незамысловатая история. Из рассказа Устеин следовало,  что  в
начале был хаос, и все  люди были такими  же  дикими,  как  и все  остальные
звери.  Но затем  пришли леры,  установили порядок  во всем,  взяли под свою
защиту людей. Мир для людей стал тесным, очень  тесным, но зато  безопасным.
Устеин знала,  что некоторые люди все еще были дикими, но она не  завидовала
им. Она вообще редко думала о них.
     Златы - вот о ком она знала лучше всего. Она, как показалось Хану из ее
рассказа,  были наиболее образованными,  и все же  они были  намного ниже по
культуре, чем люди цивилизованного общества, из которого вышел Хан. Они были
для леров даже ниже, чем рабы,  так  как совершенно  не  использовались  для
практических работ. У них не было религии, у  них не было никаких верований.
Они соединялись в пары только по разрешению, и  то не больше, чем на неделю.
А  потомство  их  тщательно  анализировалось,  и,  если  не   подходило  под
требования леров, уничтожалось. Оставленные в живых дети первые годы росли с
женщинами, а  затем  их воспитанием занимались мужчины. После того, как дети
вступали в  пору  зрелости,  они  вели такую  же жизнь,  как их  родители  и
родители их родителей;  жизнь, не имеющую никакой практической  цели; жизнь,
подчиненную лишь требованиям  и капризам леров.  У златов не было ничего: ни
чувства собственного  достоинства, ни частной  собственности.  Единственное,
что им  принадлежало  -  это  мелкие личные вещи, вроде  того покрывала, что
принесла с собой Устеин.
     Постепенно Устеин  стала уставать,  сонливость овладела ею. Она легла в
постель, и  Хан заботливо  укрыл ее. Нежная улыбка скользнула по  ее сонному
лицу. Она что-то сказала на своем языке, чего Хан не мог разобрать.
     Хан не мог уснуть. Он сидел возле постели спящей девушки и думал о ней.
     Хан думал об Устеин. Девушка жила только настоящим. Она не была опутана
цепью  традиций,  или,  как  это   происходит  в  цивилизованном   обществе,
подсознательными цепями культурных ценностей. Единственное, что управляло ею
-  чувство внутреннего  баланса. Хан  сознавал, что ему никогда  не  удастся
понять механизм этого внутреннего баланса. Ведь для этого ему нужно  было бы
забыть  о  том,  что  он  цивилизованный  человек, и сознательно  опуститься
куда-то  между  диким зверем  и  рабом, ниже раба.  Ведь раб имеет  какие-то
общественные функции,  обязанности.  Он  делает  какой-то  вклад  в развитие
общества.
     Но ведь она человек. Не лер.  И не  животное. И у нее сохранился разум,
который можно было  бы  как-то использовать.  Лизендир сделала Хана частично
лером, чтобы стать хоть немного понятной ему. А Устеин просто  поглощала все
в себя, спрессовывала все в своем вечном настоящем.
     Хан долго размышлял, пока не почувствовал, что сон одолевает его. Тогда
он погасил  лампу и  лег рядом  со  спящей  девушкой,  которая  доверительно
прижалась  к  нему.  Хан продолжал  думать  о  ней.  Он  не  был новичком  в
отношениях с девушками. Но эта отличалась от всех, кого он знал раньше. Чем?
Красотой. Но  это  была  не внешняя  красота, предназначенная, чтобы  скрыть
внутренний  мир. В ней было что-то иное. Что же?  Что-тоабстрактное. Что-то,
что невозможно ощутить  материально. Что-то, связанное  со  временем. Время?
Жена? Дети? Любовь? Семья. Дети. Бронзовые волосы и волосатые ноги... Время.
Чувство времени. Дети...
     И вдруг сон покинул его. ОН понял. Он получил  ответ. Он догадался, кто
управляет  Воинами. Кто и почему.  И для полной ясности  требовалось  задать
несколько  вопросов  Хате. Простых  вопросов. Впрочем,  и так  все ясно.  Он
взглянул на островок  реальности,  который находился рядом с ним.  На спящую
Устеин. Взглянул и уснул.

Глава 6

     Хан вскоре начал беспокоиться об Устеин так же, как и о Лизендир.  Если
его  предположения хотя  бы частично правдивы, то они находятся в величайшей
опасности, гораздо большей,  чем та опасность, которую  представлял  для них
Хата. Хану даже стало немножко жалко Хату и всех Воинов. Ведь они были всего
лишь безмозглым орудием в чьих-то руках, даже не подозревая об этом.
