Слушай, эта женщина - шпионка. Я сейчас побегу, скажу кому надо, а ты
не спускай с нее глаз. Понятно?
   - Откуда ты знаешь, что она шпионка?
   - Да знаю, потом все расскажу. Если она выйдет из дома, так ты
незаметно за ней иди. Ясно? Ну, следи. Смотри, не прозевай.
   И Толик сломя голову бросился со двора...
   Ярцев оказался в своем кабинете, когда прибежал Толик. Не нужно было
много слов, чтобы рассказать о случившемся. Ярцев быстро распорядился
выслать на окраину машину с оперативной группой, а сам с Толиком и
помощником сел в легковую. Туда вскочила и розыскная собака. Она села в
ногах.
   Машины вихрем понеслись по улицам. Один поворот, другой... Впереди
машины остановились - красный светофор. Но лимузин с Толиком, гудя,
понесся вперед, наперерез потоку машин. Грузовик с автоматчиками понесся
следом. И опять стремительно полетела навстречу улица, потом другая...
Дома становятся все меньше, больше зелени во дворах, фасады попроще... А
вот и знакомая улица.
   - Стоп! - приказал Ярцев. Машины остановились. Из грузовика горохом
посыпались люди. Они уже знали свою задачу и побежали по задам к дому ј15.
   Другие пошли по улице, держась близко к домам. Ярцев, держа руку в
кармане, где находился пистолет, подбежал к дому и вошел во дворик.
Пашкина мать чистила на крыльце картошку.
   - Где ваша квартирантка? - спросил ее Ярцев.
   - Квартирантка? - переспросила женщина, бросая взгляд то на капитана,
то на автоматчика, стоявшего за спиной и зорко поглядывавшего по сторонам,
на окна дома. - А она только что вышла. Сказала, что на базар надо сходить.
   - А сын где?
   - Пашка-то? А он все тут вертелся. Прямо не знаю, куда подевался.
Наверно, на море убежал.
   - Покажите, пожалуйста, какие-нибудь вещи вашей квартирантки.
   - Сейчас, сейчас...
   Женщина бросилась в дом. Ярцев - за ней. Поискали - никаких вещей после
себя квартирантка не оставила.
   - Я так и думал, - усмехнулся Ярцев. - Тогда дайте нам ботинки вашего
сына.
   - Ой, а зачем? Он-то здесь при чем? Вот они, ботинки-то...
   - Не беспокойтесь, мамаша, ваш сын, кажется, очень нам поможет
разыскать квартирантку. Вы ее не ждите, она уже не вернется.
   Ярцев передал ботинок Паши помощнику. Тот дал его понюхать собаке.
Ищейка покружилась по двору, выбежала на улицу. Ярцев и его помощник
бросились следом за собакой.
   Ищейка бежала, сворачивая из улицы в улицу, из переулка в переулок,
забегая во дворы, пересекала дороги. Позади уже осталось километра два
пути. Вдруг Ярцев, не отстававший от проводника, увидал возле дома
паренька, притаившегося за углом. Вероятно, он кого-то высматривал во
дворе.
   Капитан приказал проводнику остановиться и успокоить собаку, а сам,
тяжело дыша, подошел к мальчику. Тот быстро обернулся. Увидев военного,
облегченно вздохнул и сказал с надеждой:
   - Вас Толик послал, да?
   - Верно, Толик. Тебя Павлом звать? Значит, все в порядке. Где женщина?
   - Она недавно вошла вон в ту дверь.
   Ярцев достал из кармана пистолет и махнул следовавшим за ним. Люди
быстро окружили дом. Вдруг треснул выстрел. И все смолкло.
   Пашка вслед за взрослыми бросился в садик, находившийся позади дома.
Там, в малиннике, лежала женщина. Она лежала на груди. В откинутой руке -
пистолет.
   Глаза закрыты... Вот она тихо застонала, шевельнула рукой. Как потом
оказалось, обнаружив погоню, она пыталась застрелиться, но неудачно -
капитан помешал ей.
   Женщину перенесли в машину. В домике, куда она заходила справиться
