четыре минуты, и, хотя я не пилот, я
полагаю, что если вы пропустите эту зону, вы обречете нас всех на то, что
мы будем вечно болтаться в гиперпространстве - что повлечет для вас
фатальные последствия задолго до того, как кому-то из нас двоих станет
по-настоящему скучно. И, что касается вашего последнего замечания, -
добавил он, чувствуя себя уязвленным, - это не только не соответствует
действительности, но и физиологически невозможно для любой неорганической
формы жизни.
  Словно усиливая эффект сказанного, Р2Д2 проделал нечто, заставившее свет
померкнуть, послышалось тихое гудение перестраивающегося компьютера,
доносившееся даже до шлюза, и из вентилятора на мостике выплыло небольшое
облачко розового газа. При виде его капитан Бортрек развернулся кругом, в
глазах его застыл ужас. Потом он повернулся назад, и в новой серии
сквернословия в адрес обоих дроидов, находившихся в шлюзе в полной
безопасности, раз-другой прозвучала нота отрешенности. Трезвея, Бортрек
рухнул в пилотское кресло и начал подготовку к выходу корабля из
гиперпространства в заданной точке.
  Ругаться он, не переставал и, хотя часто повторялся и ни разу (отметил
СИ-ЗПИО) не выходил за пределы обыденного и не отличавшегося особой
фантазией сквернословия,.продолжал выражать эмоции во всю силу легких в
течение всего полета до Ним Дровиса, во время посадки на небольшую,
использовавшуюся контрабандистами площадку в болотистой местности к югу от
космопорта Багшо и все еще сыпал проклятиями, когда Р2Д2 открыл люк шлюза,
быстро отсоединил временные кабели, и два дроида поспешно спустились по
трапу. Исходя из статистической вероятности, СИ-ЗПИО предположил, что
капитан Бортрек все еще ругался, когда "Чистый Сабакк" оторвался от земли
и взмыл в небо.
  Когда пламя посадочных двигателей "Сабакка" исчезло в ночном небе, двоих
заблудившихся дроидов окутала темнота. Во все стороны вокруг широкого
закопченного прямоугольника посадочной площадки тянулись покрытые жесткой
травой кочки, перемежавшиеся зарослями тростника, маленькие головки
которого поднимались не выше чем на несколько сантиметров над вездесущей
водой, в которой призрачно светились зеленые глаза какой-то местной
живности. На фоне темного небосклона сияли огни Багшо, крупнейшего
свободного порта планеты, основанного по большей части алдераанскими
колонистами, но превратившегося за последние пять лет в главный
перекресток между Новой Республикой и нейтральными системами сектора
Меридиана.
  Будь у него такая возможность, СИ-ЗПИО наверняка бы вздохнул. Повернувшись
от сияющих огней к своему товарищу, он сказал:
  - Что ж, я надеюсь, ты знаешь, куда нас затащил.
  Р2Д2 издал короткий жалобный писк, наклонился вперед, втянув переднюю
ногу, и включил фонарь на куполе. Слегка нетвердой походкой - из-за все
еще прикрепленной к одному боку коробки и пучков проводов, свисавших из
разъема в его спине, - он двинулся через пермакретовую площадку к узкой
тропинке, которая вела к городу. СИ-ЗПИО покорно зашагал следом.

  * * *

  - Есть, - сказала Юмолли Дарм, откидываясь на спинку кресла и набирая
команду сохранения на полуразвалившейся клавиатуре. - Восемь с половиной
месяцев назад, на "Бувон Нэбе", с Дуррена. Один пассажир-человек, женщина,
рост сто семьдесят пять сантиметров - единственная женщина-человек такого
роста за весь год. Прошла портовый контроль под именем Край Мингла.
  - Это она, - выдохнул Люк, охваченный странным ощущением боли, горя и
радости одновременно. Он боялся даже вымолвить слово, словно опасаясь, что
тусклые оранжевые буквы вновь исчезнут во тьме экрана монитора. - Спасибо.
  - Род занятий не указан, - продолжала Дарм. Ее фиолетовые глаза
доброжелательно блеснули, потом она снова отвела взгляд, не меняя делового
тона:- Хотя в Хвег Шуле... чтоб тебе!
