тральной
лестнице.
   Приоткрыв дверь в коридор, он посмотрел на столик дежурной по коридору
- дежурной не было. Повернул голову влево - и попятился назад: из
распахнувшейся двери двадцать второго номера выкатился клубок из
человеческих тел. Вот он на миг распался - и стало ясно, что дрались двое.
   Одним из них был Ярцев, другого Виктор никогда не видал.
   Не успел Виктор сообразить, что же происходит, как незнакомец вскочил
на ноги и кинулся бежать по коридору к выходу. Путь его лежал мимо Виктора.
   Виктор, не долго думая, цепко ухватился за полу пиджака незнакомца.
   Завязалась борьба, короткая и не в пользу Виктора - через несколько
секунд он уже оказался сбитым с ног. Однако в этот момент подоспел Ярцев.
Он навел на незнакомца пистолет и сказал, тяжело дыша:
   - Руки вверх.
   Гарри отступил на шаг, потом сделал еще шаг назад, еще... Потом
остановился и, криво усмехнувшись, сказал:
   - Ладно, можете быть спокойны, у меня нет оружия. - Потом посмотрел на
Виктора, все еще сидевшего на полу, любезно справился: - Я вас не очень
ушиб?
   Виктор потрогал затылок, которым ударился о стенку, скулу, с недоверием
оглядел странного вора. Что-то уж больно весело глядит...
   - Нет, не очень, - ответил он сухо, поднимаясь на ноги.
   В коридоре собирался народ, разбуженный поднятым шумом. Ярцев позвонил
в город и вызвал машину. Ожидали ее в комнате Курганова.
   Вернувшись домой и узнав от Виктора о событиях в гостинице, Юрий
подумал:
   "Ну и ну, а я-то думал, что это пустые страхи Житкова, когда он не
давал мне на дом чертежи. Хорошо, что я отнес чертежи ему еще вчера.
Впрочем, плохо и то, что вообще брал. Нет уж, больше не возьму".
   Утром, придя на завод, Юрий рассказал Житкову не только о происшествии
в гостинице, о котором Житков, кстати сказать, уже знал, но и о событиях
на берегу залива - Юрий считал, что это звенья одной цепи. Так он и сказал
Житкову.
 
    
 
   ...Первый вопрос, который задал Сахаров Строкеру, касался задания.
   - Да, мне было поручено выкрасть чертежи "Соленоида", - признался Гарри.
   - Кто поручил?
   - Некто по кличке Волк.
   - Кто же он, этот Волк? - допытывался полковник.
   - Это... Томпсон, - после некоторого молчания и раздумья ответил Гарри.
Он рассудил, что лучше по возможности говорить правду. - Он оказал нам с
братом немалую помощь, когда мы еще только начинали зажиматься спортом. Он
вывез нас из глуши в город Небей-Крик и сделал из нас спортсменов...
   - А потом?
   - А потом принудил меня поехать к вам... в Россию... и выкрасть чертежи
подводной лодки, которую изобрел инженер Курганов.
   - Чем вы докажете, что он принудил вас? - спросил Ярцев,
заинтересованный судьбой захваченного человека.
   Гарри пожал плечами, усмехнулся.
   - К сожалению, придется вам поверить на слово.
   - Хорошо, - сказал полковник. - Допустим, что все это правда. Где
сейчас находится Томпсон?
   - Не знаю. Он сам всегда находил меня.
   - Он здесь, в Айле?
   - Вчера днем, по крайней мере, еще был здесь.
   - Где он назначил с вами встречу после операции с чертежами?
   - Такой встречи он не назначал. Томпсон обещал сам прийти ко мне за
чертежами.
   - Гм... странно. Он шел на явный риск. Вы скрываете истину, Строкер.
   - Как вам угодно.
   - Барона вы знаете? - быстро спросил Сахаров и впился глазами в
диверсанта.
   Но на лице Гарри не дрогнула ни одна черточка.
   - Нет. А кто это такой?
   Полковник усмехнулся и откинулся на спинку стула. Разглядывая
задержанного, он с добродушным видом сказал:
   - Если вы его не знаете, то не обязательно и знать. Может, вы ответите
на такой вопрос: зачем Моррилу понадобилась лодка Курганова?
   - О! - удивился Гарри и быстро посмотрел на полковника. - Значит, вы
знаете, на кого работает Томпсон?
   - Как видите.
