я, - продолжал профессор. - Я
уверен, вы поможете нам разобраться в этой истории с погибшими опухолями.
   Лучи "сигма" здесь, несомненно, играют большую роль. Я думаю, вы смогли
бы помочь нам усовершенствовать концентратор солнечных лучей, над которым
мы сейчас работаем.
   В тот же день они встретились в лаборатории Недоборова и проговорили
втроем до ночи. С этого момента они стали встречаться каждый день и
работать над совершенствованием концентратора. Валя принялась
экспериментировать с лучами "сигма" и раковыми опухолями.
   Однажды она сказала Недоборову:
   - Сергей Сергеевич, разрешите испытать лучи "сигма" на больном. Я
проверила их. Они безвредны, но обладают свойством как бы консервировать
опухоль.
   - Хорошо, - ответил Недоборов. - Скоро мы попытаемся делать и другое -
лечить больных "солнечным эликсиром", если удастся изготовить этого
лекарства хоть каплю.
 
 

                                   Глава 6 

 
   Бывает и так 
 
   Есть немало людей, которые, узнав из книги или из лекции по радио о
признаках какой-либо болезни, тотчас обнаруживают у себя эти признаки и
начинают ходить по врачам, лечиться от несуществующей у них болезни.
   Например, прочитав о раковых опухолях, они перестают спать по ночам,
плохо едят, поминутно разглядывают в зеркало губы, рот или днем и ночью
ощупывают свой живот и "явственно" ощущают при этом воображаемую раковую
опухоль. А через день-два начисто забывают о своих волнениях или
переключаются на другую болезнь.
   Корреспондент "Известий" Илья Петрович Сомов принадлежал к другой
категории людей, именно к тем людям, которые обладают удивительной
беспечностью, невероятной уверенностью в том, что они не подвержены
никаким болезням, что они неуязвимы и застрахованы на всю жизнь от всяких
там гриппов, ангин, ревматизмов и раков правильным образом жизни и
спортивной закалкой. О болезнях Сомов говорил всегда не иначе, как с
легкой иронической улыбкой, мол, знаем мы эти болезни. Поменьше бы
говорили о них - спокойнее было бы жить на свете...
   По характеру своей работы ему иногда приходилось сталкиваться с
медициной, писать о врачах очерки, статьи, информации. Узнав о работах
профессора Недоборова, он стал встречаться с ним, беседовать, в общем,
принялся собирать материал для очерка о человеке, который достиг
выдающихся успехов в борьбе с такой опасной болезнью, как рак.
   Сомов приобрел несколько книжек о раке и добросовестно проштудировал их
от корки до корки. Он получил довольно связное, хотя и поверхностное
представление о заболевании раком, течении этой болезни, о ее признаках на
различных стадиях заболевания, о способах лечения.
   Можно только удивляться тому спокойствию и равновесию духа, с каким он
читал книги о раке. Его даже не возмутил тот факт, что от рака на земном
шаре ежегодно гибнет до двух миллионов человек. А нужно сказать, что он
давно уже ощущал какие-то непонятные боли в желудке и в сердце, которые он
лечил домашними средствами. Боли в сердце он объяснял переутомлением на
работе. А боли в желудке лечил содой, так как считал их чем-то сродни
изжоге. Впрочем, все эти легкие неприятности не тревожили его, вернее, не
очень тревожили, так как он считал их временными.
   Но однажды его, как и других сотрудников редакции, пригласили в
поликлинику на медицинский осмотр. Такие осмотры бывали и раньше, но
Сомову было каждый раз некогда, и он с легким сердцем не являлся. На этот
раз случилось так, что редактор, идя на осмотр сам, потащил с собой всех,
кто был в редакции.
   Сомов был в редакции. Пришлось и ему идти в поликлинику. Когда подошла
его очередь зайти в кабинет врача, пожилая женщина-врач приказала ему
снять пиджак, рубашку и принялась выслушивать пациента.
   - Да я здоров, - благодушно сказал Сомов, когда врач попросила его лечь
на диванчик, покрытый простыней. Все же он лег. Врач принялась ощупывать
ему живот. Сомов невольно охнул, поморщился.
   - Попросите, пожалуйста, Гарбузова, - сказала врач медицинской сестре.
   Пришел Гарбузов. Он наклонился над Сомовым, прощупал ему живот и молча
посмотрел на врача.
   - Можете встать, - сказала женщина Сомову. - Оденьтесь.
   Пока он одевался, врачи о чем-то вполголоса совещались. Потом женщина
сказала Сомову:
   - Мы положим вас в диспансер. Вам нужно провериться.
   Так Сомов попал в онкологический диспансер к профессору Недоборову в
качестве пациента. Увидав газетчика в палате, профессор удивился и спросил:
   - Что это вы, батенька, вздумали болеть?
   В тот же день Сомова осмотрела Валя. Встретив Недоборова, она спросила:
   - Вы уже назначили лечение?
   - Нет, - хмуро ответил профессор.
   - Разве... мы не будем применять к нему блокаду?
   - Нет. У него слабое сердце.
   - Будем оперировать?
   - Операция ничего не даст. Возможны рецидивы. Я даже уверен в этом.
Будем применять лучевую терапию. Распорядитесь, пожалуйста.
   Валя сделала шаг к двери, но остановилась, повернулась к профессору,
как бы желая что-то сказать, но не решаясь.
   - Сергей Сергеевич...
   - Да?
   - Может быть, попробовать лечить его с помощью концентратора?
   - Нет, нет, концентратор еще не готов. Я недоволен им.
   Валя ушла. Профессор задумчиво зашагал по кабинету.
   Прошло две недели. Сомов все еще лежал в диспансере. Но как он
изменился!
   Прежде он представлял собой плотного человека, от которого веяло силой,
здоровьем, жизнерадостностью. Сейчас же на койке неподвижно лежал на
высоко взбитых подушках живой скелет, плотно обтянутый желтой кожей.
Бескровные, сморщившиеся губы неподвижны, глаза ввалились в орбиты и
смотрели оттуда как из глубоких колодцев, ссохшийся желтый нос делал его
похожим на мертвеца.
   А Недоборов все эти дни почти не выходил из своей лаборатории в
институте.
   Отличительной особенностью ее был стеклянный потолок, одновременно
служивший и крышей. Посреди лаборатории стоял громадный прибор, основной
частью которого являлась труба двух метров в поперечнике и трех метров
высотой. На трубе и на чугунном основании, поддерживающем трубу, были
смонтированы различные приспособления, винты, электромагнитные катушки,
оптические приборы, зеркала и другие механизмы и детали. Внутри трубы
находились трехгранные призмы из прозрачного материала, огромные линзы и
рефлекторы.
   Труба покоилась своими цапфами на двух подставках и с помощью
регулировочного винта могла быть нацелена на любую часть неба,
открывавшуюся через стеклянный потолок. Впрочем, судя по петлям на
огромных рамах потолка, потолок раскрывался. Это был концентратор,
изобретенный Недоборовым со своими сотрудниками для лучевой терапии рака.
 