  Экран погас. Люку показалось, что ему воткнули нож в сердце; мгновение
спустя он ощутил, как поднимаются волосы на затылке и, быстро повернувшись
к окну, увидел голубые щупальца молний, простершиеся над каменистой
равниной, извивавшиеся между опорами домов Новоприбывших, взбиравшиеся по
тросам, что удерживали антигравитационные шары, и изъеденным металлическим
колоннам, служившим опорами для башен, на которых росли брансвед и топаты.
  - Не сильная, - Дарм встала и подошла к открытой двери. - Минут через
десять пройдет.
  Они вдвоем стояли в дверях, глядя на электрические разряды, с треском
метавшиеся под опорами дома; яркие вспышки освещали их лица, отражаясь от
каменных граней. Как и большинство строений Новоприбывших в Красном
ущелье, дом Дарм одновременно являлся ее рабочим кабинетом, складом и
мастерской - две комнаты, собранные из листов упаковочного пластика и
стоявшие на деревянных опорах высотой в полтора метра. Как и. большая
часть домов Новоприбывших, он стоял у самой полосы пахотной земли, слишком
ценной для того, чтобы расходовать ее впустую, и сквозь огромные окна,
которые не в силах были защитить от холода, в комнаты лился резкий,
рваный, странно окрашенный солнечный свет, отраженный снизу.
  - Что это? - спросил Люк. Юмолли пожала плечами, поправляя деревянные
гребни в светлых волосах.
  - То, что ты видишь, - наземная гроза. Похоже, она начинается или где-то в
горах, или среди тех кристаллических вершин, Старожилы называют их
"тсилами", далеко в пустыне. Несколько лет назад гроза даже вывела из
строя компьютеры Булдрума Касло, такая оказалась сильная, но обычно это не
более чем мелкое неудобство. Я попадала в такую грозу несколько раз, когда
она заставала меня в открытой местности. Ощущение такое, словно тебя
сбивают с ног и полируют все твои кости изнутри, а потом полтора дня не
можешь прийти в себя. По крайней мере, так происходит с Новоприбывшими.
Старожилы очухиваются быстрее. Они даже не беспокоятся о том, чтобы
поставить дома на столбы - защититься от молний, просто поднимаются,
отряхиваются и возвращаются к своим делам. Хотя детские колыбели к потолку
они все-таки подвешивают для безопасности. Я терпеть не могу грозу, но
после того шторма Силы, если это был действительно он, это, - она кивнула
на вспышки за окном, - кажется просто пустяком.
  Стены и мебель небольшого жилища Юмолли Дарм, как и любого другого, в
котором Люк побывал с тех пор, как оказался прошлой ночью в Красном
ущелье, носили следы чудовищного вихря, пронесшегося над ними в тот же час
- даже в ту же минуту, - когда он призвал на помощь Силу, чтобы сбить с
толку и отвлечь теранских разбойников. Посуда, инструменты, мебель, даже
окна - все было разбито; в стенах остались вмятины в тех местах, где о них
ударились разнообразные предметы, словно брошенные невидимой гигантской
рукой. Сараи и изгороди лежали в обломках на земле, а кью-пеи, блерды и
прочая скотина разбежались, топча урожай Старожилов. Блерды смешались с
алкопаями Старожилов, тоже разбежавшимися посреди всеобщего
замешательства, а алкопаи, как известно, были переносчиками паразитов,
вредных для более нежных блердов; в общем, сегодня днем, по пути к дому
Юмолли, Люк наблюдал около десятка стычек между двумя группировками
маленького городка.
  Тетя Джин сообщила ему сегодня утром, что два человека, которые
пострадали, когда на них опрокинулся плавильный котел, все еще находятся в
критическом состоянии в больнице в Хвег Шуле. Женщина, находившаяся на
попечении целителя Старожила, который, по слухам, использовал для ее
лечения Силу, умерла в мучениях, после того как все таинственное искусство
целителя было сведено на нет.
  И все это из-за него. От осознания собственной вины ему становилось не по
себе.
  - Ты говорила, Старожилы что-то рассказывали о штормах Силы.
  - Только то, что их деды и бабки утверждали, будто когда-то они были
явлением вполне обычным, - девушка осторожно присела на верхнюю ступеньку,
готовая мгновенно вскочить, если какая-нибудь молния начнет взбираться по
столбу. Люк сел рядом с ней. - Последние из них были двести пятьдесят три
года назад, и даже у Слухачей нет рассказов о том, как они начались и чем
они в действительности являлись. Слухачи говорят лишь, что они происходили
только на протяжении около ста лет. До этого и после ничего подобного не
было.
