на  ее кожу,  а мышцы  стали  более упругими. К
вечеру третьего дня она проснулась.
     Долго  она ничего  не  говорила и лишь смотрела  в  окно,  выходящее на
площадь,  где располагался  базар  и  где торговали люди  и леры. Она видела
перед собой сцену, которой  по меньшей мере  десять тысяч  лет. Наконец  она
заговорила.
     - Ты, наверное, сам понял, что я проиграла, и это стоило нам корабля.
     -  Сказать  по правде, меня  больше  беспокоило твое  состояние,  а  не
корабль.
     - Ты очень добр.  Но, увы, корабля у нас нет. Но он вернется сюда.  Нас
могут  взять в плен, а если не найдут, то мы навсегда останемся здесь. Кроме
того, я теперь калека.
     Она вытянула руки вперед.  Кисти ее распухли, и Хан  ощутил, как  в нем
шевельнулась острая жалость - обе кисти ее были сломаны.
     - Да. Вот так.
     После  этого  она  снова  надолго  замолчала. Но  постепенно она начала
говорить, и Хан узнал, что же произошло.
     После  того,  как  Хан  улетел,  она начала  охотиться  за  Хатингаром,
стараясь поймать его в ловушку. И это ей удалось. Она даже  обезоружила его,
но не воспользовалась  пистолетом.  А  затем Хатингар застал ее  врасплох  И
сломал ей кисти. Нечеловеческим  усилием ей  удалось  вырваться  от него. Но
оназнала, что теперь  ей пришел конец. Она не сможет  убить его. Поэтому при
первой же возможности  она  покинула корабль с помощью спасательной гондолы.
Хатингар не воспрепятствовал ей. Он понимал, что Лизендир не выживет.
     Однако  она  выжила. Она приземлилась  где-то  на западе, в необитаемой
дикой степи. Пищевые концентраты оказались для нее неподходящими. Или в пище
было что-то лишнее, или чего-то не хватало. И она начала охотиться, хотя для
нее, с ее сломанными кистями, это  было трудным делом. Черви, корни, листья,
плоды, мелкие животные - вот что было ее пищей. И, наконец, она добралась до
одинокой деревушки, гдеуслышала рассказ  о потерпевшем крушение космопилоте,
который некоторое время жил здесь. Она не стала ждать, а сразу отправилась в
путь,  идя  напрямик, чтобы сократить расстояние. К  тому  времени,  как она
добралась до города, на уже полностью выдохлась. Ведь ей пришлось  пройти по
бездорожью  почти  полторы  тысячи миль. Однако она  прошла их и  выдержала,
несмотря на плохую пищу. Под конец она сказала:
     -  Больше  я  ничего  не  узнала.  У Хатингара  мне ничего  не  удалось
выяснить. Я даже думаю, что это не настоящее его имя. Но мы проиграли. И нам
нужно улетать с планеты, как только появится возможность. Люди знают, что мы
оба  живы, и  когда  Хатингар вернется сюда,  он не оставит нас  в покое.  -
Впервые Хан услышал от нее признание в поражении и страх.
     Она приподняла  простыни и посмотрела на свое обнаженное тело. Оно было
чистым. Раны промыты и смазаны, некоторые уже совсем. затянулись, и остались
только небольшие шрамы.
     - Это ты сделал?
     - Да. Тебе пришлось много перенести. Я думал,  что лучше я позабочусь о
тебе, чем кто-нибудь из  посторонних. Я и  сейчас плохо знаю твой  народ, но
все же гораздо лучше, чем тогда, когда мы встретились с тобой впервые.
     Он говорил на ее языке и, запинаясь и спотыкаясь, рассказал ей все, что
произошло с ним за время их разлуки. Наконец он закончил.
     Она внимательно слушала и затем сказала:
     -  Да, ты  многое узнал, многое понял. Хотя у тебя  ужасный акцент, мне
приятно слушать тебя.
     Она  протянула к нему руки, крепко  обняла  его.  Хан был  смущен таким
внезапным всплеском эмоций у Лизендир.  Это было нетипично для  нее. Видимо,
долгие лишения вконец ослабили ее волю и умение владеть собой.
     Она поняла, о чем думает Хан.
     - Я была одна, абсолютно одна. Никогда раньше я не  была так одинока. У
меня  перед  глазами  всплывали воспоминания. Старые друзья, старые любимые.
