.. Он помог Гулю втиснуться на сиденье,
обежав машину кругом, уселся за руль.

- Все оцеплено, - сообщил он. - Пешком и в одиночку не прорваться. Могу
поздравить, - на тебя ополчилось полгорода.

Петляя, автомобиль одолел переулок и свернул на центральную линию. Слева и
справа Гуль разглядел мундиры полицейских и военных. Какой-то человек в
штатском, прячась за углом дома, прижимал к животу короткоствольный
автомат. Незнакомец за рулем рассмеялся.

- Двоих эти олухи не ожидали. Они высматривают одиночку.

- Кто вы? - прохрипел Гуль. Горло его опять предательски булькнуло.

- Служащий НЦ. Национальный центр аномальных явлений. Надо бы называть
НЦАЯ, но отчего-то взяли лишь первые две буквы... Мы не собирались трогать
тебя, парень, но вмешалось ЦРУ. С ними особенно не поспоришь...

Гуль цепко ухватил мужчину за плечо.

- Куда мы едем?

Лицо водителя болезненно сморщилось.

- Туда, где нас не найдут.

- Зачем ты это делаешь?

- А затем, приятель, что я не люблю, когда в мое дело вмешивается ЦРУ. Ты
мне интересен как человек, а их интересуют в первую очередь твои
феноменальные способности. Надеюсь, ты удовлетворен?

Опомнившись, Гуль разжал пальцы. Водитель тут же принялся массировать
плечо.

- Ну и хватка у тебя!..

- Извините, - пробормотал Гуль. Его снова скрючило.

Мужчина скосил глаза на его залитую кровью грудь и встревоженно спросил:

- Как ты себя чувствуешь?

- Как покойник. - У Гуля еще хватало сил на юмор.

- Насколько это серьезно?

- Не знаю. Но думаю, что не умру. - Гуль ладонью провел по подбородку. Рука
стала липкой от крови. - Несколько дней придется отлеживаться.

-А потом?

- Потом - суп с котом.

- Суп?

Водитель не понял, но больше вопросов задавать не стал. Глядя на бегущую
под колеса дорогу, он о чем-то задумался.

- Пожалуй, я пристрою тебя в институте. Там у нас есть закрытые
лаборатории, в них месяцами никто не заглядывает. В лаборатории и
отлежишься. - Он улыбнулся. - Кстати, можешь называть меня Джеком. А тебя
как зовут?

- Гуль.

- Гуль?.. Это что, русское имя?

- Не знаю. Родители где-то вычитали, понравилось...

Завывая сиреной, мимо промчалась полицейская машина. Боль в груди стала
нестерпимой. Гулю показалось, что у него вот-вот лопнет сердце.

- Джек... - Он слабо пошевелил рукой. - Притормози, пожалуйста.

Йенсен послушно замедлил ход.

- Могу чем-то помочь?

- Нет...

Гуль со стоном откинулся на сиденье. Все было знакомо. Очередной клешнястый
краб поселился внутри его тела. Оснащенный шипастым панцирем, он с новой
силой заворочался под ребрами, кровотечение возобновилось. Гуль стал терять
сознание. Неведомо откуда тонким, изможденным овалом наплыло лицо Зуула. Ни
шеи, ни туловища, одно только лицо. Глаза Мудреца глядели сочувственно,
однако Гулю казалось, что они излучают немой укор. "Разве тебя не
предупреждали? Ты знал о том, куда шел. Во всяком случае, теперь ты
разобрался, где твой дом. Я говорю о твоем настоящем доме. Ты понимаешь
меня?.."

Гуль скрежетнул зубами. Экран! Снова чертов экран!..

Сипло дыша, чувствуя, как разгорается в груди пожар, он мысленно прорычал:
"Исчезни! Исчезни хотя бы теперь!" Лицо Зуула помутнело, съеживаясь, как
снег, угодивший на раскаленные камни, начало терять форму, обращаясь в пар,
тая в воздухе.

В горле вновь заклокотало, жаркий ручеек потек по подбородку и по груди. На
колени шлепнулся кусочек расплющенного металла. И сразу стало легче.

- Черт возьми! - Йенсен ошеломленно следил за происходящим. На кожаном
сиденье возле Гуля поблескивало уже целое озерцо окаменевшей крови. И та же
кровь, выбегая из раны золотой ртутью, через секунду-другую схватывалась,
обретая цементную прочность.

Йенсен тут же вспомнил о тех кусочках янтаря, что удалось найти в одном из
помещений сгоревшего магазина. Дрожащей рукой он прикоснулся к костюму
Гуля. Пальцы ощутили тепло. В растерянности он даже не заметил, что
остановился прямо посреди проезжей части. Сзади требовательно гудели
машины. Мутные глаза Гуля заставили его взяться за руль.