 

                                   Глава 7 

 
   Близнецы 
 
   Река стремительно катила пенистые воды и глухо шумела, точно сердясь на
тесные скалистые берега. В этом месте она, выбегая из отрогов Небесных
гор, делала поворот и волны с силой ударяли в правый берег, возвышавшийся
неприступной гранитной стеной. Вода под ним клокотала и крутилась в
бесчисленных водоворотах. И только в одном месте берег понижался почти до
уровня реки, образуя там небольшой заливчик. Течение здесь почти не
ощущалось, лодка, стоявшая на приколе, не шевелилась.
   Неподалеку от бухточки на берегу стояли Строкер - хозяин фактории,
красная крыша которой проглядывала сквозь голые ветки березняка,
раскинувшегося по берегу, и Томпсон - агент компании "Моррил и Кё".
Строкер грузен, приземист; его маленькие, заплывшие жиром глазки прищурены
и устремлены вдаль, туда, где река терялась за синевой леса. Апрельское
солнце играло на его лысом и гладком, как арбуз, черепе. На нем просторный
кожаный жилет на оленьем меху, охотничьи сапоги выше колен. За спиной
тридцатипятикалиберный ремингтон.
   Длинные красные руки заложены в карманы брюк, сшитых жилами из
невыделанной шкуры молодого лося. Такие брюки не боятся воды. В зубах -
окурок сигареты.
   Томпсон был человеком, на создание которого природа отпустила всего в
меру.
   Он высокого роста, но благодаря пропорциональному сложению, широкой
груди и мощным плечам казался ниже. Широкополая фетровая шляпа коричневого
цвета чуть сдвинута на затылок. Точно пригнанная по размерам кожаная
куртка с "молниями", закрывавшая торс до пояса, плотно сидевшие на ногах
сапоги и бриджи обрисовывали фигуру атлета, где каждый мускул натренирован
до предела. В руках у Томпсона была тридцать-тридцатка Винчестера. На
ничем непримечательном лице нельзя было прочитать ни малейшей мысли.
Бесцветные глаза рассеянно бродили по сторонам. Он прибыл на факторию,
чтобы скупить пушнину, а заодно вручить этому нахалу несколько ружей
компании "Моррил и Кё". Сейчас они вышли на охоту - Строкер пожелал
испробовать ружья в деле, прежде чем брать их. Не стрелять же в кусок
доски, если за рекой имеются озера, богатые пернатой дичью. Все это,
конечно, правильно. Но раз повел на охоту, так веди, а не стой чучелом на
берегу и не таращи глаза на воду. Что он там увидал?
   Томпсон тоже посмотрел на реку. Насколько хватал глаз, по обеим берегам
раскинулись леса. Их темная зубчатая стена то подходила вплотную к самой
реке, то синела узкой полосой вдали, как бы давая реке простор для
весеннего паводка. Однако высокие берега надежно стерегли ее и не давали
разлиться.
   Где-то под облаками протрубили лебеди, закричали гуси. Строкер
запрокинул голову. На шее образовались толстые багровые складки.
   - Какого дьявола мы ждем, мистер Строкер? - любезно осведомился
Томпсон, которому уже надоело смотреть и в небо, и по сторонам. - Оттого,
что мы смотрим им вслед, они не свалятся к нашим ногам.
   - Терпение, мистер Томпсон, терпение, - пробормотал Строкер, держа
окурок в углу рта и опять бросая взгляд на реку. - Я жду с низовья
сыновей. Кажется, это их лодка там...
   - В такую воду можно сломать шею на порогах.
   - Если бы вы знали моих сыновей, мистер Томпсон, вы не сказали бы этого.
   - Что же они там делали, мистер Строкер?
   Толстяк быстро взглянул на Томпсона, отвернулся, выплюнул окурок и
сквозь зубы процедил:
   - Все, что придется. У меня не пансион для бездельников.
   Они переправились на ту сторону реки. А когда вернулись, сыновья
Строкера были уже дома. Вилли сидел на крыльце и чистил ружья. Гарри
прятал в кладовую бобровые шкурки.
   - Это мистер Томпсон, - сказал Строкер сыну таким тоном, будто они
никогда и не расставались. Вилли молча поднялся со ступеньки и пожал
Томпсону руку.
   Мать уже рассказала ему, кто такой этот Томпсон.
   - Где Гарри? - спросил отец.
   - Сейчас позову.
   Вилли хотел пройти в дом, но в этот момент Гарри сам вышел на крыльцо и
остановился рядом с братом. Рослые, широкоплечие, в зеленых ковбойках,
охотничьих сапогах, они выглядели молодцами.
   - Если бы я не увидал их сейчас вместе, - сказал Томпсон, посмотрев на
братьев, - а повстречал порознь, готов биться об заклад, подумал бы, что у
вас один сын.
   Покидая факторию, Томпсон сказал ее хозяину:
   - Недельки через две я снова буду в ваших местах. Постарайтесь припасти
побольше мехов.
   И еще раз окинул оценивающим взглядом братьев - у него возник
замечательный план, который, как он надеялся, Моррил должен был одобрить...
 
 