Ты. И вот я  нашла тебя. И теперь  ты не просто человек, ты говоришь на моем
языке,  ты лечишь меня,  моешь мое тело.  Теперь нам  осталось только вместе
лечь в  постель, и  тогда ты  станешь самым близким для меня, и я даже смогу
назвать тебе свое имя, которое знают только мои самые близкие друзья.
     Он  позволил ей  выговориться,  и  она  постепенно снова  погрузилась в
размышления.  Хан  поднялся, покопался  в гардеробе и  нашел одежду, которую
купил для Лизендир. Одежда была украшена вышитыми цветами и листьями.
     - Я знаю,  что это не  твой стиль, Лизендир, но я решил, что эта одежда
не привлечет ничьего внимания,  когда мы отправимся в путь. Может быть, тебя
примут за местную. Впрочем, такая пара, как мы с тобой, не может не привлечь
к себе внимания.
     Она откинула голову,  расхохоталась.  Затем резко замолчала. Она  снова
стала сама собой, приобрела уверенность.
     - Так что мы будем делать?
     - Я  знаю, что  вероятность появления корабля здесь  чрезвычайно  мала.
Вряд ли мы сможем покинуть Чалседон в обозримом будущем. Наш "Палленбер" был
первым кораблем, прилетевшим сюда после  Ефрема.  Чалседон  слишком далек от
грузовых линий. Но нам все равно не остается ничего другого, как  дожидаться
корабля.
     - Где?
     - Я думаю, что лучше всего в горах, где мы договаривались встретиться.
     - Да. Мы не можем ждать корабля  в Столице, но в  горах нам пока ничего
не грозит.  У  нас  нет другого выхода, пока я в таком  состоянии. Нам нужно
выиграть время.
     - А если мы не дождемся корабля, Лизендир?..
     Он  не закончил.  Он хорошо  знал, что  будет тогда. Им  придется  идти
каждому   своим   путем,   путем   своего   народа.   Что-то  неопределенное
сформировалось в их отношениях.
     - Я знаю. - Это было все, что она ответила ему.

Глава 5

     Хан  и Лизендир  оставались в гостинице несколько дней,  чтобы Лизендир
смогла восстановить силы для  путешествия. В пути  ее руки зажили, хотя и не
полностью восстановили свои функции. Видимо, такими они и останутся до конца
жизни.  Лизендир  больше  не создавала ситуаций, могущих привести к интимным
отношениям, да Хан и сам старался избегать их.
     Они отправились в  путь, погрузив  продовольствие, купленное Ханом,  на
вьючное животное. Это животное, меньшего размера, чем те, что тащили повозку
с товарами на рынок, обладало весьма своенравным характером.
     Ни Лизендир,  ни Хан  не  имели  опыта  в  обращении  с  животными,  но
постепенно им удалось заставить упрямца  делать  то, что  они хотят.  Однако
поначалу он доставил им  немало хлопот. Лизендир в ярости даже сказала Хану:
"От него, по крайней мере,  будет польза. Когда  у  нас кончатся запасы,  мы
сможем съесть его!"- и вол по тону замечания понял, что  ничего хорошего его
не ждет. Он поднял голову, опустил уши и с тех пор стал вести себя более или
менее прилично.
     Они ехали в горы, туда, где у них была  назначена встреча.  Странно, но
Лизендир вовсе не хотелось покидать город, однако  она не возражала, понимая
необходимость этого. Ведь они привлекали слишком много  внимания, возбуждали
слишком много любопытства. Леры и люди жили в мире на Чалседоне,  но все  же
совместного проживания еще не получалось.
     Хан и Лизендир не были  в интимных отношениях между собой, однако юноша
заметил, что с тех пор, как  вернулась Лизендир, между ними  возникла новая,
духовная близость. Теперь Лизендир  была более мягкой, менее требовательной,
менее уверенной в себе. Иногда своими  неожиданными капризами,  неожиданными
поворотами  в  разговоре  она  напоминала  ребенка.  Но  Хан  заметил,   что
изменилась не только она, он ощущал перемены в себе.
     Дорога,  по  которой  они   двигались,  была   пустынной.  Изредка   им
встречались на  дороге  повозки  и  путники,  и  эти случайные  встречные  с
изумлением смотрели на столь странную пару.
     Пока они шли. Хан разрабатывал свой план:
     - Мы не можем жить в Столице. Совершенно очевидно, что там есть шпионы.