- Да, да. Мы должны торопиться.

* * *

Он проговорил с русским всю ночь, и сейчас на заседании Йенсен чувствовал
себя совершенно разбитым. Глаза слипались, в голове поселилась тупая
тяжесть. Ныли суставы и мышцы. Бог его знает, какие энергии излучал этот
Гуль. За сегодняшнее утро Йенсен проглотил, наверное, уже с дюжину
таблеток.

- Я настаиваю на том, чтобы институт охраняли спецподразделения, - повторял
Беркович. - Он не бежит только потому, что ранен, но стоит ему подняться на
ноги, и он тут же исчезнет. Может, он только и поджидает подходящего
момента? И где гарантии, что этот русский не раскусил нашего пинкертона с
самого начала? Вы же сами утверждали, что он телепат!..

Приоткрыв глаза, Йенсен раздраженно взглянул на полковника.

- Идите к чергу, Беркович! Если Гуль кого-то и раскусит, так это в первую
очередь ваших кретинов.

- А если он все же попытается бежать?

- Корбут здесь, рядом. Он уже настроился на клиента и не спускает с него
глаз. Куда бы тот ни двинулся, Корбут тотчас это почувствует. - Николсон
обернулся к координатору. - Я согласен с Джеком. Мы можем переусердствовать
и тем самым выдать себя. А сейчас Джек имеет уникальную возможность
договориться с русским полюбовно. Вы ведь слушали принесенные записи. Если
предположить, что рассказанное - правда, то я даже не знаю, как
реагировать. Те американцы, о которых повествует русский, - они... как бы
это выразиться?.. В общем, они действительно пропали. И если все они там...

- Господи! Какая чушь! - Беркович даже подпрыгнул на стуле. - Предполагать,
что полтора десятка людей угодило в брюхо этому... этой...

- Вы забываете об основной цели наших изысканий! - перебил Берковича
Симонсон. - Каракатица через сорок восемь часов объявится здесь. Надо
что-то срочно предпринимать! Действовать, а не обсуждать сомнительные
россказни.

Координатор качнул седой головой.

- Кое-что Йенсен уже предложил, вы ведь слышали. Он перевезет раненого в
Мемфис, и мы таким образом проверим истинность нашей гипотезы. Если
каракатица движется к русскому, маршрут ее тотчас изменится. А это уже
шанс. По крайней мере у нас появится реальная возможность увести ее в
сторону.

- Не понимаю! Какая связь может быть между этим чудовищем и обычным
солдатом?

- Конечно, если бы он был, скажем, генералом или, на худой конец, -
полковником... - промямлил Николсон.

- Фил! - оборвал приятеля Йенсен. - Не надо.

- Я только хочу сказать, что он не обычный солдат!

- Хорошо, мы уведем ее в сторону. Что дальше? - Симонсон с усмешкой оглядел
собравшихся. - Или вы намереваетесь катать вашего русского по всему свету?

Николсон посмотрел на него с неприязнью.

- А чем вам не нравится такой вариант? Во всяком случае, это тоже выход. И
потом, мы ведь не станем сидеть сложа руки. Мы будем наблюдать и думать,
думать и наблюдать. - Он демонстративно постучал себя согнутым пальцем по
голове. - Кстати, о мыслях. А что, если это вовсе не каракатица, а? То есть
не ей нужен этот русский, а тем, кто внутри нее? А?

- Кого вы имеете в виду?

- Разумеется, Мудрецов! Тех самых, о которых Гуль успел поведать Джеку.

- Ну, это уже полная чушь! - Симонсон порывисто вскочил. Сухой и длинный,
как палка, он ломкими шагами зашагал по кабинету. Обычно бесстрастное лицо
его теперь нервно подергивалось. - Только не говорите мне, что вы всерьез
поверили этим бредням. Потому что... - Он запнулся, подбирая подходящие
слова. - Да потому что это черт знает что такое!.. Уясните наконец: мы -
особая президентская комиссия, а не общество фантазеров. На нас возложены
надежды нации, мы должны четко отделять правду от вымысла.

- И где же тут, по-вашему, вымысел? - насмешливо осведомился Николсон.

- Да хотя бы рассказы этого сумасшедшего русского! То есть он, безусловно,
феномен, я не отрицаю, но то, что он наплел о каракатице, о каких-то там
Мудрецах и колонии исчезнувших американцев, - чушь от первого до последнего
слова! О рептилии он мог, в конце концов, где-нибудь разузнать. С его
способностями это не так уж и сложно. Он мог ее, в конце концов, видеть, но
все прочее...

- Значит, вся его история - выдумка?