  Люк молчал, погруженный в размышления.
  - Есть ли какой-нибудь шанс?.. Старожилы никогда не говорили о неких...
существах, живущих на этой планете? Может быть, невидимых? Или прячущихся
в горах? О чем-нибудь, что может быть тому причиной?
  Юмолли Дарм усмехнулась.
  - Благослови тебя твои боги, пилигрим, эта планета была обследована вдоль
и поперек гриссматами, прежде чем они забросили сюда первую живую душу.
Можно побиться о заклад, что они никогда не основали бы здесь
колонию-тюрьму, если бы существовал хоть малейший шанс получить хоть
какую-то помощь от местных обитателей. Я сама облазила все эти скалы и
никогда ничего такого не видела и не слышала. Даже Слухачи тебе скажут,
что там ничего нет.
  - Тогда как насчет голосов, которые они якобы слышат?
  - Они утверждают, что это их древние святые, Терас и прочие. Наверняка нет
никаких невидимых туземцев, которые вызывают штормы Силы, тем более -
наземные грозы или смертельные бури, которые бывают у нас зимой. Что
касается меня, то я склонна полагать, что это просто солнечные пятна.
  "Солнечные пятна, - размышлял Люк позже, сидя в флаере Арвида и глядя на
белые оштукатуренные здания, висящие в воздухе антигравитационные шары и
возвышавшиеся вдали башни, на которых росли топаты. - Или, может быть,
джедаи, который прилетел на планету и поселился здесь, возможно, обучил
ученика? Который так никогда и не понял, что было причиной штормов Силы?
Или все же пытался как-то их контролировать? Джедаи, который узнал нечто о
Силе, прежде неизвестное?"
Он продолжал думать о Силе и позже, сидя у окна в комнате, которую снял в
таверне "Голубой Блерд Счастья", глядя на зеленые антигравитационные шары,
медленно покачивавшиеся на вечернем ветру. Он думал о ее мощи, сбивающей с
толку, пугающей, о ее непостижимости. Он не мог найти с ее помощью
Каллисту и так или иначе не знал, в какой степени он может здесь
воспользоваться Силой, не причинив кому-либо вреда.
  Но он должен был найти Каллисту. Должен был.
  Печаль снова навалилась на него, словно груда тлеющих углей, жгущих горло,
жгущих сердце. Не было ни дня без этой печали - с тех пор как она ушла. И
без ее смеха с хрипотцой, без веселого блеска в смелых серых глазах... без
запаха ее волос и без крепких объятий - все, казалось, было одной
бесконечной ночью.
  И в этой,ночи эхом отдавались слова старой песни - той, что любила петь
тетя Беру:
  Сквозь умирающие солнца и мрачные полуночи,
И предательство, и уходящее доверие,
Какую бы тьму ни послал мир,
Любящие все же встречаются у конца пути.
  Он должен был найти ее. Должен был.
  Восемь месяцев со дня падения "Молота Рыцарей" на Йавин были тьмой, таящей
минуты, когда Люк не был уверен, сможет ли он жить дальше. Он понимал, что
какой-то смысл жить все же остается: он был нужен своим ученикам, нужен
Лее, Хэну и детям. Но часто по утрам он не мог найти подходящего повода,
чтобы встать с постели, а по ночам считал бесконечные часы, зная, что с
рассветом его не ждет ничего хорошего.
  Он закрыл глаза и опустил голову на руки. Бен, Иода и его занятия с
Холокроном научили его тому, что такое Сила, что такое добро и зло, что
такое тьма и свет. Теперь он уже восемь месяцев чувствовал, что остался
совершенно один.
  В тишине комнаты он несколько успокоился, и ему хотелось лишь отдыха. Он
прислушался к шуму в баре внизу, негромкому ворчанию привязанных где-то
неподалеку блердов, почуял химическую вонь перерабатывающих заводов,
которые были сердцем города, едкую, просачивавшуюся сквозь мутное окно за
спиной, и запах не слишком чистого белья на постели.
  Он настроил свой разум на враждебно ревущую Силу.
  И ощутил присутствие джедая.
  Где-то здесь находился джедай.

  8

  Они выпустили на свободу Семя Смерти. Несмотря на дурман сладоцвета, ее
охватила слепая, тошнотворная ярость.