   - Вы хотите узнать, зачем ему понадобилась лодка Курганова? Вот этого я
тоже не знаю.
   - Ну что же, пока хватит на сегодня, - - заметил Сахаров. - Уже поздно.
- Он пристально посмотрел на Гарри. - Вот что, мистер Строкер. Вы в нашей
стране гость. Вернее, приехали как гость. Но оказались... В общем, вы сами
прекрасно понимаете, кем вы оказались в наших, а возможно, и в своих
глазах.
   Мне почему-то хочется верить, что вы еще не конченый человек и сознаете
всю тяжесть преступления, которое попытались совершить. Вы желаете
искупить вину?
   - Каким образом?
   - Вы должны помочь нам задержать Томпсона.
   - Но что будет тогда с моим братом Вилли и моим отцом? Если люди
Моррила узнают, что я во всем признался, они живыми замуруют их в каменных
мешках.
   - Не узнают, - успокоил Строкера полковник. - Если мы схватим Томпсона,
то кто же сообщит Моррилу о вашем участии в этом деле? - прикинувшись
простачком, развел руками Сахаров. А сам зорко следил за диверсантом. И не
без успеха: он заметил, как при последних словах Строкер сделал едва
заметный протестующий жест рукой. Казалось, Гарри хотел сказать: "О,
найдется кто!" - но вовремя сдержался.
   И полковнику стало ясно, что в Айле имеется целая группа, охотившаяся
за секретными чертежами.
   - Но как я могу вам помочь? - спросил Гарри, быстро переводя глаза с
полковника на Ярцева и обратно: он хотел убедиться, что никто из них не
заметил его движения. Да, как будто никто не заметил...
   - За этим дело не станет, - ответил Сахаров с улыбкой. - Мы отпускаем
вас, вы возвращаетесь в санаторий и продолжаете заниматься своими обычными
делами.
   - И если Томпсон придет ко мне, - продолжил Гарри, - то я должен буду
сообщить вам о нем? Так?
   - Не совсем так, - возразил полковник и даже дотронулся рукой до плеча
Строкера. - Надеяться на то, что Томпсон придет теперь к вам, было бы
смешно. Несомненно, он быстро узнает - если уже не узнал - о событиях в
гостинице и, конечно, сделает правильные выводы из всей этой истории.
   Точнее: он будет предполагать, что вы схвачены. Но чтобы убедиться в
этом окончательно, обязательно придет к санаторию и попытается точно
установить, забрали вас или нет. Он может сделать это, справившись,
например, у кого-нибудь из врачей, у дежурной сестры, у уборщицы. Если они
скажут, что вы не ночевали, то ему станет все ясно. Если же вы сейчас
вернетесь в санаторий, то, узнав о вашем возвращении, он непременно
подумает: а нет ли тут ловушки, не выпустили ли мы вас, чтобы выследить
его? Но мне кажется, что он обязательно попытается связаться с вами и
выяснить результаты вашей экспедиции в гостиницу. Или же попытается убить
вас, чтобы вы не раскрыли его. Видите, мы доверяем вам и рассказываем все
начистоту... Будьте и вы честными.
   - Это легче сказать, чем сделать, - с грустной усмешкой ответил Гарри.
- Конечно, Томпсон так и подумает обо мне, как вы говорите. Но что бы он
ни подумал, он, мне кажется, должен все же поговорить со мной и все
выяснить.
   Возможно, он подкинет мне записку и назначит свидание в укромном месте.
И тогда я поставлю вас в известность об этом.
   - Да, об этом мы вас и просим. Вы не маленький и должны также понимать,
что за вами придется установить наблюдение. Прежде всего это необходимо на
тот случай, если Томпсон попытается убрать вас. Ну, и для того, чтобы
помочь вам задержать Томпсона, если вы встретите его на улице или где-либо
еще.
   Условимся так: если вы увидите его, то подойдите и попросите... он
курит? Ну и прекрасно. Тогда попросите у него прикурить. Вы ведь носите в
кармане сигареты. Это будет знаком для нашего человека, что вы подошли к
своему шефу.
   - Хорошо, - согласился Гарри.
   - А теперь можете быть свободны.
   Проводив Строкера, Ярцев вернулся к полковнику. Сахаров в этот момент
клал телефонную трубку на аппарат. Взглянув на капитана, он спросил его:
   - Вы чем-то удивлены?
   Ярцев пожал плечами и развел руками:
   - Ничего не понимаю. Зачем вы рассказали ему все так откровенно? Он же
предупредит Томпсона - и тот сбежит.