- Безусловно. Выдумка или игра больного воображения.

- Господи! - Николсон ударил себя кулаком по колену. На щеках его заиграл
румянец. - Да ведь

Джек измерил и просветил его со всех сторон. Какой там феномен! Это вообще
не человек! По крайней мере в биологическом плане. И даже ваши собственные
офицеры признавали это! При чем тут больное воображение, если факты говорят
сами за себя? Имея обычное телосложение, этот парень весит чуть ли не
полтора центнера, зубами перекусывает металл, та же телепатия для него -
семечки. Увы, даже наш милый Корбут, краса и гордость НЦ, в подметки ему не
годится... А речь?! Вы слышали его речь? Он наговорил две кассеты. Джек
утверждает, что это был безупречный английский, а здесь мы вдруг
обнаруживаем, что магнитофон записал русскую речь! Как могло такое
произойти? Вы можете это объяснить? Я нет. А во что превратилось его
армейское обмундирование?! Не поленитесь и ознакомьтесь с выводами
экспертов, изучающих образцы ткани. Это нечто неописуемое. Почти кевлар по
прочности, а по термостойкости и вовсе превосходит все промышленные
полимеры.

- Одно то уже, что он русский, о многом говорит. Во всяком случае, это
косвенным образом подтверждает его историю.

- Не улавливаю связи. - Симонсон пожал плечами. - Беженцев из Союза здесь
хватало во все времена. Кроме того, вы уже запрашивали сведения о всех без
вести пропавших. У русских таковые не значатся.

- Я в это не верю, - вмешался координатор. - Все, что хоть в самой малой
степени касается военных секретов, всегда было у русских тайной за семью
печатями.

- Вы считаете сведения о пропавших без вести военным секретом?

- Так считают они. Собственные боевые потери русские вечно сводят к
минимуму.

- Но у нас же с ними общая программа!

- Плевали они на эту программу. - Николсон фыркнул. - У них свои интересы,
а значит, и свои программы. Каракатица ползет к Штатам, стало быть, у
русских имеется возможность понаблюдать за происходящим со стороны. Зачем
им облегчать нашу задачу?

- О чем вы спорите? - с тоской вопросил Иенсен, и все враз замолчали.

Неуверенно кашлянув, координатор заметил:

- Разве это не касается существа дела, Джек?

- Совершенно не касается. - Йенсен помассировал виски. На мгновение лицо
его сморщилось, превратившись в маску дряхлого старца, но, сделав усилие,
он вернул свой прежний облик и вежливо улыбнулся. - Мы и без того знаем,
что связь между каракатицей и Гулем существует. Нам незачем доказывать это.
Вспомните хотя бы показания тонометра. То же говорит и Корбут. Я, конечно,
не психиатр, но мне кажется, что Гуль вовсе не похож на сумасшедшего.
Обычный парень, рвущийся с чужбины домой, - достаточно наивный и совершенно
не подготовленный к тому, с чем довелось ему столкнуться. Как бы то ни
было, эксперимент с переездом в Мемфис развеет последние сомнения. Впрочем,
есть и другой путь. Можно связаться с нашим резидентом в России, и уже
через неделю у нас будет полная информация... Попутно переправим через
наших людей и письмо для родителей Гуля.

- Он написал его сам?

- Нет, он только диктовал. Бумага вспыхивает в его руках, поэтому писать он
не может.

- Но мы не можем ждать эту неделю! - воскликнул координатор.

- Мы и не будем ждать. Перевезем русского в Мемфис, проведем дополнительные
анализы. Словом, сделаем все, что успеем. Кроме того, считаю, что
наблюдение за городами, угодившими в список, необходимо продолжать.

- Вы думаете, этот русский не единственный? - Беркович нахмурился.

- Нет, не думаю. Но лучше не рисковать. И еще.

Мне необходим помощник. Скоро я буду валиться с ног. С этим парнем нельзя
долго находиться в замкнутом пространстве. К сожалению, мы не подумали об
этом сразу.

- Джек, по-моему, с кандидатурой в помощники все ясно. - Николсон обиженно
выпятил нижнюю губу.

- Нет. Мне нужен опытный физик-экспериментатор, желательно экстрасенс. Я
делаю в этих лабораториях все, что могу, но я мало что смыслю в подобных
вещах. А здесь требуется достаточно высокая квалификация.

- Что, в НЦ нет таких специалистов? - Беркович усмехнулся. - Ушам своим не
верю, вы ли это говорите?

- В НЦ есть такие специалисты. - Йенсен опустил глаза. - Но у меня возникла
идея подпустить к нему Корбута.

- Корбута?..