  Стоя у ограждения балкона, Лея смотрела на одного из многочисленных
синтдроидов Ашгада, который медленно, спотыкаясь, шел по расположенной
внизу террасе. Она знала, что эти создания на самом деле не живые, что это
- лишь квази-живая плоть, налепленная, словно крем на торт, на
механический каркас дроида. Но, увидев темные омертвевшие пятна на его
лице и шее, она вновь ощутила гнев, смешанный с жалостью.
  Снизу донесся низкий, негромкий и терпеливый голос пилота Лигеуса -
который, судя по всему, был далеко не просто пилотом:
  - Каждый день, в полдень, ты должен выходить на эту террасу и стоять
пятнадцать минут на солнце. Это приказ.
  Он прошел чуть дальше, и она смогла его увидеть - одетого в серый
лабораторный халат со множеством карманов; длинные седеющие волосы были
собраны на спине и скреплены изящной деревянной заколкой. Он был среднего
роста, но казался совсем мальчишкой рядом с могучей фигурой синтдроида.
"Ашгад, вероятно, пытался произвести впечатление на кого-то - возможно, на
местное население, - когда заказывал эти создания", - подумала Лея.
Мускулистое тело было лишь видимостью. Их гидравлические сочленения
обладали неограниченной, ужасающей силой дроидов, будь они даже размером и
видом похожи на эвоков.
  Лигеус взял синтдроида за руку, расстегнул рукав и стал внимательно
разглядывать предплечье. Лея ощутила запах разлагающейся плоти.
  - Что-что, а приказывать ты умеешь, - промурлыкал тихий голос Дзима,
которого не было видно в тени дома. - Ты, случаем, не поторопился?
  Лигеус резко повернул голову. Лея увидела его лицо, хотя он был слишком
далеко, чтобы можно было разобрать выражение. Тем не менее, все еще
одурманенная наркотиком, она ощущала его страх. Страх звучал в его голосе:
  - Эти синтдроиды - мои работники и помощники. Они не умирают от Семени
Смерти, но через какое-то время умирает их плоть. Я не хочу, чтобы ты...
  - Чего ты не хочешь? - медленно проговорил Дзим, делая паузы-между
словами, во время которых на мгновение воцарялась мертвая тишина. - Может
быть, предпочитаешь, чтобы эпидемия пришла на те корабли в твоем теле, а
не в теле этих ребят?
  Лигеус отступил на шаг, ближе к свету, и рука его почти машинально
поднялась к груди, словно пытаясь унять холодную, гнетущую боль.
  - Может быть, предпочитаешь сам доставить мне немного наслаждения? Вместо
твоих помощников? Я - только за. Живая плоть слаще, - продолжал Дзим, все
более угрожающим тоном. Лее казалось, будто сама Смерть притаилась под ее
балконом, там, где лежала густая тень. - Мне уже обещали, ты, мелкий
барабанщик по клавишам. Мне обещали, и я еще должен получить плату кое за
что из того, что могу сделать только я. Помни, что в сутках много часов, и
только половину из них светит солнце.
  Видимо, Дзим ушел, поскольку Лигеус вдруг расслабился. Но еще долго стоял
в лучах солнца, и даже с верхней террасы Лея могла заметить, как он дрожит.
  Он все еще был не в себе, когда поднялся к ней в комнату несколько минут
спустя. "Видимо, он пришел прямо с террасы", - подумала она, когда
послышался тихий звук дверного звонка - Лигеус единственный предупреждал о
своем приходе. Ашгад и синтдроиды, приносившие ей воду и еду, просто
входили, не спрашивая разрешения. Она подумала было о том, чтобы вернуться
в комнату и встретить его, но почему-то не могла решиться. Несмотря на то
что снаружи было холодно и не слишком приятно из-за резкого, сухого
воздуха, солнечный свет ее успокаивал. Поэтому она осталась сидеть на
пермакретовой скамье, завернувшись в покрывало с кровати и уже
основательно потрепанное красное бархатное платье, и глядя, как он
оглядывается по сторонам, проверяет графин с водой - а потом, обернувшись,
он увидел ее.