насчет комнаты, Ярцев нашел чемодан. В нем оказалась рация, кое-какие
носильные вещи. Паспорт был выдан на имя Варвары Ивановны Подобы. В
кармане жакета обнаружена пачка советских денег на сумму около тысячи
рублей.
   Женщину поместили в госпиталь.
   - Судя по тому, что у нее обнаружено, - докладывал вечером Ярцев
полковнику, - остальные вещи и снаряжение она умело запрятала на берегу
моря. Не может быть, чтобы ее отправили к нам только с одной рацией.
   - А что бы вам еще хотелось обнаружить у нее? - спросил полковник,
рассматривая вещи.
   - Ну, мало ли что еще, - пожал плечами капитан. - Во всяком случае,
очень уж как-то... легкомысленно, что ли, снаряжена эта Подоба.
   - Ее могли послать к нам просто связным. В этом случае ей не нужны ни
мины, ни яды, ни фотоаппараты.
   Зазвонил телефон. Полковник снял трубку.
   - Сахаров слушает... Хорошо, выезжаю. - Положив трубку, махнул рукой: -
Едем. Подоба бредит. Лейтенант записал несколько слов...
   Раненая металась в жару и бормотала какие-то слова. Иногда Ярцев и
полковник, склонившиеся над Подобой, улавливали слово "барон". Однажды
больная довольно внятно произнесла слово "соленоид". Контрразведчики
быстро переглянулись. У обоих мелькнула одна и та же мысль: женщина
прибыла с каким-то заданием относительно "Соленоида".
   Лейтенанту, дежурившему возле раненой, удалось записать лишь такие
слова и выражения: "барон", "соленоид", "пришло время", "овчинка стоит
выделки" - и все.
   - Да, не богато, не богато, - говорил Сахаров, вновь и вновь
перечитывая слова. - Как вы думаете, Степан Корнеевич, что могут означать
слова "овчинка стоит выделки"?
   - Я расшифровал бы их таким образом: стоит рискнуть. Ясно, дело идет о
"Соленоиде" Курганова. По всей вероятности, кому-то понадобились чертежи
подводной лодки, и этот Барон должен их выкрасть или сфотографировать, а
потом передать связному, которого мы задержали.
   - Пожалуй, вы правы, - согласился полковник. - Изобретение Курганова
привлекло кое-кого за океаном. По-видимому, на судостроительном заводе
находится глубоко законспирированный агент одной из иностранных разведок.
   Сейчас пришло время потребовать от него серьезного дела - добыть
чертежи "Соленоида". Конечно, раздобыть их не так-то легко. Предприятие
сопряжено с риском. Однако дело важное, "овчинка стоит выделки". Иными
словами, этому Барону предлагается раздобыть чертежи "Соленоида" даже
ценой собственного разоблачения и бегства с завода. Вот исходя из этой
рабочей гипотезы, мы и начнем действовать. Придется послать на завод
Лебедева и... вас. Каждый будет работать самостоятельно. Барон, если он на
заводе, должен быть раскрыт. Особое внимание уделите всем тем, кто недавно
поступил или приехал на завод: Барон может и не иметь прямого отношения к
судостроительному заводу, к "Соленоиду". А вы завтра же переберитесь в
заводскую гостиницу.
   Имейте в виду, Лебедев новый человек и на заводе его будут знать под
другой фамилией. Я вам сообщу ее, а то подведете Лебедева. Ваша задача
обнаружить Барона. Надо предпринять все меры к тому, чтобы не допустить
пропажи чертежей. Да и самому Курганову грозит опасность. Мне кажется,
Барон обязательно должен быть в числе его знакомых: знакомство облегчает
работу.
   Так началась операция по ликвидации диверсантов на судостроительном
заводе в Айле. И вовремя - очнувшаяся на другой день Подоба дала
показание, что она действительно прибыла за чертежами "Соленоида", которые
должна была получить от Барона - работника судостроительного завода.
 