     Но затем он вспомнил о том зле, которое Воины могут принести Вселенной:
смерть,  разрушения,   разбитые   семьи...   У  них   было  ужасное  оружие:
бомбардировка метеоритами. Правда, это оружие могло быть использовано только
против планет. Если  бы  Хан мог забыть об опасности,  грозящей вселенной, и
думать лишь  об одной этой планете... он бы согласился с Лизендир: пусть они
тут  подыхают. Правда, он бы постарался сначала вывести  отсюда всех людей -
но увы, эти бандиты угрожали вселенной, и их нужно было обезвредить  раньше,
чем они смогли бы что-нибудь  предпринять. И совершить это могли только они,
Хан  и Лизендир.  А  для этого Хану  нужно было завладеть обоими кораблями и
добиться сотрудничества с Хатой. Хорошо бы в это дело не вмешивать Лизендир.
И хорошо бы сделать  это быстро, так  как он слышал разговоры среди Воинов о
том, что скоро они собираются в новый набег.
     Он направился на поиски Хаты. Обойдя весь дом, он не нашел ни малейшего
его  следа. Хата  исчез.  И  Лизендир тоже.  Хан  потратил много времени  на
тщетные  разговоры с клерками и Воинами, которые или не знали, где находится
Хата,  или  не  хотели  говорить  ему. Наконец  он встретился с мажордомом и
уговорил его  послать  Хате гелиограмму. Мажордом  заметил, что он  не может
сказать с  уверенностью,  приедет  ли Хата, получив гелиограмму. Хан стиснул
зубы.  Хата может появиться лишь  через несколько  дней.  А  без  него он не
сможет  сделать то, что задумал. Остальные Воины либо не доверяли Хану, либо
не  обращали  на него  внимания. А почему должно быть иначе? Ведь Хан, как и
Устеин, не был для них личностью. Он был зверек, как и девушка.
     Хан вернулся в свои апартаменты. Когда  он вошел в  комнату, то увидел,
что Устеин  сидит  на постели и занимается тем же, чем  занималась почти все
время: причесывает свои волосы цвета меди. Он подошел,  сел рядом  с нею. Им
оставалось быть вместе всего несколько дней... или даже, в случае удачи, они
не расстанутся никогда.
     Хан легонько коснулся волос девушки.
     - Дай мне гребень, я хочу причесать тебя.
     Устеин с удивленной улыбкой подала ему гребень. Хан коснулся ее  волос,
чувствуя, как в нем просыпается страсть... Вскоре он  забыл о том, что хотел
причесать ее.


     Хата  не появился ни в этот день,  ни на  следующий. Хан проводил много
времени с Устеин и с удивлением обнаружил, что она очень быстро, удивительно
быстро, понимает то,  о чем он  рассказывает  ей. Она легко приспособилась к
мысли о том, что им придется жить в другом мире, где все люди дикие, вернее,
свободные.
     - Но мне будет там очень трудно.
     - Я буду помогать тебе.
     - Без тебя я бы никогда туда не поехала. Но ты будешь со мной. Не бойся
за меня. Я сумею жить так, как хочешь ты. Но я хочу попросить тебя об одном.
     - Проси, Устеин.
     - Не заставляй меня убирать волосы с моих ног.  Я буду прятать их, если
в твоем мире это будет считаться смешным. Ведь разве ваши женщины  не прячут
то,  что  не  красиво,  и  не  выставляют   напоказ  только  то,  что  может
понравиться?
     - Хорошо, пусть  будет так, как  ты хочешь. Я постараюсь  привыкнуть  к
ним.  -  Он  погладил  шелковистый  мех,  покрывавший  ее  ноги.  Он  сидел,
задумавшись, а она смотрела на него ласково и нежно.
     -  Иди  ко мне, - позвала  она, - я хочу ласкать тебя. Из всего, что мы
делаем, это самое приятное.


     Так  проходили дни и ночи.  Хан  совсем не уставал от  Устеин. Она была
настолько  разнообразна  в  своем  поведении,  во  взглядах,  что  постоянно
удивляла  его.  Но  вот  наступил  день,  когда  вернулся  Хата,  и их время
кончилось.  Хата  пригласил  Хана к ужину. Хан попросил  разрешения  взять с
собой Устеин,  и,  к  его  удивлению,  Хата не стал  возражать, хотя цинично
улыбнулся при этом. Улыбка встревожила Хана.
