т, и с той же
неуловимой скоростью мелькали перед глазами собственные ноги. Незадачливые
охотники с их бесполезным оружием остались далеко позади. Изменив
направление, Гуль по диагонали пересек дорогу перед колесами визжащих
тормозами машин и выпрыгнул на ленту тротуара. Беспечно прогуливающийся
старичок с тросточкой промелькнул мимо него с такой быстротой, что для
самого старичка Гуль стал, вероятно, подобием ветра. Может быть, он вообще
ничего не заметил. Шагах в ста возле какой-то парочки остановилось такси.
Поднажав, Гуль в самый последний момент перехватил руку изумленного
кавалера и пренахально скакнул в кабину. Все трое глядели на него, хлопая
глазами. Они так и не поняли, что произошло и откуда он здесь взялся, а
Гуль не собирался им ничего объяснять. Не раскрывая рта, он покосился на
водителя и объявил:

"Триста долларов до ближайшего аэропорта!" Водитель икнул. Наверное, было
от чего. Задняя дверца захлопнулась сама собой. Парочка ошеломленно
попятилась. Все трое чуяли неладное. Водитель хотел было возразить, но,
видимо, вспомнил о долларах. С мягким гулом такси тронулось с места.

* * *

Уже через десять минут, подчиняясь воле странного пассажира, водитель
повернул к Мемфису. Гуль и сам подивился неожиданной метаморфозе, которую
претерпело его сознание. Пытаясь хоть как-то объяснить свои действия, он
набрел на совершенно сумасбродную мысль. В то время как он командовал
бедолагой шофером, некто более прозорливый и властный управлял им самим.
Впрочем, имелись и другие версии - менее нелепые и фантастические.
Вцепившись в них хваткой бультерьера. Гуль осторожно, шаг за шагом выбрался
с предательского наста на твердую почву, приводя в порядок мысли и душу.

Прежде всего ему следовало задуматься над тем, что поджидало его впереди.
Если Иенсен - парень не промах, а в этом Гуль успел убедиться, то он
безусловно догадается, куда в первую очередь двинется распаленный клиент.
Кроме того, был Корбут, маленький носатый экстрасенс, который умудрялся
следить за ним на расстоянии. И Гуль не сомневался, что в аэропорту
Каунт-Сити его уже ждут меднолицые супермены в бронежилетах, с
оттопыренными карманами, в которых таились вороненые игрушки. Впрочем,
могло быть и так, что, опасаясь лобового столкновения, они стали бы
действовать более осторожно, послав на все близлежащие крыши людей со
снайперскими винтовками. Он был для них всесильным монстром, но они также
знали, что три-четыре разрывных пули вполне способны уложить его на землю.
Пусть и ненадолго. Одного-единственного часа хватит, чтобы спеленать его по
рукам и ногам, а после доставить в любую точку планеты.

Так или иначе, риск угодить им в пасть был слишком велик. Поэтому и
возникла идея путешествия на такси.

Гуль заставил себя улыбнуться. Ему хотелось думать, что в Мемфис он
движется по своей собственной воле. Да и почему нет? Они хотели перевезти
его в Мемфис - вот и пусть порадуются. Он переправится туда самостоятельно.
Как пить дать этого варианта они не предусмотрят. И когда он им позвонит,
ошеломив новостью о своем новом местонахождении, им придется признать, что
с каракатицей все то же и все так же... Тогда все окончательно встанет на
свои места. Гуль обретет свободу, а с Джеком Йенсеном и его доброй миссией
будет покончено. Если кто и рискнет возобновить охоту, то это наверняка
будут не исследователи из НЦ. Соответственно и расправляться с ними Гуль
станет без церемоний. Он не знал, что такое подземные лаборатории
Пентагона, но догадывался. И заранее не желал иметь с ними ничего общего.
Гуль не воспринимал идей Пилберга, полагая, что война - это всегда дурдом,
пляска отпетых безумцев и шейк в минуту общего вальса. Вот и пусть пляшут
те, кто хочет, у кого желтый билет и бицепсы в пятьдесят сантиметров. А
генералы и президенты пусть выводят на бойню своих внуков и сыновей. А он
из другого теста и никогда не видел особой радости в том, чтобы причинять
другим боль. Во всех странах и во всех городах должен властвовать единый
закон: право на жизнь без права посягать на жизнь. И если дома, в России,
кто-то, поддавшись искушению, попробует приставать к нему с теми же
предложениями, он и там разберется по-свойски. Иначе на кой черт вся его
телепатическая мощь! Он хочет быть нормальным человеком - и он им станет!..