   - А пусть предупреждает, - весело сказал полковник и сел на стул. -
Садитесь. Отдохните.
   Ярцев сел на стул возле стола, с недоумением уставился на Сахарова.
   - Матвей Ильич, но он-таки предупредит! Правда, вы сами сказали ему,
что за ним будет установлено наблюдение, но это заставит его быть еще
осторожнее - и все. Откуда вы знаете, что между ними не установлена
секретная сигнализация? Достаточно Строкеру как-нибудь по особому
повернуть голову или взмахнуть рукой, как Томпсон, находясь в уличной
толпе, примет этот сигнал и скроется совсем из Айлы.
   - Не скроется, - убежденно возразил Матвей Ильич, удобнее усаживаясь на
стуле.
   - Почему?
   - Потому что он прибыл сюда за чертежами "Соленоида". Мне приходилось
слыхать о Морриле и его агентах, в частности, о Томпсоне. Это старый,
травленый волк. Недаром у него такая кличка - Волк. Еще не было случая в
его практике, чтобы он не выполнил задания Моррила. Между прочим, Томпсон
- сын русского эмигранта-помещика. Воевал против нас и в 1941 и на Дальнем
Востоке в 1945 году. В Токио кого-то убил по пьянке, бежал, года три
шатался по свету, в Австралии попал в одну темную историю, которая для
него должна была закончиться виселицей, но его спас Моррил - и с тех пор
он, как верный пес, служит своему хозяину. Уж если ему поручено достать
чертежи "Соленоида", то он в лепешку расшибется, а выполнит задание
хозяина. Он уверен в своих силах. Неудача в гостинице, провал Строкера не
остановят его. Он останется здесь, несмотря ни на какие предупреждения,
мне так кажется. Если он испугается провала Строкера, побоится, что тот
выдаст его, то будьте уверены - сбежит из Айлы и без предупреждения своего
агента.
   - Но что мы выиграли, выпустив Строкера на свободу? Да не просто
освободили, а еще и растолковали, как мы будем следить за ним и Томпсоном.
Извините меня, но это же курам на смех.
   - Не спешите возмущаться, - спокойно произнес Матвей Ильич. - Отпустить
преступника еще не означает выпустить его из рук. Вам это прекрасно
известно. Мы можем взять его в любой момент. Томпсон, конечно, обязательно
узнает, что мы забрали Строкера, и если увидит его на свободе, - а он
обязательно увидит его, постарается увидеть, - то насторожится. Это
естественно. И не расскажи я всего этого Строкеру, не скажи я ему, что мы
установим за ним наблюдение, он понял бы все сам. Может быть, он даже
посчитает нас слишком доверчивыми людьми, слишком откровенными и так далее.
   И подумает, что нас можно легко, без особого труда обвести вокруг
пальца.
   Следовательно, его попытки связаться с Томпсоном, чтобы предупредить
его об опасности, будут более смелыми. А попытки такие обязательно будут,
я уверен.
   Если не с его стороны, то со стороны Томпсона, - а инициатива должна
быть проявлена. Даже если предположить, что Томпсон из осторожности не
решится на встречу со Строкером, то он попытается убить своего бывшего
сообщника. Не захочет же он все время жить под угрозой провала,
разоблачения со стороны Строкера? Иначе говоря, оставив, Строкера у нас,
мы ничего не выиграли бы. А выпустив его на свободу, - относительную,
учтите, - мы еще можем надеяться на некоторый успех. Возможно, Томпсон,
увидав Гарри Строкера на свободе, посмеется над нами, скажет: "Нашли
дурака, выпустили приманку". Пусть посмеется. А что, если Строкер все же
укажет нам своего шефа при встрече?
   Может и такое случиться. Не надо пренебрегать даже самой крохотной
возможностью. Кроме того, мне кажется, что Строкер связан еще с кем-то.
Если это так, то шансы распутать весь клубок увеличиваются у нас вдвое. Но
Строкер Строкером, а надо предпринимать и другие меры. Что вы предлагаете?
   - Я предлагаю, Матвей Ильич, завтра же... вернее, сегодня, - сказал
Ярцев, посмотрев в окно, за которым начинался рассвет, - сегодня же
выяснить, кто звонил Курганову и где он был.
   - Ну, этим не стоит заниматься, - возразил полковник. - Это, мне
кажется, уже известно Ивану Терентьевичу. Сегодня он доложит мне о
результатах своих наблюдений. В гостиницу вам теперь нет смысла
возвращаться.
