н единственный, кто чувствует эту тварь на глубине до шестисот
километров. Без Корбута слежение было бы совершенно невозможным. С ним мы
контролируем маршрут каракатицы с точностью до градуса.

- А что вы предпримете, когда она объявится здесь? - поинтересовался
Симонсон. Каркающий, неприятный голос оказался под стать его костлявому
лицу.

- Мы встретим ее во всеоружии. - Иенсен бросил предостерегающий взор в
сторону Николсона, но тот сидел тихо. - Наша задача подразумевает три
аспекта: обеспечение безопасности населения, высокую секретность проводимых
мероприятий и, самое важное, - общение с каракатицей.

- Это третье меня отчего-то особенно смущает. - Беркович издевательски
крякнул.

- Я так не считаю, - возразил Иенсен. - Врага не обязательно убивать. Его
можно локализовать и обмануть, с ним можно найти общий язык и даже завязать
дружбу.

- Что-что?

- Вы шутите? С кем это вы собираетесь завязать дружбу?

- Это не шутка. Я стараюсь рассматривать задачу комплексно. Если бы
каракатицу можно было подстрелить обычной ракетой, все обстояло бы
предельно просто. Но вы знаете, к чему привели попытки военных. Ни мы, ни
русские не добились ни малейшего успеха...

- К сожалению... - Беркович нетерпеливо махнул рукой. - Никто кругом ничего
не добился, все сели в лужу. Но что собираетесь предпринять вы?

- Национальный центр аномальных явлений в экстренном порядке создал
аналитический отдел...

- Браво! В таком случае я совершенно спокоен! Разумеется! Аналитический
отдел! Как же это никто не догадался... - Беркович открыто издевался, но на
лице Йенсена не дрогнул ни один мускул.

Выждав немного, он спокойно продолжил:

- Мы располагаем замечательными умами, глупо было бы не воспользоваться
таким потенциалом. Первая же идея стала претворяться в жизнь. Суть ее --
создание радиоактивных маяков или ловушек.

- Это что же? Радиоактивное заражение местности?

- Частичное заражение. Фон, излучение, но не пыль.

- Какая разница, черт побери! Это же все равно опасно.

- Да. Но это менее болезненно, нежели появление подобной громадины вблизи
населенных пунктов. Разъяренного быка отвлекают мулетой. Почуяв наши маяки,
каракатица наверняка свернет с первоначального маршрута. Так можно выиграть
время или навязать ей более или менее безопасный путь. Координатор неохотно
кивнул.

- В этом есть резон. Если такое чудовище выползет посреди какого-нибудь
города, разразится катастрофа. Жертвы, разрушения, паника...

- Паникой должны заняться спецслужбы. И еще: никакой прессы, никаких
журналистов! Полный контроль над распространением слухов!

- Вы считаете, что мы справимся? - Симонсон искренне изумился. Моргая
светлыми ресницами, взглянул на координатора. - А что прикажете делать,
если свидетелей окажется чересчур много?

- Задействуйте агентуру. Призовите на помощь гангстеров, воров, убийц. Мне
ли вас учить! Используйте полицию, армейские формирования, что угодно!
Через двенадцать часов в силу вступает режим чрезвычайного положения.
Будьте готовы к немедленному введению карантина в том или ином райооне.
Что-нибудь вроде имитации холеры или чумы - и тройное кольцо оцепления!

- Не слишком ли круто, координатор?

- Нет, не круто! - Сухонький подбородок первого помощника президента упрямо
вздернулся. - Круто будет тогда, когда слух о каракатице станет достоянием
гласности. Вы все еще не отдаете себе отчета в том, что происходит. Мы
имеем делом с гиперсуществом, превосходящим все мыслимые и немыслимые
образы - по габаритам, по массе, по непосредственной угрозе. Если
каракатица выберется наружу здесь - не сомневайтесь, будут и землетрясения,
и магнитные бури. Но это в лучшем случае. Худшего мы не в состоянии
предполагать, потому что мало о ней знаем. Пока нам наверняка известно
только одно: человеческое оружие - даже самое мощное - не представляет для
чудовища ни малейшей опасности. - Координатор перевел дух. - А теперь на
минуту вообразите, что все эти сведения через радио, телевидение или прессу
просочатся в общество. Это хаос, мои дорогие, ужасающий хаос! Беженцы,
пикеты, правительство поспешат облить грязью. Зеленые атакуют атом,
придется закрыть энергостанции и рассекретить радиоактивные могильники. Что
начнется в России? В Европе?.. Каракатица непредсказуема, и этим особенно
страшна! Никакого реального противодействия чудовищу мы не окажем. И даже
за его местонахождением будем следить глазами экстрасенсов!..