Гуль покосился на спидометр. Около ста шестидесяти километров в час.
Напряжение пассажира передавалось и водителю. Оба спешили, и автомобиль
заметно водило из стороны в сторону. Виновата была не дорога. Боковой ветер
дышал неровно, с непредсказуемыми паузами. Оттого и запаздывало управление.
Теперь-то Гуль знал, что при такой скорости воздух становится плотным и
упругим как резина. Он познал это на себе и какой-либо тревоги не
испытывал. Последние недели изменили не только тело, но и дух. Скорость,
какая бы она ни была, уже не пугала недавнего солдата.

Откинувшись на сиденье, он всматривался в проносящиеся мимо щиты с
огромными буквами, по мере движения складывая их в слова и получая
англоязычную бессмыслицу. Иногда он кое-что понимал, но корневое содержание
рекламных восклицаний до сознания не доходило. Как можно было рекламировать
какие-то "хот-доги" и "гамбургеры", когда в мире гремели ядерные раскаты и
где-то ворочалась гигантская тварь, одним движением способная снести целый
город! Пестрая суета плесенью опоясала земной шар. Бултыхаясь в сладковатом
ворсе, люди ничего не желали знать. И потому ничего не успевали. Когда
мерилом суеты является суета, прожить жизнь невозможно. Она протекает сама
собой. Из крана в раковину, а оттуда в канализационные водостоки, не вспоив
по пути ни единого деревца, ни единой травинки...

Гуль все чаще прикрывал тяжелеющие веки. Разглядывать окружающее
становилось невмоготу. Вспухающим шаром солнце клонилось к горизонту, такси
мчалось уже по пустыне, и мутной кошмой на барханы наползла вселенская
мгла. Водитель включил фары, машина сбавила ход. Гуль не заметил этого.
Ровная, лишенная ухабов дорога усыпляла его. Он увидел сон и знал, что это
сон, но проснуться не мог. Клубящийся густой туман плавал перед глазами и
не спешил рассеиваться. Гуль пытался разгонять его руками, но пальцы
путались в чем-то жестком и вязком, плечи и кисти ломило от усилий. Лишь
минуту спустя он догадался, что змеящиеся молочные разводы - вовсе не
туман, а чья-то гигантская спутанная борода. Такие бороды носили, должно
быть, предки - могучие и кудлатые от природы, не знавшие, что такое штанга
и тренажеры, но без особого напряжения ломавшие подковы. Гуль запутывался в
волосяном плену, дергаясь и трепеща, как угодившая в паутину муха. Наконец
что-то грузное и большое взмешало воздух, и бородатый туман исчез. Глянув
под ноги. Гуль увидел, что стоит на земле, но земля эта вдруг оказалась,
круглым аквариумом, в котором плавала каракатица. Кажется, Гуль стоял
посреди улицы. Дома, деревья, статуями застывшие прохожие - все было отлито
из чистейшего стекла. И он скорее не видел их, а угадывал - по глянцевому
отблеску, по тонкому абрису, отделяющему явь от яви. Будь его взгляд зорче,
он смог бы пронзить им землю, но рассматривать жизнь на другой стороне
планеты не входило в его планы. Он следил за каракатицей, задыхаясь от
восторга и ужаса, приникнув лицом к хрустальному асфальту. Каракатица плыла
удивительно красиво и грациозно. Что-то в ее очертаниях постоянно менялось,
и она становилась похожей то на морского ската, то на змею, то на морского
тюленя.

Увлеченный волшебным видением. Гуль не заметил, как твердь под ним
дрогнула. Дома и деревья пенными фонтанами хлынули вниз, на улицы. Земля
обратилась в воду, и теплая волна опрокинула Гуля. Ища руками опору, он
камнем пошел к несуществующему дну. И тотчас гигантская тень, всплывая,
скользнула ближе. Пасть чудовища подхватила тонущего, мягкий язык
протолкнул в непроглядную глубь.

А через секунду он уже сидел на знакомой террасе, слушая вдохновенный
монолог профессора.