И тем не  менее,  мы  должны  жить  где-то  поблизости, чтобы  не  прозевать
корабль.  Мы  могли бы заниматься сельским  хозяйством, но ни с^ы,  ни  я не
обладаем  достаточными  познаниями для этого. Я полагаю, что было  бы  лучше
заниматься  добычей золота в горах. Здесь оно  мало ценится, но прокормиться
этим можно. Пищу можно покупать на окраинах города.
     -  А  что  если корабль так и  не появится?  - спросила она, с тревогой
глядя на Хана.
     Он долго не отвечал, хотя ответ был ему известен. Наконец он заговорил:
     - Если так  случится,  то через-несколько лет ты станешь чьей-то женой.
Войдешь в клан...
     Они оба замолчали и долго не говорили после этого.


     Вскоре дорога пошла в гору. Еще несколько дней пути - и они увидели две
вершины,  к которым направлялись. В последний раз они их видели, когда  были
еще  в городе. Это было, казалось,  несколько  лет назад. В этом мире долгих
суток и отсутствия времен года время искажалось.
     Они свернули с дороги и поехали  через рощу, отыскивая место, пригодное
для стоянки. К своему удивлению, они скоро наткнулись на заброшенную хижину.
Она была небольшая, но довольно крепкая  и не лишенная  некоторого комфорта.
Вблизи,  по песчаному руслу, протекал ручеек.  В песке поблескивали крупинки
золота. По всему было видно, что тот, кто построил эту хижину, давно покинул
эти места.
     Хан предположил, что здесь был один из первых поселенцев, который решил
добывать  золото.  Но  этот  промысел на Чалседоне не был  прибыльным - ведь
золота здесь было много,  и ценилось оно только в порту, да и то лишь тогда,
когда  прибывали  торговые  корабли.  Так  что  обогатиться этим  здесь было
невозможно.  Вероятно,  одинокий золотоискатель заболел и,  не  имея помощи,
умер. Лизендир согласилась с этой версией, но добавила:
     -  Я не боюсь, что он  вернется. Совершенно ясно, что здесь давно никто
не живет. Он  ушел - или  умер - много  лет назад. К тому  же  мы  не знаем,
сколько  лет  назад  заселен  Чалседон.  Я думала,  что совсем  недавно,  но
кажется, что это не так.
     - Да. Даже в той деревушке леров, где я жил, никто не знает общий язык.
Это не значит, что они забыли его - память у леров  очень хорошая - нет, они
его просто не изучали.
     - Ты говоришь такое, о чем я не рискну даже подумать.
     - О,  посуди сама. Нас послали сюда, ничего не объяснив. Дальше: Хетрус
был главой людей  на той встрече. А кто был главным у леров? Разумеется,  не
ты - ты  слишком  молода.  И  не Вальваркой, и не  Линкуриан. И не тот, кого
мысчитаем  шпионом  и  который  стремился уничтожить  нас. Кто же  остается?
Дефтерхард Сирт. Кто она, и что она знает?
     - Дефтерхард Сирт - старая и мудрая женщина. Но кроме этого, я ничего о
ней не знаю. Скоро ее возведут в ранг  мудреца, и  она будет  пятнадцатым из
них. Сейчас их четырнадцать.
     - Значит, мы просто открыли дверь на эту планету,  но куда идти дальше,
мы не знаем.


     Следующие несколько дней  они старались  сделать хижину,  пригодной для
обитания.  В  часы  отдыха  они  исследовали  окрестности.  В  одну из  этих
экспедиций,  вблизи  истока ручья,  Лизендир нашла скелет.  Она  внимательно
исследовала его и объявила,  что это человек,  а не лер. У леров отсутствуют
зубы мудрости. Хан не был суеверен, но ему все же было не по  себе. Лизендир
же,  напротив,  сочла  это добрым  предзнаменованием.  Настроение ее заметно
улучшилось. Хан был удивлен этим.
     - Это хороший знак, - сказала она. -  Я потом объясню. Хан приготовился
слушать,  думая, что это будет долгий  разговор.  Он начал  подозревать, что
общество  леров  потому  так  статично,  что  леры  тратят  всю  энергию  на
производство  следующего поколения и сохранение его  для  будущего. Лизендир
продолжала:
     - Ты  знаешь, что  после того, как у лера появились дети и он  вырастил
их, он становится свободен и  может делать все,  что хочет.  Многие выбирают
одиночество. И когда такой лер чувствует,  что конец  близок, он  делает над
собой  цанзираф. Иногда он выживает - и это  означает, что время  его еще не
пришло. Иногда  лер умирает, и так  избавляется от всех проблем. При этом он
остается  лежать  там,  где  упал.   Мы  не  хороним  своих  мертвых  -  они
распоряжаются  собой  сами.  Такова наша высшая религия.  Тело  возвращается
земле. Найти  скелет -это  хороший знак,  так  как  это значит,  что  кто-то
успешно завершил свой жизненный путь.