- Хочу возразить... - Йенсен мягко прошелся по ковру. - Кое-что о ней мы
все-таки знаем. Например, ее приблизительные размеры, ее пристрастие к
радиации, ее сейсмическую активность. Кроме того, есть все основания
считать, что в данном случае мы имеем дело с материей иного уровня, иного
порядка. Иначе просто не объяснить ту колоссальную скорость, с которой
каракатица перемещается под землей. Кстати, в водной среде скорость
остается той же - порядка ста километров в час. Для подобной массы это
чудовищно! Теперь о местонахождении каракатицы. Сейчас полным ходом ведутся
работы по созданию детекторов. Эти приборы способны ее обнаружить! И еще:
слежение с вертолетов идет вторые сутки, и наши первичные предположения
подтвердились. Каракатица не петляет и не корректирует курс - она движется
по прямой!

Выдержав паузу, Йенсен добавил:

- Она движется ЦЕЛЕНАПРАВЛЕННО.

- Из чего вы и поспешили сделать вывод, что она возвращается, - кивнул
Беркович.

- Не только. - Йенсен пожевал губами. - Мы произвели еще одно простое
действие: обозначили предполагаемый маршрут по карте и, оперируя известной
нам скоростью, определили, когда и какой город гостья из подземелья
осчастливит своим посещением.

- Черт возьми! - Беркович не сумел скрыть охватившего его возбуждения. - Но
если она все-таки свернет?

- Навряд ли. У этой твари поразительное чутье. То есть мне так кажется. И
сейчас она что-то чует. Раньше ее притягивали радиоактивные захоронения,
места ядерных полигонов, теперь что-то другое...

- Все программы по ядерным испытаниям приостановлены, - задумчиво произнес
координатор. - Что ее может привлечь? Какой-нибудь старый засекреченный
могильник? Или ракетная база?

- Это нам и предстоит выяснить. - Йенсен улыбнулся. - Нам потребуется
помощь вашей команды, Беркович.

Генерал ЦРУ озабоченно прикрыл глаза ладонью.

- Разумеется. Какие населенные пункты угодили на эту вашу прямую?

- И вам, и в штаб-квартиру ФБР сегодня же будут доставлены подробнейшие
карты. Могу назвать лишь некоторые из городов. Это Толидо, Спрингфилд,
Каунт-Сити, Санта-Фе, Уичито, Альбукерке, Финикс и другие. Здесь же более
двух десятков мелких поселений, фермерские хозяйства и так далее.

- Немало...

- Это же адова работа! - пролепетал Симонсон. Йенсен согласно кивнул.

- Тем не менее ее надо проделать, и по возможности быстрее. Предлагаю
послать в перечисленные города контролеров, которые во взаимодействии с
местными властями займутся изучением оперативной обстановки.

Беркович в сомнении покачал головой.

- Ответьте, Йенсен, о каком сроке мы можем реально говорить?

- Дня два, не больше.

- Но это абсурд!

- Значит, надо постараться. Расстояние до североамериканского континента
каракатица покроет в семь, может быть, в восемь дней, и два из них уже
позади.

- Но как мы сумеем?.. - Беркович недоуменно развел руками, не в силах
завершить мысль.

- Господа! - Координатор успокаивающе поднял тонкую старческую кисть. -
Трудностей действительно много, но это вовсе не значит, что мы с ними не
справимся. И не вам прикидываться беспомощными овечками. За нашими плечами
- президент, и, если понадобится, мы заставим работать на программу всю
страну. Сейчас же от нас требуется одно - создать эту программу,
разработать по пунктам, сколько бы их там ни насчитывалось.

- Согласен. - Йенсен вернулся в свое кресло.

- Да ты Цицерон, старик! - шепнул ему знакомый голос. Джек Йенсен
повернулся. Фил Николсон глядел на него с насмешливым почтением.

* * *

Черная безмолвная пустота зависла вокруг, и Гуль сам не понимал, отчего
обращается к этой пустоте, словно к человеку.

