му вы так думаете?
   - Потому что в противном случае он не стал бы пользоваться услугами
Строкера. Ведь Строке? - посторонний человек, он мог скорее вызвать
подозрение. А человек, работающий на заводе, мог бы запросто прийти в
гостиницу к Курганову и объяснить свое посещение, в случае неудачи или
удачи, тем, что, мол, возник непонятный вопрос по работе, или еще
что-нибудь, вот и пришел. Причину всегда можно придумать, было бы зачем.
   Однако Томпсон воспользовался услугами Строкера. Следовательно, у него
не было сообщника с завода. А с тех пор, как мы захватили Строкера, прошло
не так уж много времени. За эти дни даже сверхгениальный шпион не сможет
завербовать человека, чтобы тот работал на него. А такой осторожный шпион,
как Томпсон, не станет рисковать и вербовать человека, не испытав его, не
изучив как следует со всех точек зрения.
   - Да, тут я согласен с вами, - сказал полковник. - Следовательно, мы
пришли к выводу, что авария с "Астартой" и пожар - дело рук Барона. Так?
   - Как будто бы... - не совсем уверенно произнес капитан, следя за тем,
как Матвей Ильич меряет шагами комнату.
   - Пусть будет "как будто бы", - сказал Матвей Ильич, останавливаясь
посреди кабинета, заложив руки за спину. - Пока и это неплохо. Теперь
другой вопрос:
   зачем Барону понадобилось выводить из строя аппарат "Астарту"? Я еще
понял бы его, если бы он вздумал уничтожить сам "Соленоид". Такая лодка -
бельмо на глазу некоторых государств. Во всяком случае, будет бельмом.
Рисковать же из-за какого-то второстепенного аппарата... Не понимаю...
   - Очевидно, есть какая-то логическая связь между заданием Барону от его
хозяев и этими двумя случаями с аппаратом, - заметил Ярцев.
   - Вероятно.
   - Из-за этой аварии с "Астартой" затянулся спуск "Соленоида" на воду, -
продолжал развивать свою мысль Степан Кондратьевич. - Не этого ли
добивался Барон?
   - Задержки спуска подводной лодки?
   - Да.
   Полковник пристально посмотрел на Ярцева, потер подбородок ладонью.
   - А что вы думаете, в этом есть, пожалуй, доля правды, - сказал он,
наконец, задумчиво. - На заводе "Соленоид" уничтожить трудно, народ у нас
стал довольно бдительным. А в море - там простор, всякий может плавать...
Ммда...
   Вероятно, Барон имеет еще и другое задание: задержать выход "Соленоида"
в море до прихода, например, пиратской подводной лодки...
   - Неужели они решатся напасть на "Соленоид"? - с тревогой спросил Ярцев
и даже встал.
   - Моррил на все пойдет...
   Отпустив капитана, Матвей Ильич поднял телефонную трубку и набрал номер.
   - Мишин? Зайди-ка на минутку... Да, я.
   В кабинет вошел майор Мишин. Сахаров пригласил его сесть и спросил:
   - Ну как, есть новости? Нет? Ну, ладно. Так вот, Василий Иванович, мы
ждем выхода в эфир новой радиостанции. Поэтому постарайтесь не пропустить
ни одной шифрограммы, идущей, примерно, вот в этом секторе... - и он
показал на карте сектор, в котором надо было с помощью особых
радиопеленгационных установок засекать источники радиоволн. - Затем,
тщательнее следите за Айлой и ее окрестностями: здесь тоже может
объявиться новая радиостанция.
   Понимаете? Если появится, то немедленно засеките, а сигналы запишите на
пленку. Кстати, много появилось у нас радиолюбителей с передатчиками?
   - Да, порядочно, - ответил Мишин оживленно. - Пять человек.
   - Кто они?
   - Коренные жители Айлы. Четверо рабочих и один студент.
   Мишин хотел еще что-то добавить, но промолчал. Сахаров заметил это.
   - Вы что-то еще хотите сказать?
   - Да... То есть, нет. Впрочем, лучше сказать, - решился Мишин. - Дело в
том, что несколько дней назад мы засекли одну неизвестную радиостанцию в
окрестностях Айлы, но с тех пор она не появлялась в эфире.
   - Вот как, - насторожился Матвей Ильич. - Что же вы молчали?
   - Да... там ничего особенного не передавалось, - замялся Мишин. -
Просто песенку пел один мужской голос. Под гармошку.
   - Все равно надо было доложить, - заметил Сахаров уже более спокойно. -
Песенка песенкой, а что за радиостанция - надо было выяснить. Вы записали
текст песни? Что за песня?
   - А вы можете прослушать ее.
   Через несколько минут Сахаров слушал, как мужской голос пел под
аккомпанемент концертино:
   Где край необъятного синего моря Съедает туманная даль...
    