     -  Но  это же скелет  человека, а  не лера. И  он  не  был удовлетворен
жизнью; Скорее всего, он спятил тут.
     Она отмахнулась от его возражения:
     -  Ну и что? Подумай  сам, разве может человек, живущий в  мире с самим
собой, путешествовать в космосе, а затем уйти в необитаемую пустыню? Я знаю,
что такое  страсть  к  золоту. Но  даже  и  она не  может  изменить  природу
человека. Ты можешь жить один? Нет, скажешь ты и приведешь тысячу причин: ты
молод, ты хочешь жить в обществе, иметь подруг, друзей... Я знаю, потому что
чувствую то же самое. Я не могла бы жить  одна. - Она замолчала, задумалась.
Затем  продолжала: -  Может быть, он был  жаден и неудовлетворен.  Но раз он
остался здесь, значит, он сумел заглянуть в себя: люди иногда тоже умеют это
делать, хотя и не так  часто,  как  мы. В противном случае он  не остался бы
здесь, он вернулся бы в город, чтобы умереть там.
     Хан был  вынужден признать,  вне зависимостиот того, хороший  это знак,
или нет, что место, где они решили обосноваться, очень красиво, Хижина  была
расположена невдалеке от гребня, на котором возвышались две вершины, видимые
из Столицы.  Вокруг  росли деревья, кусты, весело журчал ручей,  прокладывая
себе путь в ложбине. Солнечныелучц играли среди вершин гор,  в долинах между
ними; медленно плыли облака,  легкий ветер едва шевелил ветви деревьев.  Вид
на  вершины  был  великолепен.  Да,  это  было  необитаемое  место,  но  оно
располагало к раздумьям, к умиротворению, к полному внутреннему покою.


     Через  несколько  дней совместного проживания и работы они  оба поняли,
что перед ними встала  общая проблема: они были слишком близки друг к другу,
как  физически,  что  обусловлено теснотой хижины,  где  они  спали,  так  и
эмоционально  - их общей судьбой. Они оба ощущали тягу друг к другу. Однажды
вечером после ужина, когда они приготовились  ко  сну, они решили поговорить
об этом.
     Разговор начал Хан, который заявил, что их близость сейчас действует на
него гораздо сильнее, чем  тогда, когда они были на корабле. Лизендир только
рассмеялась:
     -  Ну  так что? Ты жил несколько месяцев среди леров  - женщин-леров. И
они ведь не попытались изнасиловать тебя во сне?
     - Но ты же знаешь, что у нас с тобой совсем не так.
     -  Конечно. -  После  этого она погрузилась в долгое  молчание,  но Хан
хотел  говорить  серьезно.   Он   понимал,  что   Лизендир   чем-то  глубоко
встревожена, но  она  не  могла - или  не хотела  -  рассказать ему о  своих
тревогах. Поэтому он попытался раскрыть  ее, расспрашивая о ее народе, о ней
самой. Хан многое понял за время, когда  жил  среди леров, нр многого он еще
не понимал и не мог понять  без ее помощи. И она раскрылась так, как никогда
раньше.
     - Я всегда думал о лерах, как о совсем чужой расе, настолько чужой, что
с ними не смогли сродниться люди, - начал он. - И только это разделяет нас.
     - Нет, совсем нет. Между нами  гораздо более глубокие различия,  чем ты
думаешь. И основа  этих  различий  в  том,  что  твой народ  позабыл, как он
произошел, а мой народ - нет. И никогда не забудет.  Люди  не знают, как они
появились, и в  этом их огромное преимущество - они просто следуют  по  пути
эволюции, и стараются заполнить ту .часть своей истории, о которой ни ничего
не знают, различными мифами, в которые,  по существу, никто не  верит. И тем
не менее, эти мифы существуют. Однако вы возникли из первобытного хаоса.