- Это исключено! - с ходу отрубил Симонсон. - Корбут нужен здесь. Он костяк
всей поисковой группы. И потом, если с ним что-нибудь случится, кто будет
отслеживать маршрут каракатицы, ездить по этим чертовым городам? Мы слишком
зависим от вашего экстрасенса, чтобы рисковать им.

- Вы правильно заметили: это наш экстрасенс, - сухо проговорил Йенсен. - И
мы вправе распоряжаться собственными кадрами так, как нам
заблагорассудится.

- Не забывайте, операция проводится совместными усилиями!

- Я не забываю. Именно по этой причине и советуюсь с вами. - Йенсен
подумал, что после того, как все кончится, он будет ненавидеть Берковича и
Симонсона и они будут платить ему той же монетой.

Он утомленно обратился к координатору:

- Сожалею, но мне не следует долее задерживаться. Я обещал Гулю вернуться
пораньше.

- Да, конечно. - Координатор обеспокоенно встрепенулся, взгляд его
построжел. - Господа, думаю, нам стоит прислушаться к мнению мистера
Иенсена. Корбуту мы подыщем временную замену. Уверен, Джек знает, что
делает.

* * *

... Слабый кисловатый привкус. Что-то отдаленно напоминающее лимонад.
Поставив пустую бутылку на стол. Гуль ощутил, как волна за волной
разливается тепло. Становилось жарко. На всякий случай он отодвинулся
подальше от пишущей машинки. В каретку было заправлено очередное письмо
домой. Его удалось напечатать только с четвертой попытки. Йенсен обещал
переправить на родину всю корреспонденцию, и Гуль с радостью ухватился за
предоставленную возможность.

Утром из него вышла вторая пуля. Только теперь он по-настоящему чувствовал,
что выздоравливает. Тело поправлялось, а душа болела. Несмотря на чудесную
встречу с Йенсеном, Гуль отчего-то не верил в скорое возвращение домой.
Препятствия, о которых он не подозревал раньше, вставали на его пути одно
за другим. Проблема одежды, проблема с питанием, пагубное воздействие на
окружающих, расплющенные пули, которые могли оказаться далеко не
последними.

По словам Джека, Гулем заинтересовались определенные круги, и отмахнуться
от этого факта было никак нельзя. Их интересовали феноменальные возможности
Гуля, а его интересовала одна-единственная возможность - вернуться в
Россию. Возможно, он обманывал себя. Он хотел жить в этом мире не день-два,
а долгие десятилетия. Но можно ли жить уродом среди нормальных людей? Кому
нужен еще один Квазимодо?.. Расторопный Йенсен умудрился достать для него
костюм, сшитый из асбестовой ткани, а чуть позже преподнес медальон из
куска обогащенного урана. Под действием радиации раны на груди заживали
гораздо быстрее. На какие ухищрения придется пойти, чтобы хоть выглядеть
полноценным человеком? Завести асбестовый гардероб? А стены дома, пол и
крышу застелить свинцовыми плитами?..

Гуль покосился на небольшую, размещенную в центре лаборатории оранжерею.
Еще вчера распустившиеся бутоны лимонного цвета радовали взор, сегодня они
уже съежились и, безнадежно увядая, роняли лепесток за лепестком. А
сегодня, несмотря на затихшую боль, у него возникло тягостное ощущение
грозы. Что-то надвигалось на этот дом, на этот город - какое-то стихийное
бедствие. Так ему, во всяком случае, казалось. Несколько раз в течение дня
он подходил к окну и всматривался в безоблачное небо. Кругом царило
спокойствие, и все-таки странная тревога не утихала.

Гуль медленно поднес ладонь к пустой бутылке. Волнение мешало
сосредоточиться, и все-таки он ясно чувствовал ее хрупкую, вылитую из
стекла твердь. Ладонь напряглась, розовый вибрирующий туман охватил бутыль,
передавая кристаллической структуре мучительную дрожь человеческих
нейронов. На секунду они стали одним целым - он и эта посудина. А чуть
позже с суховатым треском бутылка потекла, опадая и съеживаясь сморщенным
сухофруктом. Наверное, температура нарастала, потому что треск усилился, -
стекло плавилось и ломалось одновременно. Осколки дробились в мучнистую
пыль, а те, в свою очередь, сливались в пузырящуюся бесформенную массу.
Пальцы горели, словно их подержали над свечой, и несколько раз Гуль
встряхивал рукой, пытаясь унять болезненное жжение. Этого Иенсену он еще не
показывал. А надо бы показать. Американец приходил в восторг от каждого
фокуса. Собственно говоря, все фокусы немедленно превращались в серьезные
опыты. Гуль усаживался в странной формы кресло, позволяя опутывать себя
проводами и датчиками-присосками, а затем Йенсен подбегал к аппаратуре,