босс! Этот пожар и каракатица загадочным образом
связаны.

- С чего ты это взял? - Николсон принялся ожесточенно растирать лицо.

- Я послал ребят на пожарище. С тонометром Корбута. И он сработал! Честное
слово! Николсон быстро соображал.

- Срочно пробу с того места, где прибор сработал! Осмотреть каждый
сантиметр! И доставить сюда этот чертов манекен с оторванной головой.

Боб кивнул и исчез. А уже через полчаса на столе Николсона лежали оранжевые
безликие камушки.

- Прибор! - Николсон протянул руку, как хирург за скальпелем. - Сейчас
посмотрим...

Старший оперативник поднес тонометр к затвердевшим кусочкам. Светодиод на
панели уверенно замигал.

- Так, а теперь сюда. - Николсон, волнуясь, поднял с пола голову
изувеченного манекена. - Черт! И здесь то же самое!..

- Но слабее...

- Да, слабее, но это уже не важно.

- Корбута бы сюда!..

- Сегодня же вызовем. - Николсон поднес один из кусочков к лампе. - Похоже
на янтарь, но какой-то уж очень багровый. Надо бы посидеть с этими
камушками в лаборатории. И не здесь, а у нас в НЦ.

Он поднял с пола туловище манекена, приставил к нему пластиковую голову.

- Одной рукой? Представляешь? Боб отрицательно замотал головой.

- Вот и я не представляю...

В следующую минуту они уже вызывали на связь Вашингтон.

- Это ты, Джек?.. Подожди ворчать, сейчас ты у меня на руках забегаешь. Мои
гаврики обнаружили след... Да, тонометр впервые что-то уловил! - Николсон
торопливо выложил Йенсену все последние новости. - Это он, босс! Печенкой
чую, что он... А насчет того, упустим или не упустим, можешь не
волноваться. Мы этот город в один день перевернем... Только вот что с этим
парнем делать? Не арестовывать же?

- Ни в коем случае! Если обнаружите, ограничьтесь наблюдением. Я выезжаю к
тебе.

- Только захвати с собой Корбута.

- Захвачу. И еще. Фил... Не мне тебе говорить, как это важно. Этот человек
нужен нам живым. Будь осторожнее! Возьми его в тройное кольцо и огради от
любых случайностей. Ни полиция, ни хулиганье не должны тронуть и волос на
его голове.

- Я понял, Джек.

- Тогда до скорого!

* * *

За ним охотились, и он это знал. Уже трижды за этот день его навещало
недоброе предчувствие. Оглядываясь, Гуль пытался обнаружить
преследователей, но прохожие вели себя вполне обыденно. Если за ним и
следили, то делали это весьма искусно. Смутное ощущение экрана в голове
нет-нет да и возвращалось, тревога Гуля не исчезала ни на секунду.
Словесный сумбур стекался со всех сторон - мысли снующих вокруг людей.
Довольно пестрый кавардак, способный утомить самого любопытного.

Что предпринять?.. Этот вопрос Гуль задавал себе каждую минуту. Он зверски
устал: колесил по городу уже много часов и лишь раз присел вздремнуть в
скверике, но и там сразу же понял - за ним продолжают наблюдать.

А может, не стоит бегать от них? Пойти навстречу, попробовать объясниться?
А чтобы поверили, обратить внимание на различие в артикуляции или
продемонстрировать чтение мыслей... Если он убедит их, что он русский, что
ему надо в Россию, почему бы им не помочь ему? Сладкое предположение
заставляло его безнадежно вздыхать. Увы, в подобную помощь он не верил.
Ничего в этом мире никогда еще не делалось ради человека. Ради человечества
- да! Но не ради одного-единственного человеческого существа. В интересах
человечества пренебречь интересами отдельно взятого индивида - такая вот
нелепость... В лучшем случае его примутся изучать, как некую диковину,
показывать по телевидению, давать информацию в газеты. В худшем - бросят в
подвал, как существо опасное для общества. Ни того, ни другого он не хотел.
Он мечтал вернуться домой, освободиться от выпавших на его долю чудес.