- Почему ты не пошла со мной, Милита? Я ведь не просил идти за мной, я звал
тебя со мной. А ты не сказала мне ни единого слова. Или воля Пилберга
сломила тебя и это была не ты? - Гуль напряг зрение, силясь разглядеть в
пустоте что-то, что помогло бы ему услышать, угадать каким-либо образом
ответ. - Ты должна была пойти со мной. Вместе нам было бы легче...

Он вздрогнул. Из мглы, до краев заполненной чернилами и сапожной ваксой,
проступили чьи-то неясные очертания. Два темных пятна на фоне белеющего
овала, мрачноватая полоска рта.

Лицо! Человеческое лицо!.. Сердце Гуля скакнуло и лихорадочно забилось.
Сразу стало жарко. Гуль узнал приближающегося. Это был Зуул. Мудрец
добрался до него... Гуль попытался отстраниться от Зуула, но в спину
уперлась спина - каменная и неподатливая. Губы у Зуула шевелились. Он
что-то говорил, но вместо человеческой речи доносился лишь отдаленный
треск, словно в печке разгорались свеженаколотые поленья. Но откуда здесь
взяться огню? Зуул не мог его принести. Он вообще ничего не мог принести с
собой, кроме лица и неясной тревоги...

Гуль резко сел и проснулся.

В первый момент он ничего не понял. Пожар ворвался в сознание, как
врывается вода в нежданную пробоину. Пожар ослепил, огонь был всюду:
справа, слева и даже сверху. Прикрывая лицо рукой. Гуль поднялся. Где он и
что с ним? Память заработала подобно древнему арифмометру и с опозданием
выбросила ответ: магазин...

Он забрался в магазин готовой одежды перед самым закрытием. Ему нужно было
одеться, и он прокрался мимо суетливого продавца в складское помещение.
Долго ждал, когда утихнут голоса и стук дверей, а потом... Потом он
подобрал себе одежду и сложил ее здесь, возле сушильного шкафа. Он хотел
немного вздремнуть... Теперь на том месте, где он оставил костюм,
возвышалась кучка пепла. Пол выгорел до бетонных перекрытий, каменные стены
дымились. Гуль в страхе осмотрел себя. Кожа на руках и лице была в порядке,
на теле красовалась все та же драная гимнастерка. Он так и не успел
переодеться во что-нибудь мало-мальски приличное. А теперь все уничтожил
пожар.

Заслоняясь от летящих искр и гудящего пламени, Гуль осторожно двинулся
вперед.

А ведь он мог бы запросто сгореть. Ведь бывает такое: засыпают и не
просыпаются. Ему просто повезло. Пламя обошло его стороной...

Гуль остановился. Ему показалось, что его с размаху ударили кулаком по
затылку.

Почему он решил, что повезло? Может ли вообще человеку, угодившему в пламя,
повезти? Снова огляделся, и страх металлическими пальцами сдавил горло. По
спине, рассыпая волны холодных мурашек, прошлось гусиное перо, и зыбкие
надежды, еще теплившиеся в сердце, растаяли, подобно шагреневой коже. Он
шел в ревущем пламени, не ощущая ни боли, ни температуры. Пляшущий огонь
мешал видеть, но не мешал дышать. Гуль не кашлял и не задыхался. Дым и
угарные газы всасывались его легкими с той же естественностью, как еще
совсем недавно вдыхался прохладный кислород городских окраин.

Снова захотелось присесть. Ноги не держали. Гладкие тяжелые шары мыслей
сталкивались и разбегались в поисках единственно возможной лузы. Только
вместо суконного стола перед ними расстилалась плоская бесконечность...

Так... Недавно Гуль угодил в раскаленный и спрессованный неимоверным
давлением мир абсолютно неподготовленным. Тем не менее не погиб - с телом
что-то случилось, он умудрился выжить. Почему же обратного не происходит
теперь?..

С ужасом посмотрел вниз. Гигантской многоголовой гадиной пламя металось
вокруг, подскакивая к ногам, заискивающе облизывая сапоги, ладони безвольно
свисающих рук. Но он по-прежнему чувствовал лишь легкое тепло, не более
того... Огонь являл собой буйную энергию, которая не могла умертвить его
плоть.

Увлекая за собой тучу искр, сверху обрушилась балка. Здание содрогнулось. И
тут же где-то впереди часто застучало, явственно послышались голоса. Гуль
вобрал голову в плечи. Кто это?.. Люди? Но им-то что тут делать?