                                   Глава 8 

 
   Моррил 
 
   Компания "Моррил и Кё" занималась различными аферами и темными делами.
Чтобы власти не придирались, ей приходилось для отвода глаз скупать и
перепродавать пушнину, охотничьи ружья и припасы. Основным же полем
деятельности Дэйва Моррила - главы компании - являлся спорт, точнее, не
спорт, а спортсмены и спортивные клубы. С помощью долларов он заставлял
видных спортсменов страны, тех, которых ему удавалось "купить",
проигрывать или выигрывать матчи, и тем самым поднимал цены на
спортсменов, которых ему удавалось "перепродавать" с огромными барышами.
   А "купля и продажа" спортсменов в этой стране проходила очень просто.
Здесь спортсмены могли выступать на состязаниях лишь от имени какого-либо
спортивного общества или клуба. А чтобы вступить в члены клуба, нужно было
внести определенный пай, взнос, который колебался в пределах от нескольких
до многих сот тысяч долларов, в зависимости от имени спортсмена. Чем
прославленнее был спортсмен, тем большую сумму требовали с него при
вступлении в члены клуба.
   Но где взять спортсмену такие огромные деньги? И обычно за них делали
взносы или сами клубы, или частные лица, бизнесмены, но с тем условием,
чтобы 75 процентов суммы завоеванных призов отчислялись в пользу клуба или
этого "благодетеля".
   Дело в том, что каждый клуб, выставляя от себя кандидата на межклубные
состязания, вносил одновременно в общий фонд определенное количество
долларов: пять, десять тысяч долларов, а то и по пятьдесят тысяч, в
зависимости от общего количества участников и от качеств самого спортсмена.
   В случае победы своего представителя, клуб выигрывал тем больше, чем
больше ставил на него. Поэтому каждому клубу интересно было заполучить к
себе побольше спортсменов первого класса, "выкупить" их из других клубов.
   "Выкупить" потому, что существовало такое условие: если спортсмен на
первом состязании оказывался побежденным, то весь вклад за него переходил
в безвозмездную собственность клуба или частного лица, внесшего за него
залог.
   Таким образом спортсмен оказывался в кабале, потому что заправилы клуба
всегда подстраивали так, что новичок проигрывал в первом состязании. И он
не мог уйти из клуба, не внеся за себя залога. Тот клуб, который
переманивал его к себе, вносил этот залог, но спортсмену от этого не
становилось легче, потому что хозяин менялся, а залог оставался висеть на
шее.
   Правда, залог не возрастал, потому что новый хозяин платил старому
хозяину спортсмена "отступного" на свой страх и риск, рассчитывая
заработать на новом приобретении такой куш, который с лихвой покроет все
издержки на него и даст немалую прибыль.
   Старый же хозяин соглашался "отпустить" спортсмена по различным
причинам.
   Например, клуб сомневался, что спортсмен продержится долго в "форме" и
"загонял" его за определенную сумму желающим. Конечно, при этом "товар"
   расхваливался вовсю. Чтобы "загнать" его подороже, шли на обман и
подкуп:
   проводился матч, в котором заранее были распределены места, предмет
будущего торга выходил "победителем", и простаки брали его в свой клуб.
Такой "чемпион" назывался "дутым чемпионом". Ловкачи зарабатывали на них
колоссальные суммы. Особенно отличался в этом деле Моррил. Он нажил на
спекуляциях "дутыми чемпионами" миллионы долларов.
   Но дураков на свете становится все меньше и меньше - это все замечают.
   Заметил это и Моррил. Заметил, потому что его агентам становилось все
труднее и труднее "загонять" свой товар. Это свидетельствовало не только о
том, что дураков становилось все меньше, но и о том, что морриловская