Только за один этот день его дважды посетили неприятные открытия. Письмо в
родной город, которое он пристроился писать на почте, вспыхнуло игривым
пламенем прямо у него в руках. Громко и сердито закричали служащие
почтамта, и, бросив догорающий лист на мраморный пол, Гуль поспешил выйти.
Чуть позже он обнаружил, что подклад костюма, в который он обрядился
поутру, постепенно тлеет. То есть сначала это была легкая желтизна, как
если бы к материи приложили разогретый утюг, чуть позже желтые цвета
заметно сгустились, более всего потемнев на уровне груди. Кое-где кусочки
ткани попросту обуглились! Пришлось возвращаться к автомобильной свалке, на
которой спрятал украденную одежду, и спешно переодеваться. К счастью,
изодранная гимнастерка находилась тут же. Это была еще "та" материя, и на
этот раз Гуль предусмотрительно надел ее под костюм-тройку. Придирчиво
оглядев себя, он нашел, что здорово похудел. Даже в таком двойном облачении
одежда висела мешком, топорщась на спине и под мышками. Премудрый Пилберг
был прав только отчасти. Им в самом деле не требовалось обычной пищи.
Что-то питало их тела, пока они жили в каракатице. Мельком он подумал, что
теперь по крайней мере ясно, отчего загорелся магазин. Все, что происходило
с ним в последнее время, было выше человеческого понимания, и единственный
вывод, который он сделал, это что впредь ему следовало быть осторожнее.
Энергии, излучаемые им, были отнюдь не безопасны для этого мира.

Ближе к шести он вышел из автобуса в центре города. Улица гудела
удивительными машинами - длинными, обтекаемой формы, непривычно красивыми.
Стены домов, высокие до головокружения, мигали и переливались рекламными
огнями. Нечаянно шевельнулась в голове мысль, что вот он впервые за
рубежом, в чужом симпатичном городе и что как было бы здорово по-настоящему
отдохнуть, побродить по музеям и кинотеатрам, поглазеть на витрины, на
аттракционы. Но не было желания смотреть и любопытствовать. Хотелось покоя,
хотелось того, чего не было и не могло быть здесь - вдали от родины...

Гуль вздрогнул. В голове взбурлило. Город растворился и исчез,
превратившись в тропку безликого тротуара, в хаос колышущихся теней. Мышцы
поневоле напряглись. Он вдруг увидел себя глазами идущего позади человека.
Остановился. Остановился и тот, что крался за ним. Не оборачиваясь, Гуль
торопливо свернул в подземный переход, на секунду задержался возле
играющего на банджо негра. Поймав его рассеянный взгляд, негр улыбнулся,
едва заметно кивнул на цинковый цилиндрик. Гуль смущенно развел руками.
Мгновенно потеряв к нему интерес, негр устремился взглядом к лестнице, по
которой спускались возможные покупатели его мелодий. Тут же у стен стояли
другие музыканты. Стараясь не встречаться ни с кем взглядом. Гуль поднялся
по истертым ступеням и оказался напротив красочной вывески кафе. Не
задумываясь, шагнул вперед и, миновав вращающиеся двери, обежал взглядом
переполненный людьми зал. Несколько шумновато, но, может быть, это и к
лучшему.

Впереди высилась сверкающая стойка, рядом стояли обитые рифленой кожей
табуреты. Вдоль стен угловатыми стражами выстроились игральные автоматы,
музыкальный ящик на пару с плоским, подвешенным вместо картины телевизором
оглашали помещение пронзительными криками. Весь этот шипящий и
перезванивающий хор совершенно глушил голоса обосновавшихся за столиками
посетителей. Вентиляторы, раскрашенные под гигантские ромашки, свисая с
потолка, лениво перемешивали жаркий, задымленный воздух. Не теряя времени,
Гуль занял ближайший свободный столик и подбежавшему мальчонке в белом
переднике спокойным голосом заказал кофе. Его поняли. Малолетний официант
скрылся за стойкой, а за столик грузно уселся плотный мужчина с бычьей шеей
и багровой физиономией. Он не спрашивал разрешения. Взгляд горящих
маленьких глазок был устремлен на экран телевизора. Передавали встречу по
кик-боксингу. Вместе с фигурками прыгающих боксеров в камеру то и дело
вползали раскрасневшиеся лица болельщиков. Гуль отметил, что многие
посетители ничего не заказывают, завороженно следя за разгорающимся
поединком.

Отлично!.. Он просидит здесь до самого закрытия. Денег на заказы у него не
было, и более чем на одну чашку кофе он не рассчитывал.

- Кто выступает? - поинтересовался он. Багровая физиономия лениво
поворотилась в его сторону. В поросячьих глазках читалось откровенное
презрение.