- Попробуй понять нас, Гуль! Самое простое дело - осудить, не пытаясь
понять. И, кстати сказать, - самое недостойное человеческого звания.
Именовать себя человеком может прежде всего тот, кто понимает. По-ни-ма-ет!
- Пилберг царственным жестом указал на сидящих за столом компаньонов. - Еще
пару дней назад все они были трупами - неподвижными, мертвенно-холодными,
бледно-синими от потери крови. А сегодня полюбуйся! Они уже набивают
желудки лишайником, и, честно говоря, я им завидую. Единственный в этой
жизни смысл - болеть и выздоравливать, падать и подниматься. Без болезни
нет радости выздоровления, нет той красочной и оптимистичной лжи,
называемой целью. Человек обязан прочувствовать необходимость жизни, потому
что только тогда он в состоянии назвать ее приблизительную цену. Еще вчера
они мучились и страдали, но именно поэтому в ближайшем будущем скука им не
грозит. Мудрецы и на этот раз оплошали. Двойники отомстили нам, теперь мы
будем мстить им. Какое-то время жизнь наша будет насыщенной до предела, а
следовательно мы будем счастливы. Кто же кого перехитрил? А, Гуль? -
Пилберг звонко, совсем по-мальчишечьи засмеялся. - Когда ты вернешься, а ты
обязательно вернешься, - ты убедишься насколько я был прав. Если хоть один
из поселенцев встретит тебя ленивым зевком, можешь стрелять в меня из моего
собственного пистолета.

Из-за плеча Пилберга неведомым образом вынырнул Фергюсон.

- Покажи ему Милиту, - сипло посоветовал он.

- Да, конечно! - Пилберг встряхнулся. - Разумеется, она ждет тебя, Гуль.
Как и все мы. Надеюсь, ты уже смирился с тем, что твое возвращение
неминуемо? Или все еще одолевают сомнения?

Пилберг оживленно захлопал в ладоши, подзывая девушку, но Гулю так и не
довелось увидеть Милиту.

Будто гигантская птица подцепила его когтями и рывком подняла ввысь.
Взвившись, он пробил броню чудовища и вылетел на поверхность Земли. Все та
же неведомая и невидимая птица пронесла его по воздуху и мягко усадила на
заднее сиденье такси.

- Сэр, проснитесь! Приехали. - Водитель деликатно касался его плеча.

- Что?.. Где мы? - Гуль выпрямился, озираясь.

- Мемфис. Как и заказывали.

- Да, верно. Мемфис...

Гуль выбрался наружу и поежился. Город спал, укутавшись в ночную шаль.
Чужой для него и родной для иных мир. Даже во сне он искрился огнями,
подмигивая звездному космосу, подражая ему лучистостью, но безнадежно
отставая во всем остальном. Откуда-то издалека ленивой рекой наплывала
музыка. Замусоренная барабанной трескотней, она не могла сотворить такого
пустячного дела, как превращение ночного времени в день. Законы мироздания
оставались незыблемы, и, невзирая на потуги бунтарей, земля спала, потому
что ей положено было спать.

Гуль ощутил, как холодные ищущие руки протянулись к нему из тьмы. Одна из
них сжала стальными пальцами сердце, другая ухватила за горло. Хозяйку этих
рук он знал. Тоска...

Гуль встрепенулся. Телефон!.. Он должен был позвонить Йенсену, в этот
чертов НЦ.

- Вон он, сэр. В десяти шагах.

Не удивляясь тому, что таксист услышал его мысли. Гуль двинулся к будке. А
через минуту все тот же услужливый таксист помог отыскать ему в справочнике
телефон секретариата НЦ. Без помощи водителя Гулю пришлось бы туго. Едва
раскрыв справочник, он с ходу заплутал во всех этих параграфах и названиях.
По счастью, такси еще не отъехало, и шофер рьяно взялся за дело. В конце
концов, испытывая легкие угрызения совести. Гуль наградил его очередной
стодолларовой фикцией. Лицо таксиста расцвело улыбкой, а Гуль ощутил
грусть.

С грохотом промчалась кавалькада мотоциклистов. Зажглось светом окно на
втором этаже, и, исторгая ругательства, высунулась чья-то всклокоченная
голова. Очевидно, жилец дорожил своим прерванным сном, потому что бранился
долго, с вычурным мастерством. Тем временем, скармливая автомату монетку за
монеткой, таксист постепенно приближался к цели. Пойман был в конце концов
ответственный секретарь НЦ, а через него достали и последнюю штаб-квартиру
Йенсена. Прислушиваясь к переговорам, Гуль чувствовал, как растет внутри
огненный жар. Ожидание затягивалось. Сонный дурман выветрился, и все снова
переставало быть простым и ясным. Он вдруг осознал, что от того, что
сообщит ему в следующую минуту Джек Йенсен, будет зависеть его судьба.
Самым прямым образом. И вздохнул почти с облегчением, когда, повесив
трубку, таксист выбрался из будки и виновато доложил, что мистера Иенсена
так и не нашли.