 - Занятная песенка, - сказал Матвей Ильич, прослушав песню до конца. -
Интересно... Значит, неизвестная станция?
   - Да, совершенно неизвестная.
   - Где она появилась?
   - На северо-восточной окраине Айлы. Я узнавал, но там не оказалось ни
одной рации. Возможно, какой-нибудь радиолюбитель пробует свою установку,
но еще не зарегистрировал.
   - Проверьте еще раз. А эту песенку отдайте расшифровать. Проверка в
нашем деле не вредна.
   - Хорошо, Матвей Ильич.
   Однако попытка расшифровать песенку не дала положительных результатов:
текст не поддавался расшифровке, хотя дешифровальщики бились над ним
несколько дней.
 
 

                                   Глава 4 

 
   Пленка пошла по рукам...
 
 
   Томпсон лежал на песке и нежился под солнцем. Сейчас он подставил
обжигающим лучам спину. Упершись подбородком в два кулака, поставленные
один на другой, он лениво поглядывал на скамейки. На некоторых сидели
люди: они или раздевались или одевались. На крайней скамейке раздевался
долговязый мужчина. Он занял своими вещами как раз тот конец скамейки, на
котором должен положить свои вещи Барон, если только он сегодня придет.
Сегодня воскресный день, я Барон может явиться каждую минуту... Впрочем,
навряд ли - ему точно сказано, чтобы он приходил после пяти вечера, а
сейчас только четвертый час дня...
   Томпсон валялся на пляже еще часа полтора - здесь он чувствовал себя
безопаснее, чем на квартире.
   Искупавшись, Томпсон опять повалился на песок. Потом еще раз полез в
воду.
   Мускулистое, тренированное тело приобрело шоколадный оттенок, кожа
блестела, и когда Томпсон шел, под кожей играл каждый мускул. Приятно было
чувствовать себя налитым силой и здоровьем до краев.
   Плавая, он вдруг заметил на берегу Барона. Тот подходил к скамейке.
   Посмотрел - все занято. Не долго думая, отодвинул чью-то одежду с края
и принялся раздеваться.
   "Молодец", - подумал Томпсон. Он увидал, как Барон нагнулся и стал
разуваться... Вот сейчас он должен зарыть в песок пленку... Неужели
удалось сфотографировать?..
   Барон разделся и пошел купаться. Томпсон, дождавшись, когда Барон вошел
в воду, направился к своим вещам - они лежали на той же скамейке, на
которой разделся Барон. Он присел на краешек лавки, накинул на голову
рубашку. Потом поставил возле ног ботинки, а другой рукой в этот момент
стал шарить в песке. Есть. Бобина с пленкой очутилась в ботинке...
   Купающиеся, расположившиеся неподалеку от этой скамейки, видели, как
широкоплечий, мускулистый человек, вероятно спортсмен, надел брюки, пиджак
и, захватив ботинки, направился к большим камням, где обычно смывали с ног
песок и обувались.
   Вернувшись домой, Томпсон занялся обработкой пленки - он хотел
убедиться, что Барон не "надул" его, что не произошло ошибки, как это
случилось с Гарри.
   Томпсон понимал толк в чертежах. Разглядывая в лупу проявленную пленку,
он даже улыбнулся от удовольствия: на пленке были действительно чертежи
"Соленоида". Он видел в углу и подписи инженеров, и печати. Да и сами
чертежи не вызывали сомнения в том, что перед ним - проект необыкновенной
подводной лодки и ее описание. Хорошо было бы сделать копию, но нет
соответствующего оборудования. Ну ничего, все будет хорошо и так.
   Томпсон сел за стол, вооружившись карандашом и блокнотом. Через полчаса
на бумаге появились такие две строчки:
   Вы не вошли еще в калитку, А вас встречать бежит Андрей...
    