- Боб Тайлер. Схватка на полтора миллиона.

Гуль кивнул мальчонке, принесшему кофе, и попытался спокойно, взвешенно
продумать свои следующие шаги.

С анализом не заладилось. Поквакивающими лягушонками мысли скакали с места
на место, заглушая друг дружку, совершенно не позволяя сосредоточиться.
Припомнив логические словопостроения Пилберга, Гуль вздохнул...

Итак, он здесь - это раз. Некто, возможно, даже целая организация охотится
за ним. Это два. Почему?.. Скорее всего из-за разбитой витрины. Но разве
это не рядовая кража? Гуль поморщился. Во всяком случае, этим следовало
заняться полиции, а он был уверен, что следят за ним отнюдь не
полицейские... Покосился на соседей. Багроволицый басовито обменивался
впечатлениями с костлявым волосатиком, пристроившимся на табурете рядом.

Гуль невольно перевел глаза на экран. Огромный мускулистый негр в
просторных звездно-полосатых трусах наскакивал на своего собрата, более
рыхлого, медлительного, и резкими, кольцевыми ударами вонзал кулаки куда-то
под локти противника. За канатами чернели распахнутые рты, публика вовсю
улюлюкала и соловьем заливался комментатор. Гуль покосился на соседей. Он
понимал их, как и прежде, а вот с телеизображением происходило иное.

Как же он не уловил этого сразу? Да и текст на афишах!.. Гуль припомнил
многочисленные рекламные шиты вдоль дорог. Везде были английские слова,
латинский алфавит! Эти буквы он никогда не умел складывать в слова, но
слова, которые слышал и произносил, - здесь он не ошибся ни разу. Его
понимали.

Нервно провел рукой по волосам; не чувствуя вкуса, отхлебнул кофе. Кроме
вкуса, как оказалось, он не чувствовал и температуры. Нельзя было понять,
горячий кофе или уже остывший... В волнении огляделся. Спокойно, дружок,
ничего страшного. Чему, собственно, ты удивился? Разве это не та же самая
телепатия? Живой человек - источник мыслей, экраны и печать - образ и не
более того. Гуль почувствовал некоторое облегчение. Ответ, пусть и не
совсем ясный, был найден...

- Ты обрати внимание на удар! Это же кувалда в перчатке! Да... Сегодня
этому шкафчику будет определенно худо. Это он сейчас духарится и резвится.
А дома залезет под душ, сползет на дно, и скрючит его родимого. Знаю я эти
радости!..

Глядя на оживленную физиономию багроволицего, трудно было понять,
сочувствует он боксеру или нет. Волосатик, напротив, благодушно кивал.
Сбоку затрезвонил один из игральных автоматов. В ладонь счастливчика
просыпался полновесный серебристый поток. Кто-то завистливо рассмеялся. Тем
временем негр, уничтожающий печень соперника, скакнул вперед и, поднырнув
под встречный крюк, серией ударил по корпусу.

- Нокаут! - фальцетом объявил волосатик и, ожидая одобрения, покосился на
багроволицего. - Когда лопатки на ковре - это нокаут!

Подавшись всем телом вперед и стискивая напряженными пальцами колени,
багроволицый внимательно следил за отсчетом.

- Сукин сын! - пробормотал он. - Полтора миллиона за четырнадцать минут!
Неплохая работка, а?

Соскочив с табурета, волосатик уже колотил по стойке, требуя выпивку.
Выпить было за что, и к бару потянулись желающие отметить завершение
поединка. Шум голосов заглушил на какое-то время джазово-заунывные переливы
из музыкального автомата. И никто не обернулся, когда в кафе вошли двое. На
них отреагировал только Гуль. Неестественно медленным движением он потянул
к губам пустую чашку. Очередной миг прозрения подарил ему долгожданный
ответ. Невидимые до сих пор охотники вышли на финишную прямую. Эти двое
являлись его преследователями!

Один из вошедших, помешкав, двинулся к игровым автоматам, второй с
нарочитой неспешностью оперся плечом о стену возле дверей. Гуль продолжал
прислушиваться к себе. Он не ошибся. Это действительно были загонщики, их
целью был он.