 
 

                                   Глава 10 

 
   Песенки 
 
   Томпсон в ту ночь напрасно прождал в пещере "Планетарий" своего
помощника - Гарри не пришел. Значит, с ним что-то стряслось. Но что?
   Рано утром он пришел на берег, искупался в море - но Гарри и здесь не
оказалось. Явилась только Галина...
   Ведя автобус из заводского поселка в Айлу, Томпсон, как всегда,
прислушивался к разговорам за спиной. Одна женщина, позевывая, говорила:
   - Ох, не выспалась! Чуть было на автобус не опоздала. Надо пораньше на
базар поспеть, а то попадешь к шапошному разбору, ничего не купишь.
   - Не выспалась? - переспросила другая женщина. - Раньше надо было
ложиться.
   - А, брось, Никифоровна. Разве у нас в гостинице уснешь? В девять часов
легла, а как же. Да только разбудили ночью, потом два часа не могла
заснуть.
   Сон перебили.
   - А что у вас там, шумел кто?
   - Ой, Никифоровна, да еще как шумели!
   - Что ты говоришь? Кто же шумел?
   - А хулиганье какое-то. Пьяные, конечно. Гоняются друг за другом, драки
устраивают. И куда только милиция смотрит. Правда, одного забрали, увели...
   "Неужели Гарри попался? - подумал Томпсон. - Раз не пришел на пляж,
значит, схвачен. Что же теперь делать?"
   Томпсон вел машину почти машинально, голова лихорадочно работала. Как
бы Гарри не предал... Надо срочно менять кожу - это прежде всего. И
уходить...
   Закончив рейс, Томпсон привел машину в автоколонну и заявил диспетчеру,
что чувствует себя очень скверно, что у него неладно со зрением -
несколько раз чуть не свалился с обрыва.
   - Увольняйте, - сказал он и тут же сел писать заявление об увольнении.
   Написал и отнес начальнику автоколонны. Начальник стал было удерживать
- Криница был хорошим шофером, - но водитель настаивал на своем, ссылаясь
на плохое зрение.
   - Не могу, товарищ начальник, - сказал он. - Может очень плохо
случиться.
   Свалю машину в море, тогда и мне труба, и вам несдобровать. Лучше
подальше от греха. А то еду - и вдруг в глазах начинает темнеть, радужные
круги появляются. Тут надо поворачивать, чтобы с обрыва не свалиться, а в
глазах темно. Прямо беда. Очень прошу подписать заявление.
   Доводы показались начальнику убедительными. И он подписал заявление.
Через полчаса Томпсон уже выходил из конторы автоколонны. Конечно, он мог
бы и не увольняться, просто бросить машину и не показываться в
автоколонне. Однако Томпсон придерживался одного правила: возможно меньше
нарушать закон той страны, где он орудовал, не оставлять контрразведчикам
следа. Ведь если бы он сбежал из автоколонны, то его стали бы разыскивать.
А так он вполне спокоен, никто не обратит внимания на его уход.
   После этого он вернулся на квартиру, взял чемодан с необходимыми
вещами, стоявший всегда наготове, рассчитался с хозяйкой и ушел. Женщине
он сказал, что уезжает в Москву.
   Приехав на железнодорожный вокзал, Томпсон сдал в камеру хранения
чемодан и завел с приемщиком разговор, пока тот выписывал квитанцию. Из
этого разговора Томпсон узнал, когда сменяются люди в камере хранения.
Остаток дня провел в кинотеатрах, смотрел кинокартины. Это гораздо лучше,
чем болтаться по улицам.
   В кинотеатре, в зрительном зале, темно, полтора часа можно сидеть
вполне спокойно, не опасаться, что кто-то следит за тобой. А потом еще
сеанс - и еще полтора-два часа покоя...
   Томпсон брал билеты на самые последние места в зале, чтобы не иметь
позади себя людей. Он просто органически не мог терпеть кого-то за своей
спиной, возможно потому, что сам любил наносить удар в спину. В одном зале
он даже чуть не поддался искушению загримироваться: поблизости в креслах
не было ни одного зрителя, вокруг темно - почему бы и не попробовать.
   Все же он поборол искушение, так как был риск. Женщина, впускавшая
зрителей в зал и задергивавшая занавесы на дверях, видала, что он сидел на
последнем ряду, и могла обратить внимание на то, что он изменил внешность.