 В первом часу ночи полковника Сахарова разбудил телефонный звонок.
   - Слушаю вас, - сказал Матвей Ильич в трубку: он лег буквально
несколько минут назад и успел заснуть. Но через секунду сон как рукой
сняло. - Сейчас буду, - сказал он быстро и принялся одеваться.
   Его уже поджидал майор Мишин. Полковник позвал его к себе в кабинет.
Как всегда подтянутый, бодрый, Матвей Ильич занял место за столом и
пригласил Мишина садиться. Майор сел, протянул Сахарову лист бумаги со
стихами и сказал:
   - Опять стихи, Матвей Ильич. Станция той же мощности, что и та, которая
была запеленгована нами на северо-восточной окраине Айлы. Но на этот раз
она появилась примерно в пяти километрах от города, по направлению к
станции Островок. И голос тот же.
   Полковник прочитал текст песенки.
   - Ну-ну, послушаем, - сказал он и вышел из-за стола. - Что говорят
дешифровальщики?
   - Пока еще ничего. Я ведь передал им текст совсем недавно, перед тем
как вам позвонить.
   Вошли в помещение, заставленное радиоаппаратурой. Техник включил
магнитофон.
   В комнате зазвучала веселая, фокстротного ритма, музыка. Потом вступил
мужской голос. Он пел:
   Вы не вошли еще в калитку, А вас встречать бежит Андрей.
   Готов он вытянуться в нитку, Чтоб вы... повесились на ней.
   Любезнее Андрея нет, А сам ведет под вас же мину.
   Он с ног до головы эстет, А с головы до ног - скотина.
    
 - Песенки - шифровки, теперь я в этом уверен, - сказал Сахаров. - Их
непременно нужно расшифровать.
   Однако сколько ни ломали голову дешифровальщики, текст песен и на этот
раз не поддавался расшифровке. В Москве тоже напрасно бились над разгадкой
тайны этих песенок. А время шло: истекали уже вторые сутки со времени
записи песен на пленку.
   Вдруг в девятом часу вечера пришла телеграмма из Москвы: "Вышлите
пленку с песнями". И совет: "Попробуйте расшифровать музыку к песням".
   Сахаров, узнав об этом совете, с досады даже крякнул: потеряно столько
времени впустую. И как это он упустил из виду, что Томпсон может сочинять
музыку. Действительно, он мог зашифровать радиограмму с помощью нотных
знаков. Немедленно за дело...
   А через пятьдесят две минуты после этого он уже читал расшифрованные
радиограммы. В одной из шифровок говорилось: "Принимайте улов на западном
склоне горы Маяк". Ознакомившись с ее содержанием, он бросил взгляд на
часы:
   двадцать два часа одиннадцать минут. Надо спешить. Правда, Волк
указывает в радиограмме лишь место встречи с посланцем Моррила - очевидно,
должна прибыть подводная лодка или гидросамолет, - но еще не все потеряно.
   Возможно, встреча еще не состоялась. Конечно, лодка могла все эти
недели крейсировать в бурном море, но если бы она ответила Томпсону и
назначила срок встречи, то Мишин запеленговал бы ее. Однако за последние
двое суток в море не было обнаружено ни одной неизвестной радиостанции.
Значит, есть надежда на то, что о сроке встречи еще нет договоренности. Во
всяком случае, надо немедленно устроить там засаду. Вероятно, Томпсон
попытается перебраться на лодку. Все же удалось раздобыть чертежи... Ловко
работает...
 
    
 