Поставив чашку. Гуль поднялся. На короткий миг глаза его встретились с
глазами стоящего у входа. Гуль смешался. Он не умел играть в невозмутимость
и, конечно же, выдал себя! Эта идиотская мимика, поза напряженного
истукана... Только слепой не сумел бы догадаться о внутренней его панике. А
эти супермены наверняка принадлежали к категории особо прозорливых...

- Вы не заплатили за свой кофе!

Обернувшись, Гуль рассмотрел мальчонку в передничке. Окончательно
смутившись, неловко зашарил по карманам. Денег, конечно, не имелось,
движения его были чисто рефлекторными.

- Ты уверен, что я не заплатил? - умоляющим взором он впился в юношеское
лицо.

- Простите, сэр... То есть да! Кажется, я запамятовал...

- Ничего ты не запамятовал! Этот субъект и впрямь не раскошелился!

Это сказал багроволицый, неожиданным образом появившийся рядом. Отставив в
сторону банку с пивом и, видимо, подталкиваемый праведным негодованием, он
стиснул Гуля чуть повыше локтя.

- Спокойно, официант! Сейчас этот парень пороется в своих карманах и
наверняка что-нибудь да отыщет.

- Точно! - с ликованием поддакнул волосатик у стойки. Голоса в баре
смолкли, головы любопытствующих развернулись в их сторону. Гуль заметил,
что "супермен" у входа отлепился от стены и торопливо двинулся к столикам.

- В чем дело? - хрипло спросил Гуль. - Отпустите меня!

- Прежде заплати, дружище. - Багроволицый повернулся к толпе. - Я его сразу
вычислил. Разве нормальные люди косятся по сторонам, как этот?..

Двое преследователей были уже совсем рядом. Лица их выражали привычную
решительность, и Гуль словно пробудился от сна. Ему стало вдруг стыдно, что
он вынужден юлить и оправдываться, как нашкодивший ребенок. Никто не хотел
вникать в его проблемы, в его обстоятельства, а между тем ему действительно
угрожала опасность. Кто-то из них уже стискивал в кармане рукоять
пистолета, и Гуль почти чувствовал ее ребристую поверхность, плавный изгиб.
Однако в хаосе мысленной круговерти он не мог толком сориентироваться,
распознать наверняка, кто из этих двоих вооружен. Опасность таилась где-то
слева в трех или четырех шагах, - определить точнее Гуль был не в
состоянии. Но так или иначе, всем им хотелось его пленить. Теперь уже не
только этим двоим. Он это чувствовал. Мозг стиснуло злым, хлынувшим, словно
водопад, возбуждением. Надо было решаться, Гуль вскипел.

Перехватив багроволицего за кисть, он отшвырнул его к стойке, как
соломенный куль. Сунувшийся было вперед волосатик пискнул, обрушиваясь на
пол. Разгребая людей в стороны, как воду. Гуль рванулся в сторону дверей. С
дробным звоном по голове ударила бутылка, по лицу потекло вино, осколки
посыпались под ноги. Но он даже не обернулся. Это было неприятно, но боли
он не ощутил. Нечеловеческие "достоинства" имели в здешнем мире большой
плюс!

Один из "суперменов" выстрелил в потолок.

- Всем оставаться на местах! Не двигаться!..

Но Гуль не собирался слушаться. Лицом и грудью он продолжал продираться
через людскую толчею к выходу. Чужие кулаки месили его бока, на шее и
плечах повис целый ворох извивающихся тел. Кажется, кто-то даже пробовал
его укусить. Но все это было чепухой. Он продолжал двигаться, и выход был
уже совсем рядом. Хрустнуло дерево, дверь вылетела наружу вместе с ним.
Позади громыхнул еще один выстрел. Но загонщики явно запаздывали...

Расталкивая прохожих. Гуль помчался наперегонки с потоком машин. Он ничего
не видел и не слышал. Мелькание лиц и звуков смешалось в нечто
неразборчивое. Он бежал настолько быстро, что в глазах прохожих читалось не
удивление, а ужас. Люди обыкновенные так бегать не могли.

Задержавшись на перекрестке, Гуль заметил выходившую из-за угла группу
загонщиков. Настороженно озираясь, они сжимали в руках черные футляры
раций. Из маленьких коробочек с антеннами доносились голоса тех двоих,
оставшихся в кафе, он слышал это.

На светофоре зажегся красный, проезжую часть запрудили разноцветные
"вольво", "тойоты" и "ситроены". Гуль вскочил на крышу ближайшей машины и
побежал, прыгая по скользкому, отполированному металлу. Кабины гулко
прогибались, пружинили, и вспомнились неестественно упругие валуны
каракатицы. Он словно и не покидал того мира...