фирма стала приобретать славу поставщика недоброкачественного "товара".
Правда, Моррил вел все свои дела через множество подставных лиц, но все же
в спортивных "деловых" кругах хорошо знали обо всех его проделках.
Достаточно было какому-нибудь известному спортсмену попасть к нему в лапы
и раза два-три загрести на соревнованиях солидные куши в его пользу, как
об этом уже становилось известным противникам Моррила, и они принимали
свои меры.
   А меры были одни - не "покупать" у агентов Моррила и у клубов, которые
находились под его влиянием, спортсменов, потому что эти "известные"
мастера спорта могли оказаться "дутыми чемпионами".
   Чтобы укрепить свою пошатнувшуюся репутацию честного дельца и пополнить
стальные сейфы, Моррил предпринял несколько шагов. Прежде всего он почти
полностью обновил сеть своих агентов и подставных лиц. Присмотревшись к
своим новым подручным, он поручил наиболее ловким - среди них был и
Томпсон - подыскивать среди неизвестных спортсменов способных, ловких и
сильных юношей и тренировать их, чтобы потом в подходящий момент выпустить
на арену боев за первенство в различных видах состязаний. Конечно, Моррил
понимал, что на такую "забаву" придется ухлопать немало деньжонок, но это
не беда - все покроют будущие барыши. Да и сосунков можно будет загнать по
солидной цене.
   Вот почему Томпсон, увидав сыновей Строкера, поспешил доложить о них
своему патрону, а заодно и выложить ему свой план, в надежде получить не
только похвалу, но и кое-что посущественнее.
   И он не ошибся. Моррил, выслушав Томпсона, потер от удовольствия руки,
хихикнул и ласково сказал ему:
   - Я не ошибся в вас, Томпсон, вы отличный парень. Действуйте. Пять
процентов со всего предприятия ваши. Мы этих ослов из "Летящего доллара"
пустим в трубу. Они давно сидят у меня в печенках, особенно этот Смайлс.
Хотя нет, я передумал. Ваши будут десять процентов. Согласны? Но чтобы
работать честно.
   Ясно?
   - Понятно, сэр, - довольный, ответил Томпсон.
   Получив благословение Моррила, Томпсон выехал из Небей-Крика. Через
несколько дней он уже подъезжал к фактории Строкеров. Привязав коня к
перилам крыльца, он поговорил для приличия со Строкером о пушнине, о
положении дел на Дальнем Востоке, вместе с хозяином посетовал на тяжелые
времена, а потом предложил ему прогуляться к Гусиному озеру, намекнув, что
предстоит важный разговор.
   Переправившись на тот берег, пошли к озеру. Поравнявшись с упавшей
березой, Томпсон остановился и сказал Строкеру безразличным тоном:
   - Мистер Строкер, что бы вы сказали насчет пяти тысяч долларов, если бы
вам их предложили?
   - Я бы спросил, мистер Томпсон, что бы вы хотели за них получить?
   - За эти деньги от вас потребуется небольшая уступка.
   - Чего?
   - Родительских прав.
   - Как это понимать?
   - Вы на год отдаете своих сыновей мне. Я буду кормить их, обувать,
одевать, покажу им страну, позабочусь об их образовании, сделаю из них
прекрасных спортсменов-стрелков.
   Строкер проницательно посмотрел на собеседника.
   - А зачем вам это понадобилось?
   - Для собственного удовольствия, мистер Строкер.
   - Бросьте валять дурака, мистер Томпсон, я не мальчик. Я еще не видал
человека, который добровольно повесил бы себе на шею мельничный жернов.
Что вы затеяли?
   - Хорошо, - добродушно усмехнулся Томпсон. - С вами я буду откровенен.
Но только с вами. Все, что услышите здесь, должно остаться между нами.
Иначе вы поставите под удар своих детей.
   - Ладно, буду нем, как пень...
   В тот же день братья Строкеры вместе с Томпсоном оставили факторию.
 