     Ужин состоялся в большом холле. Лизендир  тоже была там. Вид у  нее был
очень усталый, видимо, она  много работала. Однако Хан  предполагал, что это
не физическая усталость,  а нечто другое.  Вероятно, на нее так подействовал
стресс: ведь ей приходилось  сотрудничать с Воинами, которых она  ненавидела
всей душой.
     Хата в течение всего ужина не проронил ни  слова.  Видимо, он был очень
голоден.  Хан с  трудом  сдерживался,  чтобы не  обратиться  к нему со своим
вопросом. Но вот, наконец, Хата заговорил.
     - Я вижу,  что ты сделал  чудо  со своей новой  подругой. Хан. Я уже не
могу относиться к ней, как к домашнему животному. Она стала человеком. Ты за
несколько  дней сделал  то, на что требуются многие тысячи лет. Но ты должен
понять, что это означает для нее. Ведь  она никогда  не  сможет  вернуться к
златам. Она теперь знает слишком много. Если  она вернется назад, она  будет
там несчастлива.
     Хан  почувствовал угрозу  в  словах  Хаты  - сегодня  тот был в  плохом
настроении.
     Но все же Хан решил идти вперед.
     - С тех пор, как я появился  на этой планете, многое меня беспокоит.  У
меня появились кое-какие подозрения. Могу я задать несколько  вопросов? Если
я неправ,  то я сохраню все  при себе. Я  никогда никому нечего не скажу. Но
если я хоть немного прав, то ты сам не захочешь ждать, и потребуешь  от меня
действий.
     - Да? Тогда спрашивай.
     - Когда был построен "Хаммерхэнд"?
     - В этом нет тайны. Не  так давно.  Приблизительно двадцать стандартных
лет назад.
     Как будто реле щелкнуло в мозгу  Хана. Первый факт подтвердился. Теперь
многое стало яснее и понятнее.
     -  Как  это  произошло? Вы сами решили  построить его,  или  кто-нибудь
предложил вам?
     - Это решил  большой совет. Некоторые из  нас,  кто;был  тогда молодым,
хотели завоевать достойное место во вселенной.
     - Кто внес предложение?
     - Я.
     - А откуда ты взял эту идею?
     - По  правде говоря, мне  подал  эту идею  очень ценный помощник. Но на
совете выдвинул эту идею я.
     - Хорошо. А кто твой помощник?
     - Эвинг и его три сына.
     Снова щелчок в мозгу. Все подтверждается.
     - Ты знал Эвинга раньше?
     - Чепуха все это. Я очень устал, и мне не до глупостей.
     - Если  ты позволишь задать еще несколько вопросов,  я  сослужу тебе  и
Воинам неоценимую службу. Гораздо более полезную, чем Эвинг.
     - Что  ты  можешь сделать?  Ты всего лишь  жалкий  клеш и  мой пленник.
Впрочем, давай. Только недолго. Значит, Эвинг. Нет, тогда я не  знал Эвинга.
Он занимал слишком низкое положение.  Но он сумел быстро сблизиться со мной,
оказывая мелкие услуги.
     - Ты проверял его? Каково его происхождение, откуда он?
     - У меня не было причин интересоваться. Он лер, и сам пришел к Воинам.
     - Кто-нибудь видел его или его трех так называемых сыновей раздетыми?
     - Смешно и глупо! Нет. Его триада... Нет. Я не знаю.
     - Если ты хочешь поинтересоваться, видел ли его кто-нибудь раздетым, то
ты не найдешь никого.
     - А для чего мне искать?
     - Я считаю, что Эвинг не тот, за кого выдает себя. Он не человек, но  и
не лер. Я думаю, что у него  даже нет пола. Я уверен,  что  он шпион, и даже
хуже. Он использует Воинов, чтобы достичь своих целей.
     Хата вскочил. Он был вне себя от гнева. Если Хан не сумел посеять в нем
семена сомнения,  то теперь  ему  угрожает страшная  опасность.  Устеин тоже
поняла его. И Лизендир тоже.
     - Что ты сказал? Ты хочешь посеять в наших рядах рознь? Я засажу тебя в
пещеру! Я...
     - Подожди! Кто переоборудовал корабль?
     -  Охрана, сюда! Кто перестроил корабль?  Какая  разница!.. Эвинг и его
сыновья... -  Он замолчал, думая о  чем-то. В холл ворвались охранники. Хата
движением руки остановил их.
     - И они для перестройки улетели с планеты?
     - Да, после мелкого ремонта. Они сказали, что необходима невесомость.
     - Ты видел корабль с планеты?