   А Томпсон в это время готовился к встрече с посланцем "Каракатицы".
   Малькольм просил ожидать связного на берегу в три часа ночи третьего
августа, то есть через четыре дня. Томпсон решил сам передать пленку
связному и договориться о способе перехода на лодку. Вообще-то говоря,
Малькольм должен был бы сразу прислать со связным запасной скафандр для
Томпсона, но в шифрограмме говорилось о каком-то распоряжении, которое
человек с лодки должен был лично передать Волку, а о скафандре ни слова.
   Может, будет еще какое-то задание от Моррила? В общем, там видно
будет...
   Ночью со второго на третье августа Волк направился к горе Маяк. В это
время Сахаров расставлял своих людей у подножья горы. Он лично руководил
операцией. Ярцев возглавлял группу, обложившую бухточку на западном склоне
Маяка - здесь было самое удобное место для того, чтобы выйти из моря на
берег или спуститься с берега к самой воде. Ярцев так расположил группу,
что каждый человек мог наблюдать и свой участок, и участки левого и
правого соседа. Сам он залег неподалеку от тропинки, идущей по дну
расщелины в скалах с крутого берега в бухточку. Здесь был очень удобный
спуск. Если Волк придет сюда, - а он должен прийти, - то непременно пойдет
по этой тропинке.
   Судя по рассказам Курганова, Волк уже бывал здесь, когда крался за
Юрием и Отроговой. Недаром он назначил встречу здесь: неплохо изучил
береговую полосу.
   Лежа в углублении между камнями, Ярцев прислушивался к звукам, но
ничего, кроме равномерного шелеста накатывавшихся на берег волн, не мог
уловить.
   Луна все чаще ныряла в облака. Над морем нависла причудливая пелена,
будто сотканная из синеватых теней, отбрасываемых облаками,
серебристо-седых лунных нитей и мрака. На противоположном берегу бухты
мерцали огоньки...
   Ярцев посмотрел на тропинку - и чуть вздрогнул: шагах в десяти от него
беззвучно возникла человеческая фигура. Появилась - и сразу же пропала.
   Однако, посмотрев внимательно, Ярцев нашел человека: он спрятался в
тени скалы, нависшей над тропинкой. Итак, Томпсон пришел. Что же
запаздывает связной? Он должен появиться из моря...
   Капитан осмотрел прибрежную полосу. Из воды тут и там выступали камни,
гладко отшлифованные волной. Лунный свет слабо отражался от их мокрых
крутых боков.
   Вдруг возле одного из таких валунов, лежавших в воде метрах в семи от
берега, показалось что-то круглое и лоснящееся. Предмет поднялся из воды
повыше, и капитан понял, что это голова человека, облаченная в водолазный
резиновый шлем. Прекрасно. Теперь выдержка, спокойствие. Надо подождать,
чтобы связной вышел из моря и встретился с Волком. Тут их можно будет
схватить разом...
   Между тем связной, пробираясь между камнями, выходил из моря. Вот он
ступил на сухое место и принялся стягивать с головы шлем. На тропинке
послышался легкий скрип гальки. Связной уже стоял на берегу без шлема, в
руках - пистолет. Ярцев, держа палец на спусковом крючке пистолета и
напружинив все мускулы, следил из засады за Томпсоном. Вот он
шевельнулся... двинулся...
   вышел из тени, и Ярцев увидел на тропинке... Отрогову! Только выдержка,
внутренняя дисциплина помогли Ярцеву удержаться от восклицания и не выдать
своего присутствия. Что же делать? Сахаров приказал схватить связного и
Томпсона тогда, когда они сойдутся вместе. Полковник почему-то был уверен,
что пленку принесет сам Волк. Может, она-то и есть Волк? Значит, давать
сигнал?..
   Однако новая мысль помешала Ярцеву выполнить свое намерение. Он
подумал: а не выслал ли Волк Отрогову, чтобы проверить, нет ли здесь
засады? Черт возьми, пожалуй, это похоже на правду. Такой разведчик, как
Волк, не так прост, чтобы выйти на свидание, не разведав пути и не
установив, что ему ничего не грозит. Значит, надо выжидать. Полковник
приказал действовать по обстоятельствам и не начинать операции, если
окажется, что на свидание со связным придет не Томпсон. Что же, лучше не
рисковать. Если Отрогова и есть Волк, то она не уйдет из их рук...
   А Томпсон в это время лежал на краю воронки, образовавшейся на вершине
Маяка, и разглядывал в ночной бинокль берег залива, бухточку, камни на
берегу возле бухточки: он опасался засады. Шифрограммы легко перехватить,
можно расшифровать... Правда, до сих пор все обходилось благополучно, если
не считать провала Гарри. Но это не значит, что и дальше будет все так
продолжаться. Потому-то и сходило все с рук, что соблюдалась максимальная
осторожность. Значит, и дальше надо так вести себя... Например, вон тот