 

                                   Глава 9 

 
   Испытание 
 
   Анри Томпсон был прожженный делец. Русский по рождению, монархист по
убеждению и авантюрист по призванию, он исколесил весь свет, прежде чем
попал на службу к Моррилу. Приступая к выполнению задуманной авантюры, о
которой братья Строкеры пока еще не знали, он тщательно ознакомился с
положением дел в среде спортивных бизнесменов. В этом ему очень помог сам
Моррил. Томпсон оказался достаточно наглым, хитрым и ловким, чтобы умело
взяться за дело. Зная, что против серьезных конкурентов в предстоящем
соревновании стрелков на первенство страны кучкой дельцов будут приняты
все меры, вплоть до физического уничтожения, чтобы только устранить их с
пути, он поселил Строкеров - каждого в особом месте - в глухой сельской
местности.
   У каждого из братьев был свой тренер. Ежедневно Гарри и Вилли по
строгому расписанию занимались гимнастикой, бегом, греблей, ездой на
велосипеде, стрельбой из винтовок и пистолетов, плаванием и другими видами
спорта.
   Приближался день, когда должны были состояться соревнования между
членами клуба "Летящий доллар", с тем чтобы выдвинуть достойного стрелка
для защиты чести своей организации на предстоящем чемпионате страны.
Однако Томпсон, как видно, не спешил ввести Строкеров в состав клуба.
   - Когда же мы поедем в город? - спросил как-то Гарри.
   - Скоро, мой мальчик, не торопись в ад, - бодро ответил Томпсон. - В
члены этого клуба можно вступить хоть за день до начала соревнований. Я
повезу вас каж