     Мы не можем  сказать  то  же  самое.  Мы  сделаны искусственно. Обычный
продукт цивилизации. Ваши  ученые, создавая нас, так же  бездумно  играли  с
законами  вселенной,  как  ребенок играет со  спусковым  крючком нейтронного
пистолета.  Прагматизм!   Эксперименты!  И  полное   пренебрежение  законами
развития  живой  материи. - Она была  вне себя от ярости. - Хан,  они хотели
узнать,  смогут  ли они  вывести супермена  искусственно.  И они  играли  со
структурой ДНК, перестраивали ее. Они вырастили  в  своих лабораториях целое
поколение, не  имеющее вековых традиций.  Эволюция  бесконечно разнообразна,
Хан, и  никто  не знает  ее законов, ни люди, ни  леры. Поэтому  когда людям
удалось создать  новую  форму жизни,  они были  бесконечно удивлены. Да, это
оказалось  чудом,  магией.  Они,  сами  по  себе,  смогли достичь  следующей
резонансной частоты. Как в музыке. Следующего  полутона. Хотя  совершенно не
имели  понятия о  законе построения  музыкальной  гаммы  в целом.  Вернее  -
следующего  аккорда.  Или, как  в физике,  следующего  стабильного состояния
элемента.  Магия, магия. Я  содрогаюсь от страха, думая об  их игре, опасной
игре  при  полном  незнании  того, к чему  это  может привести. Но  они были
счастливы, когда им удалось сделать это. У людей была за спиной тысячелетняя
культура, мы  же  одним скачком  из ничего оказались во втором  веке атомной
эры. Из ничего.
     Затем  люди обнаружили,  что не могут иметь от нас  потомства.  Это был
удар.  Они смогли сделать супермена,  но ничего хорошего извлечь из этого не
смогли. Суперирония! Он сделали  невозможное, но никакой  пользы для себя от
этого не получили. Они стали как бы родственниками леров,  но находящимися в
далеком  прошлом. Леры оказались не такими, как люди. Может быть, не лучше и
не хуже... просто не такими. Шесть тысяч леров с низким уровнем рождаемости,
таким  низким,  что  нам  пришлось разрабатывать систему  браков и  семейных
отношений,  чтобы  понемногу увеличивать свое число. Шесть тысяч на планете,
которую населяют пятнадцать миллиардов человек. Поэтому леры бежали с Земли.
     Действительно, мы обладаем некоторыми способностями,  которых не имеете
вы. Например, память. Мы тоже можем забывать неприятное, но если для вас это
только сдвиг  в  далекие  области мозга, то  для  нас это  полное  стирание.
Поэтому  нам  приходится быть крайне осторожными  - ведь  при неосторожности
можно потерять и  полезные  сведения. Правда, это исключает саму возможность
пыток - ведь каждый может при необходимости  забыть все, что пожелает. У нас
более широкий спектр видения - у нас существуют еще два цвета помимо семи.
     Однако  мы  не  можем  видеть  в  темноте,   и  наш  день  кончается  с
наступлением сумерек. И  низкая  рождаемость... Но утверждают, что это закон
эволюции - чем выше  форма жизни, тем сложнее условия ее воспроизводства. Да
и  еще много отличий, вплоть  до внешнего вида. Вы очень завидуете тому, что
мы долго выглядим молодыми. Но зато мы меньше времени проводим в зрелости. И
секс в  юности.  Он  дан нам вовсе не для удовольствия,  а для того, чтобы в
зрелости,  которая  у  нас длится сравнительно недолго, мы не отвлекались на
секс в ущерб полезной деятельности.  Да, в юности мы испытываем двадцать лет
интенсивной  телесной  любви, но бесплодной,  совершенно бесплодной. А потом
приходится связывать жизнь с тем, кого тебе назовет совет клана, а не с тем,
кого хочешь ты.
     - А если любовь, Лизендир? Что тогда?
     Она коротко рассмеялась, но в смехе этом не было веселья. Она  чуть  не
плакала.
     -Тогда  жизнь наша  становится  мукой.  Ведь мы наделены памятью,  и мы
помним  все  до  мельчайших подробностей. Наша  память - наше проклятье. Вот
почему я не хочу ничего иметь с  тобой. Я просто хорошо помню остальных.  Ты
видишь  во мне просто  секс.  Развлечение.  Безответственность. Но  как  мне
придется потом  расплачиваться за это!.. Подумай - у тебя есть любимая, и ты
наслаждаешься с нею. Затем приходит зрелость, и  вас  разлучают, а когда  вы
снова  свободны  друг  для друга,  вы  уже  стары,  и  вам  остается  только
вспоминать, как все было.
     - А почему бы вам не соединяться просто по любви?
     - Это нево