камень, вернее, тень от него, не внушает особого доверия: она почему-то
удлинилась за какие-нибудь две минуты. Хорошо сделал, что послал с пленкой
Галину: в случае тревоги можно будет скрыться, даже если оцепят всю гору...
   И Томпсон, обернувшись, бросил через плечо взгляд на кустарник,
покрывавший почти половину воронки. Там, в кустарнике, был неприметный
вход в пещеру - один из четырех, разведанных им. В случае опасности Волк
мог нырнуть в эту лазейку и выйти уже километрах в двух от горы.
   Томпсон видел, как Галина спустилась по тропинке и подошла к человеку,
вышедшему из воды. Вот она передала ему пленку... Значит, все в порядке:
   связной - не подставное лицо, так как о пароле знали только капитан
"Каракатицы" Малькольм и он, Томпсон. Если бы связной неправильно назвал
пароль, Отрогова не передала бы ему пленку. В этом случае она должна была
бы выстрелить в него. Может, спуститься? Впрочем, надо подождать сигнала
Отроговой. Она должна была снять с головы свою шелковую косынку и повязать
ее на шее, если бы он, Томпсон, понадобился при свидании со связным:
   например, если бы связной прибыл со скафандром для него, Томпсона. В
случае же опасности Отроговой следует взять косынку в руки. Но косынка на
голове.
   Значит, пленка передана по назначению и присутствие Томпсона
необязательно.
   Вероятно, есть какое-то новое задание от шефа... Ну что же, завтра
вечером Отрогова сообщит ему письмом на деньгах, что говорил связной.
Конечно, можно было бы встретиться с Галиной и сейчас, в пещере, но лучше
этого не делать:
   за Отроговой могут следить...
   Ярцев не подавал сигнала к началу операции. Насторожившись, он
пристально следил за каждым движением Отроговой и связного. Скоро девушка
ушла, а связной присел на камень отдохнуть: не легко проплыть под водой
пять-семь километров. Через полчаса он надел на голову шлем и пошел в
воду. На ногах и руках у него были широкие ласты, похожие на лапы лягушки.
Вот накатилась очередная волна - и голова связного скрылась в воде. И
опять пустынно стало на берегу...
   Томпсон тоже видал, как связной скрылся в воде. Повел биноклем по
бухте. Как и обычно, по заливу тут и там двигались морские суда, рыбачьи
лодки, баркасы. Несколько моторных баркасов стояло неподалеку от выхода из
бухты, возле островка, находившегося в горле залива, и около берегов.
Изредка через главный проход в бухту или из бухты направлялись пароходы
или другие суда.
   Их гудки несколько раз повторялись эхом береговых гор. Гористые берега,
точно мячиками, перебрасывались через воды залива звуками гудков.
   Выждав еще некоторое время, Волк покинул свой наблюдательный пост.
   А связной в это время плыл под водой, время от времени посматривая на
светящийся компас, прикрепленный к руке. Иногда он открывал клапан
воздушного баллона, наполнял воздухом водолазную рубашку и поднимался на
поверхность, чтобы на несколько секунд выглянуть из воды, и опять уходил
на пять-шесть метров под воду. Он ориентировался на левый проход - там
было спокойнее, так как из-за мелководья морские суда не проходили по нему.
   Водолазный скафандр обогревался электричеством. Это давало возможность
пробыть в воде до ста часов. Запас кислорода в заплечном баллоне был
рассчитан на двести часов - кислород был заключен хотя и в небольшом
цилиндре, но зато в жидком виде. С помощью простого устройства он
превращался по мере надобности в газообразный и поступал в шлем для
дыхания.
   Воздушный патрон заключал в себе запас воздуха для регулировки глубины,
на которой надо было находиться пловцу в пути. Эти два патрона,
напоминающие круглые школьные пеналы, ничуть не мешали движению. Между
патронами размещался небольшой электрический аккумулятор, который мог
давать энергию не только для обогревания скафандра, но и для прожектора, и
для моторчика с гребным винтом, укрепленного на шлеме. На поясе, с левой
стороны, висел в ножнах обоюдоострый кинжал, на правом боку - кобура с
пистолетом.
   Фотопленка, запакованная в резиновый мешочек, находилась в каучуковом
кармашке широкого пояса.
   Шлем был тоже каучуковый и грубо повторял формы человеческого лица.
Круглые стекла очков придавали этому "лицу" устрашающий вид. А за стеклами
были настороженные человеческие глаза - глаза Вилли Строкера: это его
Малькольм послал на берег за пленкой.
   Вилли плыл, работая руками и ногами: находясь в бухте, нельзя было
пускать в ход мотор. Он вынырнул на поверхность и осмотрелся. Прямо перед
ним лежала темная масса островка, правее горели огни маяков главного
фарватера, левее нах