Гуль испугал загонщиков насмерть. Они еще не понимали, что перед ними и не
человек вовсе, а только нечто из другого мира в людском облике, но
неистребимый инстинкт требовал самых решительных действий, и они выдернули
свои кольты из кобур. Защелкали частые выстрелы. Окно на третьем этаже
здания, стоящего на противоположной стороне улицы, звонко лопнуло, роняя
осколки на тротуар и прохожих. Пронзительно заверещала женщина. Крик
подхватили. Толпа, еще недавно размеренно и рассудительно плывущая мимо
витрин и неоновых вывесок, пришла в паническое коловращение. Гуль спрыгнул
на тротуар и на лету почувствовал, как ударило чуть повыше запястья. Пуля
разорвала ткань и лишь самую малость оцарапала кожу. Как одержимый,
бросился он за людьми, стремясь смешаться с этой гомонящей человеческой
гущей и тем самым вырвать для себя право на жизнь и спасение. Прохожих было
чересчур много, и двигались они с поражающей медлительностью. Гулю поневоле
приходилось сдерживать себя. Он получил представление о том, на что
способны его руки и ноги. За ними следовало присматривать в оба.

На какое-то время погоня отстала. Вдалеке слышался вой сирен, и
захлебывающимися трелями перекликались свистки полицейских. Они спешно
стягивали силы, пытаясь оцепить район.

Гуль свернул в боковую улочку и припустил во всю прыть. Здесь было
относительно безлюдно, и можно было не опасаться сбить зазевавшегося
прохожего. Пожилая супружеская чета, вытаращив глаза, замерла у бордюра.
Гуль несся быстрее любого спринтера.

Остановился он у мигающей огоньками афиши кинотеатра. Переводя дыхание,
приблизился к центральному входу.

- Билетик? - Плотный седой человечек, сидящий за конторкой, поднял на него
глаза, недоуменно сморгнул.

Господи!.. Только бы получилось!.. Гуль постарался вспомнить, как вышло у
него с тем малолетним официантом, и тотчас болезненно застучало в висках и
затылке. Он напрягся так, что задрожали руки и голова. Седой человечек
откинулся назад, глаза его закатились под лоб. Рублеными фразами,
проговариваемыми чуть ли не вслух. Гуль внушал ему одно и то же: все тихо,
все спокойно, ничего подозрительного билетер не видел и не увидит в течение
ближайшего часа...

Должно быть, он переусердствовал. Голова билетера затряслась, служащий стал
медленно сползать со стула.

- Хватит! - Ощущая легкую тошноту. Гуль отпрянул назад. В глазах седого
человечка вновь заискрилась осмысленность. Не дожидаясь полного его
"пробуждения". Гуль шагнул к шторам, прикрывающим вход в кинозал, и,
потянув на себя створку, юркнул в темноту. В уши ворвались спорящие голоса,
и тут же он увидел перед собой здоровенного полицейского. На экране крутили
кинодетектив. Стараясь ступать тише, хотя никакой нужды в этом уже не было,
Гуль пробрался в пустующую часть зала и пристроился с краю. Сюжет фильма и
размахивающий кольтом полицейский его ничуть не интересовали. Хотелось
просто передохнуть. Кроме того, было над чем подумать.

* * *

Йенсен метался по кабинету разъяренным львом. На этот раз он распалился не
на шутку. На расставленных полукругом стульях сидели виновники стрельбы на
городских улицах: агенты ФБР во главе с потускневшим Симонсоном и люди
Николсона.

- Все получилось как бы само собой. Это какая-то чертовщина, поверьте... -
оправдывался Симонсон.

- Установка была ясной! - громыхал Йенсен. - Не подходить и не задерживать!
Только слежка! Аккуратная, издалека... Где он теперь? Может быть, уже в
Вашингтоне? Или на Гавайских островах?

- Я наказал всех, кто принимал участие в сегодняшнем инциденте. - Симонсон
был бледен. Он искренне страдал за репутацию фирмы. - Но если вдуматься,
мистер Иенсен, не так уж они виноваты. Такого поворота событий никто не
ожидал. Там было полно людей, кто-то из них завязал с ним драку. Мои агенты
хотели помешать этому...

- Мне плевать, кто там и