Струя шипящей пены вырвалась из огненной круговерти, пузырчатой клейковиной
стала стремительно заливать пол. Помещение заполнилось густым паром. Стоило
ему чуть рассеяться, как из дымного чада шагнуло сверкающее
человекоподобное существо. Серебристое, складчатое одеяние, толстое стекло
шлемофона, за которым Гуль разглядел ошеломленные глаза. Человек,
обряженный в термостойкий скафандр, взирал на Гуля, как дикарь взирает на
спустившегося с небес бога. Широкий раструб с кишкой шланга выпал из рук,
пожарный сделал движение, словно пытаясь поднять его, но ничего не
получилось. Пена вольно и щедро проливалась на пол, превращая его в
заснеженную поляну. Пожарный изумленно таращился, и, не выдержав, Гуль
развернулся, торопливо шагнув в огонь, подальше от этих неверящих глаз.
Веселящаяся плазма вновь обняла его за плечи, лаская потрескивающим
говорком, повела худа-то вниз по белым от жара ступеням.

Да, он больше не боялся пламени. Во всяком случае, это было менее страшно,
чем точечки зрачков того человека. Выражение, застывшее в глубине этих
расширенных глаз, напоминало благоговейный ужас.

Спустившись на первый этаж, Гуль разглядел в просветах между дымными
клубами улицу, запруженную машинами. Поблескивая серебристыми костюмами,
пожарные быстро и умело разматывали ленты шлангов, с баграми наперевес
бежали к горящему зданию.

Что ж... Значит, этот путь для него закрыт- Опираясь рукой о стену, Гуль
двинулся подальше от лопнувших витрин.

Наружу он выбрался через служебный ход. Здесь тоже суетились люди, но их
было значительно меньше, я, улучив момент, он перебежал заставленный
контейнерами двор, стараясь не оборачиваться, укрылся в тени ближайшего
дома. Редких зевак он не опасался. Лица людей были обращены к огню, ничего
другого они сейчас не видели. Оба этажа магазинчика, из которого Гуль
только что выбрался, полыхали вовсю, и зрелище действовало завораживающе.
Впрочем, на Гуля оно уже не могло произвести сколь-нибудь сильного
впечатления. С осторожностью продвигаясь вперед, он выбрел наконец на
пустынную улочку.

Над городом зависла ночь, прохожих было мало. Шагая по тротуару, он
подумал, что ему все равно придется переодеться. Чужая страна, чужие
люди... Как только наступит день, его гимнастерка привлечет внимание, а
Гуль страшился людского любопытства, потому что знал, что за любопытством
последует ужас. Он перестал быть человеком, но не желал признаваться в этом
даже самому себе... Раньше чем настанет утро, он зайдет еще в один магазин,
если понадобится, взломает замок или дверь и подберет себе парочку
костюмов. Человеком можно и не быть, но на человека должно быть похожим.
Потому и придуманы всевозможные протезы. Внутреннее можно скрыть, и другое
дело - внешний, столь уязвимый для чужого мнения облик. Он должен стать
безукоризненным...

Через несколько кварталов он нашел то, что искал - магазин, торгующий
одеждой. Гуль не сумел прочитать неоновой надписи, но в этом не было особой
нужды. Сквозь стекло виделись торжественно-напряженные манекены. Кто-то из
них сидел в кресле, закинув ногу на ногу, кто-то стоял, опершись о трость,
но все как один взирали на человека в гимнастерке чуть свысока,
презрительно улыбаясь ярко прорисованными ртами. Что они думали о нем
своими пластиковыми мозгами? Должно быть, что-то весьма нелестное, так как
вид у них был пресыщенно-снисходительный. Гуль решил, что, если бы они даже
и ожили, - они и тогда бы сохранили на своих лицах надменную пресыщенность.
Он не интересовал их как возможный покупатель. Он их вообще не интересовал.

Медленным шагом Гуль пересек улицу и, приблизившись к витрине, ударил по
ней кулаком...

* * *

Уже в полдень Николсон и его ребята были в Каунт-Сити. Полицейское
управление услужливо предоставило под резиденцию вместительный особняк,
именно в нем состоялись первые беседы с очевидцами: пожарником Стивом
Хантом и неким Майклом Пикопуло - пьянчужкой, в два часа ночи случайно
забредшим на Люмми-стрит - ту самую улицу, на которой в одно и то же время
пострадало два магазина.