- А ты сказал им, что это спрашивает русский?

- Да, как вы и просили.

- Хорошо, спасибо... - Гуль опустился на бетонный бордюр. Машина отъехала,
и он снова остался один.

Часы города миллионами шестеренок отщелкивали скоротечные секунды, время
безмолвно ухмылялось. В свою странную игру оно умудрилось втянуть все
человечество. Что бы ни происходило под этим ли или другим небом, последнее
слово всегда оставалось за ним. Неоновая надпись на стене высотного здания
мигала через равные промежутки, сердце в груди отбухивало положенное число
ударов в минуту. И так было везде и всюду.

Гуль зло покосился на свою сгорбленную тень. В такт неоновым вспышкам она
подергивала плечами и головой - словно кивала и соглашалась, признавая свою
слабость, свое очередное поражение. И снова тихой поступью сзади подкралась
Тоска - ледяной ладонью погладила по затылку. "Бедненький!.." - шепнула она
и тоненько хихикнула...

Звонок телефона заставил вздрогнуть. Ошеломленный, Гуль оглянулся в сторону
будки. Он и понятия не имел, что телефоны-автоматы могут отзываться на
чужие звонки. Этого мира он по-прежнему не знал. И сейчас ему вдруг
подумалось, что это звонит сама Судьба. Переждав пару тягостных трелей, он
поднялся и, спотыкаясь, побрел к телефону.

- Как хорошо, что вы еще не ушли! Пожалуйста, не вешайте трубку! Мистер
Йенсен здесь, возле меня.

Рука Гуля упала на распахнутый справочник. Все внутри него пылало
ожиданием, и тоненький дымок потянулся из-под пальцев, - бумага на глазах
начинала тлеть. Поглядев вниз. Гуль отдернул руку.

- Как вы разыскали меня?

- Но вы же сами пытались связаться с нами. К счастью, ваш звонок успели
поставить на контроль, и регистрационная служба определила номер
телефона-автомата. Секретарь передал нам ваше сообщение...

- Вы переводчик? - неизвестно зачем уточнил Гуль.

- Да, но мистер Йенсен рядом. Он готов ответить на все ваши вопросы.
Повторяю: на все вопросы без исключения.

- В таком случае он знает, что меня интересует. В трубке послышался
приглушенный диалог, и в одном из голосов Гуль без труда уловил знакомые
интонации.

- Дело в том, что без Корбута погрешность определения маршрута достаточно
велика. Вертолеты находятся постоянно на связи, однако...

- Плевать мне на ваши вертолеты! Я хочу знать: да или нет? Передайте это
Джеку!

В телефонной будке стало дымно, справочник продолжал тлеть. Схватив книжку
за корешок. Гуль выбросил ее на дорогу.

- Только не волнуйтесь и не принимайте скоропалительных решений. Конечно,
мы вам скажем правду, но... Вы ведь ожидали этого? Словом, она повернула.
Ориентировочно это семь-восемь градусов - то есть как раз в направлении
Мемфиса...

И вновь Гуль не сумел совладать с охватившей его дрожью. Ему стало
по-настоящему страшно, в голове обморочно зашумело.

- Я... я прошу у вас самолет, - с трудом выдавил он из себя. - Какой
угодно. Я хочу улететь от нее. В Россию.

- Вы не совсем понимаете... Даже если вам удастся перебраться на родину,
каракатица тотчас двинется следом.

- Но почему?!

- Мы тоже хотели бы это знать, поверьте. Но речь в настоящую минуту идет о
жителях Мемфиса.

- Прежде всего речь идет обо мне! - выкрикнул Гуль. - Или вам не терпится
вот так просто взять и скормить меня этой твари?

- Поймите, мы в затруднительном положении. Каракатица уже совсем близко, и
в первую очередь мы должны думать о безопасности наших сограждан. Но я даю
вам честное слово, что если это будет в наших силах...

Гуль с хрустом смял телефонную трубку, швырнул ее на полку. Выскочив из
будки, ударом сапога отбросил дымящийся справочник.