     - Нет.  Они улетели  к  газовому  гиганту. Им  необходимо было провести
испытания.
     - Как они объяснили свои знания?
     -  Они  сказали, что  в  их семье изучали старые  книги, и  они  многое
познали в них. Ну? Ты удовлетоворен?  Казалось, что они... Они отсутствовали
целый год.  Раньше я об этом не задумывался. Но даже  если ты и прав в своих
предположениях, я  не  вижу в этом  ничего страшного. В  конце концов, у нас
есть могучее оружие, и мы можем использовать его против кого угодно.
     -  Хата,  это  оружие  действительно  страшное,  но   только  если  его
использовать против незащищенных планет. Стрелы страшны  для тех, у кого нет
щитов, но для закованных в броню стрелы бессмысленны. Лизендир говорила мне,
что раньше ваш корабль  был оборудован аппаратурой дальнего обнаружения. Где
она теперь? Я не видел ее на корабле.
     - Они сказали, что такая аппаратура не нужна.
     Он все еще не был уверен, но, во всяком случае, колебался.
     - Слушай. Я скажу тебе то, что ты наверняка не знаешь. На моем корабле,
хотя  он очень  маленький и  простой в управлении,  есть средства с  помощью
которых я могу  обнаружить твой корабль на таком расстоянии, когда ты еще не
подозреваешь о моем появлении. И я могу уничтожить твой корабль внезапно. Ты
понимаешь? Это же самый маленький  корабль в  космическом флоте людей. А что
будет   с  "Хаммерхэндом",  если   он  встретится  в   военными   кораблями,
предназначенными  для уничтожения  врага? Они превратят "Хаммерхэнд" в пыль.
Завоеватели! Вы идиоты! Вы хотите вести войну для кого-то и заплатить за это
своими  жизнями!  Вероятно,  первую  планету,  на  которую вы  нападете,  вы
завоюете.  А потом вам придется иметь дело  с военным флотом всей вселенной!
Кто посоветовал вам брать в плен людей?
     - Эвинг...
     -  Конечно. Он хотел,  чтобы  Воинов видели, опознали, сообщили  о них.
Иначе, как бы узнала вселенная, что Воины - леры? Ты знаешь, что пока ты был
на Чалседоне, Эвинг посетил нашу цивилизацию?
     - Когда?
     -  Перед  тем,  как  я  и  Лизендир  прилетели  на Чалседон.  Он  хотел
убедиться, что известие о Воинах достигло людей. А потом он убил Ефрема.
     - Это  невозможно...  Я не понимаю,  как он смог  попасть туда? Ведь он
оставался здесь, когда мы улетали  для нападения. Я командовал  единственным
космическим кораблем нашей планеты.
     - После вашего отлета он вызвал свои корабли и полетел за вами. Пока вы
развлекались на Чалседоне, он кружил где-то рядом, выжидал, что будет. Затем
он  посетил  Сибрайт и вернулся сюда раньше вас.  Он обогнал нас  где-то  на
середине пути сюда. И мы даже обнаружили его корабль.
     И тут Лизендир воскликнула:
     - Да,  да! Это был  именно тот лер, которого никто не знал. И именно он
настаивал  на том,  чтобы  сюда  послать не  флот,  а только нас  двоих  для
разведки.
     - Посмотрим, что на все это скажет сам Эвинг.
     - Нет, у меня лучшее предложение. Бери своих охранников и пойдем на мой
корабль. Мы попробуем найти местонахождение аномалии планетной системы. Если
мы найдем  ее, то вернемся сюда,  возьмем большой корабль и  высечем  их тем
самым кнутом, который они вложили  в ваши руки. Только позволь нам  остаться
всем вместе.
     - Но если ты ошибаешься?
     - Нет, я прав. И  даже  больше.  Ведь  Эвинг и  его друзья не  напрасно
выбрали вас и вашу планету. После того, как они сделают все,  что хотят, все
вещественные доказательства  из  деятельности исчезнут, так  как ваша звезда
взорвется.
     - Как, разве звезды не вечны?