Мало кто верил в Йенсена и его коллег из НЦ. Гипотеза "прямой линии" так и
продолжала оставаться гипотезой, сказывалась инерционность громоздких
служб, механизм раскручивался тяжело и со скрипом. Тем не менее в операцию
вовлекалось все больше и больше сотрудников.

В прошедшие сутки Николсону довелось поспать полтора часа, и он был
счастлив. Колоссальный объем работы, контролеры, рьяно взявшиеся за дело,
обращались наверх по каждому подозрительному пустяку. Вся команда Йенсена
находилась в беспрерывных разъездах по городам черного списка. Собственно,
в Каунт-Снти Николсона заставили примчаться показания Ханта. Протокольные
записи свидетельствовали о том, что пожарник видел в огне живого человека.
Этот странный человек, одетый в военную форму, чувствовал себя в дыму и
пламени самым превосходным образом. Должно быть, над бедолагой Хантом вволю
посмеялись в полицейских участках, потому что, увидев, с каким вниманием
его слушают люди из НЦ, пожарник не на шутку разволновался.

- Понимаете, этот пожар вообще был странный.

- Вы хотите сказать, подозрительный?

- Нет! Подозрительный - это когда поджог. А там было другое. Я ведь знаю,
как и что горит, а там кругом бетон и перекрытие из металлоконструкций.
Облицовка консервативная - скорее уж обуглится, но не загорится.

- Однако пожар состоялся.

- И еще какой! Полыхало так, словно кто-то подливал и подливал бензин.
Знаете, как с сырыми дровами? Пока под ними кусочек сухого горючего -
горят, а погаснет огонек - погаснет все. Так и в том здании. Гореть-то оно,
конечно, могло, но чтобы с такой силой... И скажу вам откровенно: нет
ничего хуже, чем наткнуться в таком пекле на труп. Но чтобы встретить
живого... То есть чтобы вот так, как я говорил...

- И человек этот не пытался спастись?

- В том-то и дело! Если бы он бросился ко мне или кричал что-нибудь... Так
ведь нет! Он только зыркнул на меня и зашагал в самую гущу огня...

- А вы?

- Что я? Я как очухался, так и потопал обратно.

- Вы говорили, что он был в форме военного?

- Так точно. Сам когда-то служил, так что немного в этом разбираюсь.

- Взгляните. - Ханту протянули подшивку с фотографиями армейской униформы
всех стран НАТО и Варшавского Договора. - Может, есть что-то похожее?

Желтоватый палец пожарника неуверенно ткнул в одну из цветных вклеек.

- Интересно... - Помощник Николсона искоса взглянул на своего шефа.

Когда пожарник вышел, оба вздохнули.

- Значит, опять русские?

- Хант мог и ошибиться.

- А мог и вообще все выдумать...

Рассказ Пикопуло звучал менее красочно, но более правдоподобно. Человека,
по описанию схожего с "огненной саламандрой" Ханта, он видел ночью у
витрины второго магазина. Та же военная форма, сапоги, короткая стрижка,
грудь и живот чем-то основательно перепачканы. Кажется, брюнет, хотя
особенной уверенности в этом у Пикопуло не было. "Там было темно, мистер.
Вы же знаете нашу распоясавшуюся молодежь. Ни одного целого фонаря!.." На
глазах у Пикопуло человек этот разбил витрину и, раздев одного за другим
всех ближайших манекенов, с одеждой на плечах ушел в темноту.

- Прежде чем уйти, он одному из манекенов свернул голову. Взялся за шею
одной рукой и свернул...

- Минуточку! Он проделал это одной рукой или все-таки двумя? Может, вы
что-то путаете?

- Ни в коем случае, мистер! Сами посудите, в другой-то руке у него был
целый ворох одежды!..

Морщась от кислого дыхания рассказчика, Николсон подумал, что неплохо было
бы проверить обоих на детекторе лжи, а после подвергнуть гипнотестированию,
но этим некогда было заниматься. Кроме того, что-то подсказывало, что
человек, о котором они рассказывали, не вымысел. Только что с того?
Странный пожар, странный русский...

Вернулся помощник, он был возбужден и сиял, как новенькая никелевая
монетка.

- Похоже, мы нащупали,