 

                                   Глава 6 

 
   Томпсон стягивает силы 
 
   Томпсон, прежде чем вызвать Галину в Айлу, до тонкостей обдумал эту
операцию. Он решил, что Галина может переехать в Айлу вполне открыто, как
на новое место жительства.
   Примерно через две недели после отъезда Юрия Галина получила из Айлы
письмо.
   Письмо было от подруги. Она усиленно приглашала Галину погостить у нее
в Айле.
   Галина обработала письмо особым раствором и прочитала между строк:
   "Немедленно приезжай в Айлу. Ты переезжаешь в Айлу потому, что очень
любишь Курганова и больше не можешь терпеть разлуки с ним. Снимешь комнату
на улице Нахимова, дом номер 24. Работать устроишься кассиром городского
парка".
   Галина прочитала письмо и горько усмехнулась. Если бы Томпсон знал, что
она действительно любит Юрия... Интересно, для чего она понадобилась
Томпсону?
   Уж не замышляет ли он что-нибудь против самого Юрия? Это хорошо, что он
сам вызывает ее в Айлу. Можно будет отвести от Юрия опасность, если она
будет угрожать, ему...
   Галина быстро собралась и отправилась в Айлу, где и поселилась в доме
ј24 по улице Нахимова. В городском парке культуры и отдыха действительно
требовалась кассирша, и Галину охотно взяли на это место.
   Понимая, что за Галиной может быть слежка, Томпсон решил встречаться с
ней лишь на людях, в присутствии публики, стоявшей перед окошечком кассы:
так меньше подозрений. Все распоряжения он передавал ей письменно. Письма
он писал на деньгах. Свои донесения Галина тоже писала на бумажных деньгах
и передавала Томпсону, когда отсчитывала сдачу и вручала входной билет в
парк.
   Своему сообщнику Гарри Томпсон запретил встречаться наедине с
Отроговой. Она служила почтовым ящиком, должна была сыграть роль приманки
для Курганова - поэтому на нее не должно было пасть ни тени подозрения. Ее
провал мог повлечь за собой ликвидацию всей группы или же - в лучшем
случае - разобщение членов группы и провал операции.
   В первый же день работы Галины Томпсон подошел к кассе, где она сидела,
подал в окошечко десятку и попросил входной билет. Придя домой, девушка
обработала десятку раствором. На ней проступили белые буквы. Томпсон писал:
   "Распоряжения лично тебе буду писать на десятках, Гарри - на пят„рках.
   Пятерки передавай сразу же! Гарри будет наведываться каждый вечер".
   Все эти дни, пока Галина устраивалась в Айле, Томпсон усиленно
вынюхивал, кто из инженеров тесно связан со строительством "Соленоида",
кто знаком с Кургановым, где и как проводит один из авторов необычной
подводной лодки время, каковы у него привычки и над чем сейчас работает.
   Возя пассажиров, Томпсон узнавал из их разговоров много всякой всячины;
попадались и ценные сведения. Он сидел за рулем и мысленно сортировал: это
пригодится, а вот это нет, можно и не запоминать...
   Вот и сегодня он выудил из разговоров очень ценные сведения: завод
получил важный заказ - построить пять лодок. Конечно, это должны были быть
подводные лодки, иначе директор не собирал бы на два часа дня
производственное совещание, до начала которого какой-то болтун, сидящий в
автобусе, хочет "смотаться в город" и вернуться обратно.
   Он вдруг уловил обрывки другого разговора...
   - Может, все же взять билет и на тебя? - сказал один. Несомненно, это
голос Захара Бессмертного: он и Курганов тоже ехали в автобусе.
   - Нет, нет, не надо, - возразил другой голос. Это, конечно, сказал
Курганов.
   - У меня сегодня много работы.
   - Ну, отдохни хоть один вечер. "Травиата" идет, не что-нибудь.
   - Не соблазняй, Захар. Сегодня вечером я буду работать.
   - Завтра поработаешь. Отложи на сутки.
   - Нет, нельзя. И не проси, Захар. В любой другой вечер - пожалуйста, а
сегодня - не могу. Вот куплю пару листов ватмана - и обратно.
   Томпсон смекнул, что сегодня вечером Курганов будет занят какой-то
важной работой, причем, связанной с чертежами - недаром инженер ехал в
город за чертежной бумагой...
 
    
 