     -  О, боги!  Хата! Ваша звезда  достигла критических размеров.  Жить ей
осталось совсем  недолго  - несколько лет.  Тогда  вся планета  исчезнет,  и
доказательства вместе  с нею.  Эвинг  прекрасно  об  этом знает.  Поэтому он
выбрал эту планету,  как базу для своей  операции. Здесь  есть  все, что ему
нужно  -  цивилизация  с  низкой культурой,  отсутствие связи с  той  частью
вселенной, где развита культура, убежденность, что взрыв уничтожит все следы
их  деятельности.  Единственное, чего  не знает Эвинг,  это то, что  леры на
планете вследствие воздействия радиации, перешли в  более примитивную форму,
деградировали... Лизендир  сразу  заметила  это,  да  и  я  тоже.  Ты, Хата,
говоришь о там,  что Воины - это высшая раса, но я уверяю тебя, что те дикие
люди,  которые живут на этой планете, гораздо выше вас. И только то, что они
еще не могут понять, осознать, что они разумные существа, а не звери, мешает
им взять власть в свои руки.
     Лизендир печально добавила:
     -  Все  это  правда, каждое  слово.  Вы  деградировали, вы  даже забыли
мультиспич, так как он вам не нужен.
     Хата был потрясен. Он тупо смотрел на Лизендир. Когда он заговорил, то,
хотя он обращался к Лизендир, говорил он больше самому себе.
     -  Я слышал рассказы о  том, что леры прошлого были выше нас,  но  я не
верил, не хотел верить этому. Именно поэтому мы и хотели завоевать вселенную
и заставить всех поверить в  наше величие,  в то, что мы выше  всех  людей и
леров.  У  нас есть и  другие  легенды.  В  частности,  относительно златов.
Говорят, что златы обладают сверхъестественными силами. Они сейчас выжидают,
выбирают   момент,  когда  они  могут  собраться  все  вместе  и  произнести
заклинание.  Тогда они будут  хозяевами  планеты, а не мы,  Воины. Когда это
произойдет, никто не знает.  Но для этого им нужно собраться всем  вместе. И
поэтому  мы  не  позволяем  им  собираться   большими  группами.  Держим  их
разобщенно.
     Устеин взглянула на Хату.
     - Я тоже слышала об этом. Но я  не могу сказать, правда это или нет. Об
этом  говорят только шепотом. Мы  только знаем,  что когда  наступит  момент
действовать, мы будем знать, что делать. Однако я не знаю, чем все кончится.
Ведь хотя мы и ненавидим вас,  Воинов, но мы должны быть благодарны вам, так
как без вас не было бы и нас, или мы были бы другими.
     - А  у меня  нет оснований  благодарить  Воинов и  тебя лично.  Ведь вы
принесли несчастье миллионам  людей, вы  привели к  гибели свой  собственный
народ.  Я должен был бы мстить вам, но сейчас перед нами общая опасность,  и
поблизости нет никого, кроме вас, кто мог  бы встать на  защиту вселенной, -
пылко проговорил Хан.
     Хата заметил:
     -  Все должно иметь причину.  Почему они -  если они есть  -  поставили
перед собой такую цель, для достижения которой потребуется много лет?
     Ему ответила Лизендир:
     - Они,  вероятно, очень старая раса. Численность их сильно уменьшилась,
а энергетические ресурсы миров, которыми они правят, истощились. Они  решили
искать  новые миры. Но  завоевать их силой  они не могут. Поэтому  они хотят
стравить вас с остальной вселенной и затем, после  того, как мы выдохнемся в
войне, напасть на нас и уничтожить.
     - Еще одно. Хата, - сказал Хан, поднимаясь на ноги. - Пистолет.
     - Пистолет?
     - Тот, что был у тебя на Чалседоне. Где ты взял его?
     Хата  выглядел, как медведь, на  которого напали  пчелы.  Он неуверенно
переминался с ноги на ногу.
     - Я взял его на корабле, - выдавил он из себя.
     -  На  моем корабле есть  такой  же. Я нашел его возле  трупа  Ефрема в
Бумтауне, на Сибрайте, где ты никогда не был.
     -   Кто  принес  его  туда?  -  Хан  почти  кричал.  Охранники  были  в
растерянности. Еще никогда на их памяти  к  Хате, великому Воину,  никто  не
обращался подобным образом.
     - Ты  можешь  найти точно такой  же  пистолет в "Палленбере",  в  рубке
управления.
     Говоря  это,  Хан незаметно двигался к  охранникам, подальше  от  Хаты.
Никто не заметил этого маневра, кроме Устеин. Даже Лизендир была одурачена.
     Хан спросил:
     - Можно ли доверять этим охранникам,  которые слышали все? Можешь ли ты
сказать с уверенностью, кто из них служит Эвингу, а кто тебе?
     - Я арестую их все...
     Но Хата не смог закончить фразу, так как один из охранников  бросил меч
и лук, и в руках его появился маленький пистолет.  Двое других сделали  тоже
самое. Раздались выстрелы, и остальн