  Он всегда проверял графин. Так делали здесь все. Лея слегка гордилась тем,
что нашла место у ограждения террасы, где можно было вылить воду, делая
вид, будто она выпила ее вместе с содержащимся в ней снадобьем. Ей уже
приходилось по несколько дней обходиться без воды в крайне сухом климате,
тем не менее сейчас ее мучили приступы головной боли. Но это- был
единственный способ сохранять хоть какую-то ясность мысли. С первого дня
она пыталась найти возможность добраться до труб, питавших увлажнители в
помещении, или каким-то образом извлечь хоть немного влаги из воздуха, но
остававшийся в ее организме наркотик практически сводил все подобные
попытки на нет. Она могла долго искать решение, а потом с удивлением
обнаруживала, что сидит, глядя в пустоту, два или три часа.
  Лигеус вышел на террасу.
  - Ваше превосходительство, - вежливо обратился он к ней.
  Она не собиралась говорить ему о том, что только что видела, и вообще
давать ему понять, что что-то знает, - но под действием сладоцвета трудно
было помнить о всех своих намерениях.
  Он был столь бледен, а в его темных глазах был такой страх, что она
сказала:
  - Вы здесь такой же пленник, как и я.
  Он вздрогнул. Потом быстро, едва заметно кивнул и отвернулся. Он напомнил
ей зверя, с которым плохо обращаются и потому он боится любого резкого
движения. Сердце ее сжалось от сочувствия.
  - У вас, похоже, здесь есть хоть какие-то права. Разве вы не можете уйти?
  - Не так все просто, - ответил он. Подошел к скамейке, на которой сидела
Лея, и сумрачно взглянул на нее. Синтдроид все еще стоял на террасе, и
бледный солнечный свет золотил его мертвые, словно у куклы, волосы. - Что
вам удалось услышать?
  - Мне... Ничего, - пробормотала Лея, ругая себя за то, что не может
избавляться от воды с наркотиком каждый день. Но она знала, что многие не
отдают себе отчета в том, насколько слышны их голоса. - То есть я слышала,
как вы с Дзимом разговаривали, но не расслышала, о чем именно. Только по
вашему виду я поняла, насколько вы его боитесь.
  Лигеус вздохнул, и плечи его поникли. На лице мелькнула тусклая,
болезненная улыбка.
  - Сами видите, ваше превосходительство, даже если бы я ушел - а мне здесь
очень хорошо платят за работу - мне просто некуда идти.
  Он обвел рукой кристаллический пейзаж, глубокие ущелья и острые стеклянные
хребты. Потом немного помолчал, глядя на нее с беспомощной грустью в
глазах.
  - Вы много времени проводите здесь, на террасе? - неожиданно спросил он.
  Лея кивнула.
  - Я знаю, что, вероятно, это не лучшая мысль. Немного щиплет кожу...
  - Я дам вам мазь, - сказал Лигеус. - Вы слышали, что я говорил синтдроиду?
Очень удобно управлять ими всеми с центрального компьютера, но это
означает, что их невозможно отличить друг от друга.
  - Единственное, что я слышала, что он должен проводить пятнадцать минут в
день, стоя на террасе.
  - Вам тоже было бы неплохо. При возможности - даже дольше.
  - Хорошо, - кивнула Аейя. "Солнечный свет не мог излечить Семя Смерти", -
подумала она. От него умирали миллиарды, и днем и ночью, на планетах
половины Галактики. - Лигеус...
  Он уже собрался уходить, но обернулся, услышав свое имя.
  - Если я могу чем-то помочь...
  Едва эти слова сорвались с ее губ, она ощутила себя последней дурой.
"Наркотик", - подумала она и снова обругала себя. Здесь она была
пленницей, ее собственная жизнь была в их руках - ибо похоже было, что
Дзим способен вызвать Семя Смерти, а потом снова от него избавиться, - а
она предлагала помощь ему.
  Но в глазах Лигеуса что-то переменилось - страх сменился стыдом и
благодарностью даже за столь малую доброту.
  - Спасибо, - сказал он, - но вы ничем не можете мне помочь.
  Он скрылся в тенях дома.

  * * *

  Дом, который искал Люк, находился в глубине квартала Старожилов. Во многих
отношениях он удивительно напоминал дом Сети Ашгада, который показал ему
Арвид, когда они ехали в город. Как и дом Ашгада, это здание не было
поднято над землей - что весьма удивляло Люка, пока он не вспомнил, что
дом Ашгада был построен сорок лет назад отцом Ашгада - и, как сейчас дом
Ашгада, этот дом, видимо, когда-то окружали роскошные цветы, снабжавшиеся
водой из поливальных установок и труб, а не стандартная