   Городской парк работал с пяти часов вечера. До пяти вход в него был
бесплатный, но зато и никакие аттракционы там не работали. Кассы тоже были
закрыты: они работали с пяти вечера до двенадцати ночи. Томпсон же водил
автобус с семи часов утра до трех часов тридцати минут дня - тридцать
минут давались на обед. Поэтому, сдав машину напарнику, Томпсон успел
принять душ, сходить домой, написать Галине письмо и прийти к кассам ровно
в пять часов.
   Выждав, пока Галина продала несколько билетов, Томпсон подошел к кассе
и подал десятку.
   - Пожалуйста, один входной, - сказал он громко. А тихо добавил: -
Немедленно отпросись на сегодня и прочитай письмо. Предстоит работа.
   И отошел от кассы, пересчитывая сдачу.
   Галина посидела немного в кассе, потом закрыла окошечко и пошла к
директору парка.
   - У меня страшные головные боли, - страдальчески закатывая глаза,
сказала она. - Я не могу работать. Уже просчиталась на пять рублей.
Отпустите, пожалуйста, домой.
   Директор сочувственно поохал, посоветовал принять пирамидон, фенацетин
и кофеин и отпустил.
   - Я подменю вас сам, когда будет особенно большой наплыв, - сказал он,
как бы желая подчеркнуть этим свое особое расположение к Галине.
   Отрогова поблагодарила директора, мило улыбнулась ему и поспешила домой.
   Через четверть часа она уже читала письмо Томпсона. В нем говорилось:
"В семь часов вечера позвони из автомата Курганову в гостиницу. Пригласи
его в театр на "Травиату". Скажешь ему, что раньше не звонила потому, что
некогда было, или придумай другую причину. Задержи Курганова в городе
часов до двенадцати. Обязательно вытащи его в город к половине восьмого,
от этого зависит его жизнь".
   Галина с тревогой посмотрела на часы: шесть минут седьмого. Неужели
Томпсон заложил в гостинице мину? Но зачем? И почему вдруг ему захотелось
сохранить жизнь Юрию? Но это очень хорошо, очень... Надо спешить. Нет,
спешить нельзя:
   Томпсон приказывает позвонить ему ровно в семь. И через полчаса Юрий
должен быть здесь. Ах, как мало времени ему оставил Томпсон. Юрий может
замешкаться, задержаться в гостинице... Еще целых пятьдесят пять минут
ждать...
   Галина вышла на многолюдную улицу, медленно пошла вдоль рядов магазинов.
   Глаза смотрели на вещи, выставленные в витринах, но не видели их. В
голове гвоздем засела тревога...
   Без двух минут семь она вошла в телефонную будку, стоявшую на площади,
где останавливался заводской автобус...
   Юрий принадлежал к разряду тех людей, которые упорно добиваются
признания своих трудов, но, добившись признания, начинают с необыкновенной
придирчивостью пересматривать свои труды, выискивать слабые места и
тщательно исправлять их. Ему не хватало дня, он сидел вечерами и ночами.
Он упорно добивался, чтобы ему разрешили взять чертежи "Соленоида" на дом,
суток на двое, трое.
   - За это время я успею много сделать, - уверял Юрий Арбалетова и
начальника отдела Никифора Тарасовича Житкова. Однако все усилия Курганова
были напрасны: Житков и Арбалетов наотрез отказались выдать ему чертежи на
дом.
   Но все же Юрий не успокоился, опять просил разрешения взять чертежи
хотя бы на одну ночь, и все-таки добился своего: чертежи разрешили взять.
   В пять часов Юрий забрал папку с чертежами "Соленоида" и, крепко
зажимая ее в руке, заспешил домой. Войдя в комнату, он запер дверь на ключ
и засел за работу.
   Он так увлекся работой, что не сразу услыхал негромкий стук в дверь.
Открыл - за дверью стояла тетя Глаша, коридорная.
   - Вам звонят, - сказала она.
   Юрий, заперев папку в стол и закрыв дверь на ключ, направился к
телефону, стоявшему на столике дежурного по коридору. Трубка лежала на
зеленом сукне стола.
   - Я слушаю, - сказал Юрий, взяв трубку. - Да, Курганов... Кто, что?
Галя?
   Здравствуй, Галочка! Откуда ты звонишь? Из Айлы? Неужели! Постой,
постой.
   Как же ты очутилась здесь?.. Ну, конечно, хочу увидеть тебя. Сейчас?..
В театр?.. - Юрий озабоченно потер ладонью лоб, бросил взгляд на дверь
своей комнаты. Потом решительно тряхнул головой и торопливо сказал: -
Хорошо, еду!
   Немедленно!.. Да, да, сейчас же. Хорошо, хорошо, через пять минут уже
буду выходить из гостиницы... Ладно, сойду на площади, жди.
   Юрий положил трубку на рычаг аппарата и побежал к себе. Он был и рад
предстоящей встрече с Галиной, и в то же время недоволен тем
обстоятельством, что пришлось прервать работу.
   - Ну, ничего, - бормотал он, быстро надевая новый костюм, - ночью
посижу побольше, наверстаю.
   Посмотрел на часы - было десять минут восьмого. Вполне можно успеть к
началу спектакля...
 