Конечно, можно было бы во время сеанса пересесть поближе к экрану и
затеряться среди зрителей, но все же лучше не рисковать...
   Дождавшись ночи, Томпсон пробрался в пещеру "Планетарий", зажег
электрический фонарь и принялся гримироваться...
   Через час по шоссе шагал человек, в котором, только самый наметанный
глаз мог бы признать шофера Криницу. На этом человеке был новенький,
слегка помятый габардиновый костюм цвета кофе с молоком, коричневые
скороходовские полуботинки, шелковая рубашка с откладным воротником. В
руке он держал соломенную шляпу. Курортник - да и только. На голове
человека была густая шапка черных волос, завитых в крупные кольца. Черные
усы делали его похожим на грузина. Он остановил попутную машину и поехал в
Айлу. Здесь Томпсон купил билет в кассе парка и прошел в ворота. В парке
он довольно быстро познакомился с одной из накрашенных девиц, которые там
еще встречаются, пригласил ее в ресторан, а в первом часу ночи пошел к ней
на квартиру, где и провел время до утра.
   Дождавшись часа, когда приходит московский поезд, он пошел искать
квартиру.
   Новой хозяйке он выдал себя за жителя Москвы, только что прибывшего с
поездом. Сняв комнату, он привез чемодан: вещи выдавал уже другой человек.
   Потом отправился в кино. Сидя в зале, он разработал новый план атаки.
Для его выполнения требовался опытный помощник. Помощник должен был
проникнуть на завод и выкрасть чертежи из сейфа или сфотографировать их.
Если же Моррил не вышлет помощника, то придется самому проникнуть на
завод. Надо будет сказать Галине, чтобы она разузнала через Курганова, где
хранятся чертежи "Соленоида"...
   Дома он сел за стол, взял карандаш, бумагу и задумался. Потом принялся
писать. Часа через два у него получилось следующее четверостишие:
   Где край необъятного синего моря Съедает туманная даль, Там солнце
заходит, там облачко бродит, На сердце бросая печаль.
    
 Еще через полчаса было сделано второе четверостишие:
   Товарищ уехал - утрата большая, Любимая бросила - горе вдвойне, Но нет
горю меры и нет ему края, Когда... пустота в голове.
    
 Затем принялся писать музыку на эти слова, а закончив ее, выехал за город
и передал ее в эфир.
   Волк просил помощника.
   Время до обеда Томпсон решил провести среди публики, гулявшей по
набережной.
   Он прошелся по бульвару один раз, повернул обратно... Потом прошелся
еще раз... И вдруг увидал Гарри, выводившего велосипед из ворот санатория.
   Вначале Томпсон хотел было пройти мимо Строкера и шепнуть, чтобы он
приходил сегодня ночью в 10 часов в пещеру, но тут же раздумал. Мелькнула
мысль:
   почему же Гарри на свободе? Неужели ему удалось скрыться от
преследователей, когда они застали его в гостинице? А может, его и не
преследовали? Но не исключена возможность и ловушки: Гарри могли
выпустить, чтобы выследить остальных, в частности его, Томпсона... Ну нет,
его не так-то просто взять.
   Лучше быть подальше от Строкера. Очевидно, он не рассказал о пещере, а
то бы его, Томпсона, взяли еще вчера ночью. Впрочем, могло случиться и
так, что Гарри выдал, но контрразведчики уже не застали его в пещере. Да,
будет безопаснее не связываться больше с Гарри и держаться от него
подальше. Даже если он н не предатель, то за ним наверняка следят - и он
может навести на след остальных, совсем даже не желая этого...
   И Томпсон прошел мимо велосипедиста, даже не посмотрев в его сторону.
Гарри тоже не обратил внимания на прохожего - он не узнал в нем своего
бывшего шефа.
   Волк, идя по бульвару, постепенно ускорил шаги и направился домой.
Встреча с Гарри вызвала у него опасения не только за себя, но и за Галину.
Надо было как-то обезопасить ее от провала. Впрочем, с Галиной ничего не
сделаешь, она все равно должна встречаться с Кургановым, и как ни прячь,
ее могут легко обнаружить, следя за Юрием или просто справившись у него об
Отроговой. Но за ней нет никаких улик. Пусть следят. Перед окошечком кассы
проходят за вечер тысячи посетителей парка. Попробуй-ка установить, кто из
них шпион!
   Та