* * *

- Значит, ваш романтик действительно в Мемфисе. Что ж... Тем проще будет
его взять. - Беркович сумрачно приложился к бутылочке с пивом. - Я подошлю
туда своих ребят. С ним надо кончать и как можно быстрее.

- Ни в коем случае! - Йенсен сидел за столом, обхватив руками голову. Глаза
его казались совершенно пустыми. - Поймите, он САМ позвонил нам.

Сам! И потом он переехал в Мемфис. Вы можете мне объяснить, почему он так
сделал?

- Догадываюсь, - Беркович хмыкнул.

- Ни черта вы не догадываетесь, - Йенсен тяжело вздохнул. - Нужно
попытаться еще раз встретиться с ним.

- Благодарю покорно, я не сумасшедший. Если бы мы сразу покончили с ним. а
не цацкались по вашему совету, все наши беды были бы уже позади. - Беркович
сунул в рот сигару, стиснул ее в зубах и тут же о ней забыл. Непонимающе
взглянул на зажигалку в руке, спрятал ее в карман.

- Вам известно, на каком расстоянии от Мемфиса находится эта тварь?

- Известно.

- И то, что она начинает уже подниматься, тоже, надеюсь, известно?..

- Джек, - это заговорил переводчик Йенсена, тот самый, что уже дважды
разговаривал с русским по телефону. - Ты действительно серьезно рискуешь!
Может быть, в самом начале и имело смысл держать его в институте, но
сейчас, когда он мечется из города в город, не понимая, какие последствия
вызовет своим сумасбродством, он по-настоящему опасен.

- Более чем опасен! - подчеркнул Беркович. - Теперь мы знаем наверняка, что
она движется именно к нему. И если мы не хотим нажить неприятностей, нужно
действовать жестко! Все, что нам понадобится, это десяток-другой снайперов,
с дюжину собак-ищеек и твой Корбут. И никаких переговоров! Хватит!
Немедленный огонь из всех имеющихся средств. А уж умрет он или нет - не
наша забота. Оттранспортируем тело на Невадский полигон, и пусть она
кромсает его там как хочет.

- Но он же человек, - пробормотал Йенсен. - Мы не можем так поступить.

- Человек? - Лицо Берковича отразило крайнюю степень изумления. - Вы
сказали: человек? Да он монстр! Самый настоящий монстр! Может быть, раньше
он и был человеком, но теперь нет. И не талдычьте мне о гуманизме! Все
предельно ясно. На одной чаше весов - город с сотнями тысяч жителей, на
другой - ваш мутант.

Заложив руки за спину, Беркович грузно прошелся по кабинету.

- Конечно, держать ответ перед координатором - вещь не самая простая, и
потому мой вам добрый совет: ложитесь-ка в больницу. Этот русский доконал
вас. Вы больны, и ни одна живая душа не упрекнет, если дело передадут нам.
Помните, что главное сделано. Вы вычислили этого мерзавца. Остальное
завершим мы.

Иенсен поднял мутный взгляд.

- Не торопите события, Беркович. Я еще достаточно крепко стою на ногах. Во
всяком случае, дело останется в ведении НЦ... - Он обернулся, отыскивая
глазами переводчика. - Кол? Ты еще здесь?.. Вызывай Фила и всех остальных.

- Отправимся в Мемфис, босс?

- Да, и как можно скорее.

- Дипломаты!.. - яростно процедил полковник. Развернувшись на пятках, он
демонстративно занялся изучением висящей на стене карты. Незажженная
сигарета полетела в плетеную корзинку.

* * *

Залитое светом остекленное здание аэропорта напоминало причудливый айсберг,
но по мере приближения очарование терялось, и у Биппо появлялась
подозрительная уверенность, что он подъезжает к обыкновенному супермаркету.
Жан Клод Биппо, которого все звали просто Биппо, второй пилот авиалайнера,
как всегда запаздывал. Он был сух телом, мускулист и подвижен. Обладая
импульсивным темпераментом, никогда не ходил обычном шагом. Нечто среднее -
полубег-полушаг. Тем не менее на все свои свидания, на службу и деловые
встречи он неизменно прибегал позднее положенного. Почему так получалось,
не знал никто - в том числе и сам Биппо. Это превратилось в загадку, над
которой он устал размышлять.

Припарковав свой светло-зеленый "порше", Биппо стремительно выскочил наружу
и устремился к центральному входу. Пробегая по