 

                                   Глава 7 

 
   Первая попытка 
 
   Гарри, согласно инструкции Томпсона, ходил купаться на море два раза в
день:
   в шесть часов утра и в пять часов дня. Последнее время он редко видел
шефа купающимся, но сегодня, придя на берег в. пять часов дня, сразу же
приметил его: он стоял в море по пояс и плескал воду на грудь.
   Заметив Гарри, Томпсон окунулся и поплыл. Гарри не спускал с него глаз,
делая это незаметно для окружающей публики. А шеф сигналил: "Сегодня в
восемь часов вечера. Чертежи в гостинице у Кур. Доставить в пещеру".
   Искупавшись, Гарри побродил по городу, потом зашел в читальный зал
санатория, а оттуда отправился в свою комнату. Шел нарочно медленно, чтобы
больше людей видело, что он идет к себе. Запер за собой дверь, прислушался
- все спокойно. Выждав минут пятнадцать, открыл дверь на балкон и по ветке
дуба спустился на землю. Спустя некоторое время он уже шагал по улицам к
шоссе. Доехав на попутной машине до остановки "Гостиница", он проводил
грузовик глазами, делая вид, что закуривает, и, скрываясь за кустарником и
камнями, стал подкрадываться к зданию гостиницы. За неделю он успел хорошо
изучить все подступы к ней, рассмотрел в бинокль с бухты балкон, дверь,
ведущую в комнату Курганова; узнал, в какой комнате живет Курганов и на
какой балкон выходит его дверь. Придумал он и способ проникнуть в комнату
инженера: подняться на балкон с помощью шеста, отпереть дверь отмычкой - и
дело в шляпе. Шест он приметил во время одной из своих прогулок к
гостинице:
   на стене сарая, стоявшего возле дома, висели на крючьях багры, лопаты,
топоры и другой противопожарный инструмент. Рукоять одного из багров и
должна была послужить шестом...
   Тем временем Томпсон наблюдал за автобусной остановкой на театральной
площади. Галина прогуливалась по тротуару и с волнением поглядывала на
часы.
   Голове было больно от овладевших ею мыслей. Они как бы сплелись в тугой
комок и давили на виски. Ум говорил ей одно, сердце подсказывало совсем
противоположное. Уже в который раз она боролась сама с собой, желая и не
решаясь открыться Юрию, как отвратительно, как подло она поступает,
предавая Юрия, любимого человека! Надо кончать с этим. Но как? Томпсон
следит за ней и наверняка прикончит ее, стоит лишь ей попытаться связаться
с органами безопасности. Правда, можно написать письмо... Пожалуй, это
идея, надо иметь ее в запасе... Как долго тянется время... Да, она так и
поступит, только бы Юрий не разлюбил ее, только бы не стал презирать. Это
было бы хуже смерти...
   Может, молчать и как-нибудь самой отделаться от Томпсона? Ах, что же
делать?
   Где же автобус?
   Когда подошел очередной автобус, она подбежала к нему и с надеждой
заглянула в окна, стала жадно всматриваться в людей, выходивших из
машины... Но Юрия нигде не было видно.
   Автобус поехал дальше. Галина с грустью посмотрела ему вслед. Значит,
Юрий не успел сесть... Теперь нужно ждать целых двадцать минут... Почему
он опаздывает? Может, лучше было бы самой поедать в гостиницу? Но тогда
можно разминуться с ним: он может приехать на попутной машине...
   Но прошло еще двадцать минут - и опять пробежал мимо автобус, а Юрия
все не было. Что с ним случилось?
   На лице Галины можно было прочитать отчаяние; она так волновалась, что
решила сейчас же ехать к Юрию, пусть лишь автобус подойдет.
   Томпсон, наблюдая за девушкой из-за кустов сквера, где сидел на
скамейке, почувствовал неладное. Но его беспокоило не столько отсутствие
Курганова - мало ли что его могло задержать! - сколько поведение Галины.
Как бы она не вздумала поехать в гостиницу. Тогда весь план полетит вверх
тормашками, чертежи не удастся выкрасть.
   Он вышел на тротуар и, минуя фонарный столб, за которым в полном
одиночестве стояла Галина, тихо, но отчетливо сказал:
   - Дождись еще одного автобуса, а потом иди домой. Не вздумай
отправиться к нему...
   Не останавливаясь, Томпсон прошел дальше. Потом вошел в сквер с другой
стороны и опять сел на скамейку, с которой были хорошо видны автобусная
остановка и Отрогова. Дождавшись еще одного автобуса, Галина, не найдя
среди пассажиров Юрия, грустная, пошла домой. В этот момент она ненавидела
Томпсона до глубины души. Как она хотела бы сейчас поехать к Юрию, узнать,
что с ним, может быть, помоч